Ху Баоцинь оцепенел. Желтизна, казалось, расплескалась вокруг, и её цепкие плети потянулись к нему, чтобы оплести и втянуть в широко раззявленный клюв. Ещё мгновение — и он сам шагнул бы вперёд, но Владыка миров схватил его сзади за воротник и так дёрнул к себе, что ткань затрещала. Неясыть пощёлкал клювом, как раздосадованный хищник, упустивший добычу. Ху Баоцинь тяжело дышал, оттягивая воротник, чтобы освободить перебитое этим рывком горло.
— Неясыть, — гробовым тоном сказал Владыка миров.
— Это был бы равноценный обмен, — спокойно заметил Неясыть.
По телу Ху Баоциня пробежала дрожь, когда он понял, что речь идёт о нём.
Неясыть покрутил головой, похлопал крыльями и вытянул вперёд лапу с зажатой в когтях кистью:
— Кисть Нерушимой Клятвы. Тебе известны правила.
Владыка миров очень осторожно взял у него кисть, стараясь избежать контакта с мохнатыми пальцами, а вернее, с острыми когтями. Неясыть ухнул по-совиному и широко расправил крылья. Ху Баоциню показалось, что крылья эти простёрлись от края до края Вселенной, настолько большими они были. Владыка миров отступил на шаг, потом ещё на один. Ху Баоцинь сообразил, что уходить отсюда полагается именно так: нельзя показывать спину, — и тоже стал пятиться к выходу. Неясыть стоял на прежнем месте и смотрел им вслед полными звёзд глазами, а потом поднял окольцованную лапу и принялся клевать звенья цепи.
Когда они оказались снаружи, решётка сама собой захлопнулась, на неё наросли прежние замки, а связка ключей звякнула, свалившись на пол прямо из воздуха. Владыка миров подобрал ключи, внимательно оглядел каждый, на два раза пересчитал, не пропал ли какой.
«К чему такие предосторожности? — подумал Ху Баоцинь, наблюдая за ним. — Неясыть ведь сидит на цепи, он не смог бы дотянуться до ключей, даже если бы какой завалился внутрь клети».
— Что он сделал? — спросил Ху Баоцинь. Вопрос этот его действительно занимал. Неясыть сидел в темноте на цепи, судя по всему, очень долго, может, тысячу лет. Лис сажали на цепь, если они провинились. Но какой проступок должен был совершить Неясыть?
— Ничего не сделал, — ответил Владыка миров.
— Что?!
Владыка миров поднял руку, останавливая его возмущённое фырчанье:
— Если Неясыть вырвется на свободу, то поглотит Вселенную. Ты слышал о змее-пожирателе миров? Такие легенды есть во всех мирах, верно? Явится чудовищный змей и ознаменует собой конец всего сущего, сожрав Вселенную. Иногда говорят, что это не змей, а дракон. Но эти легенды неточны. На самом деле это вовсе не змей и не дракон, а сова.
— Зачем ему пожирать миры? — всё ещё не понимал Ху Баоцинь. — Какой в этом прок?
— Никакого, — согласно кивнул Владыка миров. — Но он хранитель Изначального, а Вселенная — изначальна, и он поглотил бы её только поэтому.
— Зачем тогда было создавать эту тварь? — воскликнул Ху Баоцинь.
Владыка миров помолчал, потом ответил:
— Я его не создавал. Он сам изначальный. Он всегда был. Как и я. Не знаю, кто его создал.
Ху Баоцинь сунул пальцы в волосы и хорошенько поскрёб за ухом, пытаясь осмыслить услышанное.
— То есть, — медленно проговорил он, — хоть ты и демиург, создавший миры, ты понятия не имеешь об устройстве Вселенной в целом? А как же всеведение?
— Ну… — протянул Владыка миров с некоторым смущением. — Вселенная непостижима.
— Пф, — пренебрежительно сказал Ху Баоцинь.
— Возвращаемся, — велел Владыка миров.
Он вращал в пальцах полученную от хранителя кисть Нерушимой Клятвы всю дорогу. Выглядела она как обычная старая кисть для письма: кончик растрепался, лак на рукояти облупился…
— И что такого особенного в этой кисти? — не утерпел Ху Баоцинь. — Такую выкинь, никто не подберёт.
— О, эта кисть единственная в своём роде, — сказал Владыка миров. — То, что ею написано, воплотится в жизнь и останется неизменным. Поэтому она не должна попасть не в те руки.
— Но тогда Неясыть мог бы взять её и написать… — начал Ху Баоцинь и недовольно нахмурился, потому что Владыка миров не удержался от смеха. — Что смешного?
— Неясыть ничего не смог бы написать, — снисходительно объяснил Владыка миров, — потому что писать не умеет.
— И только? — потрясённо уточнил Ху Баоцинь.
— И только, — подтвердил Владыка миров.
Гу Ши ждала их возвращения, снедаемая любопытством. Ключи Неясыти хранились в аду многие тысячи лет, но Владыка миров никогда прежде не брал их. Впрочем, нет: однажды он ключи забирал, чтобы нанизать их на кольцо (до этого все ключи лежали вперемешку в деревянном ящичке). Но решётка Неясыти никогда не отпиралась, это Гу Ши знала точно: владыкам ада было поручено следить за тем, чтобы никто и никогда не приближался к решётке. Им было известно, что внутри заперт Неясыть, но о хранящихся внутри вещах и предметах они ничего не знали. Что же понадобилось взять Владыке миров? Уж не собирается ли он выпустить… Она оборвала эти мысли и спрятала их глубоко внутри, чтобы даже всеведение и всезнание демиурга до них не добралось.
— Гу Ши, — сказал Владыка миров, возвращая ей ключи, — спрячь их и никогда не доставай.
Владычица ада забрала ключи и с любопытством уставилась на кисть, которую Владыка миров всё ещё вертел в пальцах. Могущественный артефакт она в ней признала сразу, не обманываясь жалким видом кисти.
— Гу Ши, — сказал Владыка миров, — хорошенько следи за грешными душами. Ни одна не должна сбежать в мир смертных. Там скоро соберутся сущности всех сфер, чтобы заключить вечный мир. Никто не должен им помешать. Ты слышишь? Никто.
— Сущности всех сфер? — повторила Гу Ши, прикусывая кончик ногтя, и подумала: «Если соберутся владыки всех миров, то и Небесный император с Великим тоже будут там».
Она уже давно оставила мысль обольстить того или другого, но ей бы хотелось снова на них поглядеть. Красивые мужчины — или женщины — услада для глаз. К тому же «сущности всех сфер» подразумевали сборище исключительно интересное во всех смыслах. Глаза её блеснули, но она тут же скрыла этот блеск под длинными ресницами.
— Ни одна грешная душа не покинет пределов ада, — сказала она, почтительно кланяясь. — Гу Ши об этом позаботится.
Она свято верила в то, что говорит, и уличить её во лжи не смогло бы даже зеркало Чжэньли. Её-то это не касалось: она не грешница, да и души у неё нет, так кто сможет помешать ей покинуть ад и немного развеяться в приятной компании?