Наученный предыдущим горьким опытом, Недопёсок решил в этот раз отправиться не лисой, а человеком. Людей, как он знал, ловят за хвост и сажают в мешок гораздо реже, чем зверей, хотя бы и потому, что хвостов у них нет. А у него было целых восемь хвостов, которые так и норовили вылезти даже в человеческом обличье. Поразмыслив, Сяоху решил не прятать их вовсе. Он видел, что люди иногда прицепляют к поясам охотничьи трофеи, и решил, что если вылезшими хвостами не вилять, а распустить их вниз, то они сойдут за поясное украшение. Недопёсок покивал собственным мыслям, снял шапку и со вздохом припрятал её: человечьи дети такие шапки не носили, она привлекла бы к нему лишнее внимание.
Порталом, разумеется, Сяоху не стал бы пользоваться, даже если бы его уже починили: нечего тратить драгоценное время! Хвост в лапы и — бегом, у него каждая минута на счету. Духовную сферу он так разогнал, что она врезалась в землю на полном ходу и оставила небольшой кратер. Недопёсок походил вокруг него, любуясь им и гордясь, что уподобился шисюну и в этом: тот тоже ямы при сошествии оставлял, правда, величина кратера зависела от запаса духовных сил, — а потом ненадолго превратился в лису и прикопал кратер, чтобы замести следы. Если он наделал шуму при сошествии, то люди непременно сюда явятся, чтобы поглядеть, что такое упало с неба.
Воспользовавшись лисьим компасом, Недопёсок целеустремлённо направился в человеческий город: судя по реакции духовной сферы шисюн был где-то там. Ауру места он ещё не слишком хорошо читал, потому не понял, что уже побывал в этих краях, когда Ху Вэй призвал его, а вернее, вытащил сюда через портал за хвост. К тому же за двадцать смертных лет многое изменилось, и Сяоху полагал, что он здесь впервые и идёт наугад.
Но даже в облике человека повадки у него оставались лисьи: по дороге он совал любопытный нос в каждое мало-мальски интересное место, чтобы подглядеть и подслушать, а заодно слисить что-нибудь вкусненькое. Люди на него внимания не обращали, а если и обращали, то довольно вежливо с ним раскланивались. Вероятно, принимали они его за сына какого-нибудь богача. Недопёсок был разодет, а лисьи хвосты, «прицепленные» к поясу только добавляли ему важности.
Лисья поговорка «где лисы, там и слухи» была верна и для людей. Они всё время что-то болтали, о чём-то судачили. Если держать ушки на макушке, то можно выслушать много полезного. Так Недопёсок узнал, что в город назначили нового судью, который столь рьяно взялся судить да рядить, что лишний раз в магистрат боялись обращаться; что людей одолевали блохи, такие ядрёные, что их ничем не могли вывести (Недопёсок даже подумал, что это могли быть демонические блохи, и спешно прицепил к поясу мешочек с полынью: не хватало ещё заблошиветь!); что поместье-призрак не просто так называется, в нём живёт настоящий призрак…
Недопёсок остановился и развесил уши. Призраков он не видел ни разу, только духов. Вот бы поглядеть на настоящего призрака! А может, даже изловить и притащить в Небесный дворец, чтобы… хм, скажем, посадить на цепь и заставить охранять сад. Недопёсок слышал, что призраки охраняют свою территорию, как цепные псы. У него в цянькуне и цепь подходящая завалялась, и собачий ошейник найдётся.
— А где это поместье-призрак? — спросил Недопёсок у рассказчика.
Тот поглядел на него и замахал руками:
— Детям там нечего делать!
— А если подумать? — спросил Недопёсок и показал ему небольшой серебряный слиток.
— Там опасно, — не сдавался рассказчик.
На ладони Сяоху появился второй слиток, побольше первого.
Рассказчик сдался на пяти, причём Недопёсок узнал много полезного об этом зловредном призраке, который уже два десятилетия наводит страх на жителей города. Его даже приглашённые монахи изгнать не смогли. А сам-то он чёрный, как смерть, и завывает диким голосом, а сзади у него длинный тонкий чёрный хвост. Недопёсок при этих словах очень оживился. Чёрный и с хвостом? А уж не чернобурка ли это, часом? Вот бы хорошо было, если бы он встретил сородича! Других чёрных лис он не встречал, хотя на Хулишань всякие водились.
Сяоху потёр лапы, то есть руки, и ринулся на поиски поместья-призрака. Рассказчик лишь примерно указал направление, но Недопёсок не сомневался, что его найдёт. К тому же, как он заметил, духовная сфера указывала примерно туда же.
Поместье-призрак не заметить мог бы только слепой. Вокруг него понатыкали длинные шесты с узкими белыми полосками ткани. Недопёсок знал, что так предупреждают о дурных местах: вокруг Хулишань тоже такие ставили, пока Лис-с-горы не навёл на людей лисий морок. А ещё стены поместья-призрака были оклеены сотнями талисманов, некоторые едва держались, такие старые были, а некоторые совсем новенькие, даже краска выцвести не успела. Вероятно, это монахи попытались таким образом запечатать призрака внутри. Недопёсок подумал, что это глупо: призрак ведь и так никуда не собирался уходить, если верить тому, что про него говорили.
Недопёсок принюхался. Изнутри слабо, но всё же пахло шисюном. Он пригляделся и узнал этот дом. Это открытие его несколько огорчило: так он, значит, вынюхал остаточную ауру шисюна, его здесь может и не быть, наверняка нет, не то бы он уже давно разделался с призраком. Но он всё же решил зайти в поместье и поглядеть, что это за призрак такой.
У ворот поместья сидел какой-то плешивый монах и, яростно перебирая чётки, бормотал сутры. Недопёсок тихонько подошёл, постоял, послушал, ничего интересного не выслушал и спросил:
— Что ты здесь делаешь?
Монах завопил дурным голосом, выронил чётки и пустился наутёк, только пятки засверкали. Видимо, принял его за призрака. Недопёсок даже подумал, что, быть может, дурным голосом вопил вовсе не призрак, а напуганные им монахи? Он поиграл бровями, подобрал брошенные монахом чётки и принялся их разглядывать и обнюхивать. На каждой бусине было что-то выцарапано, но Недопёсок не смог разобрать, что именно. Наверное, какие-то волшебные слова. Недопёсок ухмыльнулся, сел на место монаха, нацепил на руку чётки и забормотал какую-то белиберду. Ему давно хотелось поиграть в монаха, но случая не представлялось.
Хватило его лишь на несколько минут: скукотища! Был бы здесь шисюн или Лис-с-горы, он бы посмеялся над ужимками Недопёска, а разыгрывать представление для самого себя оказалось не так уж и увлекательно. Недопёсок встал, поглядел на чётки, размышляя, что с ними делать, оставить или забрать себе, а потом решил: если монах их выронил и не вернулся за ними, значит, они ему не так уж и нужны. А вот Недопёску они пригодятся. За чем-нибудь да пригодятся. Поэтому чернобурка с чистой совестью сунула чётки в цянькунь и юркнула в поместье-призрак, но не через ворота, а сквозь отличную, будто специально для лисы проделанную дыру в стене, сам Недопёсок не сделал бы лучше.