— И нечего смотреть на меня осуждающим взглядом, — сказал Владыка миров.
— А ты считаешь, что не заслуживаешь порицания? — уточнил Угвэй.
— Уж точно не от черепашьего зануды, — возразил Владыка миров. — Мне некогда выслушивать твои нотации, пора погружаться в сон всеведения.
Угвэй вприщур смотрел на него и ни слову не верил. Его негласно считали богом мудрости, хоть он и предпочитал называть себя всего лишь Черепашьим богом, поэтому обладал способностью, схожей с всезнанием — «отражением измышлений», а проще говоря — врождённой интуицией, развившейся с годами так хорошо, что даже усилий к тому, чтобы разоблачить вранье, прилагать не требовалось. Но поскольку богам полагалось напыщенно называть выбранную технику перед использованием, то Угвэй придумал несколько забубённых названий, чтобы прибавить себе уважения: Взор разоблачения измышлений, Пронзающий сплетение лжи взгляд, Проникающее в истинную суть вещей око… Лисьи демоны назвали бы это ёмко и коротко: чуйка. Или, если угодно, черепашья чуйка.
— Пронзающим сплетение лжи взглядом… — начал Угвэй, и Владыка миров застонал. Он, как и Черепаший бог, терпеть не мог формальности.
Угвэй поглядел на него, оборвал себя на полуслове и сказал запросто:
— Брешешь.
— Кхе… — сказал Владыка миров.
— Брешешь, — повторил Угвэй, и в его голосе не было ни тени сомнений. — Ни в какие сны всеведения ты погружаться не собираешься, просто решил от меня отделаться.
— От тебя отделаешься, — уныло заметил Владыка миров и, чтобы утешиться, протянул руку к серебристому лису. Клац! и рука вернулась на прежнее место.
Лис широко зевнул, демонстрируя две подковы ослепительно белых и невероятно острых зубов, и уставился на Черепашьего бога. В его рукавах копошились сотни черепашек всех мастей, Ху Баоцинь их чуял. Лисьи инстинкты поскреблись в носу. Вот бы погонять этого Черепашьего бога по тронному залу кругами, может, из рукавов повалятся черепахи, на которых можно будет поохотиться… Он высунул язык и смачно облизнулся.
— Даже не думай, — сказал Угвэй, который хоть всеведением и не обладал, но всё и так прекрасно понял по выражению лисьей морды, и подобрал края рукавов, чтобы черепашки ненароком не вывалились. — Моих черепах есть нельзя! Это черепахи-проводники, они охраняют разломы миров.
«Одной больше, другой меньше», — ясно говорила ухмылка на лисьей морде.
— Что тебе от меня нужно, Угвэй? — вернулся к прежнему разговору Владыка миров. — Сомневаюсь, чтобы ты стал тратить своё время по пустякам. Возникли какие-то проблемы?
— Возникли? — насмешливо переспросил Черепаший бог. — Не возникли, а изначально были.
— Какие? — с интересом спросил Владыка миров.
— Проблем всего одна, и это ты, — обличающим тоном сказал Угвэй, указывая на Владыку миров золочёным жезлом.
— Ну, знаешь, — обиделся Владыка миров, — это было очень грубо и…
— И это неоспоримый факт, — безжалостно прервал его Черепаший бог. — Что ты творишь вообще?
— Например? — выгнул бровь Владыка миров.
— И ты ещё спрашиваешь? — задохнулся от возмущения Угвэй. — Заставить мальчишку пройти через всё это! Почему нельзя было пресечь проблему в корне, а не раздувать её до размеров слоновьей мошонки? Если ты обладаешь всеведением и всезнанием, ты попросту мог бы всё это предотвратить.
— Всеведение и всезнание ещё не означает всемогущество, — сказал Владыка миров. — И поверь мне, я видел… Всё могло сложиться иначе, но неизменно — гораздо хуже. Это был оптимальный вариант развития предначертанного. И, — спохватился он, — ты только что сравнил Великое Равновесие со слоновьей мошонкой?
— Это максимально приличная метафорическая манифестация моих мыслей по этому поводу, — сказал Угвэй. — Сказать мне хотелось вовсе не это, но суть ты наверняка понял.
— Как не понять, — усмехнулся Владыка миров, — с моим-то всезнанием?
— Это было обязательно? — не дал увести себя от разговора Угвэй.
Владыка миров поморщился, но всё же ответил:
— Ты знаешь, как работает всеведение, Угвэй? За одну секунду времени можно увидеть не только на тысячи лет вперёд, но и на тысячи ответвлений вбок. Бесчисленные варианты ключевого события за одну только секунду. Поверь мне, Угвэй, я знаю, что говорю. Это был оптимальный и неизбежный вариант развития предначертанных событий. Я ответил на твой вопрос?
Черепаший бог долго и пристально глядел на демиурга, точно пытался понять, не увиливает ли тот от ответа в привычной ему манере, но пришёл к выводу, что Владыка миров говорит правду. Не сказать, чтобы его такой ответ удовлетворил в полной мере, но что поделать?
— На первый ответил, — сказал Угвэй.
— А что, у тебя их несколько? — кисло осведомился Владыка миров.
— Я так долго за тобой гонялся по мирам, что у меня их накопилась целая дюжина, — ответил Угвэй, демонстративно потирая руки, — и ты от меня не отделаешься, пока не ответишь на все, клянусь моим черепашьим панцирем!
— Которым? — уточнил Владыка миров. Он знал, что у Черепашьего бога двадцать четыре сменных панциря — по количеству сезонов, и каждый обладал уникальной силой и значением.
— Панцирем Чёрной Черепахи, — сказал Угвэй.
Владыка миров вздохнул. Чёрная Черепаха считалась изначальной манифестацией Черепашьего бога, и уж если он поклялся ею, то, как говорится, из панциря вон вылез бы, чтобы сдержать своё обещание.
— Всё настолько серьёзно? — пробормотал Владыка миров со вздохом.
— Как будто ты сам не знаешь, — фыркнул Угвэй.
Владыка миров знал. На то он и Владыка миров, чтобы всё знать.