Начало декабря — нелюбимое время не только учеников, но и учителей. Постепенно начинались тесты по изученному за полугодие материалу. Для преподавателей это значило как минимум две вещи: первая — составление этих самых тестов, и второе (самое нелюбимое) — проверка результатов. К сожалению, дисциплина, которую преподавали некоторые, не предусматривала только тестовую часть. Гарри приходилось поднимать учебный план и сверяться с ним по собственной программе, подстраивать умения и знания разных курсов и на основе этого составлять ещё и развёрнутые вопросы. Печали прибавилось, когда Гарри понял, что всю эту кипу студенческих работ ему придётся проверить до конца декабря, чтобы выставить промежуточные баллы.

       Начало декабря не радовало и школьников: предстоящие им тесты висели над пустыми головами дамокловым мечом. Те, кто особенно ленился весь семестр, пытались запомнить всё и сразу. В итоге Гарри получал на проверку кашу из всех дисциплин, и ничего, что касалось бы конкретного вопроса.

       Гарри немного завидовал другим профессорам, у которых имелся накопленный опыт и тесты, которые они могли изменять и дополнять из года в год, но главный объём работы-то уже выполнен! А ему от прошлых преподавателей досталось только розовое блюдечко с котятками (увидев его, он содрогнулся, и тут же блюдечко познакомилось с мусорной корзиной), парочка портретов Локхарта и ещё гора бесполезного хлама, который обнаружился при попытке расчистить кабинет ЗОТИ. Очень кстати с уборкой помог Крисфи. Однако, вопреки надеждам Гарри, ничего полезного он не нашёл, да и какой умный человек забудет что-то полезное в Хогвартсе, где потом ничего не сыщешь? Всё равно что прятать крохотную вещицу в Выручай-комнате, где спрятано всё. И хотя после грандиозного пожара комната сумела восстановиться, в ней ничего не осталось. Но отчего-то Гарри подозревал, что новые поколения уже успели захламить её снова.

       Однако хорошо сидеть и думать о несбыточном, когда ситуация, как ни крути, вырисовывалась печальной. Гарри вымел из головы всю кашу и сосредоточился на создании теста. Один, выстраданный и проверенный десять раз, был уже готов, осталось всего шесть…

       За этими подготовками Гарри, к своему огромному сожалению, всё реже приходил к Северусу. Его откровенные попытки сблизиться до сих пор не увенчались успехом, и хотя Северус отвечал на его флирт едкими словечками, он всё же не отвергал его. Значит, у Гарри есть надежда. Или Северус просто развлекается с ним. Этот вариант представлялся более вероятным, но Гарри не был бы гриффиндорцем, если бы так просто отступил. В людях он кое-что понимал: не зря его с первого курса окружили друзья, которые идут с ним рука об руку до сих пор. Выбор дал осечку только раз, с Джинни Уизли, но даже после их неловкого расставания они умудрились остаться хорошими друзьями. Да… Северус явно к нему небезразличен, но почему-то не отвечает взаимностью. Это раздражало даже больше, чем тесты, которые ему нужно придумать до завтрашнего дня.

       Тесты…

       Гарри тяжело вздохнул и снова сосредоточился на способах защиты от оборотня, пока мысли не перетекли в новое русло. Как тяжело сконцентрироваться на деле, от которого сводит зубы и жалобно ноет всё нутро.

∞ † ∞

       Один несравненный плюс проверочные за полугодие всё же приносили: блаженная тишина наступала в классе, когда студенты получали пергаменты с заданиями и принимались их выполнять. То чудесное время, когда голосовые связки отдыхают, можно молча ходить между рядами и следить за честностью учеников, пытающихся использовать шпаргалки.

       Такой тишины в классе Гарри не слышал уже довольно давно. Он привычно облокотился о преподавательский стол и наблюдал, как студенты полностью погрузились в задания. Такая тишина позволяла расслышать скрип пера о пергамент, каждый шелест бумаги и шорох мантии; каждый тяжёлый вздох отражался от каменных стен и взлетал к потолку, путаясь между витражных окон.

