— На что ты смотришь?

Ее голос за спиной заставил расслабленную спину мгновенно выпрямиться. Нежная рука дотронулась до шеи кончиками пальцев, задевая волосы на затылке и посылая вниз толпу мурашек. И только усилием воли он не передернул плечами, чтобы согнать их прочь.

— На звезды, — он обернулся, на пару секунд опуская взгляд в ноги, тем самым отдавая уважение своей королеве, — Я смотрю на звезды, мама. 

— Зачем? – улыбка на ее аристократически красивом лице не касалась глаз, — Есть много куда более полезных занятий, чем наблюдение за объектами, на которые мы не в силах повлиять. 

Он снова вскинул голову, бросая взгляд на бесчисленные мигающие песчинки в черной пустоте. Они безразлично мерцали там далеко у себя, и их свет был невероятно мал, но все же он был различим, а значит имел значение. Это должно быть чем-то настолько незначительным для него, существа, стоящего здесь, но так получилось, что он нуждался в этом крошечном едва различимом свете гораздо больше, чем сами звезды нуждались в его существовании.

— Они кажутся такими маленькими и холодными отсюда, — спустя некоторое время наконец заговорил он, зная, что мама не будет ждать ответа вечно, — Такими… недосягаемыми. Но такими величественными. – слабый выдох вырвался изо рта, — Они напоминают мне нашу семью. Напоминают тебя.

Мамино плечо выровнялось с ним. И когда он наконец взглянул на ее профиль, то увидел искаженное отражение звезд в ее темных глазах, будто там зарождалась еще одна вселенная. 

Мама тоже смотрела вверх, как может смотреть только она, величественно подняв подбородок.

Он затаил дыхание. 

Неужели она разделит стремление получить эту капельку успокоения от тех небесных обитателей, которым было на него все равно.

— А ведь ты прав, — всего два слова заставили его сердце расцвести, чтобы через мгновение грубо и безжалостно разорвать хрупкую надежду на части, всего лишь продолжив, — Мы и вправду выше всего сущего здесь. Рождены, чтобы сиять вдалеке. – ее голос был пропитан спокойствием, но кто как не он знал, насколько это спокойствие жестоко, — Но нашу честь постоянно пытаются опорочить, хотят отнять нашу силу, нашу жизнь, нашу власть.

Он положил ладонь на грудь, стараясь унять вспыхнувшее огнем внутренности. Каждое слово опускалось на что-то невидимое внутри не хуже плети. Только следы от гнева матери было проще обработать, чем уговорить свое нечеловеческое сердце прекратить болезненно ныть от таких нечаянно оброненных фраз.

 Наверное, ему было не дано понять, почему каждый раз ему хотелось услышать что-то другое. Он даже не знал, что именно. Но не это. Однако иного ожидать было попросту глупо: в этих словах была вся его мать и вся его жизнь.

Абсолютная жалкая жизнь с одной единственной целью, которую ему никогда не дадут забыть.

— Да, мама. – покорно согласился он, — Все так и есть.

Она снова одарила его сухой улыбкой и, грациозно развернувшись, пошла на выход, оставив за собой шлейф легкого цветочного аромата.

— Не задерживайся здесь надолго, дитя мое. Хоть твои размышления и интересны, но тебе не под стать легкомысленно терять слишком много времени на вещи, свойственные смертным. 

Ее легкие шаги были еле слышимы, когда он в последний раз взглянул наверх, чтобы еще хоть каплю почувствовать что-то помимо тоски, давно уже ставшей привычной. Но боги, почему даже спустя столько времени это все равно было так мучительно.

Бессильная рука отпустила смятую ткань на груди, острые края начищенных до блеска пуговиц остались на ладони жгучими красными отметинами, но эта боль была ему нужна не хуже воздуха. Она заземляла и не давала провалиться в бездну из презираемых мамой чувств.

Он закрыл глаза, вдыхая ночной воздух, и видя под веками отпечатавшиеся на долгое время в памяти мерцающие точки. Уголки его губ слабо поднялись.

