Они привязывают Хэнка к одному из найденных среди контрабанды крестов. Память услужливо подбрасывает воспоминания о том, как словно бы тысячу лет назад в церкви верёвки взрезались в белую кость. Коннор разрывает собственный пиджак, чтобы обмотать запястья Хэнка тканью.
— Всё будет хорошо, Хэнк, — говорит он, обращаясь к настоящему Хэнку, который наверняка где-то там. Убирает прядь седых волос, попавшую на глаза. — Мы всё исправим, — обещает он.
Хэнк всё ещё без сознания. Кэра хорошо приложила его, но оно и к лучшему. Вряд ли он смог бы делать всё это, глядя напарнику в глаза.
Вокруг разожгли свечи, расставили фонари, отчего стало намного светлее. Нарисовав вокруг Хэнка круг, Саймон продолжил покрывать стены неизвестными Коннору символами. Краем сознания он всё же узнаёт несколько из тех, что видел в церкви. Джош рядом держит в руках библию и слушает Маркуса, что-то вполголоса ему объясняющего. Норт опускается возле Хэнка и рисует сильно пахнущей жидкостью из небольшого флакона кресты на щекáх и лбу.
Повернувшись, она смеряет Коннора острым взглядом, на контрасте с которым слова звучат почти мягко.
— Это будет не он, — говорит она. — Всё, что он скажет, каждое слово — будет или ложью, или тем, что ты хочешь услышать. Демон будет стараться сделать всё, чтобы спасти свою шкуру, — она окропляет Хэнка брызгами и поднимается. — Просто держи это в голове, понял?
Коннор кивает.
— Спасибо, Норт.
— Скажешь спасибо, когда мы с этим закончим, — говорит девушка, прежде чем отойти к Кэре и Алисе. Она ободряюще щёлкает девочку по носу, вызывая у той слабую улыбку.
Коннор ещё раз проверяет узлы на верёвках. Хэнк под его ладонями — горячий, но живой.
— Коннор, — обращается к нему Маркус. — Мы с Норт останемся с Алисой в соседней комнате, ей не стоит на это смотреть. Она и так видела сегодня слишком много. Обряд будут проводить Джош и Саймон. Вы с Кэрой должны будете держать лейтенанта как можно крепче.
Он не смотрит на Маркуса, потому что не может отвести взгляда от Хэнка.
Для себя именно в этот момент Коннор решает — как только они отсюда выберутся, он признается Хэнку. Расскажет ему всё, и будь что будет. Никакой отказ, никакие злые слова не смогут сделать ему больнее, чем то, что он испытывает сейчас. Если Хэнк будет жив и в порядке, Коннор сможет это принять.
Он кивает Маркусу, всё это время ждавшему его ответа.
— Тогда по местам, — произносит мужчина. — Всё будет хорошо, — обещает он.
Алиса нехотя отрывается от матери, принимая ладонь Маркуса, скрываясь в темноте коридора. Кэра обеспокоенно провожает их взглядом, прежде чем повернуться к остальным.
Не сговариваясь, они проходят к Хэнку. Тот всё ещё без сознания, и Коннор понимает, что его желудок скручивается от страха такого глубокого и всепоглощающего, что дышать становится трудно. Каков шанс, что он ошибся? Что всё, чему он сейчас позволяет происходить — всё это только отнимет у него Хэнка? И в этот самый момент травма головы убивает его с каждой минутой. Коннор практически видит это перед своими глазами — трещина в черепе и кровь, которая покрывает его поверхность всё больше и больше.
— Коннор? — зовёт его Хэнк. — Что происходит? Отвяжи меня.
Сперва он даже дёргается, едва не потянувшись к верёвкам, пока не смотрит в чужое лицо.
В глазах напротив — ни капли Хэнка.
Коннор не смог бы объяснить это чувство даже под присягой. Даже если бы ему ко лбу приставили пистолет. Простое стойкое знание, что человек, на которого ты смотришь — не тот, кем кажется.
— Я в порядке, — говорит он уже настойчивее. — Давай, отвязывай меня, и пойдём домой. Сумо уже соскучился, — продолжает не-Хэнк.
Благодаря оставшемуся после удара звону в ушах, Коннору даже проще его игнорировать.
Он вдыхает и выдыхает, пытаясь восстановить дыхание. Сердце в груди колотится так быстро и так заполошно, что, кажется, вот-вот остановится, не выдержав. Он занимает своё место, крепче стиснув правую руку Хэнка. Кэра вцепляется в левую.
