Он встретил его на линии фронта, там, где изрытая земля дышала болью и затухающей жизнью. Ривай оказался одним из немногих, кто умел помогать раненым, облегчая их боль, залечивая их раны, при том, что и сам он был воином.

Эрен в этот момент не был ранен, но рядом с ним корчился от боли другой солдат, и на его зов пришёл Ривай. Его форма была испачкана грязью, лицо скрывалось в глубоком капюшоне, ладони сияли ровным голубым светом, он проводил ими, и разрывы затягивались, а кровь возвращалась обратно в раны измученного солдата. Древняя магия, Эрену недоступная, завораживала и вдыхала в сердце надежду. Ривай не умел утешать словами, но он это делал движением рук, своим ровным дыханием, сосредоточенным взглядом мерцающих голубоватым глаз.

— Идёт неприятель, уматывайте, — только и произнёс он, а Эрен уже взвалил на себя исцелённого, спавшего сладким сном солдата и открыл портал. В последний момент он взял целителя за руку и шагнул в яркий круг света, у них за спиной взметнулась фонтаном земля.

— Зачем ты меня забрал? — удивился Ривай, когда они вышли из круга света посреди тёмной улицы. В двух шагах от них светилась вывеска старой таверны.

— У тебя заряд прыжков закончился, посмотри, — Эрен подкинул немного солдата, висящего у него на плечах, чтобы было нести удобнее и направился в сторону заведения. Земля шуршала под толстой подошвой ботинок.

Ривай почему-то пошёл за ним.

С тех пор он не отставал ни на шаг. Порою Ривай и сам не мог взять в толк, зачем ему перемещаться с Эреном вместе, но так было проще и… безопаснее. Да. Он, пожалуй, впервые начал думать о безопасности, с тех пор как отряд его перебили. Ривай перестал относиться к собственной жизни с пренебрежением, начал беречь себя, потому что стал нужен другому. Он видел, он чувствовал, что он нужен, хотя Эрен был не из тех, кто легко говорит о подобных вещах. Зато он всегда протягивал руку в последний момент, чтобы забрать с собой.

Их война была бесконечна. Им предстояло ещё потерять множество добрых друзей и союзников, намного больше, чем потеряли до этого, но друг для друга они стали тем утешением, что заставляет двигаться дальше, несмотря ни на что. Утешением и надеждой на то, что эта война однажды закончится.