— Мне пора. До следующей встречи.

Ему всегда казалось, что они отвечают ему на своем неземном языке, который просто никто не понимал.

«Мы будем ждать».

Минхо открыл глаза, медленно осознавая себя в пространстве. Сон еще до конца не отпустил его, оставляя мутный осадок на реальности, из-за чего все вокруг расплывалось. Но он не был против еще немного поддаться этой неге. Вот только кое-что изменилось с тех пор, как он ложился спать.

Над ним нависало мягкое золотистое облако. 

Он нахмурился. 

Когда Минхо засыпал, никакого облако не было и в помине. А теперь оно закрывало скучный белый потолок, усеивая все вокруг странными крапинками разных оттенков коричневого. 

Минхо в сонном трансе поднял руку и тыкнул пальцев в одно из них. 

Мягкое.

— Так близко, — влажно прошептал он, невольно облизывая соленые губы.

Облако сморщились, розовая линия, пересекавшая его, раскрылась, обнажая белые зубы, из которых раздалось тихое и неожиданно низкое хихиканье. Крапинки зашевелились и начали как будто… мерцать? Так похоже на…

— Да, так близко, — с невероятно теплой интонацией сказало ему существо, приютившее на себе настоящие звезды, — Но тогда почему ты плачешь?

Минхо непонимающе посмотрел на него, звезды терпеливо смотрели в ответ. И только через пару неловких секунд он осознал всю нелепость происходящего. 

Он трогал незнакомца.

Лежа.

Трогал.

Чужое лицо.

Осознание отрезвляющей волной прошлось по нему. Он тут же оторвал палец от чужой щеки и прижал к себе, будто обжегшись. С широко раскрытыми от шока глазами он резко сел и только после этого понял, что совершил ошибку. Потому что конечно же звездный мальчик не успел уклониться, и лоб Минхо со всей силы впечатался в чужой нос.

— Ай! – незнакомец тут же отскочил, хватаясь за пострадавшую часть тела, а Минхо зашипел, повалившись обратно на постель.

А дальше все происходило так быстро, что мозг просто не успевал обрабатывать новые факты.

Дверь в комнату распахнулась и к незнакомцу ворвался еще один неизвестный ему персонаж.

— Феликс! Что с тобой? Что случилось? Тебя кто-то обидел? – он был суетливым и громким, — Покажи, где болит?

Минхо поморщился, потирая рукой лоб. Сколько еще душ на квадратный метр здесь обитает?

— Все хорошо, ууу, — отозвались с пола, — Просто несчастный случай.

— Точно? Дай посмотреть. – долговязый парень с размаху шлепнулся на колени, исчезая из поля зрения Минхо и оставляя только взъерошенную непричесанную макушку.

— Не надо, Хенни!

— Что не надо, а вдруг перелом!

— Нет, просто синяк будет! Перелом совсем не так ощущается.

— ФЕЛИКС? Ты ломал нос раньше? А почему я не знал об этом? Теперь я обязан обследовать тебя получше.

— Хенни! Прекрати!

Минхо приподнялся на локтях, с любопытством смотря на суету у его кровати. 

Кажется, эти двое напрочь забыли о его присутствии. Какой сюр. Неужели их совсем не заботит собственная безопасность? Они ведь даже не знают его, чтобы так доверять.

Как будто в ответ на его мысли голова «Хенни» дернулась в его сторону, впиваясь в застывшую фигуру острым взглядом. Несвойственная простым смертным красота сразу же бросилась в глаза: все в нем было как будто нарисовано художником-импрессионистом, любившим широкие мазки и не от природы яркие краски. Минхо безразлично смотрел на самые разные произведения искусства и раньше, так что его совсем не удивляло увиденное, разве что только немного раздражало. Снова не человек. Как жаль.

— Ты.

Минхо сел ровнее. Голова все еще кружилась, но не так сильно, как вчера. До полного восстановления еще было далеко, но полноценный сон кажется пошел ему на пользу. Почему-то его это не слишком радовало.

