POV Канато

Лёгкий июльский ветерок залетел в мою комнату сквозь приоткрытое окно, заставив лежащую на письменном столе тетрадь пролистать несколько своих страниц. Они шелестели подобно листьям в ноябре, упавшим на землю и утратившим навеки возможность вернуться обратно — к материнскому древу.

Я давно уже проснулся, однако продолжал лежать на кровати с закрытыми глазами, внимая мельчайшим шорохам внешнего мира. Мелодия жизни была столь удивительна и прекрасна, что не заслушаться ею было просто невозможно. Я слышал всё: как пели птицы за окном, порхая над кустами роз Субару, как жук-короед протачивал ходы в моём плинтусе, как назойливый комар, залетевший в комнату этой ночью, так и не успев полакомиться, искал себе влажное и тёмное местечко для дневного ночлега и как сидевший возле шкафа паук поймал этого жужжащего бедолагу в свои сети. Хотя бы кто-то сегодня останется сыт…

Даже самые тихие звуки не могли скрыться от моих ушей, и в этом было что-то манящее и одновременно пугающее. Мир вокруг был жив, он был прекрасен, но так хрупок… Ничто не вечно, и эти мелкие создания как никто другой это понимали. Каждое утро они с рвением и упорством старались прожить ещё хоть немного, получить от жизни тот максимум, который могли себе позволить. А я…

В моём расположении была вечность, и это меня угнетало. Сколько раз я мечтал поменяться местами с любым из этих маленьких существ, ощутить, каково это — бояться смерти. Но мой удел — жить вечно, видеть, как меняется этот мир, и не иметь возможности что-то изменить. Я был узником своего бессмертия уже почти два столетия, и если поначалу меня это забавляло, то теперь ощущаю себя слишком одиноким, чтобы жить дальше.

Я резко распахнул веки. Моя комната была окутана полумраком и летней, едва ощутимой утренней свежестью, которая в скором времени собиралась исчезнуть. Хотя всё ещё было довольно темно, я отчётливо видел окружающий меня мир. Глаза вампира давали преимущество ночного зрения, но не могли подарить возможность лицезреть солнце в зените. Не могу сказать, что это было мечтой всей моей жизни, однако всегда сильно хочется именно того, чего не достать.

Солнце уже собиралось восходить, и я, как обычно, ощущал лёгкое недомогание в теле. С каждой минутой восхода моя слабость будет становиться всё сильнее, и придётся искать временное убежище, но пока только начинало светать, и у меня в запасе было полным-полно времени.

Сегодня — очередной бессмысленный день моей скучной жизни. Я устал от постоянных поисков еды, благо мы с братьями могли питаться и обычной человеческой пищей, правда она была не в состоянии утолить жажду крови, которую испытывает каждый вампир. И если раньше с этим не было особых проблем, так как люди и так дохли как мухи от разнообразных болезней и воен, то в современном мире с этой «едой» возникали трудности. Исчезновение даже самого незначительного члена общества вызывало всеобщую панику и могло навлечь беду. Поэтому приходилось обходиться услугами фамильяров — не так вкусно, но хотя бы что-то.

Всё было как всегда. Я поднялся с кровати и подошёл к открытому окну. Вся утренняя свежесть уже рассеялась, а день, казалось, должен был быть довольно жарким. Посмотрев в сторону озера, я увидел, что солнце уже показалось на горизонте, и его яркие лучи отбивались бликами на воде.

Вдохнув полной грудью уже довольно тёплый воздух, я направился в ванную комнату и принял душ. Когда вышел оттуда, то мне сразу на глаза попался сидевший на тумбочке Тедди. Он совсем не изменился с того дня, когда я впервые увидел его, и, казалось, тоже обладал бессмертием, как и его хозяин. Мой верный и единственный друг, молчаливый свидетель всех моих взлётов и падений, плюшевый медведь в монокулярной пиратской повязке.

