Явление встрёпанного Ху Вэя было встречено сдержанным интересом, он это заметил и разозлился ещё больше, у него даже щёки стали пунцовыми от прилившей гневной крови.
— Ты! — рявкнул он на Ху Фэйциня. — Ты это умышленно сделал!
— Что? — с искренним недоумением уточнил Ху Фэйцинь.
— Решил за всё отыграться!!!
Ху Фэйцинь ничего подобного не делал, даже не думал об этом прежде, ну, быть может, только чуть-чуть и то задней мыслью, но сейчас, когда Ху Вэй заявил это ему в глаза, удержаться и не ерничать было просто невозможно.
— О, — сказал Ху Фэйцинь, зажимая подбородок двумя пальцами, — но ведь ты хорошо со мной обращался.
— Вот именно… Что?! — тут же учуял подвох Ху Вэй.
— Что? — невинно осведомился Ху Фэйцинь.
Ху Сюань прижал кулак к губам, отчаянно пытаясь не рассмеяться, потому что Лао Лун едва слышно пробормотал: «Решил лис во лбу гору отрастить, а выросли рога», — переиначив известную драконью поговорку. В драконьей речь, разумеется, шла о драконе, вот только сейчас лоб Ху Вэя украшала здоровенная шишка от лисободания. Лао Лун подумал: «Раз он здесь, значит, примирение состоялось, иначе бы кисть Нерушимой Клятвы его не отпустила».
— Мстя моя будет страшна! — зловеще пообещал Ху Вэй, накрыв лоб ладонью. Шишка истаяла в мерцании лисьей Ци.
— Ой, как страшно, — ровным голосом сказал Ху Фэйцинь, — ой, боюсь-боюсь, держите меня семеро, а то у меня лапы от страха подкосились.
Конечно, можно ёрничать, пока у тебя кисть Нерушимой Клятвы. Ху Вэй это понял, потому смолчал, но многое подумал, в том числе и о том, о чём не подумал Ху Фэйцинь: кисть Нерушимой Клятвы не собственность Небесного императора, её придётся отдавать. Блаженно неведение!
— А это что? — удивился Лао Лун, уставившись куда-то в сторону.
Все обернулись и увидели, что к ним быстрым шагом, почти бегом, но отчего-то толкаясь плечами и локтями, будто сросшиеся боками близнецы, идут У Чжунхэ и Хуань Инфэй. Ничего странного в этом не было, если взглянуть на них сзади: они ухватили друг друга за пояса, чтобы никому не удалось вырваться вперёд и, опередив других, первым поприветствовать Лисьего бога. Их перебранка разносилась далеко по дворцовому саду:
— На ноги, на ноги не наступай, у меня мозоли!
— Сам виноват, подставлять не будешь!
— Я тебе рога обломаю!
— У меня нет рогов!
— Я тебя твоей собственной цепью придушу!
— Я тебе твою палку, знаешь, куда засуну?
— Это не палка! Это волшебный жезл!
— Да хоть нефритовый! Ты думаешь, если это не палка, а волшебный жезл, то это что-то меняет и я не смогу её тебе засунуть, сам знаешь куда?
— А вот не знаю! Просвети меня, пугало огородное!
— А вот и просвещу!
И дальше последовало такое витиеватое, но вместе с тем непристойное оскорбление, что те, кто его услышал, густо покраснели.
— Лисьи боги, — пробормотали Ху Фэйцинь и Ху Сюань, — какой стыд!
— Ну, я, конечно, много чего за свою драконью жизнь наслушался, но чтобы такое… — поражённо сказал Лао Лун.
А Ху Вэй, позабыв свои обиды, так расхохотался, что волной его хохота пригнуло несколько деревьев.
— Вот старые идиоты, — сказал Мо Э, преспокойно подходя к Ху Фэйциню с другой стороны и приветствуя его. Первым!
— Ах ты! — завопили оба старых демона, увидев, что их провели.
— Сами виноваты, — сказал глава Великой семьи Мо.
При виде Ху Сюаня глаза старого демона вспыхнули, и Мо Э приветствовал его с не меньшей теплотой. О скандале в лисьем семействе демоны Мо знали лишь понаслышке, но изгнание Верховного лисьего знахаря не могло остаться незамеченным.
— Тяньху, — сказал Лао Лун, когда Мо Э по старой памяти назвал Ху Сюаня прежним лисьезнахарским титулом.
Мо Э внимательно поглядел на них и сказал:
— А, так это Хушэнь забрал Тяньху на Небеса…
— А что это с ними? — спросил Лао Лун. — Я, конечно, не знаток в демонологической иерархии, но ведут они себя явно… хм… не по статусу.
— О, — протянул Мо Э, посмеиваясь, — эта история вас позабавит.
И он рассказал, что главы Великих семей перессорились за право первым поприветствовать Небесного императора, не упомянув, впрочем, что изначально был участником ссоры, но упомянув, что Яо Хань тоже был с ними, только отвлёкся и свернул на другую дорожку, привлечённый какофонией дворцового зверинца. У оборотней острый слух.
— Дворцового зверинца? — удивился Ху Фэйцинь. — Никогда не слышал, чтобы в дворцовых комплексах устраивали зверинцы.
— Сказал тот, — ядовито добавил Ху Вэй, — у кого целый зверинец в собственном дворце.
— У меня? — ещё больше удивился Ху Фэйцинь.
— Не считая Недопёска, — быстро загнул пальцы на левой руке Ху Вэй, будто подсчитывал что-то, — куча зверья и один хорь знает, кого ещё. У тебя же чуть ли не половина богов на четвереньках ходит или на брюхе ползает.
— Ну, знаешь, несказанно невежливо называть сонм богов зверинцем, — возмутился Ху Фэйцинь.
— К коему ты и себя причисляешь? — осведомился Лао Лун, с непередаваемой улыбочкой глядя на Ху Вэя. Ему нисколько не понравилось это «зверинец», хоть он и причислял себя к зверям, потому что оно напомнило ему о клети, в которой он пролежал разрубленным тысячи лет: в зверинце ведь звери сидят по клеткам.
— Да, — со вздохом согласился Ху Фэйцинь, — если так на это посмотреть, то в «небесном зверинце» лис многовато.
— Но хотя бы вида разного, — не удержался от смеха Ху Сюань.
«Ах, как же я люблю слушать его смех!» — подумал Лао Лун, и внутри у него стало так тепло, точно сладости на солнце подтаяли.
Ху Сюань, отсмеявшись, предложил сходить посмотреть на дворцовый зверинец. Ху Фэйцинь с радостью согласился: выслушивать дальше перебранку старых демонов ему нисколько не хотелось, уж лучше поглядеть на зверей мира смертных, пусть и в клетках. Он не так уж и много их видел за свою жизнь: когда был бессмертным мастером, видел лишь залетающих на гору птиц, а после перерождения были сплошные лисы и крысы. Ху Вэй хоть и разворчался ещё пуще, но пошёл следом за ними. А Лао Луна и приглашать не надо было: куда Ху Сюань, туда и он.