       Гарри следил за студентами. Он решил медленно пройти по третьему ряду парт, когда ловкий глаз аврора заметил резкое движение: Тодд Андервуд пытался списать. На коленях у него лежал тонкий клочок бумаги, по которому строчки, словно титры в презентации, ползли вверх-вниз. Стандартное заклинание шпаргалки, как банально. Гарри ожидал от седьмого курса Слизерина куда больших творческих затрат на такое неблагодарное дело. Гриффиндорцы сидели так же тихо, но их нервное ёрзанье и вздохи-кашли явно говорили о том, что они дожидаются момента воспользоваться своими подсказками. Тут что ни говори про факультеты, а почти каждый студент на контрольных превращался в хитрого, изворотливого слизеринца.

       — Мистер Андервуд, — Гарри неслышно подкрался к студенту со спины. Его голос разрезал тонкие нити тишины. Все взгляды тут же обратились на них. — Ваша шпаргалка вот-вот упадёт на пол. Уничтожьте её, и я на первый раз сделаю вид, что этого не было.

       Тодд тяжело вздохнул и, положив клочок бумаги на стол, заставил его вспыхнуть огнём. Пепел тут же растворился в воздухе.

       — Извините, сэр.

       Гарри хотел было сделать крайне разочарованный вид, но не успел: позади него зашушукались какие-то девочки, зашуршал пергамент. Неужели опять шпаргалки? Совсем совесть потеряли. Гарри резко повернулся и заметил, как между рядами мелькнул свиток стандартного размера: слишком большой для того, кто собирался списать.

       — Мисс Гилмор, мисс Бёрк, я невероятно рад, что дружба между Слизерином и Гриффиндором с недавних пор вышла на новый уровень, однако позвольте, — Гарри протянул руку к Глэдис Бёрк, студентке седьмого курса Гриффиндора. — Это шпаргалка?

       — Нет, сэр, — Глэдис застыла каменным изваянием, опустив голову вниз. Её чёрные волосы падали на бледное лицо.

       — В таком случае вам известно правило личной переписки: если я вижу что-то подобное, имею полное право прочесть вслух. Это личная переписка, леди?

       — Н-нет, сэр, но, — Глэдис подняла на него свои большие карие глаза и тяжело сглотнула.

       — Но?

       — Не думаю, что читать это вслух будет правильным, профессор. Извините.

       Гарри стоял с протянутой рукой:

       — Я жду.

       — Пожалуйста, пообещайте не читать вслух! — Розамунд Гилмор вскочила с места.

       Гарри повернулся и увидел, что светлое лицо девушки, обрамлённое русыми кудрями, покрылось неровными красными пятнами. Она сжала пальцами край парты и взгляд её голубых глаз постепенно наполнился страхом и стыдом.

       Гарри выгнул бровь:

       — Сядьте, мисс Гилмор. Леди, повторяю: это личная переписка?

       — Нет! — в один голос ответили студентки.

       — В таком случае я изучу это. Про себя, — Гарри, наконец, получил в руки пергамент. Осмотревшись, он с сожалением понял, что класс полностью отвлёкся от контрольной. — Напоминаю, что никакого дополнительного времени я вам не дам, леди и джентльмены. Вам нужно поторопиться, если не хотите огорчить меня и самих себя итоговым результатом. И, ради Мерлина, не пытайтесь списывать. Я вижу всё.

       Розамунд медленно опустилась на место. Она поймала тяжёлый взгляд Глэдис и прикусила губу. Ни о каком тесте и речи быть не могло, в голову дало жаром, а по позвоночнику словно пустили кубик льда. Глэдис выглядела не лучше, но ей было легче, не она же это писала. Рози сжала перед собой ладони и сверлила взглядом профессора Поттера. Тот, неспешно пройдясь вдоль рядов, остановился у преподавательского стола и встал в свою любимую позу. Разве что теперь у него в руках находился свиток пергамента.

       Гарри зашелестел бумагой и развернул свиток. Перед ним предстал самый обыкновенный текст, с делением на абзацы, красной строкой и тремя звёздочками вместо заголовка. В верхнем левом углу чернела приписка «Королева Лун». Явно не личная переписка. Гарри принялся бегать глазами по строчкам. И чем дальше он читал, тем больше понимал, что его лицо готово вот-вот покрыться красными пятнами, не хуже, чем у Розамунд Гилмор.