Хэнк до сих пор говорит что-то, но всё, что вылетает из его рта, все увещевания, проходят мимо белым шумом. Коннор задаётся вопросом, является ли это последствием контузии или таким образом его разум просто пытается сохранить сам себя.
Джош и Саймон начинают читать молитвы. Брызги святой воды долетают до щеки Коннора. Хэнк не обращает на всё это никакого внимания, всё так же недоумённо глядя происходящее вокруг.
Коннору кажется, будто он совершает самую большую ошибку в жизни.
— Ладно, хорошо, — говорит Хэнк под нарастающий звук молитв. — Если вам будет от этого спокойнее. Могу и полежать привязанным пять минут, — Коннор видит перед собой только связанное запястье и ладонь, о прикосновении которой так давно мечтал. — Если тебе, — делает акцент Хэнк, — будет спокойнее. Ради этого я сделаю всё что угодно. Я же люблю тебя, Кон.
Коннору кажется, что его контузило ещё раз. Может, он пропустил момент, как кто-то выстрелил и мимо него пролетела пуля? Он всё же поднимает взгляд, глядя на лицо, в глаза, которые совсем не глаза Хэнка.
Разум отказывался воспринимать, что слова, сказанные таким знакомым голосом — неправда. Но Коннор знал что даже если Хэнк когда-то и сказал бы это, он имел бы в виду совсем другое. Эти слова значили бы, что Хэнк любит его, но не так, как хотелось бы Коннору. Как друга, как брата по оружию. Как сына, в конце концов.
Коннор знал, но от этого не было легче.
— Всё будет хорошо, — слабо повторяет он.
В этот момент черты Хэнка искажаются. Коннор замечает, что гул голосов стал сильнее. Глаза Хэнка, ещё мгновение назад полные теплоты, цепляются за распятье, появившееся в руке Саймона.
Воздух в тоннеле меняется. В одно мгновение он словно становится куда более тяжёлым и затхлым, чем секунду назад. При этом пламя свечей едва не меркнет, словно от порыва ветра.
Коннор перебрасывается недоумёнными взглядами с Кэрой. Затем он снова чувствует, как на щёку попадает святая вода, и вот тогда он ощущает толчок.
Хэнк пытается освободить руку.
Сперва несильно, так, словно ему неудобно в этой позе и он хочет её сменить. Но с каждым прочитанным словом молитвы его движения становятся всё грубее. Так рвётся животное, попавшееся в капкан, готовое отгрызть себе лапу.
Коннор вспоминает церковь. Вспоминает, как кости трупа не выдерживают и звук, с которым они ломаются — локтевая следом за лучевой, четыре хруста, звучавшие громче выстрелов, громче, чем раздававшийся за спиной голос ребёнка, которого не может существовать. Треск, от которого на миг застыли все мысли. Именно тогда Коннор нажал на курок.
На грани сознания появляется отстранённая мысль о том, что подумают судмедэксперты, доставая пулю из патронажа Коннора, из головы тела, находящегося на стадии двухнедельного разложения.
Коннор пытается удерживать плечо и предплечье одновременно, не давая Хэнку возможности вывернуть себе руку. Из углов комнаты и тёмных коридоров начинает раздаваться шёпот. Коннор не знает языка или просто не может разобрать слов. Он смотрит на побелевшие костяшки Кэры, пытающуюся удержать руку, следуя примеру Коннора.
Тогда он ловит на себе взгляд Хэнка, и мороз проходит по коже.
— Коннор, — весело произносит он, не прекращая своих попыток освободиться. — Коннор, Коннор, Коннор. Бедный мальчик. Ты решил, что сможешь его спасти? — он понижает голос до шёпота. — Я чувствую чёрную слизь на его лёгких, чувствую жир, окутавший сердце, каждый ссохшийся кусочек печени. Он умер тогда, с сыном, а ты только держишь его здесь. Считаешь, что делаешь лучше, да? Заставляешь страдать его из-за собственного маленького эгоистичного желания хоть когда-нибудь напрыгнуть на его старый дряблый хер!
Коннору словно дали оплеуху. Каждое слово врезается в сердце раскалённой иглой. Где-то вдалеке кто-то кричит, чтобы он не слушал, что это всё ложь, но он не может себя заставить отвести взгляд от голубых глаз напротив, практически почерневших из-за затопившего их зрачка.
