В двери Сакуры раздался громкий стук.
Кто-то постучал в дверь один раз.
Дважды.
Трижды.
— Сакура…
Голос Какаши — едва слышный шепот, что доносился снаружи. Если бы Сакура находилась в любом другом месте своей квартиры, она бы его не услышала. Но она свернулась калачиком прямо за своей дверью, уткнувшись головой в колени.
Это было огромное потрясение, через которое ей пришлось пройти сегодня.
Осознание того, что Сукеа и Какаши — один и тот же человек, едва ли не свело с ума. Сакуре казалось, что все вокруг неё рушится. Как он мог обмануть её? Почему он вообще обманул её?
Когда она уже смирилась с мыслью, что Какаши к ней безразличен, появился мужчина, который действительно дорожил ею, и она загорелась идеей близости с ним — заметьте, близости во всех возможных смыслах, а не только лишь в плотском понимании. Сакура приходила в восторг от того, что Сукеа взял привычку прижимать ладонь к её спине, когда она отворачивалась от него во время сна, будто боялся, что если не прикоснется к ней, то она выскользнет из его рук. Сакуре становилось тепло оттого, что он часто подшучивал, когда ей хотелось поваляться в гостиной и попеть свои любимые песни невпопад, и он часто участвовал в её импровизированных сеансах караоке. Она словно таяла каждый раз, когда находила свежий цветок, украшавший её кухонный стол.
А теперь оказалось, что все это было сделано руками Какаши. Что она должна была чувствовать по этому поводу?
Последние несколько часов Сакура так и просидела на полу: в ботинках и куртке, не в силах пройти внутрь дома. Какаши, очевидно, сразу же бросился за ней, но она отказывалась его видеть. Сакура не была готова слушать его оправдания.
По крайней мере, пока. Не сейчас, когда он разрушил всё, что она ему вверила.
Снаружи воцарилась тишина. В дверь больше не стучали.
Когда Сакура осмелилась выглянуть из-за двери, чтобы посмотреть, что происходит, снаружи уже никого не было. Тогда она нашла в своих дрожащих ногах немного сил, чтобы донести себя до кровати, где спрятала свои громкие рыдания под одеялом.
***
Снова раздался громкий стук в дверь, но Сакура не была уверена, который час, или даже какой сегодня день. Казалось, что часы тянутся бесконечно долго, превращаясь в дни и годы, непрерывные, беспощадные. Сакура даже не попыталась подойти к двери.
— Лобастая! — раздался голос Ино. — Если ты не откроешь, клянусь, я приведу Чоджи, чтобы он выломал её.
Сакура отмахнулась от неё, хотя Яманака и не могла увидеть этого жеста, но тем не менее она встала с кровати. Сакура остановилась прямо за своей дверью, когда Ино прошептала:
— Это всего лишь я.
Когда Сакура, всё ещё не уверенная в себе, открыла дверь, Ино обнаружила, что выглядит она просто ужасно. Её глаза сильно заплыли от слёз, которые она пролила за ночь, а губы были так сильно искусаны, что на них выступала кровь. Её и без того бледный цвет лица стал совсем уж болезненного оттенка, почти пепельного, а под глазами залегли тёмные круги. На Сакуре не было даже пижамы — лишь сарафан, помятый и испачканный слезами. Ино сделала вывод, что Сакура так не удосужилась переодеться со вчерашнего вечера. Махнув рукой на сумку, полную контейнеров с едой, она поманила Сакуру за собой и медленно отступила назад, пока та не села на диван, затем устроилась рядом с ней.
Сакура осмелилась посмотреть на Ино и тут же начала рыдать. Ино только и смогла, что заключить её в объятия.
— Ох, дорогая… давай, тебе нужно выплакаться, — причитала она, и Сакура, как по команде, начала рыдать ещё сильнее.
Когда она достаточно успокоилась, чтобы собраться с мыслями, Ино поднялась и помогла ей лечь на диван, принеся одеяло, чтобы укрыть её.
— Я не знаю, который час… у меня работа, Ино… — простонала она, и на что Яманака лишь отмахнулась.
— Я устроила для тебя недельный отпуск. Сказала медперсоналу, что ты заболела гриппом, и они все с радостью тебя подменили. Всё улажено.