— Я, – сухо ответил он, вопросительно поднимая одну бровь.

— Это ты причинил боль Феликсу? Зачем? — угроза в голосе была вовсе не шуткой, потому что воздух вокруг будто стал электризоваться, а дышать становилось все труднее.

Волна протеста поднялась внутри. Да, из-за его неаккуратных действий мальчик пострадал, но разве это было достаточно причиной для обвинений? В его жизни и так было слишком много вещей, за которые он должен брать ответственность.

— Ты уверен, что задаешь правильный вопрос? – понизив голос, спросил Минхо.

Он не собирался попадаться в ловушку из оправданий, несмотря на то, что его ответ можно было считать прямо провокацией. Но начни он оправдываться, он не уверен, что это помогло. У существа перед ним был триггер на определенного человека, так в чем здесь вина Минхо?

— Правильный? – прошипел парень, — Ты меня вообще понял?

Минхо сокрушительно вздохнул. 

— Мне кажется тебе стоило немного больше поразмышлять. Или ты способен только на когнитивные искажения?

Красивый лоб сморщился в непонимании.

— Чего?

— Я говорю, что ты болван, раз не можешь отличить домыслы от реальности, — терпеливо объяснил Минхо свою точку зрения.

— Болван? — задохнулся в возмущении парень.

Феликс с широко раскрытыми глазами смотрел на них со смесью ужаса и… веселья? 

Минхо кивнул.

— Да. Болван. Идиот. Не очень умный человек. Называй как хочешь.

— Да кто ты вообще такой, — оскорбленно зашипели ему в ответ.

— Кто я? – бурлящий внутри азарт исчез так же быстро, как и появился, — Я…

«Ты особенный».

Мамин голос всегда был рядом, чтобы напомнить ему простую истину.

«Ты должен исполнить свой долг».

— Я тот, с кем не стоит разговаривать такому отродью, как ты.

Минхо выплевывал все это, опустив взгляд на ладони. Пересекавшие кожу естественные линии были как никогда интересны

— Никчемному и ни на что не способному, — каждое новое ядовитое слово горчило на языке, — Никому из вас не стоит. – тихо закончил он, чтобы в следующий момент быть опрокинутым обратно на подушки.

На нем сидело полное ярости существо. Абсолютный хаос на его голове обрамлял лицо, а вокруг все трещало и искрилось, создавая практически неземной ореол из крошечных ярко голубых молний. Крепкие ладони сжали его шею и яростно трясли, кидая об мягкий матрас все сильнее и сильнее.

— Стой! Хенджин! – панический крик Феликса был где-то далеко, хотя Минхо точно помнил, что он был совсем рядом.

Он смотрел на ничем неотфильтрованную злость перед собой с легкой улыбкой на болезненно искаженном лице. Проходящее сквозь них обоих электричество неизбежно наносило вред еще не оправившемуся организму, и с каждой секундой их контакта время восстановления увеличивалось. Его время, время Минхо увеличивалось…

— Что здесь происходит? – новый голос прервал отчаянные попытки Феликса достучатся до них, — Хван Хенджин!

Тяжелое тело слетело с Минхо в мгновение ока. Боль отступила, сменившись адреналином, и он начал судорожно глотать недостающий воздух. 

— О чем ты думал, Хенджин! 

Минхо сквозь нещадно слезящиеся глаза посмотрел на остановившего драку человека. Его грозное лицо выражало ничто иное как разочарование. Будь Минхо Хенджином, точно бы устыдился своего поведения.

— Но Чан! Это он! – слабые попытки оправдаться были тут же пресечены.

— Что он? Что он такого непростительного сотворил, чтобы попытаться его убить, Хенджин? – Чан скрестил руки на груди, — Мы с тобой уже тысячу раз говорили о контроле, и что я вижу, — он в отчаянии махнул рукой в сторону снова пытающегося встать Минхо, — Ты снова набрасываешься на людей!