— Доброе утро, Тедди. И как тебе погодка? И я считаю, что дождя не будет, — начал я привычный утренний диалог.

Посторонний человек, наблюдавший за нашим разговором, а точнее, моим монологом, мог бы смело принять меня за сумасшедшего, однако никто даже не догадывался, что в этом огромном особняке, в окружении пяти братьев и прислуги я чувствовал себя как никогда одиноким, а единственный, кто всегда готов был меня выслушать, — плюшевый медведь, сидящий на тумбочке возле кровати.

Я направился к вещевому шкафу и облачился в свой будничный наряд. Из всех присутствующих в комнате вещей мне больше всего нравилась одежда. Она имела восхитительное свойство портиться, изнашиваться и, наконец, рваться. И в этом была её уникальность и превосходство над окружающими меня предметами интерьера.

Закрыв свой огромный резной шкаф, я взял Тедди подмышку и вышел из комнаты. Коридор был пуст и как всегда немного мрачен. Тусклый свет старых ламп в виде средневековых светильников был скорее компромиссом, нежели надобностью. Мы, вампиры, совсем не нуждались в освещении, однако наши фамильяры, будучи людьми, могли сильно пораниться, передвигаясь в темноте, и потерять много крови. Такое расточительство в настоящее время было недопустимо. Найти нового фамильяра являлось довольно сложным заданием, поэтому намного дешевле оказалось просто платить за электричесво.

Миновав несколько поворотов, я вышел к главной лестнице и спустился на первый этаж. В холле тоже было пусто, и совсем не ощущалось присутствие ни одного из моих братьев. Свернув налево и пройдя возле столовой, я зашёл на кухню, чтобы позавтракать.

— Чего желаешь, Тедди? — спросил я.

Медведь молчал, но я понимал его и без слов, ведь мы — лучшие друзья. У нас была телепатическая связь, по крайней мере, мне хотелось в это верить. Тедди знал все мои тайные желания и предпочтения, поэтому совсем не удивительно, что мы с ним так хорошо ладили.

— И я бы съел чего-нибудь сладенького, — весело ответил я на предложение моего друга.

Хотя Тедди общался со мной сугубо мысленно, я ощущал некий дискомфорт от такого рода общения, посему всегда отвечал ему в голос. Мне нравилось, что окружающие слышат, что мы разговариваем, но не знают, что именно говорит мой мишка. В этом было ещё одно подтверждение того, что Тедди — исключительно мой, и ни у кого нет права к нему прикасаться.

В кухню неторопливо вошёл Райто. Весь его внешний вид излучал уверенность в себе и некий животный магнетизм. Белая рубашка на короткий рукав была расстёгнута на две верхние пуговицы, демонстрируя аристократический изгиб ключицы своего владельца. На воротнике можно было заметить бледно-розовые следы губной помады, принадлежащие очередной ночной пассии моего братца, а возле нагрудного кармана несколько мелких капель её крови. И я учуял их скорее обонянием, нежели глазами. Эти несколько красных точечек будоражили мои рецепторы, заставляя рот наполняться слюной, а живот еле слышно заурчать.

— А, это ты, Канато, — безразлично сказал брат. — Я думал, ты еще спишь.

Райто открыл дверцу холодильника и, вынув оттуда мясной стейк, поставил его разогреваться в микроволновке. Он обернулся к своему завтраку спиной и, слегка согнув одну ногу в колене, опёрся тазом и запястьями о столешницу, немного откинув голову назад и прикрыв веки.

Брат был красив, чертовски красив, и, несомненно, пользовался этим. Хотя он не был таким статным и широкоплечим как Шу или Рейджи, да и не мог похвастаться столь высоким ростом, отбоя от «еды» у него не было. Да, именно от «еды» — красивых молодых девушек, готовых отдавать ему свою кровь взамен на внимание и ласки. Я не мог понять, как же ему удавалось затуманить их разум настолько, что они добровольно соглашались на подобное.

