Ху Фэйцинь покачивал головой, слушая Тощую. Она взахлёб рассказывала, как ей жилось в мире демонов и о своём невероятно хитром плане всех помирить.

   — Фыр, — сказал Ху Вэй, — не буду я с ними мириться. Я им хвосты откушу при случае.

   — Но, гэ… Вэ… — спотыкаясь, Тощая силилась сообразить, как ей назвать Ху Вэя и не получить от него за это по хребту. Матёрой лисой она была для всех остальных, но кто помешает Владыке демонов пустить её на меховой коврик — излюбленная его угроза?

   — Хуанху, — подсказал Ху Фэйцинь, — такой титул он себе прилисил.

   — Хуанху, — воодушевилась Тощая, — ведь лисы на Хулишань всегда жили дружно и не грызлись.

   — То лисы на Хулишань, а то лисы мира демонов, — скучающе щёлкнул зубами Ху Вэй. — Пусть они Лисьего бога благодарят, что я их всех в клочки не разорвал.

   Тощая поглядела на Ху Фэйциня, потому что благодарить полагалось его. Ху Фэйцинь кашлянул в ладонь и сказал:

   — А я согласен с Тощей…

   — Фыр! — прервал его Ху Вэй и нахально осведомился: — А разве не должен и ты называть её матушкой? Она ведь твоя, ха-ха, лисья свекровь, а свекровей полагается звать матушками. Прояви, ха-ха, уважение.

   Тощей меньше всего хотелось становиться свекровью для Ху Фэйциня, да и сам он от этого был не в восторге, потому сказал с напускной важностью:

   — А я Лисий бог, для меня все лисы одинаковы, поэтому я преспокойно могу называть их по именам или кличкам, не обращая внимания на навязанные родственные связи.

   — Навязанные родственные связи, — повторил Ху Вэй ядовито. — Куда навязанные?

   — На хвост ленточкой, — парировал Ху Фэйцинь, намекая на недавнее происшествие с хувэйским хвостом.

   — Вот то ли тобой гордиться, то ли устроить тебе лисью взбучку, — поражённо протянул Ху Вэй. Он не ожидал, что Ху Фэйцинь даст ему отпор в духе «ты ему фыр, а он тебе десять тявов».

   Ху Фэйцинь показал ему ребро ладони, недвусмысленно намекая на освоенную в совершенстве секретную технику отрезвления ополоумевших лисьих демонов, и продолжил:

   — Я согласен с Тощей. Лисьи демоны уже своё получили. Ослушаться тебя никто не посмеет, ты же Владыка демонов, так что за будущее лисят можно не переживать. И ты всегда можешь оттаскать кого-то за хвост в назидание.

   Ху Вэй сейчас же потянулся к хвосту Ху Фэйциня. Хрясь! и Ху Фэйцинь спокойно продолжил:

   — Если не хочешь становиться новым главой Великой семьи, тебя никто не заставляет. Тощая, как я погляжу, прекрасно справляется со своими обязанностями.

   Тощая захихикала, прикрывая лицо по лисьей привычке сложенными кулаками. Она тоже считала, что прекрасно справляется.

   — Новым главой может стать и один из тройняшек, — сказала Тощая.

   — Каких тройняшек? — удивились Ху Фэйцинь и Ху Вэй.

   Тощая похлопала себя по лбу. Вот растяпа! Она сняла заплечный короб и вытряхнула лисят прямо на землю. Они крепко спали, вцепившись друг другу в хвосты и загривки — заснули прямо посреди очередной потасовки, — и даже не проснулись.

   — Что это? — потрясённо спросил Ху Вэй.

   — Эти двое — твои братья, — сказала Тощая, поднимая двоих лисят с земли за шиворот, — а эта — твоя сестра.

   Братья-лисята, проснувшись, принялись дрыгать лапами, извиваться и щёлкать зубами, но Тощая встряхнула их и шмякнула обратно на землю. Сестричка-лисичка проснулась и потёрла лапами заспанные глаза.

   — О… — сказал Ху Фэйцинь. Трое лисят были на одно лицо, то есть морду, до последнего пятнышка на шкуре.

