Он замечает, как все на него пялятся. Хуже того, это замечают и Дубин с Пчёлкиной. Петя слышит перешёптывания за спиной, ощущает внимательные взгляды и закатывает глаза. Ну, точь-в-точь первый день. Даже уровень бешенства всё тот же, только объекты поменялись.

      Хазин вальяжно, неторопливо проходит к столу Игоря. Вообще-то, у него тут никаких прав шариться нет, но когда ты умудряешься зарекомендовать себя как последнюю паскуду, мало кто имеет достаточно смелости и желания подойти и высказать тебе, что ты не прав. Петя этим охотно пользуется. Окидывает взглядом стол. Части вещей нет на своих местах, это он и сейчас видит, хотя в отделении не был уже хрен знает сколько. Ну конечно же, в первую очередь обшмонали.

      — Вперёд, — говорит он Дубину и тот оперативно начинает обыскивать стол.

      Петя тем временем складывает руки на груди и обводит взглядом людей вокруг, упорно делающих вид, что появление Хазина их мало заботит. С некоторыми он встречается глазами, некоторым, кого помнит, благосклонно кивает.

      Подходит Юля и с деловым видом начинает отдавать распоряжения Диме, прикидываясь Игоревым адвокатом. Шпионы херовы.

      Вдруг он выхватывает взглядом знакомую фигуру.

      — Фёдор Иванович!

      Мужчина оборачивается и недоумённо смотрит на Хазина.

      — Петя?

      — Петя? — раздаётся удивлённый шёпот Юли за спиной, и он не может не испытать каплю самодовольства.

      Они пожимают друг другу руки, Хазин пытается передать через это рукопожатие всё, что хочет сказать.

      — Он будет в порядке, мы докажем, что он не виноват.

      Прокопенко кивает несколько раз, так же крепко сжимая руку Пети в ответ. Он держится, но сложно не заметить, что последние несколько дней даются ему особенно сложно. Словно постарел даже, но так быстро же не стареют. Он кивает в сторону кабинета.

      — Пошли.

      Петя не оборачивается на Пчёлкину с Дубиным, идёт сразу за мужчиной. В кабинете душно, на столе — полупустой блистер таблеток, который тут же скрывается в тумбочке. Прокопенко падает в кресло и ослабляет галстук.

      — Эта паскуда, Стрелков, — говорит он, понизив голос, — Хочет только дело скорее закрыть. Кого сажать — не важно, реализует его со всех сторон. Но у Игоря дома нашли и костюм, и снаряды.

      — Пиздец, — резюмирует Петя, зарываясь пальцами в волосы.

      Фёдор Иванович кивает, соглашаясь.

      — Можете сделать так, чтоб меня к нему пустили?

      — Его там сейчас как особо опасного террориста охраняют, — устало вздыхает мужчина. Постукивает пальцем по столу, внимательно смотрит на Хазина, — Придумаю что-нибудь. Топай.

      — Спасибо, — Петя уже разворачивается, чтобы уйти, но его останавливает Прокопенко.

      — Хорошо, что вы с Игорем помирились. Он сам не свой ходил. Жалко только, что ситуация такая.

      Петя сдерживается от расспросов сам ли Гром рассказал, что Хазин обрубил все каналы для связи или интуиция ментовская сработала. Оборачивается, выдавливает из себя улыбку и кивает.

      — Исправим всё, — выдавливает он из себя.

      Другого варианта даже и не рассматривает.

***

      Напополам со страхом, что Игорь его пошлёт, закипает злость на то, что эта ситуация вообще происходит. Не так они должны были увидеться. Сразу после того как Игорь ответил на первое за два месяца молчания сообщение, Петя уже начал планировать поездку в Питер. Ему жизненно необходимо было хотя бы объясниться лично, лицом к лицу, а там уж будь что будет. Сомневался, бесился сам на себя. Когда с Нинкой ссорились, он мог купить самый пышный букет цветов, ювелирку какую-нибудь и идти просить прощения. Игорю что купишь? Пива и рыбы сушёной? Пиздец вариантов. Оставалось только надеяться, что его сразу с порога не отправят в дальнее пешее.