— Ты снова голоден… — высказал я свои мысли вслух. — Но ведь только недавно поел…

Райто открыл глаза и, слегка наклонив голову, посмотрел на меня удивлённым взглядом. Мы не так часто с ним общались, поэтому, скорее всего, брат просто не ожидал, что я начну разговор. Да и разговором мой монолог назвать было сложно, ведь я просто произнёс то, о чём сейчас думал.

— Да, слегка проголодался, — к моему глубокому удивлению, ответил брат. — Эти человеческие девушки изматывают, знаешь ли.

— Что же такое ты делаешь, что они добровольно соглашаются стать твоими донорами? — поинтересовался я.

Райто лишь рассмеялся в ответ. Его смех был удивительный: не громкий, но и не слишком тихий, приятный слуху и даже в чём-то аристократический. В нём ощущались уверенность и некая надменность, он больше притягивал к себе, нежели отталкивал, ему хотелось подчиняться. Несомненно, брат позаимствовал его у Корделии — нашей матери.

— Я просто дарю им то, чего они жаждут: внимание, страсть, ощущение того, что ты единственная в этом мире, — вальяжно махнул кистью Райто.

— И этого достаточно? — с недоверием нахмурил я брови.

— Порой хватает одного поцелуя, и девушка просто тает в твоих объятиях. Но не надо забывать делать им приятно. Они тоже должны получать вознаграждение за свои «труды». Если ты и дальше хочешь питаться ими, следует следить за тем, чтобы твои сученьки были довольны, — ухмыльнулся Райто и достал свой стейк ещё до окончания программы.

Брат удалился, оставляя меня одного. Я не мог до конца понять, посмеялся ли он надо мной или сказал правду. Порой разгадать Райто было довольно сложно. Он звал меня, когда ему нужна была поддержка в осуществлении какого-нибудь непотребства, однако в следующий момент мог просто игнорировать, если Рейджи в очередной раз пресекал наши мелкие шалости. Таким был этот вампир, постоянно надевающий шляпу и уже много лет не изменяющий своему стилю.

— Тебе это не кажется странным, Тедди? Мы ведь родные братья, а мой единственный друг — это ты. Мы как совсем чужие люди. Разве так было всегда? Когда мы успели так отдалиться? — начал я расспрашивать единственного человека, которому не было на меня наплевать.

Мой молчаливый друг как всегда был безмолвен. Нет, не потому, что не хотел со мной общаться, ему было грустно оттого, что в сердцах моих братьев, как и в моём, поселились безразличие, циничность, меланхолия, апатия… Двести лет бессмертия сотворили своё дело. Мы уже не смеялись, как раньше, не ловили вместе летучих мышей, не соревновались, кто быстрее добежит до озера. Все стали настолько чужими друг другу, что, скорее всего, уже даже просто забыли, что являемся родными братьями…

— А давай пойдем на крышу? — улыбнулся я. — Знал, что тебе понравится!

Минуя многочисленные коридоры особняка, мы с Тедди воспользовались винтовой лестницей и поднялись на чердак. Перед нашим взором предстало великолепнейшее утро. Солнышко нежно грело лицо, совсем не обжигая, а едва заметно пощипывая кожу. Как хорошо, что все эти выдуманные людьми сказки о вампирах — неправда. Мы неподвластны ни времени, ни солнцу, и даже осиновый кол и чеснок не имеют власти над нашей жизнью. И именно мы, вампиры, подарили людям эти сказки, чтобы смертные, будучи беспечными, отдавали нам свою кровь, умирая в заблуждении.

— На крыше так уютно. Я знаю, что тебе тоже очень здесь нравится, Тедди, — радовался я, что провожу с другом столь чудесное утро на нашем любимом месте.

