Через распахнутое настежь окно в комнату проникали первые лучи летнего солнца. Они прыгали по стеклянному кофейному столику в гостиной и нагревали деревянный паркет. Лето в этом году выдалось особенно поздним: только к середине июня бесконечные дожди начали перемежаться с первыми ясными и тёплыми днями. Особняк дышал петрикором и свежестью. Мокрые улицы с темнеющими пятнами луж кишели людьми, но шум от машин, ровно как и ядовитые выхлопные газы, не достигали окон дома.

       Кабинет давно отремонтирован, но привычка сидеть с книгами за столиком в гостиной намертво приклеилась к Гарри, как портрет Вальбурги Блэк к той самой стене, которую пришлось снести вместе с вопящей картиной.

       Гарри отложил учебник по высшим зельям и поморщился: ещё один абзац, прочитанный в тысячный раз, и он отправится на тот свет раньше, чем начнутся ЖАБА. Рон сидел рядом с точно таким же страдальческим выражением лица, только в руках у него уже давно измаялся учебник по трансфигурации. Гермиона сидела в кресле напротив них и читала очередную книгу, одним глазом поглядывая на друзей и контролируя учебный процесс. До первого экзамена оставалось меньше недели.

       — В чём проблема, мальчики? — Гермиона захлопнула книгу и отложила её на подлокотник.

       — Это кошмарно, — заныл Рон. — Зачем учить вопросы про историю трансфигурации? Как они помогут мне превратить чашку в карту?

       — За тем, чтобы понять основные механизмы подобной магии и уже на их основе иметь возможность составлять свои собственные заклинания.

       Рон вздохнул и откинулся на спинку дивана, отбрасывая злосчастный учебник. Он всё же неплохо зарабатывал, помогая Фреду с Джорджем в их магазине, почему отец настаивает на его дальнейшем обучении? Он мог бы заниматься более интересными вещами.

       — Может, сделаем небольшой перерыв? — Гарри глянул на часы, висящие над камином. Короткая резная стрелка неохотно ползла к полудню. — Я попрошу Кричера.

       — Отличная идея, дружище, — Рон воодушевился и устроился на диване поудобнее.

       Гермиона покачала головой.

       Кричер принёс большой серебряный поднос спустя несколько минут. Гарри взял чашку с душистым чаем в руки и тоже откинулся на диван. Он подогнул под себя ноги и прислонился к боковой мягкой стенке, обитой тёмно-зелёным шёлком с золотистыми нитями узора. Особая жажда его не мучила, чай у них всё чаще стал выполнять роль предлога для того, чтобы сделать в учёбе небольшую паузу и дать мозгам заслуженный отдых. Однако Гермиона пила горячий ароматный напиток с прежним удовольствием, тогда как Рон в основном налегал на ореховые трубочки и творожные печенья.

       — Гарри, послушай, — Гермиона сделала небольшой глоток и поставила изящную фарфоровую чашку на блюдце с глухим звоном.

       Гарри хорошо знал этот тон. Тон, который Гермиона использовала только в том случае, когда собиралась сказать что-то важное, но наверняка неприятное. Самое паршивое в таких ситуациях оказывалось то, что эта красивая и кажущаяся хрупкой рядом с Роном девушка рубила правду с воодушевлением настоящей валькирии. Её истина в иные моменты ранила сильнее, чем способ, которым она её доносила: прямолинейно и безапелляционно. У Гарри мгновенно засосало под ложечкой. Он отставил нетронутую чашку с чаем на столик рядом с кипой учебников и поднял взгляд.

       — Да?

       — Ты знаешь, что я всегда готова помочь тебе и Рону, особенно, когда это в моих силах, но…

       На свете существовало множество вещей, которые бесили Гарри Поттера. Некоторые из них выводили его из себя, некоторые долго копились годами, с какими-то можно было мириться. Одной из таких вещей была фраза с обязательным содержанием в ней «но». Этот проклятый союз будто насмехался над всеми и открыто лицемерил. Для Гарри все подобные фразы звучали примерно одинаково: «Я младенцев не ем, но щёчки вкусные». Если требуется сообщить что-то неприятное — лучше сделать это без всяких прелюдий.

       Обычно Гермиона редко грешила подобными фразами, оттого складывающаяся ситуация обрастала всё более неприятными сторонами.

       — …но я так же считаю, что с подготовкой к некоторым предметам тебе мог бы помочь мистер Снейп. По крайней мере, в зельеварении и ЗОТИ он куда компетентнее меня.

       — С ума сошла? — Рон через силу проглотил комок непрожёванной ореховой трубочки и запил чаем. — Просить у Снейпа позаниматься с Гарри? Он что, мало его мучил все семь лет в школе?

