Прошло уже несколько месяцев, и в Конохе вовсю расцветала яркая весна. Даже в воздухе чувствовался её аромат, что благоухал первыми цветами, которые неуверенно проглядывали вокруг, окрашивая унылое зимнее полотно. Весеннее дыхание ощущалось во всей округе: по шуму и суете людей, решивших покинуть свои уютные дома в поисках свежего воздуха, ведь холод больше не является их врагом для прогулок. Это можно заметить и потому, что дни стали длиннее, а солнце дольше отдаёт своё тепло земле, согревая почву и сердца людей, готовя их к благодатной поре.
Однако Сакура не замечала всех этих явлений.
В последние месяцы она снова отдалилась от всех: работа занимала большую часть её времени. Она работала не покладая рук, ведь зима — это как раз то время, когда среди горожан происходит больше всего несчастных случаев (Сакура винит в этом лёд), и это также время, когда можно проводить больше операций как среди шиноби, так и среди гражданских, поскольку процесс заживления всегда проходит легче. Но, по правде говоря, она могла бы иметь и более мягкий график, если бы захотела.
Но она не хотела расслабляться.
Первая неделя после отъезда Сукеа оказалась самой сложной для Сакуры. Сталкиваться с одинокой квартирой и пустой кроватью каждую ночь оказалось сложнее, чем она ожидала. Хотя последние несколько лет Сакуре было относительно легко жить одной, и она даже полюбила своё уединение, она не могла не оглядывать различные уголки своего дома, вспоминая времяпрепровождение с Сукеа: глупые вальсы, которые они танцевали в гостиной, цветы, ужины и утренние кофе, объятия, ночи кино, фотосессии и потрясающие сексуальные эпизоды. И то незабываемое ощущение, когда просыпаешься вместе, прижавшись друг к другу, в то время как солнце заглядывает в окна. Одним словом, Сакура скучала по нему.
Она получила от Сукеа несколько писем, и они оказались очень трогательными. Он уверял её, что скучает, и что будет рад пригласить её на свидание, как только вернётся, и напоминал ей, что она должна продолжать жить в прежнем ритме, а не дуться из-за того, что его нет рядом. В общем, Сукеа делал всё, чтобы поднять ей настроение. И Сакура хотела принять его совет всерьёз. Действительно хотела. Но в некоторые дни ей казалось, что у нее нет сил ни на что, кроме работы.
Тем не менее она старалась.
После третьего раза, когда Ино потащила её (буквально с криками и пинками, если судить по нескольким синякам на голенях Яманаки) на ночную прогулку, Сакура поняла, что больше не может затворничать. Сукеа тоже бы этого не хотел. Поэтому она старалась хотя бы сохранять верность своим друзьям и время от времени проводить с ними время.
Сегодня был один из таких дней.
Ещё одно праздное воскресенье — ещё один шанс понежиться на драгоценном солнце. На этот раз Ино заманила Сакуру в парк, пообещав угостить её большой чашкой кофе из любимой кофейни и сладостями, при условии, что та не будет клевать носом всё утро. Ну, а если Сакура ещё и поболтать соизволит, то будет угощена дополнительным лакомством.
Сакура сидела на одеяле, которое она принесла с собой, а Ино рядом с ней хрустела кусочком торта.
— Ах, Лобастая, мы живём лучше всех, — усмехнулась она, помогая Сакуре сесть, и тоже предложила ей кусочек торта.
— Знаешь что, Свинина? Пожалуй, я соглашусь: солнце, тёплый ветерок, кофе и торт — это рай, если мне вообще есть с чем сравнивать.
Ино обняла её. Сколько бы они ни препирались, они всё равно любили друг друга, и Сакура помнила, как подруга боролась с её упрямством. Сакура также надеялась, что когда-нибудь она отплатит ей тем же.
— Вот она, моя большая-пребольшая Сакура, — промурлыкала Ино, и Сакура разразилась смехом. — А если серьёзно, мне приятно видеть твою улыбку, девочка. С тех пор, как он ушёл, я думала, что ты будешь становиться сварливее с каждой минутой.
