Разбирался с «артефактами предначертанного» Владыка миров долго, а потом и вовсе пропал — нужно было отправиться в каждый из проблемных миров и поглядеть, насколько хорошо удалась «починка» временных линий. Поскольку Ху Баоциня в инциденте он не заподозрил, то и устанавливать дополнительный барьер на зал Сфер не стал, но кое-какие меры предосторожности принял: сферы теперь вращались под потолком, лису не достать и даже не допрыгнуть.
Оставлять серебристого лиса одного, без присмотра он не опасался: лис уже испакостил всё, что только можно было испакостить, побег устроить не сможет, потому что без позволения Владыки миров Сияющий чертог никому не покинуть, и даже если выучится — или вспомнит, — как открывать порталы, то не успеет сделать и дюжины шагов, как связующая нить втянет его обратно.
Серебристый лис не осознаёт, что сидит на своеобразной привязи: Ци, из которой сотворена вся эта сфера, вплетена тонкими, тоньше человеческого волоса струйками в лисий хвост и восполняет его духовные силы, утраченные посмертно. Привязь прочна: её не порвать и не разгрызть.
Ху Баоцинь остался предоставлен самому себе, что не могло не радовать. Никто не ходит за тобой и не нудит: «Ну будь моим помощником». Владыка миров, правда, так не делал, но Ху Баоцинь чувствовал это в каждом взгляде или жесте.
Теперь зал Сфер был в полном его распоряжении. Ху Баоцинь сел, обернул хвост вокруг лап, задрал голову и уставился на непрерывно движущиеся сияющие точки, незаметно для себя погружаясь едва ли не в транс. Ему начало казаться, что некоторые сферы спускаются ниже, чтобы он мог их лучше разглядеть. Обман зрения, такое случается, если долго и не мигая смотреть, скажем, на пламя свечи или фонарь: огонь начинает менять очертания и плясать. Но если сморгнуть, то иллюзия исчезает. Ху Баоцинь сморгнул — не исчезла
Сферы действительно опустились до уровня его глаз, и иногда замедляли вращение, будто красуясь перед ним. Некоторые просто сияли или мерцали, а в других… появлялись странные движущиеся картины, будто он смотрел на чьи-то сны. Он не знал ни этих мест, ни этих людей, но перед ним разворачивались истории жизни и смерти, любви и разлуки, дружбы и предательства… Некоторым он сопереживал, других ему хотелось закусать до смерти.
А когда он увидел какого-то юношу с глазами, полными талого льда, в сердце у него что-то шевельнулось. Ху Баоцинь растерянно повилял хвостом. Почему возникло желание оказаться с ним рядом? У него даже шерсть пошла волнами, настолько он разволновался. Когда у юноши появились хвосты — девять лисьих, — Ху Баоцинь сообразил, что это лисий демон. Нет, не мог он быть демоном. У демонов аура другая. Но если не демон, откуда у него целых девять хвостов?
Когда юноша с глазами, полными талого льда, проткнул себя копьём, серебристый лис подпрыгнул на месте, как кот, которого испугали, и залился лисьим тявканьем. Хвост разволновался сильнее прежнего. Ху Баоциню даже пришлось сесть на него всеми четырьмя лапами, чтобы его успокоить. Но, видимо, тот юноша выжил, потому что сфера показывала и другие движущиеся картины с ним. Ху Баоцинь выдохнул.
На какой-то краткий миг рядом с этим юношей появились два других — возмутительно рыжий и нахальный молодчик и… Ху Баоцинь вздрогнул всем телом, превращаясь в человека, схватил сферу и придвинул к себе. Ху Сюань? Мог ли это быть Ху Сюань?
— Эй, — резко сказал Ху Баоцинь, встряхивая сферу, — а ну покажи мне этого юношу в белом одеянии ещё раз!
Сложно сказать, послушалась сфера или просто так совпало, но Ху Баоцинь вновь увидел Ху Сюаня. Да, это точно он, другого такого лиса в мире демонов нет. Судя по орнаменту вышивки на его поясе, он теперь Верховный лисий знахарь. Сердце у него защемило, нахлынули воспоминания. Вероятно, рыжий — это его младший брат, Ху Сюань о нём рассказывал. Но тогда кто этот юноша с глазами, полными талого льда? Черты лица его похожи на Ху Сюаня, но тот никогда не упоминал, что у него есть и другие братья. Нет, родственником обоим Ху он приходиться не может, аура отличается.
Юноша с глазами, полными льда, поглядел прямо перед собой. Шерсть у Ху Баоциня встала дыбом. Ему показалось, что глядит тот прямо на него. Глупость, конечно, глядел он на кого-то из тех, кто был вместе с ним в движущейся картине. Но его взгляд, его стать… И вот тут-то Ху Баоцинь всё понял, и это открытие настолько его ошеломило, что он широко раскрыл глаза и забыл, как дышать.
— Да ведь это Лисий бог! — выдохнул он потрясённо.
Лисий бог! У лис появился собственный бог! Но Ху Баоцинь даже не представлял, что могло произойти с лисой, чтобы она получила обожествление. Наверняка что-то чудовищное. Но именно поэтому Ху Баоцинь и почувствовал страшное волнение, когда его увидел: конечно же, все лисы чувствуют своего бога, даже если это его тень, запечатлённая на движущейся картине.