Я взобрался на обрамляющие крышу перила и перекинул ноги. Ничто не доставляло столько удовольствия, как нахождения здесь и наблюдение за стремящимся жить миром. Порой мне казалось, что именно из-за бессмертия я являюсь более мёртвым, нежели окружающие меня смертные создания. Они были наделены бесценным даром — осознанием того, что в любой момент их жизнь может прерваться, поэтому дорожили ею, старались насладиться каждым моментом, каждой никчёмной секундой их бессмысленного существования. А у меня, априори высшего создания, не было такой возможности. Я не чувствовал страха. Даже боль, по-моему, ощущалась совсем иначе. Единственное, что я мог себе позволить, — это сидеть здесь, на крыше своего дома, и ощущать, как с каждой минутой всё жарче греет солнце, а я становлюсь всё слабее, но при этом ещё полностью контролирую своё тело.

Да, именно этого ощущения мне так не хватало в жизни. Я стремился испытать страх перед смертью. Нет, не перед той, которую влюблённый вампир дарит своей единственной избраннице, обещая провести с нею вечность в аду. Мне хотелось ощутить истинный животный страх, который подсознательно заставляет все живые существа бороться за свою жизнь. Именно тот ужас, который испытывали мои жертвы, убегая от меня и не осознавая, что их кровоточащие раны не дают им ни единого шанса на спасение и я способен найти их даже с закрытыми глазами.

— Эй, Канато, слезай оттуда, — услышал я голос из сада — это был Субару. — Мы уже тебя обыскались. Рейджи собирает всех в гостиной для совещания. Явка немедленная и обязательная.

— Ладно, — с легким огорчением проговорил я, — уже иду.

Я вошёл в гостиную последним. Все уже собрались. Шу как всегда занимал диван и делал вид, что ему всё это далеко не интересно, и он лучше бы остался один и слушал музыку. Аято самодовольно улыбался, размышляя о чём-то своём. Порой мне казалось, что старший брат скрывает за маской тщеславия хрупкую и ранимую душу, однако спесь и гордыня уже настолько давно стали его лучшими подругами, что отличить, где истинный Аято, а где созданный им образ, было практически невозможно. Райто с хитрой улыбочкой на лице сидел в старинном, обитом бархатом кресле, но мыслями был точно не в гостиной. Субару, как всегда, всех сторонился и подпирал стены. Казалось, он еле себя сдерживает, чтобы не разнести всё в пух и прах, настолько неприятным для него является наше общество. Рейджи обвёл нас холодным взглядом и начал:

— Вижу, все уже в сборе. Это чудесно. К нам сегодня пожалует до боли знакомый гость. Я подумал, что стоит вас предупредить заранее.

— Великий Я сегодня не в настроении принимать гостей, — произнёс Аято, и в этот момент дверь гостиной распахнулась.

На пороге стоял высокий мужчина в деловом чёрном костюме. Он был гладко выбрит, а его короткие тёмные волосы аккуратно уложены. Глаза смотрели уверенно, с присущей только им холодной надменностью. Слегка терпкий шипровый аромат его духов в одно мгновение заполнил всю комнату, словно оповещая, что к нам явился сам король вампиров — Карлхайнц.

— Отец? — удивился я.

Но, похоже, удивление отобразилось не только у меня на лице. Все братья, кроме Рейджи, застыли в недоумении. Каждый старался понять, почему этот человек, которому было глубоко наплевать на своих отпрысков, вдруг без предупреждения пришёл их проведать. Все мы прекрасно осознавали, что этот визит не сулил нам ничего хорошего.

— Ах, какой тёплый прием. Браво! — съязвил Карл и начал наигранно медленно рукоплескать. — С каким нетерпением меня здесь ждут!

В комнате воцарилась тишина. Никто из нас не решался заговорить первым, ведь последствия такой неосторожности предугадать было просто невозможно. Отец был сильной, деспотичной личностью, игнорировать которую не позволяли себе даже самые древние и могучие вампиры. Мы могли за глаза говорить, что презераем его, ненавидим, хотим убить или никогда в жизни больше не видеть, но все эти яркие тропы были всего лишь заменителями одного единственного чувства, истинно наполнявшего наши сердца, — страха. Мы боялись его, а посему, в некотором роде, уважали.