— Я люблю тебя, Ино.
— Если ты любишь меня, пожалуйста, поешь что-нибудь, потому что ты выглядишь так, будто тебя переехал поезд. Выпей воды, у тебя вся кожа пересохла, и я не смогу вылечить это достаточно быстро.
Пока уговоры Ино грозили вызвать новую порцию слёз, Сакура заставила себя откусить круассан и выпить немного воды. Ино также принесла контейнеры с горячей едой и бутылочки с тёплым молоком и чаем, чтобы успокоить её желудок — она действительно всё предусмотрела.
— Поскольку сегодня уже полдень вторника, и у тебя нет работы, может, расскажешь мне, что случилось?
Сакура устроилась на диване, а Ино расположилась рядом на полу, скрестив под собой ноги, когда она начала пересказывать всё, что случилось накануне: её предвкушение встречи с Какаши, его неуверенный восторг, Шикамару, что прервал их, и мрачное осознание того, что Какаши на самом являлся Сукеа. Сакура не стала упоминать о пощёчине, потому что, честно говоря, это было то, что случилось с ней в шоковом состоянии, и она едва это осознала.
Ино мрачно кивнула.
— Так и есть. Шикамару позвал меня, потому что у Какаши-сана внезапно начался приступ паники, и он не мог успокоиться, поэтому я зашла к нему в кабинет, чтобы накормить успокоительным. Он не принял его, но рассказал мне о том, что произошло. Сакура… Он выглядит просто ужасно. Он так же плох, как и ты.
В Сакуре вспыхнул гнев, заставив её резко вскочить на ноги:
— Не заставляй меня выгонять тебя, Ино, потому что, чёрт возьми, я это сделаю! — Ино напряглась.
— Прекрати это дерьмо, Сакура, и выслушай меня. Потом ты можешь заползти обратно в свою кровать, а я уйду, если ты этого так желаешь. Но выслушай меня хоть раз, прежде чем я пинком под зад отправлю тебя до Суны и обратно! — Её едкого тона было достаточно, чтобы Сакура снова сосредоточилась на том, что сказала Ино. Она скрестила руки и пригласила подругу сесть рядом с ней.
— Хорошо. Продолжай. Я даже хочу послушать, как ты его оправдаешь.
— Сакура… Ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой. Думаешь, он действительно хотел обмануть тебя? Может, он просто хотел показать тебе того, кем он на самом деле и является в глубине души? Может, он хотел быть с тобой, не сдерживаясь. Ты когда-нибудь думала о его чувствах по этому поводу?
Сакура горько усмехнулась:
— Значит, я должна извиниться за то, что была бесчувственной сукой, и понять его, когда он так меня обманул?
— Клянусь всем святым, я отшлепаю тебя, будто мы снова подростки, если ты не вытащишь голову из задницы. — Сакура сглотнула, потому что готова была поклясться, что увидела, как на виске Ино выскочила вена. — Я не защищаю Какаши, я не говорю, что он прав, я лишь говорю, что в глубине души я его понимаю. Я знаю, почему он так поступает. Мой отец всегда говорил, что Какаши — яркий пример подавленного человека, который не знает, как выразить себя в присутствии других. Не думаешь ли ты, что Сукеа мог стать для него выходом?
Откинувшись назад, Сакура закрыла глаза.
— Почему он не мог быть открытым со мной с самого начала, Ино? Почему он должен был всё так испортить?
Ино усмехнулась.
— Не знаю. Думаю, он хотел оградить тебя от дурных сплетен. Коноха — не самое дружелюбное место, знаешь ли.
— Но меня не нужно защищать, чёрт возьми! — Сакура усмехнулась и спрятала лицо за дрожащими ладонями. — Мне нужно только, чтобы меня уважали и любили. Разве я прошу слишком многого?
— Я думаю, ты знаешь, что Какаши и уважает тебя, и любит. Послушай, меня не волнует, что ты будешь с ним делать. Будь с ним, будь без него, мне всё равно. Просто будь счастлива. Только пойми, что некоторые вещи нам неподвластны, и что все мы так или иначе склонны к секретам. Насколько мне известно, ты не рассказала ему о той чудачке, которую прячешь в своей голове? Ту, с которой я столкнулась, когда мы поссорились? Так с чего ты взяла, что ты лучше него?
