Переезд не занимает много времени. Брок с парой сумок на плече, дети с пакетами и Джек, который забрал из квартиры остатки еды, выглядят как типичная пара геев с двумя детками непоседами. Только вот у этой «типичной пары» за спиной несколько лет военных действий, а детишки обладают силами, многим превышающими силы нескольких известных миру мутантов.

— А куда мы съебываем? — С той невозмутимостью и детской непосредственностью, что присуща большинству шестилеток спрашивает Чудовище.

Брок закатывает глаза, а Джек давится смехом, плохо маскируя его под кашель, — в, кха, другую квартиру. Там куда чище и просторнее, чем тут.

Видимо, этот ответ устраивает мальца, и он с самым серьезным выражением лица забирается в машину, пристегивает себя и сестру и нетерпеливо ерзает, ища взглядом Брока и Джека.

Роллинз занимает водительское место и быстро выезжает на дорогу, словно за ним гонится стая разъяренных Капитанов.

До квартиры они добираются без приключений и Брок тихо свистит, разглядывая район, в который завез их Роллинз. Высокие дома и узкие улочки, шумные от обилия снующих по делам людей. В такой разношёрстной толпе нетрудно будет затеряться.

Рамлоу доволен таким выбором и даже хлопает Роллинза по плечу, выражая свое одобрение. Если честно, ему уже не терпится оказаться в квартире, возможно, принять нормальный душ и подрочить, если повезет. Физическое напряжение, раз уж тренировки пока накрылись, значительно усложняет жизнь.

— Там отличная ванная. Никакого чертового душа, — словно угадав мысли командира произносит Джек и глушит двигатель напротив одной из дверей.

В подъезде на них почти не обращают внимания, только кто-то из парней на площадке тихо шипит сквозь зубы «педики». На его счастье, Брок слишком занят изучением новой территорий и не слышит этого высказывания. Не то пришлось бы парню собирать с пола не только колоду карт, зажатую в трясущихся пальцах, но и собственные зубы.

С некой торжественностью Джек открывает дверь в квартирку и пропускает детей и Рамлоу внутрь.

— Что ж, располагайтесь, чувствуйте себя как дома, потому что другого дома у вас пока не будет, — в тоне Роллинза, полном веселья, Рамлоу слышит глухое отчаянье и к сожалению, он полностью разделяет его. Работа на Гидру и Щ.И.Т лишает не только дома, но и покоя, нервов, а чаще всего — жизни.

— Спасибо, ты знаешь, как я ценю твою помощь. — Брок все еще не может понять, почему он поступает именно так. Почему не срывается с места вместе с Джеком, чтобы отыскать команду, собрать С.Т.Р.А.Й.К вместе и рвануть если не в очередную миссию, то куда-нибудь в Мексику, где нет экстрадиции и можно выдохнуть, хоть ненадолго.

— Любой сделал бы то же самое. — Роллинз составляет пакеты на кухонный остров и Брок должен признать, что несмотря на район квартирка и правда приличная, и просторная. Возможно, он даже сможет сойти за почти заботливого папашу.

Джек уходит быстро, обещая выйти на связь как можно скорее. Наверное, ему не терпится вернуться к семье, а может, он пытается найти остатки команды. Брок не спрашивает, а Роллинз не говорит. Но сейчас, чем меньше знаешь, тем меньше расскажешь на допросе.

Понятное дело, что детей подобный расклад не устраивает и они закатывают истерику, который Брок, начитавшись советов, просто игнорирует. Он запирается в ванной с упаковкой пива и лежит там, пока вода полностью не остывает, а тело и разум расслабляются впервые за несколько дней или недель.

Закутанный в большое полотенце, Рамлоу проходит в комнату, которую ближайшие несколько недель будет называть своей и падает на кровать, выдыхая довольно. Наверное, его спина утром будет гораздо более благодарна.