Сакура вздохнула, поражённая честностью своей подруги:
— Я была стервой, Ино?
— Не больше, чем обычно. — Пытаясь подавить смех, Сакура ущипнула Ино за руку, и когда блондинка пискнула, она озорно ухмыльнулась, хоть это и продлилось с мгновение.
— Теперь серьёзно, Ино. Спасибо тебе. Я уже было решила, что снова вернулась к своим старым привычкам… — Ино закатила глаза, в миллионный раз размышляя о том, как Сакура может сказать очевидное и сделать так, будто это было чем-то неожиданным.
— Ерунда, Лобастая. Просто ты снова заперлась в своей квартире. Ничего такого.
— Мне жаль… правда жаль. Просто все эти дни такие странные, понимаешь? — Сакура вздохнула, прижавшись к плечу подруги. Ино погладила её по голове, пытаясь утешить.
— Я знаю. Сукеа в отъезде, а Какаши… ну, ты знаешь Какаши… Кстати, что там у тебя на этом фронте?
Чёрт его знает…
— Я видела его всего пару раз, Ино. Приносила отчеты из больницы, мы немного поболтали, а потом я ушла. Вот и всё.
— А как же спарринг?
— Нет, у меня не было времени, но небеса знают, как мне нужен хороший спарринг. Я думала попросить Ли, но боюсь, что это выльется в соревнование, и кто тогда будет вытаскивать мой труп из тренировочных полигонов? — Ино рассмеялась, представив, как Сакура и Ли участвуют в соревновании, как это всегда делали Какаши и Гай.
— Справедливо. Но если серьёзно, может, тебе стоит пригласить Какаши хотя бы на спарринг? Ты всегда хорошо с ним ладила на… на тренировках, — ухмыльнулась она, — по крайней мере. — Сакура сделала вид, что не услышала намека.
— Может, ты и права, Свинина. Тренировка мне не помешает, верно?
— Верно… На самом деле, почему бы тебе не сделать это прямо сейчас? — Ино ткнула Сакуру в рёбра, жестом показывая в сторону, где неожиданно появился Какаши.
Розововолосая девушка почувствовала, как краска заливает её лицо: он непринуждённо прогуливался, читая «Ича-Ича», а его мантия Хокаге была перекинута через плечо, словно полотенце. Какаши сутулился больше обычного, а его глаза были потухшими, будто сон ускользал от него долгое время. Выглядел он неважно, честно говоря.
Пока Сакура раздумывала, стоит ли ей окликнуть его, Ино перехватила её.
— Сакура, в какой-то момент ты должна встретиться с ним лицом к лицу. Думаю, мне пора идти, оставлю вас двоих наедине на некоторое время. Ты справишься?
Сакура знала, что это неизбежно.
— Справлюсь, Ино. Я большая девочка, помнишь? Иди домой, поговорим потом. Да, и Саю от меня привет передай.
— Обязательно! — Ино быстро собрала свои вещи и вышла из парка, но перед этим она подошла прямо к Какаши.
К ужасу Сакуры, Ино просто похлопала его по плечу, будто он был её приятелем, и непринуждённо поболтала с ним, после чего снова указала на Сакуру. Он поднял на неё глаза, и Сакура почувствовала, что было бы благословением, если бы земля просто раскололась и засосала её внутрь. Она сделала мысленную заметку надрать Ино задницу в ближайшие дни. В любом случае, давно пора было это сделать.
Когда Какаши начал приближаться к ней, она внутренне надеялась, что сможет прямо сейчас перевоплотиться в пчелу и скрыться, но удача была не на её стороне. Взмах непокорных серебристых волос достиг уровня её глаз, и она чуть не заскулила. Какаши наклонился, и его характерная прищуренная морщинка в уголках глаз стала ещё более заметной.
— Сакура, ты там точно простудишься, — подумал он вслух, но тем не менее сел рядом с ней. Она сузила глаза на его замечание.