Слова Ино глубоко ранили. Она рассказывала о своей «Внутренней Сакуре», когда не знала, что Какаши — это Сукеа. Но для этого потребовался один особенный человек и много прожитых лет, чтобы вообще признать, что в ней существует нечто подобное. Она не признавалась в этом ни своим родителям, ни Наруто, ни Саске. Чёрт возьми, она не рассказывала об этом даже Ино и Цунаде. Сакура рассказала об этом лишь тому мужчине, с которым чувствовала, что может быть откровенна без каких-либо осуждений.
И этим мужчиной оказался Какаши. Это было больно. Слишком больно.
— Я не знаю, Ино… Мне нужно время, чтобы всё это обдумать. Это нелегко… — пробормотала она, стараясь не разрыдаться снова.
— Знаю, это непросто, детка. Я знаю. Но я сказала тебе всё, что только могла сказать, и теперь ты должна разобраться во всём сама. Всё, что я могу сделать сейчас, — это попросить тебя принять горячую ванну, а потом мы можем провести остаток дня здесь, поедая все эти вкусности, которые я тебе притащила, и распивая вино. Я сказала Саю, что буду здесь допоздна, так что всё в порядке.
— Ты же знаешь, что у тебя была бы отличная карьера психолога? — Ино ухмыльнулась и взъерошила волосы Сакуры.
— Конечно. Я же Яманака, черт возьми, а Яманаки отлично разбираются в таких вещах.
***
После горячей ванны и обеда, проведённого за вином и всевозможными утешительными блюдами, Ино ушла, позаботившись о том, чтобы Сакура смогла хорошо выспаться и подкрепиться.
Выйдя из многоквартирного дома подруги, она свернула направо, а не налево, к своему дому. За углом она почувствовала, что Какаши сидит на дереве неподалёку и с тревогой смотрит в сторону окон Сакуры.
— Я чувствую вас, Какаши-сан, понимаете?
Она кивнула ему, чтобы он спрыгнул вниз, что он и сделал. Хатаке выглядел так же ужасно, как и Сакура: его глаза были тусклыми, украшенными чёрными кругами, волосы были растрепаны еще сильнее, чем обычно, а плечи сутулились. Но именно это затравленное выражение его лица и не давало покоя Ино. Она потянулась к его вискам и попыталась снять головную боль, которая, как она была уверена, мучила его.
— Как она? — Два маленьких слова, пронизанных отчаянием, и сердце Ино разбилось от боли, которую она услышала в его севшем голосе.
— Как и вы. Ужасно. Она плакала всю ночь, — вздохнула Яманака, ненавидя себя за то, что заставила Какаши чувствовать себя ещё более виновато.
— Я люблю её, Ино. И я не хотел причинить ей боль. Я собирался рассказать ей, а теперь она дистанцировалась от меня…
— Дайте ей немного времени. Её гнев скоро утихнет. Сакура легко легко заводится, но она так же быстро и прощает.
— Но разве я заслуживаю её?
Ино не удержалась и обняла мужчину.
— Не корите себя ни за что. Вы любите её, и она тоже любит вас. И я только за. Немного терпения, и она одумается. — Когда он кивнул, не в силах больше ничего сказать, Ино отпустила его и поспешила за Саем и Шикамару, чтобы помочь ему добраться до дома.
Сакура стояла у своего окна и смотрела на сцену, разворачивающуюся на улице. Она устало потянулась за снотворным, чтобы унять свои страдания, и вернулась в свою постель.
***
На следующий день Сакура обнаружила на своём пороге несколько видов почтовых коробок. Она открыла входную дверь, потому что из коридора доносился аппетитный запах. Сакура увидела большой контейнер с едой и записку, в которой говорилось, что это от Ино. Она также нашла душераздирающий рисунок, сделанный Саем: на нём были изображены Какаши и Сакура, отвернувшиеся друг от друга. Сакура смотрела вверх, и её глаза блестели от непролитых слёз, а Какаши опустил голову, закрыв лицо руками. Она возненавидела Сая за то, что он так сильно поднялся по части человеческой психологии. Сакура также нашла букет цветов со штампом цветочного магазина Яманаки, но без карточки — жёлтые и фиолетовые прекрасные асфодели и гиацинты. Она знала, что это означает: «Мне очень жаль».