       «Алая мантия с тихим шелестом покинула плечи усталого аврора и заняла своё место на крючке в прихожей. Гарри снял высокие сапоги из драконьей кожи и отставил их в сторону. Его взгляд меланхолично упал на домашние тапочки, но сил надевать их уже не осталось. Из тесной прихожей, сделав два шага, Гарри прошёл внутрь дома. В гостиной, отделённой от столовой широкой аркой с резными панелями, он почувствовал, как тёплый воздух обласкал его замёрзшую кожу: в камине догорали угли. Их красные глаза едва слышно потрескивали и отдавали своё последнее тепло полутёмной комнате. Справа от камина, на широком тёмно-вишнёвом диване, Гарри увидел Северуса. Позади него горел напольный светильник с тонкой изогнутой ножкой, он отбрасывал свой желтоватый свет на спинку дивана и, совсем немного, на лицо спящего.

       Гарри улыбнулся. Он прошёл в столовую и увидел накрытый на две персоны стол. На плите уже давно остыли формы для запекания, наверняка с чем-то вкусным. Посередине стола уместилась прозрачная стеклянная салатница, нарезка из сыра и фруктов. Выдыхалась открытая бутылка красного вина рядом с одинокими бокалами на толстых ножках. На белоснежных тарелках изящными пирамидами возвышались льняные салфетки с серебряной окантовкой.

       Гарри тяжело вздохнул. Превозмогая усталость, он накрыл салат и нарезку, убрал их в холодильник. Туда же отправились формы: одна, как оказалось, с печёным картофелем в сливочно-грибном соусе, а вторая с лососёвым филе под нежной шапкой из сыра и зелени. Выглядело очень вкусно, но от усталости кусок в горло не лез.

       Северус его ждал. Приготовил праздничный ужин, накрыл на стол, даже открыл вино. Всё как будто приготовлено только сейчас, несмотря на то, что часы показывали глубокую ночь. Северус всегда его ждал, даже если Гарри говорил, что не знает, во сколько точно вернётся, это не мешало ему. И всегда дожидался, но в этот раз будто устал. Гарри как наяву увидел сгорбленную фигуру Северуса, одиноко сидящую за столом, сложив руки в замок. Возможно, он просидел так час или больше — в отличие от Гарри, Северус обладал выдержкой и хорошим запасом терпения. Устав сидеть, он преодолел арку и прилёг на диван, как будто на пять минут: даже не снял домашние тапочки и не ослабил мантию.

       Гарри вернулся в гостиную…»

       Прозвенел колокол, оповещающий окончание урока. Тут же зашуршали пергаменты и мантии, ученики заканчивали тесты, вставали с мест и подходили к преподавательскому столу. Гарри был вынужден свернуть пергамент и незаметным движением сделать копию.

       — Мисс Гилмор, мисс Бёрк, задержитесь пожалуйста.

       Глэдис и Рози, еле как заставившие себя написать тест (за качество ответов в котором они не ручались), медленно переглянулись и подошли к столу. Гарри скрестил руки на груди. В одной он держал свою волшебную палочку, в другой — свиток. Дождавшись, когда все ученики покинут класс, Гарри обратился к студенткам:

       — Леди, первый вопрос: что это?

       Рози и Глэдис смотрели в пол и отвечать явно не собирались. Они стояли перед профессором и рассматривали носки своих школьных башмачков. Гарри фыркнул. Он обошёл стол и присел за него, потирая переносицу под очками.

       — Мисс Бёрк, мисс Гилмор, я отрастил шипы?

       Студентки подняли головы и почти синхронно ответили:

       — Нет, профессор.

       — Тогда, может, когти?

       — Нет, профессор,

       — Хм, — Гарри вздохнул. — Тогда, возможно, у меня за спиной вдруг прорезались когтистые крылья?

       — Нет, сэр, — тихо ответили девушки.

       — Тогда не понимаю вашего замешательства. Я задал вполне логичный вопрос и явно не подавал признаков агрессии. Так, повторю, что это?

       — Рассказ, сэр, — почти шёпотом ответила Розамунд.

