Это было явно не то, что они ожидали увидеть.

      Будущие посетители дворцового зверинца дошли до указателя, воткнутого сикось-накось в землю, и если на нём было написано полагающееся ему название, то бишь «зверинец», то следовало усомниться в грамотности автора сего шедевра, потому что написано на нём было «звяринец», да ещё и сбоку пририсованы какие-то каракули, в которых смутно, но угадывался не то заяц, не то собака, а может, и вовсе обезьяна.

      — Н-да, — с растяжкой сказал Лао Лун, разглядывая надпись, — неужели кто-то так говорит? Такое даже в глухой деревне не услышишь.

      — Это принц написал, — сказал Су Илань, и все вздрогнули, потому что белая змея подкралась совершенно незаметно, а Ли Цзэ, должно быть, сейчас озадаченно шарил за пазухой, гадая, когда это Су Илань успел улизнуть. — Когда ему было пять с половиной лет, он притащил во дворец первую зверюгу.

      — Котёнка или щенка? — спросил Ху Вэй.

      — Тигра-трёхлетка, — ответил Су Илань, и все присвистнули.

      — Пятилетний ребёнок? — с недоверием переспросил Лао Лун. — Как будто под силу смертным детям справиться с почти взрослым тигром!

      — Ян-эр полубог, а не смертный, — возразил Су Илань. — Его мать из ваших, из богов. Он уже в год ломал колыбельки голыми руками.

      — А-а… гм… — озадачился Лао Лун.

      Су Илань говорил это явно одобрительно, даже с родительской гордостью. Но зачем ломать колыбельки?

      — Если пройти вон по той дорожке, дальше будет зверинец, — сказал Су Илань, присоединяясь к честной компании.

      — А разве нет ограды? — спросил Ху Сюань, поглядев по сторонам.

      — А зачем? — искренне удивился Су Илань.

      — Но зверьё же может разбежаться и напугать людей, — заметил Лао Лун.

      — В том-то и смысл, — ухмыльнулся Су Илань.

      Эта часть сада кишмя кишела разным зверьём, которое уже давно должно было пережрать друг друга и произвести на свет сильнейший яд — Бай (яд?), но почему-то всё ещё этого не сделало, наоборот, даже вполне себе мирно сосуществовало.

      — Ян-эр всех их приручил, — с прежней гордостью сообщил Су Илань, преспокойно поднимая какую-то змею с земли за хвост. — А эту я ему подарил. Правда, миленькая змейка?

      «Миленькая змейка» злобно разинула пасть и плюнула ядом в сторону посетителей, независимо от вида и рода превратившихся лицами в лис тибетской национальности.

      — А разве это не чёрная гадюка? — беспокойно спросил Ху Сюань. — Укус которой смертелен? Да разве ж можно позволять ей ползать по дворцовому саду? Её нужно посадить в горшок, пока она кого-нибудь не убила!

      — Она никого не трогает, — беспечно отмахнулся Су Илань. — Я же говорю, Ян-эр их всех приручил.

      — А что, разве можно приручить сколопендру? — изумился Лао Лун, носком сапога отпихивая упомянутую гадину, которая вознамерилась то ли укусить его, то ли заползти к нему в сапог.

      — Мы сами удивились, — покивал Су Илань, — но, оказывается, можно. Зверьё становится как шёлковое, стоит Ян-эру его догнать.

      — Догнать? — выгнул бровь Ху Вэй.

      — Ну да, они же все, стоит им завидеть Ян-эра, сразу разбегаются и прячутся кто куда, даже свирепые вепри и горные медведи, — прямо-таки излучал родительскую гордость Су Илань. — Но он их всё равно догоняет.

      — Так быстро бегает? — уточнил Лао Лун.

      — Ян-эр настойчивый. Он и черепаху, ха-ха, пронять может, — не удержался и захихикал Су Илань.

      — Подтверждаю, — сказал Угвэй, и все опять вздрогнули, потому что старая черепаха на этот раз зарылась в кучу сухих веток и листвы и притворялась гнилым листом лотоса.

      — Ты бы оттуда вылез, — посоветовал Су Илань, взяв палочку и потыкав Черепашьему богу прямо в морду. — Сухие ветки и листву принято сжигать. Хотя, конечно, если ты хочешь превратиться в запечённую в собственном панцире черепаху, то можешь не вылезать. Кто любит черепашатину?

      Вопрос был задан так бодро и естественно, что все, кроме самого Су Иланя, вскинули руки. Ху Фэйцинь тут же опомнился и спрятал руку за спину, а Черепаший бог затейливо выругался и выскочил из своего укрытия, превращаясь в человека.

      — Наставник Угвэй, — с осторожной вежливостью осведомился Ху Фэйцинь, — а зачем вы вообще туда залезли? Вы же были в павильоне, когда мы оттуда уходили.