«Нет», — думает Коннор упрямо. — «Ему стало лучше. Он боролся и справился».
— Ты думаешь, что смог его вытащить? — продолжает Хэнк. — Думаешь, что он больше не вернётся к алкоголю и рулетке? Я расскажу тебе, что будет дальше, Коннор, — он заговорщицки понижает голос. — В один день ты придёшь к нему. Тебе никто не откроет дверь, так что ты откроешь своим ключом. Окликнешь Хэнка, но никто тебе не ответит. Ты пройдёшь на кухню, а он будет там лежать мёртвым, во лбу у него будет маленькая дырочка, а за спиной, на стене — будут стекать мозги, — его голос набирает обороты, громыхая эхом в стенах тоннеля. — Они будут ещё течь, когда придёшь, и в воздухе будет стоять запах пороха — всё, чтобы ты понял, что опоздал всего на минуту!
В этот момент Коннор чувствует, как его подкидывает вверх. Видит потолок комнаты вблизи — не вовремя вспоминает, что над ними метров восемь реки, — и в следующий момент из лёгких вышибает весь воздух, а голова взрывается болью.
Некоторое время он не может вдохнуть. Паника успевает захлестнуть сознание на одно мгновение, прежде чем он берёт её под контроль. Делает вдох. Ещё один и ещё.
Поднимается, понимая, что его отбросило на другой конец комнаты. Слышит, как кричит Кэра, исчезая в коридоре. Словно её что-то туда утянуло.
Он бросает взгляд на Хэнка. Тот вырывается с удвоенной силой. От очередного окропления святой водой он рычит — и в этом рыке нет ничего человеческого.
Коннор хватает ближайший фонарь и бежит в коридор вслед за Кэрой. Она кричит и вырывается, стирая руки о деревянный настил в попытках зацепиться. Удаляется с каждой секундой. Вот только никто её не тащит. За ней никого нет. Коннор бежит. Роняет фонарь, хватает кричащую женщину за руки и, словно по щелчку, всё прекращается. Он смотрит в черноту, пытаясь увидеть, разглядеть, но никого нет. Его дёргают за руку. Кэра плачет, но тянет его за собой, обратно туда, откуда раздаются громкие голоса.
Не выпуская друг друга, они бегут обратно. Свет фонаря пляшет на стенах. В тот момент, когда они забегают, раздаётся треск.
На одно невыносимо долгое мгновение Коннор закрывает глаза. Уже в следующий момент мир возобновляет движение, будто фильм в ускоренной перемотке.
Хэнк ломает крест, к которому был привязан. Две древесные балки толщиной в ладонь свисают у него с каждой руки. Свечи мгновенно гаснут, оставляя их в полумраке фонарного света. Он встаёт на ноги и, взмахнув одной рукой, отбрасывает в сторону Саймона, словно тот не весит совершенно ничего. С глухим звуком тот врезается в стену и остаётся лежать.
Коннор подбегает к Хэнку со спины только лишь для того, чтобы оказаться следующим. Он отлетает в сторону коробок и с грохотом ломает их, приземляясь. Громогласный голос Джоша, читающего псалмы, захлёбывается криком.
— Хэнк! — Коннор поднимается на ноги, пошатнувшись. Демон оборачивается, отвлекаясь от Джоша, оставляя его лежать на земле. Коннор заставляет себя не смотреть вниз. — Хэнк! — повторяет он. — Я знаю, ты меня слышишь! Пожалуйста, хватит!
Спустя долгое мгновение он смеётся.
— Коннор, — произносит Хэнк мягко, делая неторопливый шаг в его сторону. — Я убью здесь всех, — ещё один шаг. — А потом убью тебя, — ещё ближе. — Буду делать это долго и обстоятельно, отрезать от тебя по кусочку. Сделаю так, что ты выдашь мне каждый из своих криков, до самого последнего вздоха, — он театрально выдерживает паузу. — А Хэнка я оставлю в живых. Исполню твоё заветное желание. Даже прослежу, чтобы он ничего с собой не сделал. Чтобы он жил как можно дольше. Я пропитаю его виной и отчаянием, и желанием умереть до такой степени, чтобы он сам пошёл ко мне в руки. И тогда он умрёт. Убьёт себя самым мучительным образом, раскаиваясь, ненавидя себя, желая скорее оказаться с тобой и с сыном, — он улыбается. — Но этого не произойдёт. Он окажется в Аду, — завершает Хэнк, делая последний шаг вперёд, оказываясь так близко к Коннору, что он мог бы увидеть зелёные крапинки в чужих глазах, не будь они так затоплены зрачком. — И будет гореть там вечность.