Брок засыпает быстро и крепко, благодаря ванной и алкоголю, так что он не слышит, как в комнату пробираются дети и тихо хихикают, застав его спящим. Не чувствует, как его лица касаются детские пальцы и маркеры, которые им оставил дядя Джек. Не чувствует, как его отросшие волосы пачкают чем-то липким и сладким. Только лишь что-то бормочет во сне, переворачиваясь на бок и тем самым спасая половину лица от разрисовывания.

Утро в их маленькой квартире начинается громко.

— Это еще что за поебень?! — Рычит Рамлоу, разглядывая в зеркале свое лицо и свалявшиеся, слипшиеся ото сна волосы. На половине его лица детским, неровным подчерком выведено: «трёхкрылый трипездон» и Брок срывается с места, в комнату детей.

— Вы, маленькие жертвы чужого раздутого эго! Отройте чертову дверь, чтобы я мог познакомить ваши задницы с ремнем! — К своей гордости он не матерится, давя в себе это желание, как и желание просто пристрелить мелких поганцев.

— Отройте или я выбью её нахрен! — Брок толкает дверь рукой, плечом, ногой, пока не понимает, что скорее всего её держат изнутри и совсем не руками.

Оставив попытки вынести дверь и добраться до мелких паршивцев, Брок возвращается в ванную, принимаясь с остервенением оттирать кожу лица и пытаться вымыть из волос непонятную хуйню. Спустя пол часа этой пытки, на коже почти не остается следов от маркера, только бледный отпечаток «здон». А вот с волосами труднее. Сначала Брок думал, что это мед, но липкая хрень никак не смывается и приходится взяться за ножницы. Отросшие, свалявшиеся пряди оказываются в раковине, а настроение Брока ухудшается все сильнее. Он успокаивает себя тем, что скоро все закончится, он свалит куда-нибудь на острова, а дети…больше не будут его заботой. Сдаст в ближайший приют и пусть уже с ними ебутся те, кому за это платят.

План мести рождается не сразу. Дети безвылазно сидят в комнате, а Брок находит в кладовке пару интересных вещей, которые подкидывают эту идею.

Рамлоу собирается нарочито громко. Гремит ключами, шаркает ботинками по полу, кашляет, роняет телефон на полку и разблокирует экран, предварительно включив звук. Все это он делает с таким выражением лица, что любой из его команды откровенно бы заржал. Весь вид Рамлоу выражает крайнюю степень мучения, а в голове крутится мысль о том, что если бы он был таким же шумным на миссии, то увезли бы его лет надцать назад домой с дырой во лбу.

Первым свой любопытный нос высовывает Зануда. Она тихо хихикает, глядя на новую стрижку Брока и тянет братца к себе, чтобы тоже оценил новый образ.

Брок делает вид, что не видит их, старательно поправляет куртку и натягивает бейсболку, чтобы скрыть лицо.

— Смотри какой серьезный дядька! — Веселый шепот слышно даже у порога и Брок усилием воли заставляет себя не зарычать.

«Терпи, терпи, если все выгорит будешь ржать сам».

— Я собираюсь в супермаркет. Так и будете сидеть дома или пойдете со мной? — Ближайший к дому магазин находится на другой стороне этого дома, и Брок мысленно благодарит Роллинза за выбор.

Дети переглядываются и скрываются в комнате, чтобы спустя несколько минут выбежать в коридор, одетыми к прогулке.

«И когда Джек успел закупиться вещами?» — Думает Брок. Ему самому и в голову не пришло купить одежду. Большую часть времени близнецы бегали по дому в той самой одежде, в которой Рамлоу вытащил их из лаборатории.

— Готовы? Последний штрих! — Брок ловит их по очереди. Со всей грацией хищника. Сначала Зануда, а после и Чудовище оказываются одеты в некое подобие собачьих поводков. Они фиксируются на спине, огибая плечи и живот. Брок собирает все свои силы, чтобы оставаться невозмутимым и молчать, пока дети ругаются, пихаются и пытаются всячески выбраться.

— Ну ка! — Словно волшебник, Рамлоу протягивает детям леденцы. Ему так и хочется сказать что-то типа «фу, сидеть, плохие солдаты», но тогда он бы точно начал смеяться над этим. Дети забирают конфеты, мрачно смотрят на мужчину, словно обещают ему скорую смерть. Но Рамлоу плевать. Ему так нравится эта задумка, что градус радости перебивает внутренний предостерегающий голос.

