— Владыка миров? — растерянно произнёс Юн Гуань, не понимая, что его смущает в облике нового действующего лица разыгрываемой Мирозданием пьесы.
— Владыка миров? — недоверчиво повторила за ним Гу Ши.
Незнакомец поглядел себе через плечо, словно ожидал увидеть, что за его спиной кто-то стоит, никого, разумеется, не увидел и, поняв, что речь шла о нём самом, возразил:
— Я не Владыка миров.
— Он не Владыка миров, — сказала Гу Ши вслед за ним. — Но когда я видела его в прошлый раз, он…
— Тогда кто ты такой? — спросил Ли Цзэ.
— А… — протянул Юн Гуань, понявший, наконец, что его смущало в этом незнакомце. Глаза у него были не человеческие, вот что. И этот лисьей породы.
— Меня прислал Владыка миров, — сказал Ху Баоцинь, выразительно поглядев на Гу Ши. — Я должен вместо него удостовериться, что всё идёт как предначертано.
— Я не видел тебя среди его слуг, — задумчиво сказал Вечный судия.
— Я ему не слуга, — огрызнулся Ху Баоцинь совсем по-лисьи, но развивать эту тему не стал, ведь тут была и дьяволица, а она узнать, что он возвращённая душа, не должна. — Небесный император ещё не прибыл?
— И тебе от него что-то нужно? — сразу посуровел Ли Цзэ.
— Я должен передать ему вот это, — сказал Ху Баоцинь, на ладони показывая им кисть Нерушимой Клятвы.
Что это такое — поняли не все, но даже Чангэ ощутил, что аура у этого артефакта просто чудовищная, хоть он и выглядит как старая растрёпанная кисть для письма.
— Кисть Нерушимой Клятвы? — разом спросили Шу Э и Юн Гуань и переглянулись.
Конечно же, тени Шу Э успели побывать даже в надёжно запертой темнице Неясыти, да и он сам, бывало, туда пробирался, чтобы перекинуться словечком с узником. А Вечный судия знал наперечёт все хранящиеся в аду артефакты и документы — положение обязывало.
— То, что написано этой кистью, — сказал Вечный судия с благоговением, — становится непреложным. По легенде именно ею Владыка миров написал Мироздание.
— Кисть Нерушимой Клятвы… — зачарованно повторила Гу Ши.
Ху Баоцинь, заметив её алчный взгляд, спрятал кисть в рукав и сказал:
— Тогда я подожду Небесного императора где-нибудь здесь. Интересно поглядеть на мир смертных, никогда его не видел.
— Постой! — остановил его Ли Цзэ, который во всём любил порядок. — Ты ещё не представился!
— А должен был? — искренне удивился Ху Баоцинь.
— Так полагается.
— Ну, вы-то тоже не представились, — заметил Ху Баоцинь резонно.
— А ты не знаешь, кто мы? — спросил Вечный судия.
— Понятия не имею, — сказал Ху Баоцинь, поглядел на Ли Цзэ и, словно что-то припомнив, добавил: — Хотя вот его я знаю.
— Откуда? — поразился Ли Цзэ, который совершенно точно был уверен, что никого подобного не видел ни в своей смертной жизни, ни после вознесения.
— Я видел последнюю небесную войну, — сказал Ху Баоцинь. — Задал наш бог вам перцу, а?
— «Наш бог»? — повторил Ли Цзэ машинально и тут тоже заметил у собеседника лисьи зрачки. Но ясности это не прибавило, наоборот. Ли Цзэ не помнил такого лисьего демона ни в рядах демонических войск, ни на Небесной свадьбе. Ауру такого калибра он бы уж точно запомнил!
— Так ты лисий демон, — сказал он, чтобы что-то сказать.
Юн Гуань, всё ещё озадаченно глядящий на посланца Владыки миров, заметил за его спиной тонкую серебристую нить Ци, уходящую концом в едва заметную прорезь пространства. Привязь означала, что привязанный является частью Сияющего дворца или самого Владыки миров и черпает силы для собственного воплощения прямо из Мироздания. Юн Гуань понял: «Возвращённая душа», — и сделал себе пометку проверить, не пропадали ли из Посмертия в последнее время души. Сколько их Владыка миров уже перетаскал у него из-под носа! И так ловко заметает следы, что не подкопаешься.
Гу Ши, недовольная, что её обделяют вниманием, потребовала, чтобы её отвели в лучший павильон и напоили лучшим смертным чаем. Пока все отвлеклись на неё, Ху Баоцинь улиснул. Ему внимания к себе привлекать не хотелось.