       — Это я вижу, мисс Гилмор. По какой причине… — Гарри прикрыл глаза. Вот бы ещё понять, как сформулировать свою мысль. Полный абсурд: что в голове, что сама ситуация. — По какой причине этот… рассказ… затрагивает меня и профессора Снейпа? Это какая-то злая шутка? Если так, то я очень огорчён вашим поведением.

       — Нет, сэр! — Глэдис подняла голову. Её чёрные волосы заструились по плечам мягкой волной. — Это вовсе не шутка. Это просто… М-м-м…

       — Просто что, леди?

       — Просто… просто способ провести приятно время…

       Гарри выгнул бровь:

       — Читая подобное? Кстати говоря, кто автор данного рассказа?

       — Я, профессор, — Розамунд выдохнула это так тихо, что, если бы не аврорский слух, Гарри бы и не понял, что ему ответили. — Поверьте, это не шутка.

       — Я не понимаю, — Гарри откинулся на спинку стула. — Допускаю ваше желание найти в себе скрытые таланты, мисс Гилмор, и ваше, мисс Бёрк, желание приятно провести время, однако, насколько я знаю, в Хогсмиде есть огромный книжный магазин, в котором, я уверен, найдётся множество романов. Что же касается вас, мисс Гилмор, то, будьте добры, ответьте на последний вопрос: почему вы выбрали своими героями именно меня и профессора Снейпа?

       Розамунд стушевалась. Она сверлила глазами свёрток на столе Гарри и мечтала как можно скорее сбежать из этого класса, чтобы больше никогда не видеть своего профессора, такой стыд, что, кажется, её не примет даже Аид в Тартаре, если она вдруг решит прямо сейчас провалиться под землю. И что ей отвечать на этот вопрос? Как глупо! Этот свиток перечитали уже столько людей, а попалась именно она, да ещё и не кому-нибудь, а самому профессору Поттеру, по которому сходит с ума, как и многие другие девочки. Хорошо, что хотя бы не Снейпу: тот бы вообще объясниться не дал…

       — Мисс Гилмор, я жду вашего ответа. К сожалению, очень хочется успеть на обед, не знаю, как вам.

       Розамунд глубоко вдохнула. Гарри заметил, как Глэдис Бёрк сделала крохотный шаг навстречу подруге и взяла её за руку. Рози набралась смелости и ответила:

       — Потому что вы с профессором Снейпом всё время вместе. И мне кажется… в смысле, не одной мне, конечно, многим из нас… что между вами с профессором что-то есть… Вы хорошо смотритесь вместе, и рядом с вами профессор Снейп даже улыбается, а, поверьте, за все шесть с половиной лет обучения мы такого ни разу не видели! Это всё. Простите, профессор. Я никоим образом не хотела задеть Ваши чувства. Буду очень благодарна, если вы не сообщите об этом декану…

       Гарри фыркнул: чего Северусу точно не нужно было знать, так это об этом инциденте, иначе он не только Розамунд сотрёт в порошок, не посмотрев на то, что декан, но и Гарри, и Глэдис, и всех тех, кому это ещё «нравится».

       — Многим из вас?.. — Гарри знал, что пообещал задать последний вопрос и уже сделал это, но слишком велик был интерес. В конце концов, это напрямую касается его.

       — Да, — кивнула Глэдис. — Но, простите, мы не можем Вам сказать, сэр…

       — Ну конечно, — буркнул Гарри. Наивный, так они и выдали ему все свои подростковые секретики. Бывший аврор, а не можешь расколоть двух молодых студенток…

       — Так нам теперь идти готовиться к отработке с мистером Филчем? — упавшим голосом спросила Глэдис, сверля взглядом своего декана.

       — Какой ужас, вы за кого меня принимаете? — возмутился Гарри. — Ни в коем случае. Однако минус пять баллов с обеих за то, что начали обмениваться свитком на моей контрольной. Возвращаю Вам это и надеюсь больше не увидеть подобного, леди. По крайней мере, не на моих глазах. Сделаем вид, что этого разговора не было. Но уверяю вас: то, что происходит между мной и профессором Снейпом, касается только меня и профессора Снейпа.