— Но он прав, — возразил Минхо, но тут же зашелся кашлем, заработав весьма скептический взгляд от Чана, — Я имею ввиду, что я его спровоцировал, не стоит ссориться, — хрипло продолжил он.

— Вот видишь, — пробурчал Хенджин, слегка виновато смотря на пострадавшего от его рук, пока тот снова пытался откашляться, — Ты как? – он неуверенно потянулся к нему, но одернул сам себя, будто боясь причинить еще больше боли.

— Как я? – Минхо слабо рассмеялся. Они все здесь такие забавные? Сначала пытаться его покалечить, а потом беспокоиться о нем? Смешно, — Несмотря на твои старания все еще жив и пока умирать не собираюсь. Можешь не надеяться.

Хенджин потупил взгляд.

Чан шагнул вперед, приседая рядом с кроватью, чтобы быть на уровне глаз Минхо.

— Мы с тобой еще незнакомы. Здравствуй, я Бан Чан. И возможно вы уже успели представиться, но я как глава этого дома, хочу все же озвучить все имена в этой комнате, чтобы не было никаких недопониманий. Это, как ты уже мог понять, — он указал ладонью на провинившегося, мнущегося позади, — Хван Хенджин. И последний, кто присутствовал при этом ужасном поведении – Ли Феликс.

Феликс смущенно помахал с другой стороны кровати.

Минхо коротко кивнул.

— Минхо. 

Чан выждал секунду, но он не собирался продолжать.

— Просто Минхо? – озвучил Чан наконец висевший в воздухе вопрос.

— Просто Минхо, — ответ был тихий, но твердый.

Видимо это все же его устроило, потому что Чан улыбнулся и продолжил.

— Прежде всего я извиняюсь от лица своей семьи за причиненную боль, — он остро взглянул на Хенджина, — И я рад, что все обошлось. Но не сочти за грубость, мне все-таки интересно, как ты здесь оказался. Я не помню, чтобы приглашал гостей.

— Мне тоже любопытно, — подал голос Феликс, — Я сначала не понял, откуда чужой запах, поэтому решил на всякий случай проверить, вдруг это какой злоумышленник. И так я нашел спящую принцессу в гостевой комнате.

Минхо с каменным выражением лица поправил:

— Я не принцесса.

— А ты уверен? — Феликс хихикнул, отчего на секунду его глаза превратились в щелочки, делая его похожим на милого кота, — Просто ты так сладко спал, а потом я подошел, и ты такой ВАХ, — он описательно взмахнул руками, — Проснулся и давай красиво и трогательно плакать.

— Мне не очень понятна твоя логика, я тоже иногда плачу, и я что, сразу принцесса? — пробурчал все еще надутый Хенджин, — Или я недостаточно трогательно это делаю?

— Кто бы говорил о логике, — хмыкнул Минхо, заработав один жгучий взгляд и два недоуменных.

— Да что за собака между вами пробежала, — Чан сокрушенно покачал головой, — В любом случае, что ты тут делаешь, Минхо?

Он только открыл рот, чтобы что-то сказать, но его перебили.

— Это браслет Джисона? – Хенджин грубо схватил его за запястье.

Минхо немедленно вырвал руку из чужой хватки. На сегодня ему хватит прикосновений.

— Да, его, — сухо ответил он, — Он дал мне его вчера. Это что-то меняет?

Чан тут же расцвел.

— Конечно, конечно! Как я не догадался сразу. Кто же еще мог вот так вот провести кого-то нового в наш дом. 

Он встал и с ненужным по мнению Минхо официозом приложил руку к сердцу.

— Тогда, Минхо, добро пожаловать в нашу небольшую обитель. Я приглашаю тебя на общий завтрак, стоит представить тебя всем, чтобы больше не было никаких недоразумений. 

Феликс радостно захлопал в ладоши. Хенджин недовольно закатил глаза. Минхо вздохнул.

— Я приму твое предложение, Чан.