— Я вижу цветочки… — замогильным голосом тянет Ханджи.

— Цветочки? — переспрашивает Аккерман.

Школьный фестиваль подходит к концу, уже через пару часов начнётся торжественный вечер, в он до сих пор никого так и не пригласил в качестве пары. Да он и не пригласит… Потому что единственная его симпатия недоступна, как Священный Грааль. Он — слишком красив, слишком высок и слишком УЧИТЕЛЬ. А Аккерман ученик выпускного класса. Так себе парочка.

В «Шатре предсказаний мисс Зоэ» накурено благовониями хоть святых выноси вместе с драконами, нэцкэ и прочей застывшей живностью, потому что Риваю скоро начнут мерещиться их голоса.

— Я вижу очень много цветочков…

Ханджи сидит напротив хрустального шара и вглядывается вглубь него.

— Тебе очки не бликуют случайно? — усмехается Ривай, не веря, что он согласился на этот спектакль.

— Не сбивай, — подруга пинает его под столом и продолжает изображать из себя ведунью. — Очень… очень много…

— Я понял, цветочков. Что за цветочки, где они?

— Везде…

— Ханджи, — предупреждает Ривай в первый и последний раз. — Хотя бы цвет глаз назови.

— Голубой.

— Пфффф, — он поднимается из-за стола и, не прощаясь, выходит на улицу.

«Ну, конечно, голубой! — возмущается Ривай про себя. — Небось Смита припомнила. Он как переехал, даже не позвонил ни разу. А ещё друг, называется. Нет, чтоб назвать зелёный…»

Зелёными были глаза у учителя по истории — Эрена Йегера, по которому Аккерман в тайне от всех потихоньку сходил с ума. Недавний выпускник университета, красавчик, строгий, но справедливый, заботливый, добрый, наверное, самый лучший. Если бы Ривай его сегодня хоть раз увидел… Но нет! Он быстрей себе голову расшибёт, чем пригласит мистера Йегера в качестве пары на праздничный вечер.

Наверное, именно в этот момент, а, может, в другой, когда Ривай снова задумывается о природе невероятного зелёного цвета глаз ненаглядного преподавателя, которые, словно озёра горные, манят его, не давая покоя ни днём, ни ночью, что-то тяжёлое с невероятной силой бьёт Аккермана в лоб.

Он падает навзничь и остаётся лежать так, не в силах пошевелиться.

— Ривай! — ему мерещится сладкий голос, летящий издалека, и Эрен, то есть учитель Йегер, склонившись прямо над ним, удивительно нежным и пальцами ощупывает его голову, шею и плечи. — Ривай, вы в порядке?

Он обращается на «вы» ко всем ученикам без исключения. Невыносимо. Ривай слишком мелкий, тщедушный и хилый для такого красивого молодого мужчины, как этот.

— Ривай, ради бога, скажите хоть что-нибудь! — голос учителя слишком взволнован, совесть иголкой вонзается в грудь. С усилием Ривай разлепляет глаза, но первое, что он видит перед собой это…

— Цветочки…

Он улыбается. Рубашка Эрена вся в цветочках, таких мелких, что аж в глазах начинает рябить от голубых лепестков и крохотных жёлтеньких серединок.

— Цветочки?.. — мистер Йегер глядит на себя, потом снова смотрит на Аккермана и вдруг улыбается ему сам. В этот момент в глазах у него отражается целое поле голубеньких незабудок. Это видение так прекрасно, что Аккерман теряет сознание.

Он снова приходит в себя, когда за окном начинает греметь салют. В комнате выключен свет и всё её маленькое пространство озаряется то ярко-красным, то голубым, то зелёным, то фиолетовым.

— Ривай, вы проснулись, — слышит он из-за плеча, и сердце в груди замирает.

Он оборачивается и видит учителя Йегера. Тот сидит рядом, напротив окна, и Ривай без труда отмечает эмоции, застывшие на его лице, хотя обычно учитель Йегер на них скуповат: он хоть и выглядит сонным, во взгляде почти не проскальзывает усталость, лишь радость от того, что пострадавший пришёл в себя, немного тревоги о его состоянии и,… наверное, Ривай себе это выдумал, но ему кажется, что он видит во взгляде преподавателя нежность.

— Почему вы... здесь, а не там? – набравшись смелости, спрашивает Ривай.

– Не мог же я оставить вас без присмотра.

– Но есть персонал...

— Я отпустил их, там только дежурный внизу. В конце концов, это я виноват в том, что с вами произошло. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — отвечает Ривай. Он очень рад, что сидит против света и лица его не разобрать.

— Простите, что я налетел на вас так неожиданно, я иногда бываю ужасно неуклюжим.

— Я рад, — признаётся Ривай.

— Чему? — не понимает учитель Йегер.

— Тому, что мы здесь. Я хотел пригласить вас на праздник, чтобы вместе смотреть салют, но никогда не осмелился бы, а теперь вы сами решили остаться со мной. Если бы я для вас был пустым местом, тут и было бы пустое место. Но здесь вы. Поэтому я и говорю, что я рад.

Учитель Йегер смотрит ему в глаза, но в какой-то момент опускает взгляд, и Ривай уже готов расхохотаться, сказать, что пошутил, что он просто очень сильно ударился головой, вот и всё, но в этот момент за окном разрывается невероятных размеров голубая астра из света.

Ривай оборачивается, смотрит на тающие хвосты, и в этот момент мистер Йегер неслышно поднимается со стула, накрывает его руку своей и, наклонившись, целует в висок.

Ривай застывает в смятении. Учитель не отстраняется и продолжает его целовать, но поцелуи эти — в волосы, рядом с ухом, в повязку, держащую уже нагретый компресс — абсолютно невинные. И всё же они вызывают в душе настоящую бурю.

— Учитель…

— Тшшш, — шепчет тот и отстраняется, когда Ривай поворачивается к нему. — Продолжим, когда ты сдашь все экзамены, хорошо?

— Угу, — кивает Ривай, не веря своему счастью.

— А теперь постарайся поспать.

— А вы?

— Я никуда не уйду, буду рядом.

— Спасибо.

Сердце бьётся так быстро, кажется, он до утра не уснёт, но Аккерман проваливается в сон, как только смыкает веки.

— Эрен! — кричит он довольно и радостно и ссыпается с лестницы вниз, отбивая дробь каблуками. Ханджи едва поспевает следом. — Эрен, я поступил!

Не успевает он спрыгнуть с последней ступеньки, как его ловят в объятья и тут же целуют. В губы. У всех на глазах. Ривай отмирает и улыбается, глядя в глаза, как в огромные зачарованные озёра.

— Поздравляю, — отвечает Эрен и снова целует.

— Гхм! — Ханджи откашливается поблизости, намекая.

Парни оглядываются, немного смутившись, отпускают друг друга, но всё равно продолжают путь, держась за руки.

Они встречаются только пару недель, а уже неразлучны, не забывают друг о друге ни на секунду. Должно быть не просто так в тот день на Эрене была та рубашка.

Мысль об этом заставляет Ривая улыбнуться украдкой и оглянуться на подругу.

– Очкастая, эй! Спасибо тебе за цветочки, – и он усмехается, когда видит сначала недоумение, а потом ехидную физиономию.

— А ты говорил, что у меня нет таланта предсказывать!

И она, хохоча, вприпрыжку уносится по тротуару, оставив влюблённых один на один.