Ху Баоциня не оставляла мысль, что в Сияющем чертоге что-то не так со временем. Прямых доказательств тому не было, но он чувствовал, а лисья чуйка подводила редко.
Вероятно, если бы ему удалось докопаться до разлома миров, то он обнаружил бы, что параллельно ему идёт излом времён, и вкупе они образуют отдельную линию времени-пространства. Путешествовать во времени она не позволяла, в отличие от временной линии Небытия, но при соблюдении некоторых условий можно было заглянуть в прошлое, а если очень постараться, то и в будущее. Для Владыки миров она была в принципе бесполезна, поскольку его всеведение охватывало все три основные временные оси и бессчётное количество вариативных, тех, что показывают возможные события, которые не произошли, но могли бы или, наоборот, не могли бы произойти.
Ху Баоцинь исследовал уже почти весь дворец, оставалось лишь одно место, куда ещё не ступала лисья лапа — так называемый зал Сфер. Он наткнулся на него случайно, и двери в него были широко распахнуты, словно приглашая внутрь. Вот только войти в него было нельзя: казалось, в дверном проёме воздвиглась невидимая стена и не пускала. Вероятно, какая-то магическая ловушка, сродни той, какие Ху Баоцинь устанавливал в своём собственном доме. А войти хотелось.
Зал был битком набит сферами, похожими на сияющие нефритовые жемчужины, и они завораживали. Их ничто не держало, но они висели в воздухе и не падали, мало того — двигались по причудливым траекториям и никогда не сталкивались. Это была очень сложная система. Все сферы отличались друг от друга, не было двух одинаковых: крупные, как дыни, или меньше горошины, каждая светилась отличным от других оттенком света, и не всегда сияние было именно сиянием, некоторые мерцали, как звёзды, или пульсировали, как затухающее сердцебиение. Но красиво — глаз не оторвёшь!
Ху Баоцинь сел за порогом и уставился на невидимую преграду. У любой головоломки есть решение, причём нередко разгадка смехотворно простая. Если подумать хорошенько, то непременно догадаешься. Но сияющие сферы не дают сосредоточиться, так и тянет на них посмотреть, ведь на них и отсюда смотреть можно, так зачем утруждаться? Ху Баоцинь помотал головой, изгоняя пораженческие мысли, и закрыл глаза — единственно верное решение, которое можно было принять: если не видишь сфер, так они и отвлекать тебя не будут.
Посидев так и подумав некоторое время, Ху Баоцинь предположил, что дело может быть в концентрации. Для большинства духовных и магических техник требуется сосредоточиться и отрешиться от окружающей действительности. Он сел в позу для медитации, но по ощущениям мало что изменилось.
— Вот же закавыка, — сказал Ху Баоцинь, и в его устах это прозвучало ругательством.
Он встал, описал перед дверным проёмом лисий круг.
Лисий круг, надо заметить, мог считаться медитативной практикой, суть которой заключается в следующем: лиса гоняется за собственным ускользающим хвостом по кругу, пытаясь догнать его и сцапать за самый кончик. Голова при этом становится восхитительно пустой, а в пустую голову проще заманить озарение. Для лис не просветлённых лисий круг — просто забава, как лисоваляние или лисоворот.
Но Ху Баоцинь-то был лисом просветлённым. Он нарезал пару кругов в одну сторону, потом в другую. Ловить кончик хвоста он при этом даже не пытался, просто неотрывно глядел на кисточку. Он знал, как больно бывает, если хвост удаётся догнать.
— Неужели… — пробормотал он, резко затормозив. Остановиться удалось, а вот равновесие сохранить — нет, и он плюхнулся на лисью попу, вытягивая задние лапы вперёд. Хвост несколько смягчил падение, но Ху Баоцинь не заметил бы, даже если бы отшиб лисий персик, потому что пришло Озарение.
Если предположить, что невидимый заслон поставлен на дверной проём уже после появления в Сияющем чертоге Ху Баоциня, значит, Владыка миров расстарался и придумал такую ловушку, чтобы серебристый лис ни за что не смог бы войти и напакостить. Если бы Ху Баоциня спросили, а он пожелал бы ответить, то он уверил бы, что и не собирался пакостить, это всё лисье любопытство. Да и, в конце концов, если куда-то попасть нельзя, то именно этого больше всего и хочется! Тут уже дело принципа: может, Владыка миров и обладает всеведением и всезнанием, а лисы обладают… всепролазностью. Если лиса не может куда-то попасть, значит, этого ей не так уж и хочется.
Ху Баоцинь, помедлив, превратился в человека и осторожно переступил через порог зала Сфер. Да, как он и думал, ничто его не останавливало. Владыка миров, похоже, решил любыми средствами заставить его принять человеческое обличье.
— Пф, — презрительно сказал Ху Баоцинь, превратившись в лиса, едва оказался внутри полностью, — тоже мне, всезнайка…
Будь он на месте Владыки миров, он бы раскинул дополнительную ловушку уже внутри. Скажем, обратные чары: вошёл — и становишься самим собой, а обратно не превратишься, пока не выйдешь. Вот и выбирай, что для тебя важнее: остаться в том обличье, в котором тебе хочется, или удовлетворить любопытство. Но внутри ловушки не оказалось. Пожалуй, Ху Баоцинь даже был несколько разочарован.
Он медленно обошёл зал, разглядывая сияющие сферы и принюхиваясь к ним. Они и пахли по-разному, и он готов был поклясться, что где-то них затерялась демоническая сфера.
— Это… миры? — пробормотал Ху Баоцинь, потыкав лапой в ближайшую к нему сферу. На ощупь сфера тоже была как нефритовая жемчужина, и проткнуть её когтем — увы и ах! — не получилось.
Сорвать сферу, как локву с ветки, тоже не вышло: если она и держалась на невидимой нити, то нить эта была необыкновенно прочна, а скорее всего, была задействована Ци. Сфера недовольно загудела — он расслышал жужжание, похожее на то, какие издают голодные шмели, вываливаясь в пыльце цветочной чашечки, — и чуть сместилась в сторону, подальше от любопытного лиса, но всё же оставаясь в пределах своей траектории.
И Ху Баоциню сейчас же захотелось проверить, все ли сферы, по крайней мере, те, до которых можно дотянуться, ведут себя так же, как и эта. Гудение и жужжание наполнило зал, ему даже показалось на мгновение, что он попал в пчелиный улей. В сопредельных мирах между тем произошло двадцать шесть землетрясений, пятнадцать наводнений и одно внеплановое солнечное затмение, огорошившее местных астрономов, которые ничего подобного не предсказывали, — поскольку любое взаимодействие со сферами вызывало аномалии в заключённых в них мирах. Но стоило оставить сферы в покое, они вернулись к размеренному вращению по собственным траекториям.
Владыка миров, вернувшись в Сияющий дворец, всегда первым делом проверял сферы. Увидев в зале серебристого лиса, он входить раздумал, тихонько отступил от дверного проёма и пошёл в тронный зал.
Во-первых, ему не хотелось мешать серебристому лису. Тот так увлёкся разглядыванием сфер, что даже его не заметил. А как говорится, чем бы лис не тешился, лишь бы не пакостил.
А во-вторых, велика была вероятность, что если серебристый лис заметит Владыку миров, то из вредности проделает тот же фокус, что и с сосудами вина. Вот только сферы — это не сосуды, это целые миры, и если бездумно с ними обращаться, то случиться может что угодно, в том числе катаклизмы, а чинить исковерканный мир — это вам не сосуд из черепков сложить и склеить.
О том, что уже всё случилось, Владыка миров не знал.