— А ты не простудишься? Старики, как правило, болеют чаще, — сухо заметила она, заставив его усмехнуться.
— Неужели я такой немощный? Я думал, что хорошо выгляжу в свои двадцать с небольшим. — Сакура чуть не поперхнулась кофе.
— Не считая тех дней, когда тебе было двадцать? — проворчала она в ответ, и он подтолкнул её книгой, которую держал в руках.
— Теперь я чувствую, что на меня пытались наехать, ясно? — Сакура разразилась смехом, но он был недолгим. Она повернулась, чтобы посмотреть на Какаши, который теперь был гораздо серьезнее.
— Серьёзно, Какаши. Ты выглядишь ужасно.
— Сакура-чан, ты ранишь мои чувства. — Он схватился за грудь с наигранным выражением лица.
— Не издевайся надо мной, ладно? Ты опять игноририруешь сон? — Она наклонила голову в сторону, присматриваясь. — И еду?
Он вздохнул и наклонился чуть ближе.
— Я сплю настолько хорошо, насколько позволяют мои кошмары, Сакура, ты знаешь это. И я хорошо питаюсь, о чём ты также прекрасно осведомлена.
Она рассмеялась над его едким замечанием:
— И что это значит? — В его голосе не было и следа насмешки, только сырая честность, которая затронула сердце Сакуры.
— Это значит, что ты не приходишь разделить со мной трапезу… а мне этого очень не хватает. Мне не хватает твоего присутствия, Сакура-чан. — У неё перехватило дыхание от простоты и честности услышанных слов. Какаши действительно выглядел грустным. — Пожалуйста, заходи хоть иногда. Неужели я настолько ужасен?
— Я… Нет, Какаши, ты не ужасен. — Сакура откинулась на одеяло, положив голову на траву, и закрыла глаза. Если бы она не закрыла их, то увидела бы, как Какаши повторяет её движения, ложась рядом. — Ты не ужасен, но я чувствую себя странно. Я пыталась признаться тебе в своих чувствах, но ты оттолкнул меня. Так почему же ты всё ещё нуждаешься в моём обществе?
Он на мгновение хмыкнул, пытаясь подобрать следующие слова:
— Я тоже задаюсь этим вопросом… Но, если быть честным, я не могу оставить тебя в покое. Не могу, хотя и должен. — Прежде чем она успела обдумать его слова, он вернулся в сидячее положение и положил книгу в карман. — Когда тебе захочется, пожалуйста, приходи и найди меня. Ты знаешь, где я. — Это были его последние слова, прежде чем он встал и ушёл.
***
— Идиот! — Треск.
— Идиот! — Треск.
— Невыносимый! — Треск.
Сакура стояла посреди разрушенного тренировочного полигона, вокруг которого были разбросаны стволы деревьев. Вместо того, чтобы вернуться домой, она пошла к полигону и сравняла его с землей, пытаясь выместить раздражение.
«Что ты пытаешься доказать?»
Она была в замешательстве. Нельзя было отрицать, что её чувства к Какаши сильны, но она так старалась подавить свои чувства к нему после всего, что произошло между ними, что ей казалось нечестным, что её пытаются так задеть. Он и так отверг её из-за неуместного чувства чести, а теперь утверждает, что скучает по ней? Разве она не должна была держаться от него подальше?
«За кого, чёрт возьми, он меня принимает?!»
Завтра ей придется попросить об одолжении Ямато, потому что это поле было разрушено до неузнаваемости, а пока… Она била, и била, и била, ударяя по деревьям и земле, ослеплённая гневом, печалью со слезами разочарования, которые застилали ей глаза.
Когда её энергия рассеялась, она просто рухнула на землю и выплакала весь свой гнев, а затем вернулась в свою пустую квартиру в воскресный день, с расстроенными нервами и окровавленными от неосторожных ударов костяшками пальцев.
***
Какаши наблюдал за всем происходящим.