      Когда он представлял их встречу, он брал в расчёт все возможные варианты развития событий — и то, что Игорь знать его больше не хочет, и то, что Игорь успел себе найти кого-то, кто не ебёт мозги с такой регулярностью и размахом. Игоря, заключённого под стражу как террориста с огнемётами, ни в одном варианте развития событий не было.

      В настоящем Игорь поднимает голову на звук открывшейся двери и выпрямляется. Привычную угрюмость на лице сменяет неприкрытое удивление и непонимание. Выглядит, натурально как олень в свете фар. Ну какой из него террорист вообще?

      — Петя? — голос хриплый, явно давно молчал.

      — Привет, дядь, — Хазин лепит на лицо улыбку. Она криво съезжает, стоит приглядеться к Грому внимательнее. Синяки, порезы и ссадины. Пособие для первокурсниц-медсестричек. Злость закипает с новой силой, — У кого-то давно не было разбирательств за превышение полномочий? — рычит он в сторону закрывшейся двери. Делает шаг вперёд к Игорю, рассматривая.

      — Выдохни, — говорит он, — Это я в окно неудачно… упал.

      — Упал в окно, — повторяет Хазин. Садится на стул напротив, не отрывая взгляда от Игоря.

      — С крыши.

      Хазин кивает. С крыши так с крыши. Игорь бы не признался, что его отпиздили здесь, но хотелось верить, что за это время он ещё не разучился различать, когда Гром лжёт, а когда нет.

      — Ты тут какими судьбами? — Игорь стреляет глазами в угол комнаты. Петя закатывает глаза. Знает он, что тут камеры, не идиот.

      — Услышал, что доблестные коллеги поймали Чумного Доктора, думаю, дай погляжу. А тут ты оказывается, вот я охуел.

      — Да, я тоже, — хмыкает Игорь, — А если серьёзно?

      Петя пожимает плечами, откидываясь на стуле.

      — Ну, пока ты тут сидишь, отдыхаешь, кто-то же должен настоящего преступника ловить? А то он там ходит, вдруг опять решит кого-нибудь ёбнуть.

      — Всё-таки считаете, что он — наркоман, товарищ майор?

      — Ты сам слышал, что он несёт на своих стримах? Такое на трезвую голову не придёт, — Петя придвигается ближе. Цепляется взглядом за браслеты на игоревых запястьях, за застиранную робу, — Игорь, скажи, кто это сделал. Тебя же не просто так подставить решили, ты уже нарыл что-то, я знаю.

      Гром дёргает уголком рта и отрицательно качает головой, отводя взгляд.

      Ну конечно.

      — Игорь, — он старается вложить в это имя всё, что не может сказать, — Дай мне тебе помочь.

      Молчит.

      — У тебя в квартире нашли второй костюм, снаряды, запчасти и всякую такую хуйню.

      Тот поджимает губы.

      — Оперативно сработал, зараза.

      — Пока ты не скажешь, кого подозреваешь и что ты накопал, его не поймают.

      — Я тебя туда одного не пущу, — снова качает головой Игорь.

      — Зато сам, блять, полез, никого не предупредив! — скалится Петя и чуть не вскакивает со стула. Ебучая привычка Игоря Грома — подставлять свою жопу ради справедливости. Ещё чуть-чуть и слово в слово повторится их последняя ссора. Хазин глубоко вдыхает и медленно выдыхает, — Не пойду я лично его ловить, просто скажи — кто, и мы нароем всё, что нужно.

      — Я выйду и разберусь с ним, — стоит на своём Гром, — Петя, он опасен и нестабилен.

      Хазину хочется ответить, что ещё чуть-чуть и он тоже станет опасен и нестабилен. Вместо этого они оба замолкают, сверлят друг друга глазами.

      — Даже не предполагаешь, что это реально мог быть я? — ловко переводит тему Гром.

      Хазин смеряет его своим самым пренебрежительным взглядом.