      — Как по мне, так этот зверинец — самое безопасное место во дворце! — проворчал Угвэй.

      — Хм? — усомнился Лао Лун, вновь отпихивая настырную сколопендру. — Безопасное? Со всеми этими тварями?

      Ху Сюань наклонился и ловко подобрал сколопендру:

      — А что такого? К ним просто нужно подход найти. Я их за свою жизнь столько разделал…

      Сколопендра, кажется, покрылась каплями панического пота, услышав это. Во всяком случае, когда Ху Сюань бросил её обратно на землю, на Лао Луна она больше не покушалась и вообще предпочла удрать в неизвестном направлении.

      Зверинец действительно был относительно безопасным местом. Пока в нём не появлялся его владелец. Его приближение зверьё почуяло и тут же брызнуло в разные стороны, стараясь спрятаться, забиться в кусты или зарыться в землю, — словом, куда угодно, лишь бы не попасться на глаза хозяину.

      Мин Ян с радостным воплем поймал за хвост чёрную гадюку и принялся наглаживать её, как другие кота или собаку. Змея с мученическим выражением на морде покорилась участи быть затисканной, заглаженной и даже чмокнутой в нос, но явно сожалела о том, что ей не время менять кожу, тогда можно было бы снять «чулок» и ускользнуть.

      Су Илань отодрал Мин Яна от чёрной гадюки (а потом Лао Луну пришлось отдирать чёрную гадюку от Су Иланя, потому что змея решила искать у него убежища) и представил его Небесному императору и компании. Мин Ян священного трепета перед небожителями или демонами не испытывал, потому сразу же принялся донимать троих Ху, чтобы те превратились в лисов. Но что-то подсказывало им, что лучше этого не делать.

      — А вот это — гигантская ящерка, — сказал Су Илань, ткнув пальцем в Лао Луна. — Упроси его, чтобы превратился.

      — Ящерка? — просиял Мин Ян. — С лапами?

      — И даже с рогами, — кивнул Су Илань, похихикав в ладонь.

      — О, — как завороженный, протянул Мин Ян.

      — Здесь столько редкого зверья, а он удивляется ящерке, пусть и гигантской? — удивился Черепаший бог.

      — А, так ведь в зверинце нет ни одной ящерицы, — объяснил Су Илань, продолжая хихикать. — Ян-эру ещё ни разу не посчастливилось их поймать.

      — Правда? — удивился Ху Вэй. — Тот, кто голыми руками тигра в пять лет поймал, не может изловить какую-то жалкую ящерку? Да это даже лисята могут!

      — Ящерки отбрасывают хвост, — приподнял и опустил плечи Су Илань, — и ускользают.

      — То есть, — высоко выгнул бровь Ху Сюань, — если принять во внимание… э-э… энтузиазм принца, то в этом царстве водятся исключительно бесхвостые ящерицы?

      — Как с языка снял, — подтвердил Су Илань, — только хотел об этом сказать. Драконы ведь хвост не отбрасывают?

      — Хвосты отбрасывают те, кто пытается это проверить, — свирепо зыркнул на белую змею Лао Лун, но в дракона всё-таки превратился и даже позволил Мин Яну подёргать себя за усы, но когда юный полубог решил заглянуть дракону в пасть, то преспокойно сомкнул челюсти. Мин Ян задрыгал ногами, как лягушка в клюве у цапли.

      — Лунван! — ужаснулся Ху Сюань, бросаясь к ним. — Что ты делаешь!

      — Ему полезно, — сказал Лао Лун, не разжимая челюстей, — чтобы в другой раз неповадно было зверей мучить.

      — Я их не мучаю, — возмутился Мин Ян из пасти дракона.

      — Живучий какой, — невольно удивился Ху Вэй. — Я думал, его уже напополам раскусило.

      — Ты за кого меня принимаешь? — оскорбился Лао Лун и выплюнул Мин Яна.

      Мин Ян тут же вскочил на ноги, отряхнулся, словно не побывал только что в драконьих зубах, и… принялся донимать Лао Луна, чтобы тот его покатал.

      — Я людишек не катаю, — сказал Лао Лун, превращаясь в человека и высокомерно складывая руки на груди.

      — Так я и не человек, — нисколько не смутился такой холодности Мин Ян, — я полубог.

      — Я никого не катаю, — уточнил Лао Лун и, заметив, как поползли вверх при этих словах брови Ху Сюаня, добавил: — Только некоторых лис.

      Вот тут уже Мин Ян по-настоящему огорчился: лисой-то он стать никак не мог, даже с силой полубога, — и, по счастью, не додумался, что если взять на руки лису, то условие «покатушек» на драконе будет соблюдено. Но впечатление о себе он успел составить, и Ху Фэйцинь подумал, невольно повторяя и мысли Ли Цзэ, который тоже так считал: «Если этот вознесётся, то одной головной болью на Небесах станет больше!»