Сакура забрала еду и рисунок в дом, но цветы оставила на пороге.
Позже вечером, когда всё стихло и слёзы высохли, она снова открыла дверь и занесла цветы.
Поставив их на журнальный столик, она занялась тем, что налила ещё один бокал вина. В ночной тишине, когда комнату освещал лишь слабый свет, она внимательно всматривалась в цветы.
Возможно, Ино была права. Возможно, Какаши было так же больно, как и ей.
Мог ли он притворяться всё то время, что они были вместе? Он мог скрывать свою личность, но как он мог имитировать влюбленные взгляды, которые бросал на неё, когда она вела себя откровенно глупо? Как он мог сымитировать ту тёплую улыбку, которую дарил ей, когда поднимал камеру, чтобы сделать снимок? Как он мог имитировать свои дрожащие руки, когда протягивал их, чтобы прижать к себе, после того как занимался с ней любовью с таким трепетом, что она чувствовала себя особенной? Как он мог сымитировать смех в своих глазах, когда она просыпалась рядом с ним и обнаруживала, что он уже проснулся и смотрит на неё сверху вниз?
У Сакуры перехватило дыхание, когда она сравнила этот взгляд с улыбками глаз Какаши, которые он дарил ей, когда они проводили время наедине, ужинали, спорили или препирались в рабочее время. Тогда он излучал то же тепло, что и в образе Сукеа.
Была ли она эгоисткой?
И снова Ино была права. Сакура очень боялась, что её могут отшить, как это было с Саске. Но Какаши не был Саске. Он был не мальчишкой, жаждущим мести, а человеком, познавшим утрату и боль. Человеком, желающим избавить остальных от тех же страданий, через которые прошёл сам. Возможно, он хотел сделать то же самое и с ней — просто защитить. А не потому, что Сакура не могла позаботиться о себе самостоятельно. И тогда она поняла.
Она поняла, что Какаши любит её так же сильно, как и она его.
Этого было достаточно, чтобы вызвать новый приступ слёз, потому что Сакура ощутила, как была жестока к нему. Конечно, то, что он сделал, нелегко простить. Но она всегда считала, что второй шанс очень важен, и она давала второй шанс слишком многим людям. Почему бы ей не сделать то же самое с тем, кто, несмотря ни на что, помог её душе обрести покой?
Осушив остатки своего бокала, Сакура приняла решение. Они должны были поговорить снова и посмотреть, к чему это приведёт. Если Какаши хотел начать всё с чистого листа, то и она готова. Она была в долгу перед ним.
Завтра будет новый и более светлый день.
***
Госпожа Накамура долгое время жила в этом многоквартирном доме. Ей нравилось, что он находится так близко к рынку и оживлённому центру Конохи. Она была 75-летней вдовой. Её дети выросли и жили в других краях, поэтому все дни она проводила со своими растениями и кошками, за которыми с любовью ухаживала.
Она также ухаживала и за своими соседями. По разным причинам.
В этом комплексе жили в основном гражданские семьи, но было несколько квартир, которые снимали шиноби. Большинство из них вели себя тихо, подолгу отсутствуя на заданиях, поэтому с ними она мало общалась.
Больше всего ей нравилась Сакура Харуно.
Эта девушка была милой, словно куколка, но при этом являлась талантливым врачом. Госпожа Накамура слышала о её легендарной силе и о том, как она может сравнять с землей лес своими изящными на вид руками, но она не могла поверить, что розововолосая девушка, которая из кожи вон лезет, чтобы предложить ей осмотр на дому и проконсультировать её по поводу её болезней, является ещё и сильной личностью.
Однако даже сильные личности заслуживают печенья.
Госпожа Накамура любила печь, но поскольку она не могла съесть всё, что готовила сама, она делилась этим с соседями, и первой на ум пришла юная Сакура. Таков был её план на день: она испекла свежую порцию печенья и приготовила тарелку для розововолосой соседки, которая, судя по всему, любила сладкое. Она ожидала застать её дома: в конце концов, она не слышала, как открывалась её дверь.