      — Игорь, — говорит он. — Я видел этот костюм, ты столько не зарабатываешь.

      Гром смеётся, склонившись чуть вперёд, Петя понимает, что улыбается тоже.

      — Окей, молчи, террорист херов. Тебя тут долго не продержат, главное хуйни не натвори. Рано или поздно до них тоже дойдёт, что ты никак не мог быть в этом замешан. Я посодействую, где надо, — закатывает глаза на дёрнувшуюся бровь Грома, — В рамках закона, блять, не ссы. Не забывай, я вообще-то в адвокаты собирался когда-то.

      Игорь не улыбается, но что-то в его лице меняется, становится мягче.

      — Не забываю, — говорит он.

      Петя смотрит на него слишком долго, заново вспоминая каждую морщинку и каждый шрам на лице. Он так ахуенно сильно скучал и не может даже сказать сейчас об этом, не может коснуться, потому что Стрелков напихал в комнату и прослушку, и камеры. Хотелось только верить, что Гром и сам всё знает. Вон как хитро щурится, глаз не отводит.

      — К тому же ты, я смотрю, друзей завёл. Познакомился я тут с твоими напарником и адвокаткой, — он делает лёгкий акцент на последнем слове, чтобы Игорь понял, что он всё знает.

      Тот удивлённо вскидывает брови.

      — Напарник меня сюда и усадил, а от «адвокатки» толку ноль, — когда Игорь откидывается на спинку стула, цепи наручников звенят, — Такая себе компания.

      — Когда вытащим тебя, расскажешь ещё, как вы познакомились. Уверен, истории на миллион, — фыркает Хазин, — Я найду тебе нового адвоката, только не шли его с разбегу нахуй, пожалуйста. Пусть выбьет тебе хотя бы шконку попорядочнее, пока ты тут.

      — Петя, я тут долго не могу, — категорично говорит Игорь, — Этот ублюдок дальше пойдёт людей убивать.

      — Патовая ситуация получается, — разводит руками Хазин, стараясь не заводиться. Игорь и его упрямство — притча во языцех, — Ты бы вышел отсюда быстрее, если бы сказал, кто Чумной Доктор, но не хочешь говорить, чтобы самому его поймать, когда выйдешь. Ломанная у тебя какая-то логика, дядь, не находишь?

      Игорь поджимает губы, Петя зарывается рукой в волосы.

      — Как там Прокопенко? — неожиданно спрашивает он.

      Петя хмурится.

      — Его к тебе не пускают? Они совсем оборзели что ли?! — он смотрит прямо в камеру в углу комнаты.

      — Тише, — мягко говорит Игорь, — Конфликт интересов получается. Да и не надо ему на меня сейчас смотреть, — он позвякивает браслетами. Пете самому всё это зрелище не по душе, так что может и правда лучше не стоит.

      — Фёдор Иванович в порядке, — отвечает он, — Переживает за тебя, идиота, до самых верхов пытается пробиться, чтобы доказать, что ты ни при чём.

      Игорь дёргает уголком рта, немного выдыхает, словно успокоившись. До Пети доходит.

      — Ты чё, реально думал, что хоть кто-то с минимальным IQ поверит, что это был ты? — он намеренно говорит громче обычного, разве что не бросая взгляд в сторону камеры, — Да хер с ним, с IQ, чтоб ты знал, в отделе твоём никто тоже не верит. Делают ставки на то, как скоро тебя выпустят, тотализаторы хреновы.

      Гром только дёргает плечом, но Петя прекрасно понимает, что от этого ему стало легче. Тяжело жить, когда весь мир за твоей спиной обсуждает какая ты мразь. Хазину ли не знать.

      В дверь стучат, предупреждая, что время на исходе.

      — Игорь, — зовёт он. Встречается с серыми глазами, в освещении камеры словно потускневшими. Его кормят тут хотя бы? Остро хочется погладить лицо напротив руками, пальцами обвести каждый новый шрам и порез. Обнять хочется безумно, Петя даже не думал, что так сильно, пока не увидел Игоря вживую, — Всё будет хорошо, — говорит он, — Мне веришь?