   Лисята сбились в кучу, превратившись в пушистый шестиглазый и трёхносый шар с торчащими кончиками ушей и хвостов, и тут заметили «новые игрушки». Сапоги выглядели очень завлекательно, лисий шар рассыпался натрое, лисята ринулись в бой: кто первый, тому и достанутся! Но когда они уже докатились до сапога Ху Фэйциня, на них вдруг напал лисий страх: все трое попятились, припадая к земле и прижимая уши, — почувствовали авторитет Лисьего бога, а может, и лёгкий пинок, которым лисья матрона одарила каждого под лисий персик.

   — Это Лисий бог, — сказала Тощая, — его грызть нельзя. А того… — задумчиво проговорила она и, заметив, как вспыхнули глаза Ху Вэя, поспешно добавила: — Того тоже нельзя!

   Лисята ответили разочарованным: «Пф!» — и страшно огорчились бы… если бы с дерева вдруг не свалился дядюшка Ху, у которого затекли лапы.

   Трижды брат не удержался от злорадного смешка. Ху Фэйцинь на всякий случай подобрал рукава и, стараясь не замечать летящей во все стороны лисьей шерсти, спросил:

   — А как их зовут?

   — Первый, Второй и Третья, — сказала Тощая, которая, видно, над выбором имён голову ломать не стала и просто пронумеровала лисят в порядке появления на лисий свет.

   — О… — опять сказал Ху Фэйцинь.

   — Все в меня пошли, — с гордостью сказала Тощая.

   — Это видно, — согласился Ху Фэйцинь, имея в виду вовсе не внешнее сходство. — А что, Лао Ху согласился с такими именами?

   — А кто его спрашивает? — фыркнула Тощая, так подбоченившись, что Ху Фэйцинь подобрал ещё и хвост. Так, на всякий случай.

   Тройняшки покончили с дядюшкой Ху и теперь терзали стянутый у него с ноги сапог, поминутно грызясь и ссорясь, кому достанется голенище, а кому подмётка. Ху Фэйцинь, наблюдая за этим, сделал вывод, что Третья — вылитая копия Тощей, во всех смыслах: братья-лисята её явно побаивались.

   — Очаровательные малыши, — счёл нужным сказать Ху Фэйцинь. Чужое потомство полагалось хвалить.

   — А, — отмахнулась Тощая, — блохастые комки шерсти.

   — Бло… хастые? — задохнулся Ху Фэйцинь и спрятал хвост вообще. Ещё не хватало блох подцепить!

   Тощая с нескрываемым удовольствием поведала, что буквально на днях вся троица где-то подцепила блох, но блохи выкинули белый флаг и позорно ретировались в полном составе уже через четверть часа.

   — Как я их понимаю, — вздохнул Ху Фэйцинь.

   — Фыр! — прикрикнул Ху Вэй, потому что Первый, несмотря на материнский запрет, возжелал попробовать сапог Владыки демонов на зуб.

   Тощая похватала лисят кого за хвост, кого за шкирку и сунула в заплечный короб.

   — Да уж, не церемонится она с ними, — пробормотал Ху Фэйцинь.

   Ху Вэй расслышал и сказал, что именно так с лисятами и нужно обращаться: будешь баловать, чего доброго, ещё о вознесении начнут мечтать. Ху Фэйцинь почувствовал, что краснеет, но тем не менее возразил:

   — Меня никто не баловал, так-то.

   — А я-то как же? — с неподдельной обидой в голосе воскликнул Ху Вэй.

   — Когда макал меня мордой в бочку? Когда таскал меня за хвост? Когда лисьекусил без веской на то причины? — принялся дотошно перечислять Ху Фэйцинь.

   — Для лисьекуся причины не нужны, — возразил Ху Вэй. — Лисье Дао.

   — То есть, — выгнул бровь Ху Фэйцинь, — если я тебя сейчас укушу, то о придумывании оправданий можно не заботиться?

   — Это другое, — сразу же подобрал хвост Ху Вэй. — Не… нельзя меня без причины лисьекусить!

   — Тощая, рассуди нас, — повернулся Ху Фэйцинь к лисьей матроне, — можно ли его лисьекусить за то, что он не желает мириться с отцом и дядюшками?

   Тощая просияла: так Хушэнь на её стороне и не прочь действовать её методами!

   — Не вздумай! — взъерошился Ху Вэй. — Что вы, совсем обнаглели — против меня объединяться? Нельзя меня лисьекусить!

   — Ещё как можно, — уверил его Ху Фэйцинь, а Тощая энергично закивала и, опрокинув корзину, чтобы выпустить тройняшек, науськала их на старшего братца.

   Лисьекуся в таком исполнении ещё лисий свет не видывал!