Сидя на дереве неподалеку от тех, что разрушала Сакура, он замаскировал своё присутствие и не двигался. Сакура в гневе не заметила его, и он мог наблюдать, как она выплескивает свое разочарование. Он жалел бедный пейзаж, ставший жертвой кулаков Сакуры, и содрогался, представляя себя на месте срубленных деревьев.
Ему не следовало заходить так далеко, но, с другой стороны, что он мог поделать? Он так влюбился в Сакуру, что был в полном отчаянии. Он слишком скучал по ней после того, как почувствовал вкус рая. Потому что быть с ней было сродни раю. Дурачиться с ней, просыпаться рядом с её спящей натурой, когда она доверяла ему настолько, что отдавалась ему…
Даже кошмары уходили, когда Сакура прикасалась к нему во сне.
Он всегда говорил себе, что быть с ней открыто — это неправильно, неэтично, нехорошо для нее…
Чушь.
Люди начали обращать внимание на его влюблённый щенячий взгляд, который он бросал на неё, как только Сакура оказывалась рядом. Сначала заметила Шизуне, потом Шикамару (который определённо знал, но молчал прежде), а теперь ещё и Сай с Ино.
Какаши действительно собирался просто прогуляться по парку, чтобы успокоить нервы, и поскольку у него больше не было под рукой конспирации в виде Сукеа, он просто взял с собой свою верную книгу. Однако он не рассчитывал увидеть здесь девушек.
Ино намеренно ушла, чтобы оставить их наедине, но не раньше, чем напугала его до смерти.
Когда Яманака подошла к нему и похлопала по плечу, ей удалось просунуть бумажку под его жилет. Ино не пыталась скрыть это от него, но и он не позволил Сакуре узнать об этом. И вот теперь, когда она валила деревья кулаками, Какаши взглянул на сообщение, которое оставила ему Ино, и был потрясен: она оставила ему рисунок.
Рисунок, на котором были изображены он, Сакура и Сукеа. Сакура преследовала его, но Сукеа держал её под руку, а она ускользала из его хватки. Это была великолепная работа, и она практически подводила итог всей ситуации, сложившейся между ним и Сакурой. Неудивительно, что в нижней части рисунка стояла подпись Сая. Ужасно было то, что под подписью Сая было нацарапано несколько слов, написанных изящным почерком Ино: «Сделай все правильно, Сукеа, пока не потерял её».
Значит, она тоже знала. И, видимо, ей было наплевать на все его предубеждения. Ино не стала писать, чтобы он держался подальше от её подруги. Она написала лишь о том, чтобы он успел всё исправить прежде, чем Сакура его возненавидит.
И тут его осенило: если Ино, которая выступала в роли защитника Сакуры, не возражала против того, чтобы она была с Какаши, то это означало, что мир продолжит вращаться, даже если они будут вместе. И он в глубине души понимал, что оправданий больше не осталось. Ему нужно было быть с Сакурой, лелеять её всем, что он хранил в себе до тех пор, пока она не сможет полюбить его в ответ. Он хотел быть с ней и гордиться тем, что она выбрала его — его, Какаши. Не Сукеа.
Он действительно должен был поступить правильно. Так что он сам придёт к ней завтра. Какой смысл медлить?
***
Понедельник, как и всегда, был невероятно медленным после расслабленных выходных. Особенно этот, что казался особенно скучным, так как не было никакой работы. Конечно, Сакура не особо жаждала пациентов: как бы это ни было далеко от истины, она хотела только человеческого счастья. Но безделье означало, что её мозг работал слишком быстро, заставляя её задыхаться от собственных мыслей.
Сегодня Какаши, очевидно, будет жить в её голове без арендной платы.
«Я скучал по твоей компании, Сакура-чан…»
«Пожалуйста, найди меня, Сакура. Неужели я настолько ужасен?..»
Если бы она могла, она бы закричала во весь голос, но это только напугало бы пациентов.
После, кажется, уже четвёртой чашки кофе она была вне себя от нервов. Сакура расхаживала по кабинету, и её медицинский халат развевался, когда она оборачивалась. Ино, сидевшая на свободном углу стола Сакуры, тихонько посмеивалась, и это ещё больше действовало Сакуре на нервы.