      Гром снова улыбается только уголком рта. Не хочет давать Стрелкову рычагов давления — как будто один только тот факт, что Хазин посреди недели, при исполнении бросился в Питер, стоило Игорю попасть в неприятности, не говорил громче любых слов, любых улыбок. Они друг другом скомпрометированы, и это самое страшное и самое лучшее, что Петя чувствовал.

      Игорь кивает.

      — Верю, — говорит он. И за этим «верю» тоже стоит так много всего, что Пете кажется, у него сердце прямо тут сейчас лопнет.

      Они смотрят друг на друга ещё одно очень долгое мгновение.

      — Всё равно не скажешь, кто Чумной Доктор?

      — Да ну, Петь!

      Хазин ржёт и поднимает руки. Игорь тоже прыскает.

      — Ладно, сам узнаю, — отмахивается, — Увидимся, — он всё-таки оборачивается у двери, ловит обеспокоенный взгляд и только тогда выходит. Слушает, как за спиной поворачивают ключ в замке.

      Заставляет себя идти вперёд, хотя ни мозг, ни тело не понимают, почему надо уходить, почему надо оставлять Игоря одного. Он быстрым шагом пролетает через ряды решёток, через открывающих двери человечков в форме. Надо что-то делать прямо сейчас, занять себя, иначе Хазина понесёт обратно, хочет он того или нет.

      Или он кому-нибудь въебёт. Чисто от переизбытка чувств.

      Перед глазами мелькают лица сотрудников — кого-то он помнит, кого-то видит впервые. Здесь практически жарко по сравнению с переговорной и от этого становится ещё хуже.

      В этот момент взгляд улавливает знакомую фигуру. В пару рывков Хазин оказывается рядом и только с помощью какой-то нечеловеческой силой воли удерживается от того, чтобы не пиздануть уёбка вместо приветствия.

      — Здравия желаю, — скалится он.

      Стрелков оборачивается и расплывается в ответном оскале, который только идиот примет за улыбку. Возле него напрягается двухметровая овчарка с отсутствием интеллекта во взгляде.

      — Майор Хазин, какими судьбами?

      А то ты, сука, не знаешь.

      — Да вот приехал друга навестить, а его тут какие-то дегенераты, оказывается, загребли как Чумного Доктора, — выплёвывает он, — Случайно не знаешь, кто его дело тут ведёт?

      Оскал Стрелкова словно рябью идёт, но с лица не сходит.

      — За языком следить, я смотрю, тебя так и не научили, — сочувственно выжимает он, — Гром твой, считай, что уже сел, — разводит руками, — Все улики против него.

      И говорит это с такой мерзкой интонацией, что держаться становится всё сложнее.

      Голос Игоря в голове говорит: «Тише, Петь».

      Хазин медленно выдыхает.

      — Он там пока закрытый сидит, ты ж не чешешься, дядь. Настоящего маньяка кто искать будет? Ёбнет ща кого-нибудь, тебя по головке не погладят.

      — Вау, — усмехается Стрелков, — Вот это я понимаю — вера в друга, — он похлопывает Петю по плечу, — Раньше только у тебя, кажется, друзья поинтереснее были, м? Ну, от барыг до террористов, это, конечно, рост.

      — Ну ладно, я понял, что тебе интереснее потом жопой отдуваться, — скидывает Петя чужую ладонь с плеча, — Кого Игорь подозревает, знаешь?

      И по лицу Стрелкова понятно — знает, паскуда. И ни слова не скажет. Вот же мразь.

      — Что там Гром городил, чтобы отмазаться — уже неважно, у меня тут живое дело. Улики есть? Есть. Свидетели есть? — он стреляет глазами на Диму, который сидит за рабочим столом с видом человека, изо всех сил старающегося не выглядеть подслушивающим, — Есть.

