— Джек хочет поговорить с тобой, как закончишь с лекциями на сегодня.

Уилл резко втянул воздух через нос, роясь в стопках документов на своем столе в поисках заметок для занятия.

— Удивительно, что он оказался так любезен позволить мне закончить свою работу, прежде чем заставить снова плясать под дудку.

Алана в сочувствии пожимает плечами.

— Ты лучший в этом, Уилл. У Джека добрые намерения, просто он не всегда помнит о человеческих пределах.

— Что ж, он достаточно скоро найдет мои, если продолжит в том же духе. — Он находит нужные записи и поднимает взгляд на Алану. — Последнее занятие у меня заканчивается в три. Я буду свободен.

Она кивает.

— Я передам. — Прежде чем уйти, она бросает на него обеспокоенный взгляд. — Хочешь, принесу кофе? Ты выглядишь уставшим.

— Я в порядке, правда. Просто стресс, и все. Эм, спасибо за предложение, — отмахивается он.

Алана оставляет Уилла наедине с его мыслями. С его записями, кипой бумаг, что все еще нуждались в проверке, с фотографиями с мест преступлений, разбросанных по всему столу, и с его бесконечными мыслями.

Он снимает очки, чтобы провести рукой по лицу, и вздыхает. Что там было о работе без продыху?

— Можно представить, насколько тебе хочется спрятаться от всего после столкновения лицом к лицу с худшими представителями человечества, — размышляет голос с акцентом в его голове.

Прошло пять дней с того вечера в баре. Уилл уже не один раз прошел все этапы цикла разочарований, с того момента, как сел в свою машину уже под ночь.

Подумать о том, чтобы удалить номер Ганнибала. Повторить в голове их разговор. Почувствовать странный рой бабочек в животе. Подумать о том, чтобы написать Ганнибалу. Решить этого не делать. Игнорировать ситуацию в течение пары часов. Повторить с начала.

Это глупо. Это очень, очень глупо. Но Уилл не мог вспомнить, когда в последний раз был настолько кем-то увлечен. Но что, если это на один раз? Что, если Ганнибал на деле такой же скучный и предсказуемый, как остальные? Он не сможет прятаться от дара Уилла вечно: когда-нибудь эмпатия проникнет в его черепушку и вытащит наружу все, что делало его интересным.

Что, если он скользкий тип? Уилл едва его знает, и эмпатия — не единственная причина, по которой он никогда не звонит незнакомцам из бара. Черт, этот мужчина мог вообще быть серийным убийцей.

Он тяжело выдыхает снова, уставившись в свой стол.

Что ж, все это можно было выяснить лишь одним путем.

Прежде, чем он смог бы себя от этого отговорить, он достает телефон и открывает сообщения.

У: Привет, это Уилл.

Он отправил сообщение, и бабочки вновь вспорхнули где-то в груди.

Дерьмо, Уилл вообще говорил Ганнибалу свое имя? Нет. А он узнал его имя из салфетки. Дерьмо.

У: Из бара, в пятницу?

Он кладет свой телефон обратно на стол. Замечательно, он уже поставил себя в неловкое положение. Два сообщения вот так сразу. Смотрится не очень.

И все же, когда пять минут ожидания превращается в пятнадцать, а затем и в тридцать, Уилл борется с желанием отправить еще одно. Он бы этого не вынес. Он пытается сосредоточиться на подготовке к лекции, что уже скоро должна была начаться, и каждые несколько минут бросал взгляд на телефон, как старшеклассница, ожидающая сообщения от возлюбленного. Это было так на него не похоже. Но, опять же, Ганнибал произвел сильное первое впечатление.

Может, и Уилл тоже? Тем вечером Ганнибал определенно казался заинтересованным в нем. Химия между ними была электрической, и интерес должен был быть взаимным. Может, Ганнибал надеялся, что Уилл свяжется с ним, молясь, чтобы его номер телефона не оказался в мусорке. Может.

…Почему тогда не отвечал? О Боже, вот это и называется увлечением? Ужасно. Уилл меняет свое мнение, ему определенно хотелось поскорее все это прекратить. Еще не поздно заблокировать номер.

К счастью, входящие в аудиторию студенты выводят его из очевидного тупика, и он легко переключается на мысли о крови и жестокости.

***

Через несколько минут после начала лекции его телефон вибрирует в кармане. Он заставляет себя сохранить невозмутимое выражение лица, даже когда его сердце пропускает удар.

