— Лучше бегом, — сказал Ху Фэйцинь, — не помешает лапы размять.
— Ты ещё не набегался, — усмехнулся Ху Вэй, — когда ловил ту треклятую старуху?
Они поспорили немного, каким способом им добраться до места общего сбора, то бишь до дворца императора царства Вэнь. Ху Вэй считал, что нужно воспользоваться разломом миров или силами Тьмы, раз уж она способна открывать порталы куда угодно. Ху Фэйцинь же, наоборот, считал, что добираться нужно собственными силами: было у него предчувствие, что сделать следует именно так. Бай Э в споре не участвовал, предпочитая подрёмывать: ему-то какая разница, куда Ху Фэйцинь — туда и он.
— Так Владыка миров сказал, — напомнил Ху Фэйцинь.
— Сивый хорь надвое сказал, — сейчас же парировал Ху Вэй.
Ху Фэйцинь помолчал немного, обдумывая это утверждение, — и поинтересовался:
— Слушай, Ху Вэй, давно собирался спросить… Что это за сивый хорь такой? Лисы его нет-нет да помянут.
— А… — пространно отозвался Ху Вэй. — Так ты не слышал легенду о Сивом Хоре?
— Откуда бы я её слышал, если не родился лисом?
— Какой пробел в лисьем образовании! — деланно закатил глаза Ху Вэй. — Ругаешься и даже не знаешь, кого поминаешь недобрым словом!
— Я не ругаюсь, — возмущённо возразил Ху Фэйцинь.
— Я и говорю, — кивнул Ху Вэй, — пробел в лисьем образовании. Любая порядочная лиса умеет ругаться.
— Просто расскажи мне эту легенду, — потребовал Ху Фэйцинь, не желая выслушивать ехидные замечания Ху Вэя по поводу его лисьей необразованности.
И Ху Вэй рассказал.
В древние времена мир населяли первопредки. У каждого из живущих ныне существ был свой первопредок: и у людей, и у зверей, и у птиц, и даже у травы. Был среди них и лисопредок — Прародитель Лис, его ещё называли Великим Лисом. У хорьков тоже был первопредок — Сивый Хорь, которого называли так, потому что у него была не ореховая, а светлая шкурка, и он ею очень гордился. Первопредка людей называли Пращуром. И у каждого из других первопредков тоже были свои имена.
Первопредки правили своими родами: Великий Лис — лисами, Сивый Хорь — хорьками, а Пращур — первыми людьми и всякой домашней живностью.
У Пращура было большое подворье, он разводил кур и каждый день лакомился вкусными яйцами.
Великому Лису тоже нравились свежие яйца, поэтому он иногда воровал яйца из курятника, но поскольку он никогда не брал больше, чем мог съесть, то Пращур делал вид, что не замечает пропажи яиц.
Сивый Хорь тоже любил куриные яйца, но когда он воровал яйца, то нередко ронял и разбивал их или давил лапами соседние, — в общем, пакостил. Рассерженный Пращур изловил его и, держа за хвост, побил палкой. Поэтому у хорьков такое длинное и гибкое тело: Сивый Хорь во время экзекуции изворачивался, потому что палка была крепкая и дралась больно.
Побитый Сивый Хорь потащился жаловаться Великому Лису, но тот ему не посочувствовал и мстить Пращуру за побитого собрата отказался.
— Ты сам виноват, — сказал Великий Лис, — зачем было разбивать яйца?
— Я их выронил, — огрызнулся Сивый Хорь. — Я не виноват.
— Зачем было набирать так много, что не смог удержать в лапах? — возразил на это Великий Лис.
Сивый Хорь разобиделся и стал подумывать, как бы отомстить Пращуру, а заодно и Великому Лису. Он был горазд на пакости.
Сивый Хорь пришёл в гости к Великому Лису и сказал:
— Слушай, Великий Лис, дай мне немного лисьего пуха — выстелить нору.
— Разве у тебя нет своего? — возразил Великий Лис. Он как раз нащипал с боков целую кучу лисьего пуха и собирался набить им подушку.
Сивый Хорь, прежде чем прийти в лисью нору, выщипал весь пух с боков и даже с живота. Он показал Великому Лису голое пузо и сказал с притворным вздохом:
— Пращур так исколотил меня палкой, что у меня перестал расти пух на боках, а пузо и вовсе облысело. Я замёрзну зимой.
Великому Лису стало жаль Сивого Хоря, и он отдал ему лисий пух, чтобы он утеплил нору и смог перезимовать благополучно. Но Сивому Хорю лисий пух был нужен вовсе не для этого! Сивый Хорь побежал в подворье Пращура, залез в курятник, раскидал по нему лисий пух, а потом перебил все куриные яйца и передушил всех кур.
Пращур, увидев разорённый курятник, разгневался и сказал, что теперь станет убивать всякую лису, что попадётся ему на глаза, потому что лисы — неблагодарные твари. Сивый Хорь слушал это и злорадно хихикал, радуясь, что насолил всем и сразу и стравил людей и лис. Великий Лис догадался, что его подставил Сивый Хорь, но Пращур ничего не желал слушать, ведь улики указывали на Великого Лиса.
С тех пор лисы и люди враждуют, и если человек где увидит лису, то сразу же пытается её поймать или убить.
С тех пор лисы и хорьки — непримиримые враги, и если лиса где увидит хорька, то плюнет в его сторону и отвернётся.
Великий Лис завещал потомкам поносить хорьков последними словами, чтобы все узнали об их нечестности, и лисы неуклонно соблюдают этот завет: практически все ругательства в лисьем языке упоминают хорьков, а обозвать кого-то хорьком считается страшным оскорблением.
Так рассказывают лисы о том, почему лисы враждуют с хорьками.
— Поучительная история, — сказал Ху Фэйцинь. — Это было на самом деле?
— Кто ж знает? — передёрнул плечами Ху Вэй. — Это было хорь знает сколько времён назад. Но лисы болтают, что так и было. На пустом месте вражда не возникает.
— Хм… — протянул Ху Фэйцинь, кое-что припомнив, — а кто предлагал сговориться с хорьками и передушить в посёлке всех кур? Как-то не по-лисьи получается, не считаешь?
— Я не лис, — возразил Ху Вэй, нисколько не смутившись, — а лисий демон.
— И что? — не понял Ху Фэйцинь.
— А то. Это был бы не сговор, а акт возмездия: я бы просто науськал хорьков на курятники тех паршивых людишек, что затравили тебя собаками, — сказал Ху Вэй, и глаза его сверкнули досадой, что он так не сделал. — Как они посмели — травить лисьего демона собаками?!
— Логичнее было бы тогда передушить всех собак, — заметил Ху Фэйцинь. — Не куры же мне хвост оборвали.
Но лисья логика логике общепринятой не поддавалась, а хувэйская логика тем более. Поэтому Ху Фэйцинь не стал с ним спорить, сказал только, что им пора отправляться в путь.
Если хочешь успеть куда-то вовремя, то явно не стоит отвлекаться на хувэйские глупости.
— А я ведь его даже не вылисил в честь чудесного спасения, — со вздохом сказал Ху Вэй, идя за ним следом.
Ху Фэйцинь притворился, что ничего не слышал.