— Над чем ты смеёшься, Свинина?! — огрызнулась она на подругу.
— Над тобой, — парировала Ино, и Сакура застонала от её легкомысленного ответа.
— Мне спросить, почему ты смеёшься, или придушить тебя на месте?
— Ты всегда можешь задушить меня, но кто будет приносить тебе шоколад из своего запасного тайника, когда тебе грустно? — ответила она, размахивая плиткой любимого шоколада Сакуры и бросая его ей. Прежде чем Сакура успела пробормотать слова благодарности, Ино продолжила: — Ну, может быть, Какаши…
Стон Сакуры был слышен на весь этаж.
— Почему ты всё портишь, Свинина, когда я пытаюсь поблагодарить тебя? А-а-а-а-а, как же ты меня бесишь!
— Я не только тебя бешу, я ещё и твой лучший друг. Какаши заботится о тебе, Сакура. Если бы ты только видела, как он отреагировал вчера, когда заметил тебя…
— Как он отреагировал, Ино? — Сакура спародировала манеру речи подруги, делая непристойный жест в сторону самой себя.
— Как обиженный школьник, Сакура. Он выглядел очень мило, понимаешь?
— А откуда ты знаешь, что он не смотрел на тебя, Ино? — В ответ Яманака громко засмеялась.
— Дорогая, если бы он так смотрел на меня, я бы знала. Но я уверена, что он смотрел именно на тебя. И он смотрел на тебя с заботой, Сакура. Я знаю этот взгляд: Сай смотрит на меня так…
Сакура, несмотря на свои нервы, улыбнулась своей лучшей подруге.
— Сай любит тебя, и я на самом деле очень горжусь вами обоими. Но не говори ему об этом.
— Я думаю… Какаши может чувствовать то же самое по отношению к тебе, Сакура.
Сакура не хотела обнадеживать себя. Но слова Ино заставили её сердце биться быстрее.
— Но Ино… он сказал «нет».
— А ты не задумывалась, почему он сказал «нет», Сакура? — Внезапно голос Ино стал серьёзным.
— Он сказал, что с его стороны было бы неуместно предлагать мне отношения или что-либо подобное, будучи в Конохе.
— Хоть это и звучит нелепо, потому что кто вообще захочет переходить дорогу такому чудищу, что взрастила Цунаде? Тем не менее ты должна, по крайней мере, уважать его доводы и благие мотивы.
«Ино не ошибается, ты знаешь!» — Внутренняя Сакура бросилась на помощь Яманаке. К этому моменту Сакура ощутила глубокий личностный конфликт.
— Что мне делать, Ино? — спросила она, в то время как её голос звучал так, что она была в одном шаге от того, чтобы окончательно сломаться.
Ино быстро спрыгнула со стола и крепко обняла подругу, несмотря на то, что её рубашка слегка намокла от слёз Сакуры.
— Сейчас, сейчас… перестань так часто использовать свой чертовски большой лоб и просто доверься, наконец, сердцу. — Прежде чем Сакура запротестовала, Ино продолжила: — Какаши — не Саске, и ты уже не тот отчаянный подросток, которым была когда-то. Доверься своей интуиции, подруга, и в конце концов всё образуется.
Как по команде, словно госпожа Удача сыграла с ними в свои игры, из-за двери Сакуры послышался негромкий лай и стук лап. Испуганная, она открыла её, и в комнату вошел Паккун. Сакура и Ино завизжали от восторга, но Сакура взяла его на руки и почесала за ушами.
— Я не пудель, босс… — возмутился нинкен.
— Но тебе это нравится, Паккун, не так ли? — промурлыкала она. Сакура не заметила, что Паккун назвал её боссом, но Ино заметила, и ухмыльнулась.
— Только потому, что ты пахнешь, как я, — отшутился он. Сакура потянулась к маленькой коробочке в углу своего кабинета, вытаскивая собачье угощение, и Паккун с благодарностью проглотил его.