Оно пропускает еще несколько ударов, когда десять минут спустя на телефон снова приходит уведомление. И в этот раз Уилл понадеялся, что его студенты просто не сочтут его психом, потому что он определенно улыбался, описывая место преступления.

***

Кажется, что прошла вечность, когда час все же закончился. Он отпускает студентов, точно следуя расписанию, и садится за стол, как только аудитория опустела.

Г: Здравствуй, Уилл. Я не был уверен, что пообщаюсь с тобой снова.

Г: Скажи мне, ты выиграл?

Уилл не прячет улыбку.

У: Да, благодаря тебе

На этот раз ответ не заставил долго ждать.

Г: Хорошо. Рад, что смог быть полезен.

Уилл начал печатать сообщение в ответ, как вдруг студентка постучала в полуоткрытую дверь аудитории. Он отвечает на ее вопросы о предстоящем промежуточном экзамене и, возвращая внимание к телефону, обнаруживает еще одно сообщение. Итак, у Ганнибала не было никак предрассудков насчет двойных сообщений. Приятно знать.

Г: Приношу свои извинения за задержку с ответом этим утром, у меня был пациент.

Уилл вздернул бровь. «Пациент»? Это могло объяснить его внешний вид.

У: Ты врач?

Г: Нет. Был когда-то. Сейчас я работаю с исцелением другого рода. Я психиатр.

Уилл громко и разочарованно стонет. Конечно, это было многообещающе: что-то точно должно было быть в нем не так.

У: Тогда, думаю, мы с тобой можем не поладить

Г: Ты не ладишь с психиатрами?

У: Так уж исторически сложилось

Г: И почему?

Уилл нахмурился. Он уже это делает. Уже прощупывает его. Психиатры постоянно проверяли его, по-разному. До отвратительного любопытствуя, когда изводили его своими вопросами.

И он, конечно, никогда бы не смог иметь отношений с психиатром. Он постоянно будет чувствовать, как его изучают — прямо как Ганнибал изучал его сейчас, во время разговора.

Ну, утешало то, Ганнибал не знал об особенности Уилла. И у Ганнибала не было бы никакой возможности узнать это, если бы только Уилл не решился рассказать сам. Если он не знал, то не было никакой причины для его анализа прямо сейчас. Может быть, Уилл мог просто… притворятся нормальным. Ненадолго, просто чтобы посмотреть, что произойдет.

У: Мне не нравится, когда кто-то пытается лезть мне в голову.

Это не ложь. Просто небольшая недосказанность.

Ганнибал заставил его немного подождать, прежде чем ответил.

Г: Уверяю, Уилл, мой интерес к тебе совершенно непрофессиональный.

Уилл медленно, долго выдыхает. Он уставился на это сообщение, и румянец уже прилил к лицу. Надо отдать Уиллу должное, это прошло гладко. Очень гладко.

У: Это может быть опасно. Не дай боже нам подружиться

Г: Я не из тех, кто убегает от опасности. Я тебя ни от чего не отвлекаю?

Уилл смотрит на стопку непроверенных работ на столе.

У: Не совсем. У меня двухчасовой перерыв между лекциями

Г: О? Что ты изучаешь?

Уилл громко смеется, звук разносится по пустой аудитории.

У: Я ПРЕПОДАВАТЕЛЬ. Криминалистика

У: Боже я знал что выгляжу молодо, но не думал что НАСТОЛЬКО. Может мне стоит бороду отрастить

Г: Человек никогда не бывает слишком стар, чтобы избрать новый путь, Уилл. Я не хотел этим как-то задеть.

Уилл закатывает глаза, ухмыляясь. Он действительно должен работать прямо сейчас.

Г: Так ты заявил в баре, что работаешь профайлером на ФБР только для того, чтобы произвести впечатление?

Смешок вырывается снова, и он начинает печатать ответ, смиряясь с тем, что засидится за работой сегодня допоздна.

***

— Чему это ты там улыбаешься?

Уилл отрывает взгляд от своего телефона. Бев пристально смотрела на него, приподняв брови.

— Ничему.

— Фотка собаки? Ты должен мне ее показать, если это фотка собаки. По-хорошему.

Уилл качает головой.

— Да ничему, честно. Я просто кое с кем разговариваю.

Бев прищурилась.

— Разговариваешь кое с кем или разговариваешь кое с кем?

— А в чем разница? — спрашивает он, снова глядя в телефон, когда пришло уведомление.

Г: Семь? Поведай мне, что же заставило человека, у которого уже есть шесть питомцев, принять решение, что ему нужно еще?

