Владыка миров удивлённо вскинул брови. Серебристый лис подошёл к трону, широко расставил лапы и с вызывающим видом уставился на него. Знающие люди предположили бы, что лис изготовился затявкать демиурга.
— Почему ты не ищешь свою карту? — спросил Ху Баоцинь.
С того дня Владыка миров никуда не уходил, просто сидел на троне или распивал вино в Зале сфер, сидя за столиком-полумесяцем. Маленькую чарку вина он всегда отставлял для серебристого лиса, но тот компанию ему не составил ни разу. Такое поведение казалось Ху Баоциню странным. Почему демиург не ищет карту снов? Явно же, что он расстроен её утратой. Если он приложит усилия, то наверняка её отыщет, демиург он или кто? Но Владыка миров и не думал её искать.
Владыка миров прочистил горло, немало удивлённый, что серебристый лис опять заговорил с ним первым, и пространно объяснил, почему не следует искать карту снов. На морде лиса появилось скучающее и даже несколько разочарованное выражение. Он пренебрежительно фыркнул, развернулся, вильнув хвостом, и удалился прочь из тронного зала, прежде чем Владыка миров успел досказать своё объяснение до конца.
— Эй! — обиженно воскликнул Владыка миров. — Дослушай хотя бы!
Ответом ему было отдалённое, но недвусмысленное: «Фыр!»
Владыка миров озадаченно помассировал пальцами переносицу. Зачем вообще было что-то спрашивать, если не собирался выслушивать ответ? Или он подобрал недостаточно убедительные объяснения? Почему он вообще хотел это узнать?
— Подожди-ка, — вдруг осенило Владыку миров, — а если он так пытался намекнуть, что ему хотелось отправиться со мной на поиски карты?
Мысль эта демиурга неимоверно взволновала. Если так, тогда понятно, почему серебристый лис ушёл с такой разочарованной мордой: ему надоело сидеть взаперти, и он решил напроситься с Владыкой миров на прогулку.
— Почему я сразу не догадался? — посетовал он, досадуя на самого себя. — Нужно пойти и словно бы невзначай пригласить его составить мне компанию. Конечно, он всегда отказывается пить со мной, но прогулка в мир смертных — это ведь совсем другое дело, так? Только нужно представить это так, словно я сам и без намёков собирался взять его с собой в мир смертных. Иначе это сильно уронит меня в его глазах. Если, конечно, есть куда падать, ха-ха.
Владыка миров подобрал рукава и пошёл искать серебристого лиса. Вообще-то он знал, где находится его логово, но предпочёл сделать вид, что потратил на поиски много времени. Он несколько раз проходил мимо лисьего уголка, притворяясь, что не замечает свернувшегося клубком лиса, разворачивался и шёл в обратном направлении. Ху Баоцинь следил за ним одним глазом, гадая, что задумал демиург, и с трудом подавляя лисьим инстинкты: его так и подмывало тяпнуть Владыку миров за ногу!
Наконец Владыка миров остановился напротив логова, поглядел в полумрак, который не развеивали даже висящие на потолке сферы, и фальшивым голосом сказал:
— А, вот ты где! А я тебя уже обыскался. Не нужно было уходить, не дослушав. Я ведь не сказал тебе самого главного. Ты не спишь?
Ху Баоцинь не поверил ни единому слову, но голову поднял и поглядел на него.
— Я собираюсь прогуляться, не составишь мне компанию? — продолжал Владыка миров. — Наверное, тебе надоело сидеть в четырёх стенах.
Серебристый лис одарил его долгим изучающим взглядом. Демиург напустил на себя беспечный вид, даже принялся что-то насвистывать. Актёр из него был никудышный.
Разумеется, Ху Баоцинь пытался напроситься вместе с Владыкой миров вовсе не потому, что ему стало скучно. Лис всегда найдёт себе занятие, даже если его в клетку посадить. Отчасти ему хотелось поглядеть на мир смертных, о котором он много слышал, но в котором никогда не бывал, поскольку лисьим знахарям покидать мир демонов запрещалось. Но только отчасти. Настоящая причина была по-лисьи расчётливой: Ху Баоцинь подумал, что в мире смертных улиснуть от зануды-демиурга будет проще, чем искать выход из Сияющего чертога и, быть может, никогда его не найти.