— Прости, — говорит Коннор. Нажимает на курок.
Несколько вещей происходят одновременно.
Хэнк уворачивается. Нечеловечески быстро. Коннор слышит, как предназначавшаяся ему пуля отлетает в стену. Губы Хэнка изгибаются в подобии улыбки, больше напоминающей оскал. Он легко выбивает пистолет и придвигается ближе. Рука Хэнка дёргается. В этот момент Коннор чувствует, как внезапно теплеет в области живота. Прежде чем он успевает посмотреть на причину этого, Хэнк бьёт его прямо в солнечное сплетение.
Удар о пол он уже не чувствует.
Острая, жгучая боль прошибает насквозь. Коннор отчаянно пытается сделать вдох, но лёгкие превратились в металл. Перед глазами начинают плясать мушки.
Он видит, как Хэнк стряхивает с себя напавшую со спины Кэру.
К Коннору приходит осознание, ясное как день. Если он сейчас не встанет, Хэнк её убьет.
Он практически может ощущать, как чувства отключаются одно за другим и разум проясняется. Это помогает восстановить дыхание.
— …они убийцы, Кэра! Все эти смерти, всё это время! Всё — только для того, чтобы убить Алису! — грохочет голос Хэнка, раскатываясь о стены тоннеля. Коннор пытается подняться, но ноги подводят и голова, такая тяжёлая, тянет его вниз. — Потому что эта кучка сектантов решила, будто она — особенная! — Коннор слышит, как плачет женщина, видит, как она отступает шаг за шагом. — Прямо сейчас, в этот момент она захлёбывается кровью, и ты сама позволила этому произойти!
Коннор встаёт. Подтягивает к себе оставшийся от креста остов. Пошатываясь, делает пару шагов по направлению к Хэнку.
Замечает движение краем глаза и поворачивается.
Кровь, стекающая с ладоней Маркуса при этом освещении, — почти чёрная. Кэра кричит. Коннор слышит, как она падает на пол и кричит снова. В этом крике столько боли, отчаяния и злости, что закладывает уши. Это громче, чем всё, что было до этого.
— Нет! — кричит она.
Коннор не может заставить себя шевельнуться. После всего, что произошло, именно сейчас он чувствует, что силы кончились. Больше ничего не осталось.
Демон сказал Кэре правду. Значит, он не лгал и в остальном.
У Коннора подгибаются ноги.
В этот миг Маркус резко шагает к Хэнку. Кажется, тот даже не ожидал, потому что стоит ровно, даже когда руки, измазанные кровью, опускаются ему на лоб и на грудь — напротив сердца.
И только тогда он начинает кричать тоже. Коннор слышит в этом крике страх.
Каким-то образом он оказывается рядом и бьёт Хэнка по затылку, оглушая. Почему-то он даёт Маркусу шанс.
Хэнк называл это интуицией.
Голос Маркуса становится крепче, громче. Хэнк падает на колени, не переставая кричать, но он не убирает рук, продолжает говорить, и каждое слово, вылетающее из его рта, звучит как выстрел.
Он выкрикивает что-то ещё, прежде чем Хэнк падает. Маркус замолкает и падает следом.
«Всё кончилось», — понимает Коннор.
Эта мысль не приносит облегчения.
До его сознания долетает плач Кэры. Он поможет ей, обязательно, всего через минуту.
Коннор смотрит на спокойное лицо Хэнка. Тот словно спит. Заснул на диване во время киномарафона «Индианы Джонса» и вот-вот начнёт похрапывать. Проснётся через десять минут, будет жаловаться на затёкшую шею, и станет просить отмотать фильм назад.
Он зарывается ладонями в волосы. Тянет их, пытаясь привести себя в чувство.
— Мама? — раздаётся из коридора.
Рыдания Кэры становятся ещё сильнее. Она поднимается на ноги.
В том самом проёме, откуда появился Маркус, стоит Норт. В одной руке у неё пистолет. Второй она придерживает рвущуюся к матери Алису. Внимательный взгляд женщины сосредоточен на теле Хэнка. Она подпускает Кэру. Та падает возле дочери, обнимая, не пытаясь скрыть рыдания. Коннор замечает наскоро перебинтованное запястье девочки.
