Когда Ху Вэй соизволил-таки вылезти из клумбы, от которой мало что осталось, Ху Фэйцинь машинально поднёс ладонь ребром к лицу, делая жест, каким обычно усмиряют духов, но сутру, конечно же, несмотря на ехидное предложение Ху Вэя, читать не стал. Он не чувствовал поблизости никаких духов — ни добрых, ни злых. Ху Вэй сказал, что вся местная нечисть разбежалась, почуяв нечисть пришлую. Ху Фэйцинь мог бы поспорить с этим утверждением, поскольку вряд ли небожителей можно отнести к разряду нечисти, но отвлёкся на… лисий хвост, свешивающийся с ветки ближайшего дерева. Ху Фэйцинь потёр глаза кулаком, полагая, что ему это померещилось, но хвост никуда не делся, наоборот, свесился ещё ниже.
— Ху Вэй, — сказал Ху Фэйцинь, подёргав Ху Вэя за рукав, — мне это кажется, или на дереве засел один из твоих дядюшек — такой-то дядюшка Ху?
— Ну этого «такого-то дядюшку Ху» к такой-то лисьей матери, — моментально отозвался Ху Вэй, но на дерево всё же взглянул, и глаза его тут же нехорошо вспыхнули.
Ху Фэйцинь опять подёргал Ху Вэя за рукав, на этот раз — чтобы успокоить. Он знал, что Ху Вэй до сих пор в ссоре с роднёй из-за лисьей ереси, но считал, что им давно уже пора помириться. Он думал, что все эти дядюшки Ху, в сущности, неплохие лисы, и если их начесать сначала против шерсти, что и сделал Ху Вэй как Владыка демонов, а потом по шерсти, то с ними очень даже можно будет ладить. Поэтому Ху Фэйцинь вполне доброжелательно окликнул сидящего на дереве лиса:
— Дядюшка Ху, что вы делаете на дереве? Слезайте.
Хвост вильнул, подобрался, а дядюшка Ху взвизгнул, будто его за упомянутый хвост дёрнули, и страшным шёпотом сказал:
— Не слезу. Она ведь бродит где-то здесь. Я нипочём не хочу с ней встречаться.
— Кто? — ошеломлённо переспросил Ху Фэйцинь.
— Допился до лисьей горячки, — фыркнул Ху Вэй презрительно и, ухватив дядюшку Ху за хвост, бесцеремонно сдёрнул с дерева.
— А по-моему, — беспокойно сказал Ху Фэйцинь, увидев, какой встрёпанный дядюшка Ху, — он на дереве спасался от какой-то напасти.
— От напасти, от напасти, — подтвердил дядюшка Ху и юркнул за Ху Фэйциня, точно ища у него защиты, — уж как напала напасть, еле отбился.
— От кого еле отбился? — повысил голос Ху Вэй.
— От госпожи Ху, — сипло ответил дядюшка Ху, затравленно озираясь.
Воцарилось недолгое молчание, потом Ху Вэй уточнил, высоко поднимая брови:
— Госпожа Ху? Что ещё за госпожа Ху?
— Новая жена Ху Цзина, — ответил дядюшка Ху.
— Отец снова женился? — потрясённо спросил Ху Вэй, а Ху Фэйцинь невольно подумал о лисьих свахах.
— Это она на нём женилась, — зловещим шёпотом сказал дядюшка Ху.
— Э-э… гм… — сказали Ху Вэй и Ху Фэйцинь, переглянувшись и дружно решив, что версия с лисьей горячкой оказалась верной.
Дядюшка Ху дёрнулся всем телом, понюхал воздух и с прежним взвизгом метнулся обратно на дерево.
— Ну, — медленно сказал Ху Фэйцинь, — твой отец ещё молод, почему бы ему не жениться вторично? Вот только не припомню в поместье Ху лисиц с таким крутым нравом. Разве только лисьи свахи расстарались.
— Ха, — сказал Ху Вэй, — надеюсь, эта госпожа Ху достаточно сварлива, чтобы выщипать ему всю шерсть с хвоста!
— Ху Вэй, — укоризненно сказал Ху Фэйцинь, — не надо так о своём отце.
— А что, скажешь, что это хороший отец? — вздёрнул нос Ху Вэй.
— Уж получше моего, — честно сказал Ху Фэйцинь, и Ху Вэю нечего было на это ответить.