— Чем обязана, Паккун? — пёс доел угощение и ткнул лапой в руку Сакуры.
— У меня для тебя записка от господина.
Сакура увидела листок бумаги, выглядывавший из-под симпатичной курточки Паккуна, и улыбнулась, разворачивая его:
«Сакура, если твой график позволяет, пожалуйста, присоединяйся ко мне на один из наших очень поздних обедов/очень ранних ужинов в Башне. Я буду ждать тебя…
Какаши».У неё мог случиться сердечный приступ на месте, но, к счастью, этого не произошло. Наоборот, она наградила Паккуна ещё одним лакомством и немного погладила, после чего отпустила.
— Значит, он действительно хочет меня видеть…
— Ну, видимо да, раз послал Паккуна!
— Чёрт, неужели я сказала это вслух?!
— Конечно, сказала! — хихикнула Ино.
— А теперь иди, я подменю тебя. Уже почти три, справлюсь и сама. Переоденься во что-нибудь, что меньше пахнет больницей, и иди к этому экземпляру прекрасной задницы Хокаге. — Сакура была потрясена, но в то же время не могла отрицать то, что у него прекрасный зад. Перед уходом она обняла Ино и пообещала, что как-нибудь загладит свою вину.
***
Сакуре не потребовалось много времени, чтобы сбегать домой, быстро принять душ и сменить одежду. Она выбрала светло-зелёное платье с цветочным узором и белый жакет в сочетании с парой белых туфель. Образ казался идеальным для такого солнечного дня, как этот. По дороге к башне Хокаге она остановилась, чтобы купить их любимое блюдо на случай, если Какаши не придёт вовремя, и поспешила на поиски. Может быть, сегодня у них всё наладится, кто знает? Она очень на это надеялась. По крайней мере, они должны разобраться в своих чувствах прежде, чем навсегда потеряют надежду на что-либо.
***
Какаши беспокойно метался в своём кабинете, ожидая прихода Сакуры.
Вот оно.
Сегодня тот самый день.
Сегодня он, наконец, признается. Хотя он очень нуждался в ней и хотел, чтобы она была в его жизни, больше всего он нуждался в облегчении, которое принесла бы ему правда. Ему было неприятно осознавать, что он солгал ей о Сукеа, и он хотел, чтобы она знала, что происходит. Он нервничал, и его бросало то в жар, то в холод. Чтобы успокоить себя, он открыл ящик стола и достал фотографию Сакуры. Это был портретный кадр, где она улыбалась, который Сукеа сделал во время их первой встречи в лесу. Её яркая улыбка успокаивала его как никогда, и в этом ящике он хранил несколько своих любимых воспоминаний о Сакуре.
Услышав стук в дверь, он поспешно положил фотографию обратно, но не заметил, что оставил ящик наполовину открытым, так как дрожащей рукой не смог закрепить засов, удерживающий его закрытым.
— Войдите… — произнес он. Его сердце, если бы это было возможно, выпрыгнуло бы из груди при виде вошедшей Сакуры — самого воплощения весны. Она была очаровательна: проста, но лучезарна, как сама весна. И в одной руке она держала бумажный пакет с едой.
— Здравствуй, Какаши. Я принесла перекусить, — робко сказала она, демонстрируя пакет.
— Сакура… — Как он мог произнести хоть что-то в таком состоянии? — Я… я рад, что ты здесь. То есть, я рад и еде, но я уже обо всём позаботился.
«Ты выставляешь себя на посмешище, возьми себя в руки!» — Сакура лишь улыбнулась, и этого было достаточно, чтобы ободрить его.
— Всё в порядке, я уверена, что мы снова проголодаемся. Я знаю, что проголодаюсь.
Она была очаровательна.
