К неудовольствию Ху Баоциня из ада они отправились не в мир смертных, который он толком и не разглядел из-за вмешательства Черепашьего бога, а обратно в Сияющий чертог. Владыка миров будто и забыл о своём обещании показать ему людей. Ху Баоцинь назло ему превратился в серебристого лиса, но демиург словно и не заметил, как провокационно он устроился возле трона: прямо-таки будто напрашивался, чтобы его погладили, а на самом деле выжидал момента, чтобы в отместку за неоправданные ожидания укусить демиурга за палец, когда тот к нему потянется.

      Не потянулся.

      Владыка миров тяжело водрузился на трон и сквозным взглядом уставился на кисть Нерушимой Клятвы в своей руке. Заглядывал в будущее или просто глубоко задумался? Но результатом своих измышлений он явно остался недоволен. Он выпустил кисть Нерушимой Клятвы из пальцев, и та повисла в воздухе на уровне его лица, опутанная тонкими белыми нитями Ци.

      — Собираешься что-нибудь написать и тем самым увековечить? — поинтересовался серебристый лис, встопорщив усы. Демиург мог навязать ему место «помощника демиурга», воспользовавшись кистью Нерушимой Клятвы.

      — Мне для этого кисть не требуется, — возразил Владыка миров. — Для подобных случаев я использую Волю.

      Он чуть шевельнул пальцем, и кисть повернулась вокруг своей оси.

      — Кисть Нерушимой Клятвы предназначается Небесному императору, — продолжал Владыка миров. — Никто другой ею попросту не сможет воспользоваться: уровень культивационных и духовных сил должен быть демиургическим.

      — А что, этот Небесный император — потенциальный новый демиург? — с живым интересом спросил серебристый лис. — Так у тебя и конкуренты есть?

      — Мог бы им стать, — кивнул Владыка миров и оговорился: — Новым демиургом, я имею в виду. Но ему это нисколько не интересно: даже предложи я ему сменить меня на изначальном посту, он бы наверняка отказался. Но речь не об этом. Ни тушь, ни чернила для этой кисти не требуются. Она черпает духовные силы того, в чьих пальцах находится. Писать ею можно на чём угодно, будь то бумага, кожа, земля или даже воздух. Написанное запечатлевается в астральном плане, поэтому надпись нельзя ни стереть, ни смыть, ни каким-либо образом уничтожить. Поэтому писать следует вдумчиво и без ошибок. Нарушение клятвы, разумеется, влечёт за собой серьёзные последствия: от девятикратного поражения громом, если дело касается кого-то конкретного, или полной аннигиляции, если речь идёт о целом мире.

      Ху Баоцинь скептически поиграл бровями. Лисы прекрасно знают, что громом никого убить нельзя. А вот молний во время грозы стоит беречься. Будучи лисьим знахарем, Ху Баоцинь видел поражённых молнией, и не всех удавалось спасти. Поэтому лисы всегда отсиживались по норам во время грозы.

      — Поэтому, — продолжал Владыка миров, — ты отнесёшь кисть Нерушимой Клятвы Небесному императору и передаешь ему всё то, что тебе рассказал.

      — Разве он не пропал? — фыркнул Ху Баоцинь и тут же взъерошился: — Я? С какой стати? Я не твой помощник!

      — А я и не говорил, что это поручение для моего помощника, — возразил Владыка миров. — За подписанием мирного договора нужно проследить. Боюсь, как бы Гу Ши не устроила переполох в мире смертных. Она точно туда явится… Поэтому ты отправишься туда в качестве моего представителя. Или как там вы говорите? Полнолисного лисопредставителя?

      Серебристый лис сурово возразил:

      — Лисы так не говорят. Нельзя дважды облисить ранг или титул.

      — А как надо? — с интересом спросил Владыка миров.

      — Лисопредставитель, — сказал Ху Баоцинь и тут же вскинулся: — Нечего зубы мне заговаривать! Разве это не твоя работа — раздавать изначальные артефакты?

      — Моя, — согласился Владыка миров, — но в этот раз выполнишь её ты.

      — Ща-а-а-ас, — с растяжкой сказал серебристый лис.

      — На мир смертных посмотришь заодно, — сделал вид, что не заметил показанной ему лисьей дули, Владыка миров. — Уверен, встретишь там и тех, кого прежде знал. Разве тебе не хотелось бы снова встретиться с другими лисьими демонами? А знакомство с Лисьим богом даже пойдёт тебе на пользу.

      Ху Баоцинь скривил морду:

      — Для лисьего мира я мёртв. Я еретик. Если другие лисьи демоны меня увидят, то схватят и снова казнят.

      — Они не смогут, — уверенно сказал Владыка миров. — Ты, как мой лисопредставитель, принадлежишь изначальному миру теперь, законы других миров и даже сфер к тебе применить нельзя.

      Конечно, это было весьма заманчиво — покрутить роскошным серебристым хвостом перед мордами высших лис, которые наверняка пасти разинут от удивления, увидев его в добром здравии; и вживую поглядеть на Лисьего бога тоже, и хотя бы одним глазком взглянуть на…

      Но его не покидала мысль, что у Владыки миров есть какие-то скрытые мотивы. Поэтому серебристый лис подозрительно сощурился, вместо того чтобы радостно затявкать и, задрав хвост, отправиться выполнять поручение демиурга. Лис не проведёшь.

      — Ну хорошо, — понял его взгляд Владыка миров, — скажу тебе как есть. После встречи с Неясытью моё внутреннее равновесие пошатнулось, мне нужно восстановить его сном.

      — То есть ты попросту будешь дрыхнуть? — уточнил серебристый лис.

      — Грубо говоря, да, — спокойно подтвердил Владыка миров. — Я попросту не успею проснуться к нужному моменту.

      — А какой нужный? — усомнился Ху Баоцинь. — И почём ты знаешь, что я явлюсь к «нужному моменту»? И откуда всем остальным знать, когда наступит этот самый «нужный момент»? Небесного императора вообще найти не могут. А если он не объявится к этому твоему «нужному моменту»?

      — Объявится, — уверенно сказал Владыка миров. — Вот прицепился же к словечку…

      — Потому что звучит сомнительно.

      Владыка миров подтолкнул кисть Нерушимой Клятвы к Ху Баоциню:

      — Отнесёшь кисть, а я уж позабочусь, чтобы момент был нужнее некуда.

      Ху Баоцинь долго глядел, как кисть Нерушимой Клятвы покачивается у него перед мордой, словно собирается вызолотить ему усы, потом сменил гнев на милость, превратился в себя и спрятал кисть в рукав.

      Владыка миров начертил пальцем в воздухе замысловатую лигатуру, и пространство сгустилось в золотой гонг, центральная часть которого представляла собой не обычный узор или надпись, какие рисуют на музыкальных инструментах, а замысловатую мандалу. Колотушки не было, Владыка миров попросту дотронулся до гонга пальцем. Раздался гулкий, но мелодичный звук. После этого гонг исчез, словно его и не бывало.

      — И что? — после озадаченной паузы спросил Ху Баоцинь.

      — И всё, — ответил Владыка миров и закрыл глаза.

      В Сияющем чертоге этого слышно не было, но когда прозвучал гонг, то звук его отозвался во всех мирах: и в смертном царстве, и в мире демонов, и в Небесном дворце, и на Верхних Небесах, и даже в аду, — возвещая, что все причастные должны собраться в таком-то месте в такой-то день.

      А Владыка миров погрузился в сон, чтобы восстановить внутреннее равновесие, и был уверен, что когда проснётся, то и лисьего следа Ху Баоциня в Сияющем чертоге не найдёт.