Он поднимает взгляд, сталкиваясь с собственным, словно отзеркаленным выражением. Норт смотрит, не моргая. Обводит глазами комнату, цепляясь взглядом за каждого из друзей, лежащих на земле.
Отдаёт Кэре пистолет. Всовывает его ей в руку, сжимая чужие пальцы на рукояти. Они обмениваются взглядами, и Кэра кивает. Она отпускает такую же заплаканную Алису и прячет её за спиной, поднимаясь.
В углу раздаётся тяжёлый, надсадный кашель. В одно мгновение Норт оказывается возле Саймона. Она помогает ему принять сидячее положение. Держит лицо в своих ладонях, приговаривая, что всё хорошо и что они справились.
— Всё хорошо, — эхом отзывается Маркус. Он явно с трудом, но находит в себе силы, чтобы сесть и прислониться к стене. Улыбается Алисе. — Ты спасла нас, — говорит он. — Я же говорил.
Норт подходит к Джошу и нащупывает пульс на шее. Возле него много крови, но в руке до сих пор крепко сжата Библия.
— Он жив, — выдыхает она. — Надо скорее вынести его наверх.
Коннор смотрит на это, словно из-под толщи воды. Он испытывает облегчение от того, что Джош, Саймон и Маркус остались живы. Что Алиса — жива. Он знает, что от осознания этого факта ему легче. Но по ощущениям его разум, оставив тело в тоннеле, сам отправился метра на два выше, туда, где тихое и спокойное дно реки.
Он снова смотрит на Хэнка. Ему страшно к нему прикоснуться.
В отличие от Норт. Она резко присаживается рядом, отпуская пальцы на шею Хэнка. Коннор видит, как её губы растягиваются в слабой улыбке, адресованной ему. Он чувствует, как его начинает потряхивать.
— Живой, — говорит она. Поднимается на ноги. — А теперь, кто из вас, придурков, поможет мне вытащить Джоша наружу? Он не пушинка вообще-то.
Спустя какое-то время, Норт, Кэра, Алиса и Саймон скрываются в тоннеле с Джошем на руках. Маркус сидит, всё так же прислонившись к стене, изучающе разглядывая Хэнка.
— Он ушёл? — слышит Коннор собственный голос, словно со стороны.
— Да, — улыбается Маркус. — Могу гарантировать даже больше — он никогда больше никому не навредит.
— Кровь Алисы, — говорит Коннор. — На твоих руках.
Маркус кивает.
— Кровь Мессии. Выжгла демона дотла. Ты думаешь, он просто так всё это время пытался её убить?
Коннор подсаживается ближе к Хэнку. Принимает протянутый Маркусом нож и осторожно начинает резать верёвки. Закончив, он подальше отталкивает деревянные бруски и тряпки. Мягко кладёт голову Хэнка себе на колени. Смотрит в черты лица напротив.
— Ты ранен! — восклицает Маркус.
Коннор опускает взгляд вниз, туда, где растеклось пятно крови.
— Просто царапина, — говорит он и в доказательство задирает полу рубашки. Даже в том освещении, которое у них осталось, видно, что кровь больше не течёт. Коннор кончиками пальцев касается лица Хэнка. — Он просто меня задел.
Маркус не отвечает.
Заметив на щеке Хэнка пятно крови от ссадины, — видимо, Кэра сумела его оцарапать — Коннор осторожно принимается его стирать. В голове пусто, а все нервные окончания перегорели. В ближайшие пару дней он не сможет встать с постели. До этого надо будет успеть написать объяснительную Фаулеру. Извиниться перед Ричем за то, что заставил его волноваться. Заранее заказать еду и таблетки.
— Хей, — раздаётся тихий голос.
Коннор смотрит в голубые глаза. Глаза Хэнка.
Он опускается лбом на грудь мужчины и понимает, что плачет, только когда обнаруживает, что ткань под его руками — мокрая, а его плечи трясутся.
Кажется, он немного просчитался относительно перегоревших нервов.
— Пойду-ка я ребятам навстречу, — раздаётся откуда-то издалека голос Маркуса.
Не выпуская его из рук, Хэнк поднимается и садится, позволяя Коннору продолжать мочить его рубашку уже на уровне плеча. Хэнк обнимает его. Коннор стискивает его так крепко, как только может. Чувствует пульс, чувствует биение его сердца, горячее дыхание у себя на шее.