Какаши встал из-за стола и подошел к ней: его тянуло, словно магнитом. А Сакура лишь улыбнулась в ответ своей теплой, доброй улыбкой, которая, казалось, проникала в него каждый раз. Он желал прикоснуться к ней, и хотел этого невероятно сильно…
Прядь волос осталась без присмотра — он должен был прикоснуться к ней. Должен был, должен был…
Но тут в дверь снова постучали, и Шикамару ворвался в кабинет.
Проклиная всех и вся, кто не был Сакурой, Какаши застонал и повернулся лицом к Шикамару, который выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.
— Хокаге-сама. Даймё здесь без предупреждения, он сказал, что это дело чрезвычайной важности, и что вы должны встретиться с ним, — проинформировал Шикамару, вникая в сцену, которая почти разворачивалась перед ним. Сакура покраснела до самых корней волос, а Какаши лишь раздражённо вздохнул.
— Готов поспорить, это будет что-то идиотское, как и всегда.
— Ставлю на то же, но тем не менее вам нужно идти. Он ждёт вас в конференц-зале, и он в ярости.
Итак, этого было не избежать. Какаши робко улыбнулся Сакуре и извинился, после чего поспешно вышел из кабинета, оставляя Шикамару наедине с едой.
***
Сакура была голодна и чувствовала себя неспокойно. Сейчас она сидела на удобном диване, который стоял в кабинете, а еда лежала на столе уже распакованная. Ей не терпелось дождаться Какаши, и она нервничала, думая о нём, и по мере того, как росло время ожидания, росло и её беспокойство.
Она пыталась скоротать время, перебирая книги Какаши, но сердце её не лежало к этому. Потом она заметила, что за памятником Хокаге солнце уже клонится к великолепному закату. Одним из самых больших преимуществ этого кабинета был вид на деревню, и Сакура решила взглянуть на него. Она очень жалела, что у неё нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть такую красоту: в этот раз она забыла его дома.
Но это не значит, что она не сможет им насладиться.
Подойдя к большому окну за столом Какаши (он расположился так, что его стол находился спиной к окну — так, чтобы он не отвлекался), Сакура столкнулась с небольшим происшествием: её платье зацепилось за один из ящиков стола Какаши, и тот ящик был слегка приоткрыт.
Сакура не собиралась заглядывать, она не была любопытной от природы, но что-то на бумагах сверху привлекло её внимание.
Похоже, там лежали фотографии.
Вопреки здравому смыслу, она решилась открыть ящик и взглянуть на его содержимое.
Однако Сакура очень пожалела, что сделала это.
Потому что, как она с ужасом поняла, это были её фотографии. В ящике было полно её фотографий. И она определённо их узнала — это были снимки, сделанные Сукеа.
Мысли Сакуры начали бежать со скоростью мили в секунду, и ей пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть. Что это было? Почему личные фотографии Сукеа оказались в ящике Какаши?
Это было безумием.
Это было немыслимо.
Это было…
— Прости, что так долго, Сакура, я... — Голос Какаши разрезал оглушительную тишину, и это было похоже на удар по внутренностям Сакуры.
Когда она подняла на него взгляд, он был бледен, словно мертвец, и пристально смотрел на фотографии, которые она всё ещё держала в руках.
С этого момента Сакура реагировала так, как будто её на самом деле не существовало, словно всё происходило в каком-то отдалённом месте, в отдалённом времени, с каким-то далёким человеком. Это было почти как внетелесный опыт.
Она подошла к Какаши, дрожащей рукой потянулась к его лицу и резко сдёрнула маску. Он не сопротивлялся, просто опустил глаза, будто взгляд Сакуры мог сжечь его дотла.
В этот момент в её голове всё прояснилось.
— Ты… ты — Сукеа, — пробормотала Сакура, в то время как её рука всё ещё сжимала его маску.
Его молчание стало самым оглушительным ответом, самым большим доказательством его вины.
Она позволила фотографиям соскользнуть с её пальцев и рассыпаться по полу, а другой рукой отпустила его маску, поднялась к его лицу и дала ему пощёчину. Сильную.
Затем она ушла, оставив Какаши без маски и в одиночестве, в кабинете, заваленном их фотографиями.