Уилл не может подавить ухмылку, которая расцветает слишком быстро, чтобы ее скрыть.

— Кто это?

Уилл пораженно вздыхает, мягко говоря ей:

— На самом деле, эм, это тот мужчина из бара, с которым я познакомился в пятницу вечером.

Глаза Беверли округлились.

— Ты флиртуешь с незнакомцем, к которому подкатил на прошлых выходных?

Уилл поморщился.

— Спасибо, Беверли, я уж переживал, что все остальные в лаборатории могли меня не услышать.

— Я думал, ты одинокий, — вмешивается Зеллер в разговор.

— Мы просто общаемся, — говорит он ровно, пусть и чувствует, как загорелись щеки. — Ни с кем я не встречаюсь.

Беверли смеется, качая головой.

— Я просто не могу поверить, что ты сохранил его номер.

— Он кажется интересным.

— И? Он в самом деле интересный или только «кажется»?

Он неопределенно пожимает плечами, печатая сообщение.

У: У меня слабость к бродяжкам. Вероятно, это что-то обо мне говорит

— Мне пока не скучно.

— Ну, и какой он? — спрашивает Зеллер.

Уилл открывает рот, но Бев его опережает:

— Старый.

Уилл усмехается.

— Он не старый.

— Я видела, что видела, — ухмыляется Бев ему в ответ.

— Ты была пьяная и сидела по другую сторону бара! — защищается Уилл, и это совершенно не помогает ему выглядеть непринужденно.

— В баре на нем был костюм-тройка, — говорит она, глядя на Зеллера и Прайса. — Выглядел прям как злодей из старенького фильмеца восьмидесятых. Я чувствовала себя так, словно он собирается купить мой летний лагерь и превратить его в торговый центр.

— У него были зловещие усы? — поддержал Зеллер со смешком.

— Не помню. Уилл, у него были усы?

Уилл тяжело вздыхает.

— Я не собираюсь это обсуждать, — сказал он, частично отвлеченный очередным уведомлением.

Г: Да. На самом деле, так и есть. Но я пощажу тебя.

Зеллер не унимался.

— Просто не могу поверить, что Уилл Грэм — Король флирта — с таким восторгом реагирует на старого мужика, которого нашел в барном закутке.

Уилл позволяет себе рассмеяться.

— Ты бы так не говорил, если бы увидел его, окей? Хочешь верь, хочешь — нет, но Беверли его вблизи не видала.

— Тогда покажи фотку.

— У меня ее нет.

— Попроси сделать селфи, — предлагает Беверли.

Уилл фыркает.

— Нет. Абсолютно нет.

— Почему?

— Потому что мы взрослые люди, Бев. Я не собираюсь его просить сделать селфи.

Она с вызовом приблизилась, приподнимая бровь.

— Значит, тебе не нравится идея иметь его фотографию в своей галерее?

Конечно, нравится. Если бы Прайса и Зеллера сейчас здесь не было, он может, даже признался бы в этом.

— Меня действительно это не волнует.

Беверли ухмыляется. В одно плавное движение она забирает телефон из рук Уилла.

— Эй! Ты что делаешь?

— Учу тридцативосьмилетнего пикапера, как вести себя, когда ему действительно кто-то понравился.

Он возвращает телефон в руки спустя секунды, но непоправимое уже сделано.

У: эй, можешь прислать мне свою фотку?

Прежде, чем он смог бы сорваться, Уилл делает глубокий вдох, сосредотачиваясь и делая свой голос ровным.

— Беверли Кац. Слушай внимательно. И знай, что я абсолютно искренен сейчас. Если ты все испортишь, я это запомню. Моя память безупречна, и я весьма преуспеваю в затаивании обид.

Бев прямо-таки светилась от удовольствия:

— Всегда пожалуйста.

Он собирался выкинуть еще одну угрозу, но Ганнибал ответил раньше, чем он мог бы ожидать.

Г: Только если я получу фотографию взамен.

— Оу, — вырвалось. Пульс подскочил за долю секунды.

У: Ок

— Что? — спрашивает Бев, вытягивая шею и заглядывая ему через плечо. — Он отправит?

— Думаю, да.

Она заискивающе смотрит на него.

— Он действительно тебе понравился, не так ли?

Уилл сглатывает.

— Он непредсказуем, вот и все. Это… в новинку.

Бев кивает.

— Поняла. Забавно, чувствуется так, словно ты не можешь проникнуть в кого-то.