Но чего она не ожидала, так это того, что, подойдя к своей двери, обнаружит Хокаге, сидящего перед дверью Сакуры.
— Господин Шестой?! О боже, что вы тут вообще делаете? Вы простудитесь! — Когда он наклонил голову в сторону, чтобы посмотреть на пожилую женщину, она чуть не задохнулась и уронила своё печенье.
— Пожалуйста, просто Какаши. А вас как зовут? — любезно спросил он, и она чуть не завизжала от восторга.
— Накамура Канаэ, господин Какаши-сама… — пробормотала она.
— Приятно познакомиться, Накамура-сан.
— Я… я принесла печенье для Сакуры… — Женщина пустилась в ненужные объяснения своему Хокаге. — Но что вы делаете на полу?
— А люблю её, Накамура-сан.
Госпожа Накамура подумала, что с её слухом что-то не так:
— Простите?
— Люблю её, — повторил Какаши, на этот раз громче. — Видите ли, боюсь, что я действительно влюблён в Сакуру Харуно: вы знаете, в эту невысокую, милую, сердитую розововолосую девушку, которая живёт здесь. И я не уйду с её порога, пока она не откроет дверь, или пока вся Коноха не узнает, и тогда ей неизбежно придётся выйти, чтобы прикончить меня своими же руками.
Пожилая женщина пыталась осмыслить всю информацию, которую на неё только что вывалили.
— Ох, тогда… вот, возьмите печенье. — Госпожа Накамура передала ему тарелку, и он улыбнулся. — Раз уж на то пошло, Какаши-сама, я думаю, вы были бы счастливы вместе. Сакура — замечательная девушка!
Какаши кивнул, улыбаясь ей:
— Самая лучшая.
***
Сакура приняла ещё одно снотворное, чтобы пережить ночь, и к моменту пробуждения чувствовала себя гораздо лучше. Решив, что ей нужно немного побаловать себя, она не спеша приняла тёплый душ, затем надела длинный топ и прошлась по дому, обдумывая свои дальнейшие действия.
И тут она услышала его:
— Я люблю ее, Накамура-сан.
Госпожа Накамура была её пожилой соседкой, и этот голос определённо принадлежал Какаши. Что там происходит?! Сакуре не удалось расслышать остальную часть разговора, но она подошла к двери и увидела Накамуру, запихивающую в дверь тарелку с печеньем. Она не могла видеть Какаши, но определённо чувствовала его присутствие за своей дверью.
«Он пришёл за мной…» — С лукавой улыбкой на лице она сделала глубокий вдох и одним быстрым движением распахнула дверь.
***
Какаши не ожидал этого. Дверь, на которую он опирался, резко распахнулась, и он упал назад, с разлетевшимся по лицу печеньем. Он приземлился совсем рядом с босыми ногами Сакуры.
— Накамура-сан, доброе утро! Я вижу, вы принесли печенье, спасибо вам большое! — радостно обратилась она к смущённой и покрасневшей женщине.
Но пожилая дама колебалась лишь мгновение, а затем повернулась на каблуках.
— Я принесу ещё немного позже! До свидания, Сакура-чан, Какаши-сама! — Уходя, она засмеялась, словно школьница, когда Сакура потащила Какаши через свою дверь. — Ах, как хорошо быть молодым и влюблённым!
***
Какаши скоро очутился в квартире Сакуры. Она, скрестив руки на груди, смотрела на него сверху вниз, и Хатаке поднялся на ноги, чтобы встретиться с ней взглядом.
— Ну и что это за ерунда была снаружи?
Он притворился непонимающим:
— Что?
Однако Сакура всё равно набросилась на него:
— Госпожа Накамура — вторая по величине сплетница Конохи! Ты понимаешь, что ты ей сказал?
— Да, понимаю. — Какаши снял маску, ярко улыбаясь, и она покраснела. Это был первый раз, когда Сакура смотрела на его лицо как на Какаши, не злясь на него. — Я сказал ей, что люблю тебя, Сакура. Я люблю тебя, и мне плевать, что все об этом узнают, вплоть от этого места до Суны и дальше.
Она старалась держаться от него на расстоянии шага, но решимость рушилась от честности его слов.