Актёр из Ху Баоциня был получше, чем из Владыки миров, потому он без труда изобразил на морде величайшую заинтересованность этим неслыханно щедрым предложением и одновременно недоверие, какое лисы всегда выказывают при виде капкана с услужливо предложенной приманкой.
— Что скажешь, Баоцинь? — ободрившись, спросил Владыка миров.
Морда серебристого лиса тут же сменила выражение на недовольное и даже надменное.
— Почему ты так запросто называешь меня по имени? — скрипнул Ху Баоцинь.
— Ни к чему церемонии, можешь и меня называть так же — запросто, — предложил демиург.
— И как же? — выгнул бровь Ху Баоцинь.
— Владыкой миров, — сказал Владыка миров.
Ху Баоцинь, поглядев на него какое-то время и, как он решил, не дождавшись ответа, уточнил:
— И как тебя зовут?
— Я ведь уже сказал, — непонимающе отозвался Владыка миров, — Владыка миров.
— Я прекрасно знаю, какую должность в Мироздании ты занимаешь, зовут-то тебя как? — уже нетерпеливо спросил Ху Баоцинь.
Владыка миров как-то странно на него поглядел и сказал:
— Так и зовут. У меня нет другого имени.
Серебристый лис недоверчиво уставился на него.
— Как это — нет? Не от куста же ты родился.
— Тогда и кустов-то не было, — пробормотал Владыка миров, засмеявшись.
— Но откуда-то ты узнал, что ты Владыка миров? Кто-то же должен был тебя так назвать, — притопнул лапой серебристый лис.
— Я… всегда это знал, — растерянно отозвался Владыка миров.
— Владыка миров — и всё? — уточнил Ху Баоцинь каким-то странным тоном.
— Ну… да, — неуверенно подтвердил демиург. Прежде он и не задумывался об этом никогда. Владыка миров — он и есть Владыка миров. Зачем ему ещё и имя?
А ведь, если подумать, то у Вечного судии имя было. Откуда он его взял? Владыка миров, пробудив его, назвал его Вечным судией, потому что знал, что называть эту сущность полагается так.
К чести Вечного судии стоит сказать, что имя себе он придумал сам. Попадающие в Небытие души называли себя, и так он узнал, что в мире смертных и в большинстве других миров у людей или существ, их населяющих, есть клички или имена, а у некоторых даже фамилии. Ему попросту стало завидно, что они все кто-то ещё, а не только люди или существа, а он всего лишь Вечный судия, вот он и придумал себе имя.
— Тогда нужно придумать тебе имя, — сказал Ху Баоцинь, и Владыка миров вытаращил глаза на такое заявление. — Я придумаю. Я очень хорошо придумываю имена. Лучше, чем ты придумываешь стихи.
Владыка миров сердито засопел и возразил:
— Нет уж, уволь. Имена ты придумывать не умеешь.
— Ещё как умею, — возмутился Ху Баоцинь.
— О да, — сказал Владыка миров непередаваемым тоном, — я заглядывал в твоё прошлое. По-твоему, Дылда — это хорошо придуманное имя?
— Это были клички, а не имена, — снисходительно отозвался серебристый лис. — Ты что, не знаешь, чем отличаются клички от имён?.. В любом случае владыкой я тебя называть не собираюсь. Лисами никто не владеет. Лисы сами себе хозяева.
Владыка миров пытался спорить, но Ху Баоцинь применил запрещённый приём — затявкал демиурга, а потом наскрипел на него, — лучший способ доказать свою правоту и заткнуть оппонента.
— Ну ладно, придумывай, — зажал уши руками Владыка миров. — Но если имя мне не понравится, то я его не приму.
Серебристый лис издал непередаваемое «хе» и погрузился в размышления. Через некоторое время глаза его вспыхнули, и он сказал:
— Фань-цзюнь.
Владыка миров страшно оскорбился:
— Ты назвал меня занудой?
— Сиятельным, — не моргнув глазом, сказал серебристый лис.
Владыка миров поклясться готов был, что в первый раз Ху Баоцинь произнёс имя иначе, но уличить лиса не стоило и пытаться: у демиурга в ушах ещё не отзвенело предыдущее тявканье, нарываться на лисий «тяв» вновь ему нисколько не хотелось.
К тому же, произнесённое правильно, имя звучало неплохо. Быть может, серебристый лис просто оговорился?
Очень наивно было с его стороны так подумать.