       Студентки кивнули. Гарри вздохнул:

       — Можете идти.

       Розамунд и Глэдис тут же поспешили на выход. Гарри кое-что вспомнил:

       — Ах да, мисс Гилмор… Я не ношу сапоги из драконьей кожи, они очень тяжёлые. И предпочитаю белое вино, а не красное.

       Розамунд покраснела и, быстро кивнув, скрылась за дверью. Гарри хмыкнул. Он спрятал скопированный свиток во внутренний карман мантии и отправился в Большой зал на обед. Осталось пережить три теста, и он свободен.

∞ † ∞

       Вечером того же дня Гарри, принявший душ и переделавший все дела, с удовольствием опустился на кровать и вытянул спрятанный свиток. Весь остаток дня он прожигал ему карман и манил, приходилось применять все силы на то, чтобы дождаться вечера. Читать про себя, конечно, было непривычно, однако он и Северус! Надо же, даже ученики начали это замечать… Его попытки как-то направить их дружбу в более чувственное русло пока не увенчались успехом, а на пергаменте — вот он, пожалуйста, состоит в длительных отношениях с Северусом, причём в достаточно романтических отношениях. Слишком хороших, чтобы быть правдой, но Гарри поддался своей слабости и с наслаждением принялся за остаток рассказа, как за спелое сочное яблоко.

       «… Гарри вернулся в гостиную. Он бросил взгляд на почти потухший камин, устало потёр глаза и осмотрел спящего Северуса. Его волосы раскидались по диванной подушке, палочка выпала из рук, воротник мантии перекрутился. Гарри тихо, чтобы не разбудить, снял с Северуса домашнюю обувь и взял лежащий на спинке дивана плед. Он осторожно лёг рядом и обнял своего возлюбленного, укрывая их мягким флисом. Северус подкатился к нему под бок. Спросонья, он поднял неимоверно тяжёлую руку, и, не открывая глаз, безошибочно нашёл щёку Гарри. Он накрыл всё ещё прохладную кожу своей ладонью и пробурчал:

       — Смотрите, какой герой посетил наши края.

       Гарри устало улыбнулся и прикрыл глаза. Он взял ладонь Северуса в свою и нежно поцеловал его загрубевшие от постоянной варки зелий пальцы.

       — Я задержался. Прости.

       — В который раз, Поттер.

       — Я знаю, Север. Каждый раз хочу поскорее вернуться, и каждый раз что-то случается.

       — Однажды настанет день, когда ты не захочешь возвращаться домой.

       Гарри возмущённо открыл глаза. Он накрыл расслабленные, шепчущие всякие оскорбительные и страшные вещи, губы своими и нежно поцеловал.

       — Никогда. Ты знаешь, как сильно я люблю тебя.

       — Да. Спи, Гарри. Поговорим утром.

       Гарри улыбнулся, представляя, как утром они разогреют нетронутый ужин и вместо чая разделят ту самую бутылку вина. Северус скажет, что пьют с утра только законченные алкоголики, но Гарри рассмеётся, и всё снова станет как прежде. До тех пор, пока его вновь не заставят отправиться на недельный, трёхнедельный, месячный или ещё какой-нибудь вызов. Министерство по-прежнему думало, что он живёт один, и поэтому бессовестно пользовалось его одиночеством. Никто не посылал в долгие рейды авроров, имевших пару или семью. Гарри давно уговаривал Северуса раскрыть эти отношения, но тот продолжал оставаться при своём мнении.

       Но даже такой, неуверенный в себе и болезненно относящийся к слухам, Северус дорог ему. Гарри обнял свою любовь и заснул под его мерное дыхание».

       Гарри вздохнул. Чертовски странно читать такое про себя и Северуса, но, будь он проклят прямо здесь и сейчас тремя непростительными одновременно, если ему не понравилось. Гарри улыбнулся и отложил свиток на прикроватную тумбочку. Да, пожалуй, он хотел бы такого будущего. Слишком прекрасного и недостижимого. В этот момент он захотел оказаться рядом с Северусом как никогда прежде, но заставил себя закрыть глаза и провалиться в сон, наполненный пустыми надеждами и мечтами.