— Почему тебя это перестало это волновать, Какаши? Почему сейчас?
— Действительно, почему… — пробормотал он, потянувшись к её талии и притягивая её ближе. Она пискнула, когда он продолжил задыхающимся шёпотом. — Потому что теперь я знаю, что ты тоже любишь меня, что ты выбираешь меня снова и снова, и потому что ты знаешь, что я могу тебе дать. Ты заслуживаешь весь мир, и если ты примешь меня, я сделаю всё возможное, чтобы подарить его тебе.
Это был конец. Сакура больше не могла этого выносить. Обхватив руками его плечи, она прильнула к нему, отдаваясь первому настоящему поцелую с Какаши.
Какаши действительно чувствовал, что по непонятной причине он должен был умереть и попасть прямо на небеса. Когда Сакура наклонилась к нему, ему пришлось притянуть её ближе, боясь, что он потеряет её, если не сделает этого. Её поцелуй прожигал его насквозь, когда она позволила своему языку мягко надавить на его губы. Он с радостью подчинился, и Сакура счастливо вздохнула, вызвав дрожь в его теле.
Когда он разорвал их поцелуй, она тяжело дышала, а зелёные глаза были затуманены.
— Сакура, не издевайся, — прорычал он, когда её руки освободили его от жилета, и он упал на пол позади него.
— Я не собиралась, — отмахнулась она. — Просто хочу быть уверенной, что ты помнишь, каково это — быть любимым.
— Ты станешь моей смертью, ты осознаёшь это? — вздохнул он, побуждая её запрыгнуть к нему на руки и обхватить ногами поясницу. Когда она сделала это, Какаши отнес её на кровать и уложил, прежде чем начать раздеваться. Сакура ждала, и ухмылка играла на её губах, когда она смотрела на него.
— И что это будет за смерть? — Какаши усмехнулся в ответ, нависая сверху, и она раздвинула ноги, чтобы он мог устроиться между ними. Так он и сделал.
Сакура тихо вздохнула, почувствовав прикосновение его теплого тела к своему. Она никогда не избавится от этого ощущения. Никогда. Какаши знал это и наслаждался её стоном, когда просунул руку под её рубашку, лаская кожу. Его голос дрожал, вызывая мурашки по позвоночнику, когда он целовал ее шею.
— Я хочу, чтобы ты сказала это снова, Сакура… — Даже когда её разум был затуманен, она знала, что её сердце на этом остановилось.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя, Какаши, люблю тебя…
Его сознание переполняли её слова, он смаковал их, словно это был лучший нектар. Разве можно опьянеть от одного только счастья?
Когда Какаши помог ей избавиться от остатков одежды, когда он позволил своему обнажённому телу медленно прижаться к её и заставить Сакуру стонать, он уже знал ответ. Да, можно опьянеть от одного только счастья. Он уже ощущал этот кайф и это головокружение, которое заставляло его чувствовать, что да, он всё ещё жив. И это прекрасно, если он может быть с ней, над ней, в ней.
Ни у кого из них не было терпения медлить в этот раз: между ними горел огонь, который жаждал удовлетворения. Побуждая её встать, Какаши расположился на краю кровати и снова притянул Сакуру к себе. Когда она забралась на кровать, устроившись на его коленях, он издал резкий нетерпеливый вздох. Она с улыбкой скользила по его эрекции, и её удовольствие задевало его сердце. Их движения были медленными и жёсткими. Его руки крепко обвились вокруг её талии, прижимая к себе. Его лицо было прижато к её груди, он обдавал её дыханием, целовал и покусывал всё, до чего мог дотянуться. Сакура зарывалась лицом в его волосы, вдыхая его, повторяя его имя, как молитву, произнося ему свои чувства, а он прижимал её всё ближе и ближе, в то время как его бёдра поднимались вверх и встречались с её бедрами.
Когда Сакура напряглась, её мышцы сжались вокруг него, и он подумал, что сойдёт с ума. Теперь она стонала над ним: её руки нежно перебирали его взъерошенные волосы, а она всё ещё боролась с болью, которая почти доводила её до предела. Когда Сакура достигла пика оргазма, он отстранил её руку от своих волос и поднес её к губам, нежно покусывая запястье, на котором бешено бился пульс. Именно это и подтолкнуло её. Сакура назвала его имя, когда кончала:
— Какаши…
Как он мог пережить это волнующее чувство, когда она звала его во время оргазма? Он не мог не последовать за ней в этом блаженстве, не осмеливаясь отпустить её после этого.