Но молчание затянулось, а это отцу совсем не нравилось, что можно было прочесть в его тёмных, бездушных глазах. Они начали излучать ещё больше холода, нежели в первые секунды его появления. Градус тревоги постепенно возрастал, даже Шу сел на кровати, чтобы не получить наказание за проявление неуважения. Тишину посмел нарушить Рейджи:

— Доброе утро, отец. Что привело тебя к нам в столь раннюю пору?

— Хорошо, что хоть один из моих отпрысков не разучился разговаривать, — надменно фыркнул Карл, но в следующее мгновение изменил свой тон на более мягкий. — У меня для вас есть некоторые известия. Лично я считаю их приятными, и вам, думаю, они тоже придутся по вкусу. Мои дорогие сыновья, — начал отец.

Эта фраза ещё никогда не предвещала хороших новостей. Вообще, появление в особняке Карлхайнца тоже отродясь не сулило ничего благоприятного для его обитателей. Об этом также хорошо знала и прислуга, которая тот час же словно растворялась, сливаясь с интерьером.

— Вы уже достаточно взрослые, и с некоторыми из вас прибавилось хлопот, — невзначай посмотрел он в сторону Райто, — но я знаю, как разрешить нашу проблему.

— Ты имел в виду твою проблему? — перебил его Аято.

Отец просто проигнорировал данное замечание. Порой у брата напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, однако в этот раз ему действительно повезло. Создавалось впечатление, что Карлхайнц не намерен долго оставаться в особняке, посему всякого рода демагогии разводить не собирался. Хорошо, что Аято хватило ума больше ничего не произносить.

— Я считаю, что вы уже достаточно взрослые и созрели для серьёзных отношений. Вам пора женится.

— Что?! — хором ответили мы.

— Да-да, вы не ослышались. Я уже даже подобрал для вас подходящие партии, — ухмыльнулся Карлхайнц.

— Ты разбиваешь мне сердце, отец, — наигранным тоном произнёс Райто, театрально положив руку на грудь, и закатил глаза. — А как же любовь и наши чувства?

— Кто бы об этом говорил, — строго отрезал Карл. — Решение уже принято и обжалованию не подлежит, — прозвучал его ледяной голос не предполагающий неповиновения.

«Только не Судзука Муяно, — подумал я. — С детства терпеть не могу эту девочку. Выше и толще меня в два раза, это исчадие ада всегда отбирало все мои сладости. Я понимаю, что она из знатного вампирского рода, но если такова моя участь, то уж лучше убейте. Я даже готов на медленную и мучительную смерть». Мой полет мысли нарушил отец.

— Канато, ты чего так затих? — спросил он.

— Просто задумался, кого из знатных вампирш ты мне подобрал?

— Я тебя разочарую, сын мой. Эти девушки простые смертные.

— Так ты свадьбу или пикник организовываешь? — подал голос Шу.

— Это будет даже весело, — похотливо заулыбался Райто. — Я уже представляю эту картину маслом…

— Великому Мне тоже нравится эта затея. Сколько новых безделушек можно будет испробовать? — размечтался Аято.

— Глупая идея. Мне никто не нужен, — выпалил Субару и, стиснув зубы, стукнул локтем о стену.

В гипсовом покрытии образовалась незначительная вмятина, и от неё во все стороны расползлась небольшая паутинка из трещин. Рейджи лишь покосился в ту сторону, недовольно сжал губы в трубочку и нахмурил брови, однако промолчал. Старшему брату отнюдь не нравилось, когда кто-то из нас портил что-либо в этом доме. Его мания перфекционизма могла вывести из состояния равновесия любого, посему было легче просто с ним согласиться или исполнить его требование, нежели выслушивать занудные поучительные нравоучения. Даже Шу не выдержал постоянных колких замечаний в свою сторону и просто отказался от управления особняком.