— Уж ты то можешь, Бев, — язвит Прайс, и Зеллер рядом с ним фыркает от смеха.

Когда телефон вибрирует, Уилл чувствует, как сердце забилось чаще. Вложение с изображением сопроводило лишь одно слово.

Г: Доволен?

— Оу, — слышится от Беверли, и хитрая улыбка тронула его губы.

— Дай посмотреть, — просит Зеллер и с Прайсом подходит ближе.

Ганнибал был без пиджака, оставшись лишь в темном жилетке и рубашке, что не скрывала — из-за закатанных до локтя рукавов — сильных рук. Уилл мог предположить, что он был в хорошей форме, даже под костюмом, но, черт, это было почти несправедливо. От выражения лица — пусть и на фотографии — у Уилла пересохло во рту снова. Самодовольное, с небольшой усмешкой в глазах и искоркой чего-то опасного (как той, что он заметил еще в баре). Как будто думал о Уилле, когда делал фото: оно предназначалось только для его глаз.

— Черт, Уилл, — говорит Прайс. — А твой парень горячий.

— Не мой парень. Но да. Как я и сказал, он не старик. Счастливы? — спрашивает Уилл, ухмыляясь в сторону Беверли.

— Ну ты так точно, — отвечает она и хлопает его по плечу. — Ну же, не оставляй его неудовлетворенным.

***

Уилл сидел на диване, наблюдая за собаками, что спали дружной кучкой в другом конце гостиной. Единственным источником света была лампа на столике рядом с ним, подчеркивая янтарь виски. Уже поздно, и Уиллу стоило бы поспать. Он бы был благодарен сам себе за это утром.

Может, один короткий разговор не повредит. Хотя, их разговоры никогда короткими не были.

У: Ты здесь?

Уилл не был уверен, получит ли он ответ. Он еще ни разу не писал Ганнибалу так поздно ночью, и тот был похож на человека, который рано ложился и рано вставал.

Однако непредсказуемость все еще была его сильной стороной.

Г: Да. Проблемы со сном?

У: Что-то вроде. Не против немного отвлечься?

Г: Ничего, если я тебе позвоню?

И снова сердце Уилла учащенно забилось. Он не мог выбросить из головы этот чертов акцент и умирал от желания услышать его снова. Он нажимает на кнопку звонка прежде, чем успел бы передумать.

— Здравствуй, Уилл.

Черт, ну как же он горяч. Уилл сглатывает, пытаясь переключиться в привычный режим пикапера:

— Хей, что-то ты поздно.

— Я постараюсь не сделать из этого привычку, — говорит Ганнибал, и Уилл подмечает его грубоватый от усталости голос. Прелестно. — Сегодняшняя ночь — исключение.

У Уилла вырывается смешок.

— Повезло мне.

— Повезло нам обоим, — вторит он, и Уилл в тысячный раз ощущает этих чертовых бабочек внутри. — Я надеялся услышать тебя.

Уилл прикусывает губу. Он безумно благодарен, что никто сейчас не видел, как он безнадежно краснеет.

— И что ты надеялся услышать?

Он мог с уверенностью сказать, что Ганнибал улыбался прямо сейчас. Очень довольно, и именно таким он нравится Уиллу.

— Много, много всего. Но, для начала, я надеюсь, ты скажешь «да».

Уилл хмыкает, делает глоток виски.

— И чему я скажу «да»?

— Поужинай со мной в субботу.

— И где? — Он сохраняет хладнокровие, несмотря на то что внутри все перевернулось от этого предложения. Не хотел, чтобы Ганнибал вот так просто получил желаемое.

— У меня дома.

Уилл не справляется. Ганнибал продолжает:

— Ты уже знаешь, что у меня есть множество увлечений, но кулинарное искусство — моя самая большая страсть. Позволь мне приготовить для тебя. Уверяю, ты не разочаруешься.

Уилл ухмыляется, покачивая стаканом и наблюдая за движением жидкости.

— Вы пытаетесь пригласить меня на свидание, доктор? — дразнит, по большей части потому, что хотел услышать это от него.

— Да, приглашаю.

— И что, если я не скажу тебе то, что ты надеешься услышать? — он едва сдерживался, но не мог устоять от еще одной издевки. Еще чуть-чуть.

Смешок, который издает Ганнибал, был низким и темным.

— Тогда я бы предостерег тебя от игр с твоей едой.

Уилл смеется громче, чем сам от себя ожидал. Радостно. Искренне.

— Да, — говорит он. — В субботу, в твоем доме. Да.