Однако вскоре ему всё-таки пришлось отпустить Сакуру, поэтому он отстранился от неё и опустился рядом с ней на кровать. Всё ещё тяжело дыша, он крепко прижал её к себе и насладился тем, как её пальцы скользят по его шрамам. Она знала его шрамы, как видимые, так и незримые, и всё равно выбрала его. В её глазах он не был чудовищем, коим всегда себя считал — убийцей друзей. В её глазах он был человеком, с которым стоило заниматься любовью, с которым стоило просыпаться, которого стоило любить.
Ему так чертовски повезло, что хотелось плакать.
На этой ноте он заснул, и снова его сон оказался прекрасным, совершенно лишённым каких-либо кошмаров.
Когда они проснулись, был уже полдень, и у Сакуры урчало в животе. Какаши посмеялся над этим и даже наклонился, прикладывая своё ухо к её животу, получив в ответ игривый шлепок от раскрасневшейся Сакуры.
— Эй! Ты не можешь так делать! — возмутилась она.
— Могу и буду, — отшутился он, целуя особенно широкий шрам, оставшийся на память о поединке с Сасори. Но довольно быстро он стал серьёзным и повернулся к ней лицом.
— Давай сходим на свидание, Сакура.
Она в замешательстве наклонила голову:
— Что?
— Пошли на свидание. Прямо сейчас. Ты и я.
— Но… Ты…
— Я не против, чтобы меня видели с тобой, если тебя это устраивает. На самом деле, для меня это честь — быть замеченным с такой женщиной, как ты.
— Тогда я пойду, соберусь. — Сакура мягко улыбнулась ему, и он почувствовал себя таким довольным, как никогда раньше.
[1 год спустя]
Свадебный сезон начался! Вы готовы?
Все жители Конохи в полном волнении готовились к свадьбе века, которая состоится уже сегодня! Покупка подарков для молодожёнов, костюмы и подготовка танцевальных навыков занимают много времени. Но это лучший вид суматохи для всех участников!
Сакура и Какаши были почти собраны. Почти — ключевое слово.
— Говорю тебе, Сакура, зелёное платье тебе больше идёт, — сказал Какаши, глядя на нерешительную Сакуру, которая завалила их новую спальню всевозможными платьями.
— Ты так говоришь, потому что его легче снять, — проворчала она, глядя на него в зеркало. Он усмехнулся, совсем не отрицая её утверждения.
— Это просто дополнительный бонус.
— Не слишком ли ты стар для этого?
— С такой горячей женщиной рядом со мной? Никогда. В любом случае, разве ты не должна спешить к Хинате, чтобы помочь смущающейся невесте до того, как Наруто разгромит резиденцию Хьюга?
Сакура поморщилась, пытаясь застегнуть молнию на зелёном платье, которое предложил Какаши.
— Не напоминай мне. Он так сильно ждал своей свадьбы, что чуть не уничтожил всё вокруг, когда отец Хинаты сказал ему, что придется ждать шесть месяцев.
— Так давай не будем заставлять его ждать шесть месяцев и один час, — сказал Какаши, натягивая маску.
— Верно. Просто помоги мне с молнией, пока я полуголая к Хъюгам не заявилась и не пришлось лечить их инсульты, — заявила Сакура, указывая на молнию на спине, до которой она не могла дотянуться. Какаши увидел свой шанс и тут же бросился к ней.
— Вверх или вниз? — Сакуре потребовалось мгновение, чтобы осмыслить сказанное, затем она засмеялась.
— Ты… ах ты, развратник! Что ж, у тебя нет времени тянуть её вниз, так что я попридержу тебя. — Когда он покачал головой в знак поражения и застегнул молнию на ее платье, Сакура повернулась к нему лицом. — Как я выгляжу?
— Как в мечтах, — промурлыкал он, и она покраснела до корней волос. Сакура никогда не сможет насытиться его комплиментами. — Но, знаешь, чего-то не хватает.