По большому счёту все только выиграли от этой ситуации. Рейджи наконец-то получил желаемое, а Шу избавился от очередного геморроя, так как содержание особняка, как оказалось, дело совсем не лёгкое и требует постоянного участия. С другой стороны, наш братец-перфекционист получил новое занятие, которое отвлекало его назойливое внимание от нас, что сделало жизнь в этом доме намного приятней.

— Спрячьте ваши глупые фантазии поглубже, молодые люди. Здесь всё будет совсем по-другому, — гневно проговорил отец.

Король вампиров просто ненавидел неповиновение, поэтому его реакция на слова Субару была вполне предсказуема. Мы смотрели на него с недоумением и не могли понять, почему он так увлёкся этой идеей с женитьбой, ведь отец никогда не делал ничего, чтобы просто повеселиться. Каждая его затея имела определённый, порою очень глубокий смысл, разгадать который не всегда удавалось. Однако эта, похоже, всем нам казалась довольно глупой. А как могло быть иначе? Жениться на простых смертных являлось, наверное, вершиной идиотизма.

— Люди — всего лишь сосуды с кровью. Они как бы созданы, чтобы быть пищей. А жениться на пище как-то странно. Ты не находишь, Тедди? — произнес я свои мысли вслух.

— Оно как бы верно, Канато, — сказал отец. — В скором времени вы сможете их обратить, но нужно напомнить вам основное правило обращения людей в вампиров.

Я призадумался, ведь делать подобное мне ещё не приходилось. Да и сам процесс превращения казался чем-то противоестественным. Вампиры должны рождаться чистокровными, иначе они просто недостойны именовать себя таким высоким титулом как дети ночи.

Разве можно было возвышать простого смертного до ранга вампира, почти божества, которому жалкие людишки могли преспокойно поклоняться, как и своему Богу? За все эти примерно двести лет я даже ни разу не задумывался о подобном. Нет, я не мог назвать себя атеистом, ведь бесспорно понимал, что мы не просто так возникли в этом мире. Нас создал кто-то намного старше, намного умнее, в конце концов, намного сильнее. Однако был ли это тот самый Бог, в которого так верят все смертные и к которому так неистово взывают в минуты своей предсмертной агонии? Ответа я не знал и, наверное, никогда не узнаю, так как бессмертие не предоставит мне возможности встретиться с создателем.

Я настолько глубоко ушёл в свои мысли, что не сразу заметил, как Рейджи прочистил горло, намереваясь ответить. Конечно, брат был почти ходячей энциклопедией, и в такие моменты, как этот, его склонность к самообучению была довольно полезной. Он часто выручал нас в подобных неловких ситуациях, посему надо было отдать ему должное.

— Обращая человека в вампира, мы должны получить его согласие на обращение. Также нам необходимо объяснить ему, что этот процесс долгий, болезненный и требует постоянного кровоизлияния. А ещё, самое главное, если обращаемый человек — твоя будущая невеста, то ты должен как минимум влюбить её в себя и дождаться момента, пока она сама не начнёт кормить тебя своей кровью, — закончил Рейджи.

— Это же древний бред! И мы должны его придерживаться?! — разозлился Аято.

— Этот, как ты высказался, древний «бред» — закон, и вы сами знаете, что бывает, если его нарушить, — спокойным, уверенным в себе тоном молвил отец.

— Знаем, — хором ответили мы и посмотрели на Субару.

Он сощурился от гнева и ещё сильнее вдолбил локоть в стену. Я посмотрел на брата и туманно припомнил историю его рождения, которую услышал, играя в своей комнате вместе с Тедди, пока мама разговаривала с нашим дядей Рихтером. Она называла Субару ублюдком и всячески проклинала Кристу — его мать. Тогда, будучи маленьким, я не придал особого значения этим словам, так как Корделия Сакамаки была довольно своенравной женщиной, и услышать от неё подобные речи можно было практически о каждом обитателе нашего дома.