— Ещё как выщипала, — прошелестел с дерева дядюшка Ху, — и за хвост оттаскала.
— Ого, — хохотнул Ху Вэй.
В это время кусты зашуршали, раздвинулись, и к ним вышла лисья матрона. Ху Фэйциню она показалась смутно знакомой, но он никак не мог припомнить, где её видел. Среди лисьих свах?
— Наконец-то я тебя нашла! — воскликнула Тощая. — Весь сад изнюхала, пока нашла!
Дядюшка Ху забился на дерево ещё выше, но обращалась она к Ху Вэю. Тот высоко выгнул бровь и осведомился:
— Это ты, что ли, новая жена моего отца?
— Ты что, меня не узнаёшь? — огорчилась Тощая.
Ху Фэйцинь слегка поёжился, потому что на него эта лисья матрона взглянула зверем… очень знакомый взгляд… И вот тут Ху Фэйциня осенило!
— Тощая? — потрясённо воскликнул он.
Тощая осклабилась, хотя была не слишком довольна, что первым её узнал не Ху Вэй, и подтвердила:
— Только теперь меня величают госпожой Ху.
— О… — сказал Ху Фэйцинь, разглядывая её, — как же ты переменилась…
— Тощая? — поразился Ху Вэй.
— Гэгэ, — обрадовалась Тощая.
Ху Фэйцинь прикусил губу, потому что ему пришла в голову одна мысль, и выкинуть её уже не получалось. Он с трудом подавил смех и поинтересовался:
— Как же ты окрутила Лао Ху? Помнится, он от свах на дереве спасался.
— Я на любое дерево залезу, — не без гордости сказала Тощая, — от меня не спасёшься. Помнишь, Куцехвост, как я тебя на дерево загнала?
Ху Фэйциню нисколько не хотелось вспоминать этот недостойный эпизод, но он ответил её в тон:
— А помнишь, как я тебя мордой в бочку с водой сунул?
Тощая сразу же поубавила спеси и в следующий раз уже обратилась к Ху Фэйциню как положено, назвав его Хушэнем.
Ху Вэй всё ещё отпускал шуточки по поводу отца, стуча кулаком по стволу дерева. От каждого удара дядюшка Ху вздрагивал и крепче вцеплялся в ветку, потому что знал, что с ним будет, если он свалится и лисья матрона его увидит.
— А Лао Ху где? — осторожно спросил Ху Фэйцинь.
— Да валяется где-то, — небрежно поглядела по сторонам Тощая, будто глава Великой семьи Ху в самом деле мог валяться где-то под ногами. — Сыщется, никуда не денется.
Ху Фэйцинь поглядел на Ху Вэя. Тот продолжал зубоскалить и, кажется, ещё не понимал, в какой ситуации оказался сам.
— Слушай, Тощая, — начал он.
Ху Фэйцинь прервал его самым решительным образом:
— Ху Вэй, теперь ты не должен так к ней обращаться и называть её Тощей.
— А как мне её называть? — фыркнул Ху Вэй. — Госпожой Ху, что ли?
Ху Фэйцинь выдержал эффектную паузу и сказал:
— Матушкой, потому что она теперь жена твоего отца, а стало быть, и твоя мачеха.
Ему показалось, что он расслышал щелчок отвалившейся нижней челюсти Ху Вэя, и невольно подставил ему под подбородок ладонь. Ху Вэй досадливо отмахнулся и рыкнул:
— Что ты мелешь!
— Я его матушка? — потрясённо переспросила Тощая. — Я матушка гэгэ?
— Теперь он не твой гэгэ, — рассудительно сказал Ху Фэйцинь, — а твой пасынок, а стало быть, называть его гэгэ ты не можешь.
— И как мне его тогда называть? — потрясённо спросила Тощая.
Ху Фэйцинь опять прикусил губу, представив себе, как вытянется морда Ху Вэя, если предложить называть его «сынулей», но нашёл в себе силы не рассмеяться и важно ответить:
— Да хотя бы Вэй-эр.
Лисья мачеха уставилась на лисьего пасынка, и на лицах обоих прочно обосновалась тибетская лиса. Видно, оба представили, как это выглядело бы со стороны. Тощая открыла рот, но так ничего из себя и не выжала. А Ху Вэй…
— Твою ж мать, — только и сказал Ху Вэй.
— Лисью, — невозмутимо поправил Ху Фэйцинь.