Сакура растерянно моргнула.
— Нет, я всё сделала: макияж, причёску, все дела…
— Говорю тебе, чего-то не хватает. Этого.
«Это» оказалось маленькой коробочкой, в которой лежал кулон. Это был ромб из белого золота с пересекающимися линиями, которые образовывали меньшие ромбы в центре главного. Каждый ромб был украшен изумрудом, а на внешних линиях кулона располагались маленькие цветы. Это был не очень большой кулон, так что он не бросался в глаза, и всё выглядело в едином стиле. Но его форма напомнила ей о…
— Подожди, Какаши… Это…? — Он кивнул и вынул его из коробки.
— Символ клана Хатаке. Я сделал его для тебя, потому что посчитал, что кольцо будет не самым удобным решением для врача. Это было бы честью для меня, если бы ты согласилась стала моей женой, и именно об этом я прошу тебя сейчас.
Сакура чуть не рухнула на кровать от шока, но Какаши быстро удержал её.
— Я… черт возьми, я люблю тебя, Какаши. Об этом можно было и не спрашивать! Конечно, я согласна!
Когда он помог ей надеть его, Какаши встал позади и посмотрел на их фигуры в отражении зеркала.
— Хорошо, потому что я бы не хотел, чтобы ты меня бросила. — Он поцеловал её в плечо, а затем шлёпнул по ягодицам, заставив взвизгнуть. — А теперь иди, пока не опоздала. Мне нужно забрать камеры до начала церемонии. — Сакура озорно усмехнулась.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть фотографа в действии.
***
Церемония прошла успешно, и Наруто с Хинатой не переставали радоваться. В саду главного дома Хъюга была организована большая вечеринка, и все разбрелись по окрестностям, весело болтая и наслаждаясь выпивкой. Ино в данный момент сидела рядом с Сакурой, а Какаши и Сай поздравляли невесту.
— Хорошее украшение, Лобастая, — сказала Ино, кивнув в сторону кулона, висевшего поверх ключиц Сакуры.
Сакура знала: Ино в курсе, что это значит.
— Спасибо, Свинина…
— Похоже, твоя личная жизнь всё-таки смогла бы заполнить брошюру.Отсылка на их разговор в начале работы: « — Серьёзно, Свинина, по твоему любовному фронту можно смело писать романы! — И они бы совершенно точно удались, Лобастая! Твоей же личной жизни не хватит, чтобы заполнить даже грёбаную брошюру!»
Сакура разразилась смехом и поспешила обнять Ино.
— Чертовски верно, Свинина. Спасибо за помощь, кстати. И не забивай себе этим голову, но я люблю тебя.
В этот момент они услышали вспышку и очень знакомый щёлкающий звук.
— Какой красивый кадр, дамы! Пожалуйста, попозируйте для свадебного альбома. — Сукеа стоял перед ними, широко улыбаясь. Глаза Ино расширились, и она ущипнула Сакуру за руку.
— Ах ты распутница! — Конечно, Ино знала, что Сукеа — клон Какаши, но всё равно решила поддразнить их обоих.
Сакура усмехнулась и взяла Сукеа за руку.
— Нам нужен был хороший фотограф, не так ли? А теперь, если позволите, я хотела бы поговорить с Сукеа. — Она подмигнула Ино и поспешила уйти с ним вместе.
Они нашли уединённый закуток за домом, где на мгновение замерли, улыбаясь друг другу.
— Привет, незнакомец, — промурлыкала Сакура.
— Привет, будущая миссис Хатаке, — улыбнулся он, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать её.
Поцелуй был недолгим, потому что в этот самый момент их застал Наруто: его глаза расширились, словно блюдца, а челюсть отпала. Наруто действительно выглядел так, словно его разразил гром.
— Сакура-чан?! Сукеа-сан?! Что происходит??? А как же Какаши-сенсей?!
Пока Наруто бился в припадке, Ино, Сай и Какаши стояли чуть поодаль, стараясь не свалиться от смеха. Глаза Ино стали мокрыми от слёз, вызванных чрезмерным хохотом.
— Должен ли кто-нибудь рассказать ему правду? — спросил Сай.
Какаши покачал головой:
— Где же в этом веселье?