— Коннор, — зовёт Хэнк. — Эй, — он берёт его лицо в ладони, его глаза блестят. — Всё хорошо.
В целом, Коннор согласен. Он кивает. Кладёт собственную ладонь поверх ладони Хэнка. И в следующее мгновение уже целует его, зарываясь пальцами одной руки в волосы на затылке мужчины, а второй продолжая слушать биение его пульса.
Хэнк не отвечает ему первые пару мгновений. Коннор уже собирается отстраниться. Потом он ему всё объяснит, но сейчас так важно чувствовать чужие губы под своими.
Хэнк прижимает его ближе, отвечая на поцелуй. Коннор удивлённо распахивает глаза, сталкиваясь со взглядом Хэнка.
— О, да ладно! — раздаётся голос Норт. Они разрывают поцелуй, тяжело дыша. — Ну, по крайней мере, не придётся тащить тебя на себе, — замечает она, оглядывая помещение. Подбирает Библию Джоша и крест, который был в руках Саймона. — Пора выбираться отсюда. Закончите позже.
Они поднимаются на ноги, поддерживая друг друга. Коннор не хочет выпускать Хэнка из поля зрения ни на секунду, но хотя бы выпускает его из собственной мёртвой хватки. Ощутимо нехотя Хэнк делает то же самое.
Удивлённо они оба смотрят на то, как деловито Норт что-то расставляет по всему периметру комнаты.
— Какого хрена? — всё-таки интересуется Хэнк.
— Плохая энергетика, — говорит девушка так, будто это всё объясняет. — Тут происходило слишком много дерьма. Мы же не хотим какой-нибудь хрени типа Амитивилля, да? — спрашивает она, больше риторически. — А ещё тут повсюду наша кровь и отпечатки.
В это Коннор ещё мог поверить.
Они выбираются наружу, и рассветное солнце, ещё розоватое, всё равно ослепляет. Проходят к остальным — Кэра и Алиса сидят под навесом заброшенного здания. Маркус, договорив с кем-то по телефону, улыбается им.
— Джоша с Саймоном увезли, чтобы оказать помощь, — сообщает он. — Джош будет в порядке, Саймон обошёлся ушибами и вывихом, — он кладёт руку на плечо Хэнку, благодарно сжимая. — Вы хорошо справились, лейтенант Андерсон, — в ответ на это Хэнк качает головой. Он явно не хочет вспоминать произошедшее. — Я знаю о чём говорю, — серьёзно добавляет Маркус. — Это была не первая и даже не вторая моя встреча с этим демоном. Он убивал людей сотнями, а тут не смог разобраться с семерыми?
Их перебивает Норт.
— Всё готово, — говорит она. В руке девушки — незамысловатая конструкция детонатора. — Скоро приедут?
Маркус смотрит на часы.
— У нас есть минут десять.
— Какой план дальше? — спрашивает Хэнк.
— Можем отправить вас обратно на машине. Можем вызвать вам сюда скорую и полицию, — предлагает он. — Самим нам лучше в ближайшее время не светиться, потому что труп в церкви, фургон — всё приведёт к нам рано или поздно.
— Если ещё не привело, — вставляет Коннор.
— Или так, — соглашается Маркус. — Норт доставит Кэру с Алисой в аэропорт, — он подходит к навесу. Кэра слабо, но уверенно улыбается им с Хэнком. Ни в её глазах, ни во взгляде Алисы нет страха или неприязни. Кажется, не только Коннор мог видеть разницу.
— Могу проводить и дальше, — внезапно предлагает Норт. Кажется, она сама удивилась вырвавшимся словам.
Кэра улыбается шире.
— Что скажешь? — спрашивает она у Алисы.
Девочка берёт смущённую Норт за руку и сажает возле себя.
Норт фыркает, потрепав Алису по голове.
— Никогда не была в Брюсселе, — говорит она.
Коннор садится рядом с ними на землю, прислонившись к цементной балке. Хэнк садится рядом, и Коннор сжимает его ладонь в своей. В ответ чужой большой палец поглаживает его костяшки.
— Наверное, плохое время, чтобы признаться, что я не верю в Бога? — раздаётся голос Кэры, после небольшого молчания.
Мгновение тишины, и Коннор обнаруживает, что смеётся.
— Твоя дочь — Мессия! — восклицает он.
Алиса совсем по-подростковому закатывает глаза. Кэра пожимает плечами.
— В Алису я верю, — отвечает она.
Раздаётся звук подъезжающих машин.