Из дома они выходят презабавно: впереди идут близнецы, хмурые, злые, грызущие леденцы, а позади, держа в руке две петли от поводков — Рамлоу, улыбающийся широко и довольно, надвинувший бейсболку почти до бровей.

Игнорируя чужие взгляды, Брок тянет детей, то и дело пытающихся свернусь с пути, в сторону магазина. Автоматические двери пропускают их с неохотой, и Рамлоу чуть тянет поводок с Чудовищем на себя, роняя короткое, — фу, нельзя.

Оказавшись внутри, они приковывают к себе взгляды почти всех посетителей. Кто-то, Брок видит краем глаза, смотрит с осуждением, а кто-то роняет смешки или вздохи зависти. Тут и там полно мамаш с детьми, на руках, в колясках, тянущие за юбку или край пиджака, ноющие, сопливые и, что редко, терпеливо стоящие рядом. Брок лишь усмехается, косясь на них взглядом, полным почти сочувствия. Дети, как он уже убедился на собственной шкуре — ад.

Усмирить гнев, который излучали дети, удалось с помощью еще нескольких десятков леденцов и возможности толкать корзинку. Остановившись у прилавка с фруктами, Брок с самым невинным выражением лица выбирал между бананами и яблоками. Яблоки нравились ему самому, а вот бананы детям. И, конечно, он мог бы купить и то, и то, но мстительное нечто, шевелящееся внутри (это точно были не глисты), шептало выбрать яблоки, удовлетворить собственную потребность в этих хрустящих, сочных, аппетитных фруктах.

— Простите, сэ-э-эр, — его мыслительный процесс прерывает противный пищащий голос. Скосив взгляд, будто ища источник этого шума, Брок еда ли не падает от смеха. Слева от него, воплощая все каноны домохозяек, стоит леди. Она едва ли дотягивает ему до груди, но волосы, собранные в такой высокий и тугой пучок, от которого не только брови, но и уголки глаз натянуты вверх, почти утыкается ему в нос.

— Че надо? — Рамлоу говорит медленно, растягивая гласные.

Дама отшатывается, возмущенно смотря на него снизу вверх и упирает руки в бока, — вы нацепили на своих детей поводок?

— И чо? — Броку для полноты образа не хватает только зубочистки или жвачки в зубах.

— Дети! — Визжащий голос женщины становится еще пронзительнее, — на поводке! В супермаркете! Вы бы их еще к поручням привязали, как собак!

— Так спиздят же, — о, Брок был бы счастлив, если честно.

— Что вы себе позволяете?!

— Да че вы приебались то? — Брок изображает на лице искреннее непонимание, и с наслаждением наблюдает, как краснеет лицо стоящей перед ним дамы, как лопаются в глазах капилляры, и вздувается, пульсируя, вена на виске, — своих детей что ли нет?

— Да вы…вы.. Я вызову полицию! Опеку! — Дама визжит все пронзительнее и Брок борется с желанием сунуть в её рот банан, — вы, вы!

Она все еще пытается подобрать определение, но от возмущения слова разбегаются, как испуганные мышки и Рамлоу на секунду пугается. А вдруг её удар хватит? Ему так понравилась кровать в той квартире.

— Блядемудиный трипездон! — Радостно подсказывает Чудовище, и видит Бог, Рамлоу пытался. Его сгибает пополам от смеха, потому что выражение лица дамы после этих слов невозможно описать словами. Брок смеется громко, так, что слезы текут по щекам. От чужих воплей возмущения закладывает уши, и Рамлоу требуется время, чтобы взять себя в руки.

Отсмеявшись, он кидает в корзину две связки спелых бананов, чисто за то, что мелкий так вовремя решил проявить занудство.

Собравшаяся толпа зевак и сама едва ли не падает от смеха, когда Брок протягивает близнецам леденцы со словами, — молодец, Чудовище, хороший мальчик.