— Тебе померещилось, — сказал Ху Вэй, который в звоне гонга ничего не расслышал. А может, просто притворился, что не расслышал.
Недопёсок сейчас же авторитетно заявил:
— Когда мерещится, плеваться надо, — и старательно поплевал сначала через левое плечо, потом через правое, чтобы отвести беду.
— Нет, я совершенно точно уверен, что слышал чей-то голос, — твёрдо возразил Ху Фэйцинь.
— Прямо лисий медиум, — кисло сказал Ху Вэй. — И что же вещают голоса в твоей голове?
— Не в моей голове, — возмутился Ху Фэйцинь, — и не голоса, а всего лишь один голос. Далёкий такой и… потусторонний, что ли?.. как из колодца.
Недопёсок глубокомысленно заметил, что в колодцы плеваться нельзя, потому что из них пьют, а вот кинуть что-нибудь — очень даже можно, чтобы по плюху определить глубину колодца и сидит ли в нём кто-нибудь, и если сидит, то воду из этого колодца лучше не пить, потому что уверенности в том, что этот кто-то не напрудил в воду, нет.
— И что напрудил этот потусторонний голос? — с язвительным смешком спросил Ху Вэй.
«Это был Владыка миров», — сказал Бай Э.
— Правда? — удивился Ху Фэйцинь.
«Да, его голос», — уверенно продолжал Бай Э.
Ху Вэй сразу перестал усмехаться. Опять Ху Фэйцинь ведёт разговоры сам с собой, то есть не с собой, конечно, а с Тьмой внутри него! Ху Вэю очень не нравилось, когда его исключали из этого круга, но, увы, слышать голос Великого мог только Ху Фэйцинь, а мысли Ху Вэй читать не умел.
— Что опять? — очень недовольно спросил Ху Вэй, когда Ху Фэйцинь устремил в пространство невидящий взгляд.
— Владыка миров сказал, чтобы мы занялись делом, — ответил Ху Фэйцинь. — Думаю, нам нужно вернуться и поглядеть, что там делает генерал Ли.
— Как будто я и так не знаю, что он делает, — фыркнул Ху Вэй. — Носится кругами, выкатив глаза, и призывает своего драгоценного императора.
— Уй! — вдруг завопил Недопёсок так пронзительно, что оба высших лиса подскочили.
— Что с тобой? — испуганно спросил Ху Фэйцинь. — Тебя кто-то укусил?
Недопёсок, на радостях позабывший обо всём остальном, вдруг вспомнил, что явился он в мир смертных самовольно, нарушив приказ шисюна. Это был серьёзный проступок, почти лисопреступление. Сяоху как-то сунул нос в Небесное Дао и даже кое-что запомнил, потому что речь там шла о шисюне, раз уж он Небесный император. Что там полагалось делать? Недопёсок сморщился так, словно собирался плюнуть и побить рекорд плевания в длину: когда морщишься, вспоминается лучше. Вспомнив, он сейчас же изобразил всё в лучшем виде: плюхнулся на пузо, распластавшись, как меховой коврик, вытянул лапы в стороны и заверещал:
— Не вели казнить, вели миловать!
Оба высших лиса воззрились на него в совершеннейшем изумлении. Такого они ещё не видели. Конечно, меховым ковриком Недопёсок притворялся и до этого, но вопящий истошным голосом меховой коврик они видели впервые.
— Он спятил на радостях, — предположил Ху Вэй. — Недопёсок, что ты делаешь?
— Не мешай, — сварливо и сипло отозвался Сяоху, — не видишь, что я вымаливаю прощение?
— А… ну… — не нашёл, что ответить на это Ху Вэй. — Что?
— Я должен виниться и… э-э… испуведоваться, — с запинкой сказал Недопёсок.
— А ты в чём-то виноват? — осторожно спросил Ху Фэйцинь.
Недопёсок сказал, что он самовольно оставил лисий пост у клумбы с ростком семечка души, на который его назначил шисюн, за что ему полагается самое суровое наказание.
— С ростком? — прервал его Ху Фэйцинь взволнованно. — Ты сказал, с ростком?
Сяоху сказал, что семечко проросло, но пока непонятно, что из него вырастет.
— И ты оставил его без присмотра? — нахмурился Ху Вэй.
— Не, — помотал головой Недопёсок, — я к нему дракона приставил.
— Кого? — разом спросили лисы, не веря своим ушам.
Недопёсок вытащил драконий свисток и обстоятельно рассказал, как им пользоваться. Ху Вэй развеселился и предложил Ху Фэйциню в него посвистеть. Если вложит в свист духовные силы, то сюда слетятся все небесные звери. Ху Фэйцинь сердито пихнул его локтем в бок.
— Однако же, — нисколько не смутился Ху Вэй, — у Недопёска даже драконы на посылках. Фэйцинь, эта наглая чёрная морда у тебя однажды и трон отлисит, и глазом моргнуть не успеешь.
И Ху Фэйцинь, и Недопёсок поглядели на него неодобрительно. Ху Фэйцинь прекрасно знал, что Сяоху так не поступит, а Недопёсок был страшно возмущён, что на него возвели напраслину.
— Ну? — спросил Ху Вэй, обращаясь к Ху Фэйциню. — Что будем делать? Разве тебе не хочется поглядеть на росток души твоей матери?
Заниматься делами ему не хотелось, он бы предпочёл какую-нибудь лисью авантюру или, на худой конец, лисью вылазку — хотя бы и обратно на Небеса. Но Ху Фэйцинь, к его удивлению, отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал он, — я не должен вмешиваться. Было же сказано, что справиться с этим может только Сяоху. А вдруг моё вмешательство повлияет на семечко души? Разволнуюсь и духовные силы выплеснутся, что тогда? Нет, пусть этим, как и прежде, занимается Сяоху, а мы своими делами займёмся.
Ху Вэй старательно изобразил тибетскую лису, но пронять Ху Фэйциня кислой мордой не смог.
Недопёсок, видя, что казнить его никто не собирается, воспрянул духом и объявил, что возвращается на Небеса.
— Здесь я сделал всё, что мог, — важно сказал он напоследок.
— Это уж точно, — протянул Ху Вэй, но и он не мог не признать, что Недопёсок сыграл свою роль: без него сидеть бы им в карте ещё один хорь знает сколько лет!
Недопёсок залез в духовную сферу и укатил. Ху Вэй, озорничая, заливисто посвистел ему вслед, распугав живность на три чжана вокруг. Ху Фэйцинь неодобрительно покачал головой: что за ребячество! Взрослый же лис, а ведёт себя ничуть не лучше Недопёска.
— Не всем же быть такими занудами, как ты, — нахально сказал на это Ху Вэй, и тем разговор и закончился.