— Мне жаль твою маму, — сказал отец и подошел к Субару. — Но ты сам ощутил, что бывает, если пойти против законов. Они создавались мудрейшими из нас, и, поверьте, их следует чтить.

Все мы отчётливо понимали, что задача перед нами стоит не из лёгких. Какие-то шесть девушек ворвутся, так сказать, в нашу спокойную жизнь, и нам ещё придётся с ними нянчиться. Думаю, это никого не воодушевляло. Кроме всего прочего, у нас в скором времени должен был появиться ещё один геморрой.

— Интересно, какие они будут? Хоть бы у нашей была вкусная кровь. Правда, Тедди? — поинтересовался я мнением моего друга, а отец в это время продолжил:

— Невесты приедут к вам через месяц. К тому времени разберитесь с вашими случайными связями, — при этом Карл посмотрел на Райто, а тот сделал вид, что ни при чём. — Каждому из вас уже найдена пара, и возражения не принимаются.

— Это как понимать? — удивился Райто. — А если мне попадётся плоскогрудая глупышка? Это вроде как предпочтения Аято. Так не пойдёт.

— Успокойся, сын мой, — сказал отец. — Все невесты по максимуму отвечают вашим вкусам. Но я думаю, что они также научат вас чему-нибудь новому.

— Разве что эти девушки прочитали второе издание Камасутры, обновлённое и дополненное, — посмеялся Райто.

— Не спеши с выводами, сынок, скоро сам всё увидишь, — улыбнулся отец и, не прощаясь, вышел вон.

«Как всегда в своём репертуаре. И чему я каждый раз удивляюсь? Король вампиров никогда не прощается, он уходит первым, но его слово всегда остаётся последним. Что ж, можно было за двести лет уже и привыкнуть», — размышлял я про себя, а все мои браться тоже сидели молча.

— И что вы об этом думаете, парни? — начал Шу.

— Приедут, тогда и увидим, — высказался Рейджи.

— А меня отец даже заинтриговал, — признался Райто. — Посмотрим, на что способна эта сученька.

— За этот месяц я подготовлю ей незабываемые пытки. Она просто будет умолять меня о продолжении, — самодовольно изрёк Аято.

— Меня это всё бесит, я уж лучше останусь один, — прогремел Субару и удалился.

Странно, что он больше ничего не разбил. Хотя я бы не спешил называть брата психически неуравновешенным. Мне кажется, что такое его поведение скорее защитная реакция, так как, будучи самым маленьким в нашей семье, он часто подвергался нападкам и со стороны моей матери в том числе. А женщина она была крайне вспыльчивая. Порой даже заступничество Кристы не могло полностью его защитить.

В детстве я очень любил играться с Субару, однако однажды нас застукала моя мать, которая устроила мне знаменитую порку и строго-настрого запретила общаться с младшим братом. Корделия была всегда крайне жестока с теми, кто отказывался ей подчиняться, и этим сильно напоминала отца. Поэтому наши с братом дороги на этом разошлись. Да и Криста не особо радовалась, что её единственный сын общается с отпрыском Корделии. В конечном итоге именно матери решили наши судьбы, но стали ли мы от этого счастливее — огромный вопрос.

Все разошлись, а в комнате остались только мы с Тедди и ещё Шу, который лёг обратно на диван и, надев наушники, прикрыл глаза. И опять ощущение некой пустоты наполнило моё сердце. Душа болела, но не за себя, а за моих братьев. По большому счёту, все они были очень одиноки, и только мне посчастливилось обрести истинного, верного друга, хотя полностью набитого комфорелью.

— Как думаешь, а наша будет красивая? И я тоже на это надеюсь, — сказал я, и мы снова отправились на крышу.