       — Рон, — Гермиона бросила на своего парня строгий взгляд, — что было в школе — там и осталось. Времена меняются, Гарри давно пора повзрослеть, а не продолжать ненавидеть профессора только за то, что он… — Гермиона, наконец, смутилась. Она опустила глаза вниз, на пальцы рук. Взгляд её зацепился за подол своего лёгкого шифонового платья в нежно-сиреневый цветочек. — В общем, как бы то ни было, пришло время перестать ненавидеть весь мир, Гарри. Мистер Снейп не хочет тебе зла. И никогда не хотел. Да, он не самый приятный человек, но тебе придётся смириться с этим. Иначе… иначе ты просто утонешь в жалости к себе, Гарри.

       Гермиона снова подняла свои глаза — в них стояли слёзы. Рон молчал. Он отложил кусок недоеденного пирожного на блюдо и сгорбился. Гарри смотрел на лучшую подругу неотрывно и понимал, о чём она говорит. Девушка с горящими глазами то ли амазонки, то ли валькирии сразила ещё одну цель.

       — Я знаю, что ситуацию, в которой ты оказался, и врагу не пожелаешь, но он находится в таких же условиях. Ты знал, что он отказался преподавать в школе из-за того, чтобы ты смог подготовиться к экзаменам дома?

       — Откуда ты знаешь? — Гарри нахмурился. Он никогда особо не интересовался делами Снейпа: они его не касались.

       — Макгонагалл сказала. Когда я начала создавать для вас обоих план обучения, то посоветовалась с ней. Так и вышло как-то…

       — Не думал, что скажу это, — Рон тяжело вздохнул. — Но магазин Фреда и Джорджа находится практически рядом с магазином Снейпа. И дела поначалу у него шли совсем хреново. Папа, по старой дружбе, попросил Кингсли наведаться к нему, чтобы сделать что-то вроде неофициальной рекламы. Говорят, Гринготтс ему в кредите отказал, понятия не имею, как он смог всё это сделать, но теперь он открывается раньше всех и закрывается позже всех.

       — Вы делаете меня виноватым? Снейп такой весь несчастный, а я просто домашний тиран? — Гарри начал злиться. — Если помните, то это я вынужден прожить с ним всю жизнь, а не вы.

       — Боже мой, Гарри, нет! — Гермиона встала с кресла. Невесомый подол платья взметнулся вверх и окутал прозрачной цветочной дымкой её ноги. — Я лишь хочу сказать, что вам обоим нелегко, и в некоторых вещах вы можете помогать друг другу! Только и всего.

       — Наверное, ты права, — неохотно пробурчал Гарри. Он способен принять свою неправоту и взглянуть на ситуацию под другим углом, но налаживать отношения со Снейпом он всё ещё не намерен.

       — Извини, — шепнула Гермиона, снова опускаясь в кресло.

       Душистый чай остывал в чашках. На блюде остались лежать пирожные. Солнце по-прежнему проникало в гостиную через окно и нагревало паркет.

∞ † ∞

       К концу июня Гарри сдал почти все экзамены. Ему оставался последний — зельеварение — и он будет свободен на следующие две недели, пока не станут известны все результаты. За это время он почти забыл, что такое спать нормально, и настолько вымотался бесконечной подготовкой, что позволил себе не только ужинать со Снейпом, но и принять из его рук кубок с успокаивающим зельем. А зелье действительно помогало: не размягчало мозг, но хорошо блокировало всю тревогу и волнение.

       За эту неделю Северус с Гарри немного сблизились. Это была не та близость, когда Северус мог позволить себе гладить спящего Гарри по волосам, зная, что окажется безнаказанным, и совсем не та, когда его супруг фактически полностью зависел от него, находясь в состоянии болезни. Это была иная близость: молчаливая, с дистанцией на две вытянутые руки и по-прежнему полная настороженности со стороны Гарри, но даже она дала Северусу надежду, что всё ещё может быть хорошо. Потому что, если бы не было шанса на взаимность, ничего бы не сработало.

       Перед каждым экзаменом по вечерам Северус несколько минут гонял его по основным вопросам и, удовлетворённый ответами, оставлял Гарри одного. Он по-прежнему не навязывался — будто тень за спиной, невидимая и неосязаемая, старался быть рядом и оказывать посильную поддержку, которую Гарри принимал с большой неохотой.

       Утром перед последним экзаменом они завтракали вместе. За едой Северус ещё раз пробежался по основным вопросам и дал нужные наставления. В Хогвартс он отпускал Гарри с тяжёлым сердцем и лёгким волнением. Сразу после того, как Гарри исчез в камине, отправляясь прямиком в кабинет директора, Северус вышел из дома, направляясь к переулку, связывающим маггловскую Британию с магической.