      — Дядь, — Хазин делает шаг вперёд, возвышаясь над Стрелковым с мелочным удовлетворением, — Ты что-то, кажется, нихуя не андерстенд, чё делаешь. Я же звякну твоему начальству, они тоже вряд ли будут в восторге, когда выяснится, что ты Грома засадил хуй не пойми за что. Ещё и скрываешь показания, — он осуждающе цокает и качает головой, — Пизда тебе, гражданин фэбс.

      — Не строй тут из себя, Хазин, — с неизменной улыбкой отвечает Стрелков, — Борзый такой, как будто за спиной до сих пор папочка и генерал стоят. Последний тебя до сих пор натянуть хочет за дочурку свою, в курсе? — он поигрывает бровями. Петя сдерживается от того, чтобы зарядить ему несколько раз коленом по лицу, чтоб его башка лысая раскололась как яйцо, — Так что, Петя-Петя-петушок, двигай в Москву и не топчись рядом, — улыбка становится напреимерзотнейшей, — А то ведь я придумаю, откуда у Грома такие бабки на костюм нашлись, — он смахивает с плеча Хазина несуществующие пылинки и разворачивается. Его помощник зыркает на Петю, видимо ожидая, что тот накинется на его начальника.

      Нет, он этим паскудам такого удовольствия не доставит.

      Он выдавливает привычный оскал, натягивает его на своё лицо, чтобы не вцепиться в лицо напротив.

      — Понял, принял, дядь.

      Поднимает руки и отступает на пару шагов назад. Петя уже имел дело с такими крысами штабными. Будет не первым и не последним, кого он в труху размелет.

      Разворачивается и прямой походкой идёт куда-то. Сам не знает куда, но если он сейчас не свалит, то просто заорёт. В ушах шумит и сердце колотится с такой силой, что сейчас выбьет рёбра.

      Петя оказывается на заднем дворе отдела. В глазах всё горит и горит красным. Он подходит к ближайшей стене и бьёт её со всей силы. По руке разливается успокаивающая боль, но её мало. Это должна быть не стена, а лицо этой лысой гниды. Он бьёт ещё несколько раз, пока его резко не хватают за локоть. По инерции едва не прилетает Дубину.

      — Хули лезешь?! — вырывается у Хазина. Он только сейчас замечает, как тяжело дышит.

      Дима озабоченно смотрит на его руки. Петя тоже переводит взгляд. Блять. Разъебал костяшки об эти ссаные кирпичи.

      — Ты вылетел так быстро, — говорит он, словно оправдываясь. Потом его взгляд становится серьёзнее, — Идём, обработаем и поедем к Юле. Тут всё равно уже больше нечего делать.

      Руки ещё потряхивает, но Петя достаёт из карманов сигареты, заляпывая кровью куртку.

      — Я отсюда не уйду, — упрямо говорит он, прикуривая. Это тупо, пиздец как тупо, но оставлять Игоря здесь одного кажется предательством.

      Дима качает головой.

      — Благодаря тебе Игорь знает, что не один, что мы пытаемся ему помочь, — твёрдо говорит Дубин. Похоже, они думают в одном направлении.

      Быстрый вдох и медленный выдох. Ещё пару раз. Затянуться. Выбить у вселенной ещё минутку на отдышаться. Задвинуть куда подальше желание оказаться сейчас с Игорем в его идиотской квартире. Петя готов забрать назад все слова о том, какая она маленькая и ущербная. Он согласен на матрац на полу.

      — Что-нибудь нашёл? — слышит он собственный голос.

      Дима несколько раз кивает.

      — У Юли получилось достать опись всех вещдоков, — на лице парня расплывается неуверенная гордая улыбка, — А ребята из отдела помогли, и я сфоткал всё, что Игорь собрал на Чумного Доктора!

      Вот тут даже Хазин слегка ахуел. Он уже был уверен, что им придётся разбираться во всём с нуля.

      — Красава, — искренне, насколько сейчас может, говорит он. Стряхивает пепел, ощущая, как уменьшается дрожь. Оглядывается, — Погнали, тут есть проход, — кивает в сторону забора. Внутрь ему сейчас нельзя, во второй раз он уже не сдержится.

      Дубин понимающе кивает.