Поскольку он был в человеческом обличье, во дворце на него внимания не обращали, хоть он и пристально разглядывал каждого встреченного им человека. Пожалуй, люди не так уж и отличались от демонов и небожителей. А вот растения заинтересовали его — по лисьезнахарской памяти — больше людей. Ху Баоцинь сорвал веточку полыни, растёр между пальцами и сосредоточенно понюхал растирку. Смертная полынь была не такой ядрёной, как демоническая, но пахла так же и, вероятно, распугивала блох ничуть не хуже.
Он так увлёкся этим, что не сразу заметил вытаращившегося на него Ху Цзина, который вместе с дядюшками Ху слонялся по дворцовому саду в поисках укромного местечка, чтобы скрасить ожидание лисьим винишком. А когда заметил, то чудовищным усилием воли притворился, что не знает их: скользнул по ним равнодушным взглядом и вернулся к прежнему занятию. Но как же ощетинился его невидимый хвост! Привязь натянулась и загудела, растревоженная переменой в его Ци: в ней клокотал гнев, в ней продиралась через напускное равнодушие жажда убийства и отмщения. Но он всё же преодолел себя и продолжал разминать в пальцах соцветие полыни. И даже когда кто-то из дядюшек Ху воскликнул: «Лисий еретик!» — он и головы к ним не повернул. Пусть думают, что увидели призрака. Уж кому-кому, а им-то известно, что с ним сделали перед смертью и после, они все там были, каждый лапу приложил.
— Ты… ты… Ху Баоцинь! — проскрежетал Ху Цзин, а кое-кто из дядюшек Ху сотворил священные знаки.
Да, точно приняли за призрака.
— Простите? — переспросил Ху Баоцинь, сделав вид, что его отвлекли от страшно интересного и непременно важного занятия.
— Кто ты такой? — выпалил кто-то из дядюшек Ху.
«Сами же только что утверждали, что я Ху Баоцинь, — подумал Ху Баоцинь, — а теперь спрашивают, кто я такой».
— Небожитель, — сказал Ху Баоцинь небрежно и с превосходством в голосе, полагая, что небожителям полагается разговаривать с демонами именно так, — бог… полыни. Провожу инспекцию полыни. Вы что-то хотели? Мне страшно некогда, нужно проверить, вся ли полынь во дворце соответствует полынному эталону.
«Что я несу?» — подумал он в то же самое время. И ещё: «Вот был бы конфуз, если бы сейчас явился настоящий бог полыни».
Лучше всего было бы просто исчезнуть, тогда бы они точно приняли его за призрака. Но Ху Баоциню прежде нужно было дождаться Лисьего бога, уйти сейчас он не мог, пришлось разыгрывать представление до конца. Он сорвал ещё несколько веточек полыни с разных кустов и сосредоточенно перенюхал каждую, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Никуда не годится, мало удобряли». Как будто кто-то когда-то удобрял полынь!
Вероятно, лисы бы его разоблачили, потому что Ху Цзин начал с подозрением принюхиваться, но тут откуда-то издалека послышался недовольный женский голос:
— А, чтоб им провалиться! Куда они провалились? — и Ху Баоцинь с изумлением увидел, как Ху Цзин и дядюшки Ху просто растворились в воздухе, так поспешно они улиснули отсюда.
Тощая уже добрела до этой части сада и теперь с любопытством уставилась на Ху Баоциня, а Ху Баоцинь уставился на неё. Вот интересно, кто эта лиса, что способна распугать даже Совет Высших Лис? Но внимание Ху Баоциня сразу же привлекла ходуном ходящая, рычащая и грызущаяся заплечная корзина, из которой торчали три рыжих лисьих огузка. Сердце болезненно сжалось: лисята.
Тощая вытряхнула лисят из корзины прямо на землю и велела:
— Ищите папку.
Рыжая троица устроила лисоворот, хвосты и лапы так и мелькали, но после окрика матери сразу встали по стойке смирно и принялись вынюхивать землю и траву, после чего безошибочно определили направление и помчались, кувыркаясь на каждом шагу, на поиски родителя. Тощая со значением сказала: «Ага!» — и решительным шагом направилась следом, разминая пальцы.
— Что это было? — пробормотал Ху Баоцинь, глядя ей вслед. Но он был благодарен этой незнакомой лисе, что она отвлекла от него внимание всех этих Ху. Кто знает, как долго бы он смог притворяться…