— Покажи ещё… — выдавил Ху Баоцинь. В голове у него царил разброд мыслей, чётко сформулировать, что ему хочется увидеть, он не смог.
Сфера показала ему войну. Лисий бог выступил против заклятых врагов всех демонов — небожителей и небесных богов. Хвост Ху Баоциня вращался, как водяное колесо, настолько он был захвачен происходящим на движущейся картине. Он никогда не видел ничего подобного: демоны стояли единым фронтом, позабыв о многовековых распрях, и, разумеется, это была заслуга Лисьего бога, которому каким-то невероятным способом удалось их объединить… или подчинить? В любом случае, Ху Баоцинь нисколько не сомневался, что победа в этот раз будет на стороне мира демонов.
А потом из сферы плеснуло чёрным сиянием. Ху Баоцинь отпрянул, в кожу воткнулись тысячи невидимых осколков того священного ужаса, что демоны испытывают перед Тьмой. Сама Лисья смерть стояла перед ним и глядела на него — то есть, не на него, конечно, а на тех, кто был перед нею на движущейся картине, — мёртвыми белыми глазами. Языки тёмного пламени вокруг неё складывались в девять чёрных лисьих хвостов. И эта Лисья смерть… была одновременно и Лисьим богом. Ху Баоцинь обхватил голову руками, не в силах отвести взгляда от этой чёрной фигуры, и будто весь заледенел. Тьма, Тьма поселилась в Лисьем боге… или была им, а он легко управлял ею, не страшась, что она может пожрать его в любой момент, как делала это с тысячью демонами до него, словно она была ещё одним его хвостом — десятым.
Не в силах дальше смотреть на это, Ху Баоцинь зажмурился. Будучи Верховным лисьим знахарем, он искал лекарство от Тьмы и нередко сталкивался с поражёнными проклятием демонами, но всегда до одури боялся, что Тьма перекинется на него. Он хорошо скрывал свой страх, запрятав его так глубоко, как только мог, но цепкие корни оплели его сердце и стягивались всякий раз, как Ху Баоцинь сталкивался с Тьмой. Но это всегда были лишь отголоски Тьмы: чернота в глазах, расползающиеся по лицу чёрные трещины… Такой манифестации Тьмы, как в Лисьем боге, Ху Баоцинь не видел ни разу. И не хотел видеть!
Он приоткрыл один глаз, боязливо глянул на сферу и с облегчением выдохнул: страшная движущаяся картина закончилась. Но облегчение это не продлилось и лисьей минуты: сфера показала ему расправу над Ху Сюанем. Ху Баоцинь издал горестный вопль, опять схватил сферу и встряхнул её.
— Неправда! — зарычал он. — Его не могли казнить! Он никогда бы не нарушил Лисье Дао! Он не мог!
«Правда?» — удивился внутренний лис в нём. Ху Баоцинь крепко зажмурился. Вообще-то ещё как мог. Отношение Ху Сюаня к тёмной стороне лисьезнахарства Ху Баоцинь прекрасно знал. Но разве пример Ху Баоциня ничему не научил Ху Сюаня? Что такого могло произойти, чтобы Ху Сюань открыто заявил о собственной Ереси? Эх, как жаль, что сфера показывает лишь движущиеся картины! Ху Баоцинь умел читать по губам, но движущиеся картины слишком быстро менялись, он попросту не успевал понять.
— Эй, — зло сказал Ху Баоцинь, встряхивая сферу, — показывай, что стало с Ху Сюанем дальше! И не притворяйся, что не понимаешь меня. Я прекрасно знаю, что ты меня слышишь. Показывай, не то я тебя разобью!
И сфера показала. Ху Баоцинь невольно приложил ладонь к груди, потому что сердце опять защемило.
— А я ведь был прав, — с грустью сказал он, — когда это будет тот самый…
У Ху Сюаня на этой движущейся картине были и кудри, и лисьи уши, и даже хвост, но он и не думал их прятать, словно позабыл о своей кудрявости. Он будто лучился изнутри, держа в ладонях крохотную белую мышку, а тот, что был с ним рядом, кормил мышку семенами каких-то цветов, и аура у него была просто чудовищная — древняя, могучая, опасная и совершенно точно не лисья. Но Ху Сюаню не было до этого дела.
Ху Баоцинь оттолкнул от себя сферу, закрыл лицо руками и долго сидел так, обуреваемый самыми разными чувствами.
Таким его и увидел вернувшийся Владыка миров — поникшего, уронившего лицо в ладони. Владыка миров ничего не стал говорить, бесшумно подошёл, поставил подле Ху Баоциня сосуд вина и также незаметно вышел.
— Но как ему удалось запустить «картины прошлого»? — пробормотал Владыка миров, оглянувшись уже за порогом.
Да, этот лис был не так-то прост, как ларец с секретом: сколько дверец ни открывай, за ними всегда обнаружится ещё одна и с таким хитроумным замком, что и вовек не разгадаешь.
Владыка миров усмехнулся. Уж чего-чего, а времени-то у него было предостаточно.