∞ † ∞

       В тот день, когда Гарри сдавал свой последний экзамен, Северус собирался закрыть магазин пораньше. Солнце только-только начинало румяниться, подмешивая в ясное голубое небо розоватых красок, а он уже ходил вдоль рядов с толстой тетрадью в руках, делая пометки, какие зелья идут лучше всего, а на какие спроса почти нет. Даже спустя несколько месяцев после открытия он всё ещё пытался войти в эту скользкую колею умения владеть собственным делом и нехотя отдал должное близнецам Уизли, у которых управление магазином шло припеваючи: они позволяли себе открытие после десяти утра и закрывались едва ли не самыми первыми, но при этом через окна их магазина всегда виднелись мельтешащие туда-сюда заинтересованные школьники. Северус успокаивал себя тем, что это только на время каникул, и как только все эти дети отправятся в Хогвартс, Косая Аллея облегчённо выдохнет и окунётся в привычную тишину хмурых и вечно спешащих по делам взрослых магов.

       Северус стоял возле окна, из которого виднелся довольно большой кусок «Ужастиков Умников Уизли». Фред или Джордж (Мерлин их разберёт) переворачивал табличку на двери в положение «закрыто» и, заметив на себе чужой взгляд, охотно помахал рукой, широко улыбаясь от уха до уха. Должно быть, ему нравилось сложившееся положение: эй, профессор Снейп, вы все семь лет изводили меня своей желчью, а теперь посмотрите, где я и где вы! Хорошего вам вечера!

       Северус скривился и перевёл взгляд на застеклённую витрину, сверяя количество оставшихся флаконов бодроперцового зелья со своими записями. Всё сходилось. Он прошёл за стойку и отложил тетрадь. Всё, что отделяло его от дома, — проверка лаборатории и перевёрнутая табличка на двери.

       Внезапно раздался мелодичный звон подвешенного над дверью колокольчика. Северус поднял голову: в магазин зашла высокая женщина средних лет. Её тёмные каштановые волосы, собранные на затылке в строгий пышный пучок, отливали еле заметными нитями серебра на висках. Юбка-карандаш чёрного цвета сочеталась с приталенным пиджаком и светло-бежевой блузкой с тонким бантом из лент на идеально выглаженном воротничке. Дама стремительно прошла вперёд — её шаги сопровождал перезвон тонких изящных каблучков по кафельному полу.

       Северус поднял взгляд и поджал губы.

       — Добрый вечер.

       Северус кивнул. Дама расстегнула сумку и вытащила из него желтоватый листок пергамента, положив его на прилавок. Её тонкая кисть, облачённая в чёрную кружевную перчатку, скользнула по дереву и опустилась вниз.

       — У вас есть это зелье?

       Северус взял в руки листок и вчитался в рецепт, явно написанный убористым почерком врача: вязь букв скакала по невидимой линии, будто соревнуясь за свободное пространство, в некоторых местах связка отсутствовала вовсе. Однако годы работы в школе бывшему преподавателю оказались в чём-то полезны: перечитавший в своё время тысячи письменных работ, он научился понимать, наверное, даже самые скверные почерки.

       — Да, такое зелье есть. Стоит оно недёшево, мэм.

       — Цена меня не интересует, — дама осмотрелась по сторонам: её тёмные глаза скользили по стенам в поисках чего-то важного. — А у вас есть лицензия на продажу?

       Северус чуть отодвинулся: за его спиной на стене в стеклянной раме висел свиток с выданной министерством лицензией и подписанный главным зельеваром Мунго.

       — Как видите.

       — А сертификация партии этого зелья?

       — Смею вас уверить, я достаточно компетентен в вопросах зельеварения. Так же посчитала и больница Святого Мунго, дав мне право проходить сертификацию раз в два месяца.

       — Как недальновидно с их стороны, — прокомментировала дама. — Дайте мне, пожалуйста, два флакона.

       — Прошу прощения, — Северус сжал губы в тонкую нитку. — В рецепте указан один флакон, я не могу продать вам два. Это зелье легко вызывает привыкание. Флакона хватит на курс. Повторение курсов — ответственность целителя, который выписывал вам это зелье. Вы будете брать или нет?

       — И всё же я настаиваю на двух: одного мне будет мало.

       — Я продам вам только один флакон или идите в то место, где к закону относятся более попустительски. Учтите, однако, при этом, что к качеству зелий в подобных местах относятся примерно так же.

       — Невероятная смелость разбрасываться подобными словами! — дама схватила листок и смяла его в ладони. — Очень сомневаюсь, что вы имеете возможность так щедро разбрасываться клиентами.

       — Клиенты покупают зелья, а не спорят со мной. Уходите прочь.

       Дама развернулась и поспешила выйти из магазина. Эхо её каблуков отдавалось в голове звонким набатом. После осталось только ровное место, на котором несостоявшаяся клиентка устроила сеанс показа характера, да пустая тишина.

       Северус выкинул эти мысли из головы. Он поспешил закрыть магазин, пока к нему не ворвалась очередная сумасшедшая леди в кружевных перчатках посреди лета. Быстрым шагом он направился домой, чтобы как можно скорее узнать у Гарри его собственные ощущения от сдачи последнего экзамена.