Клин заклинателей летел сквозь туман уже несколько часов. Большинство из них выбилось из сил и нуждалось в отдыхе, но Не Минцзюэ не хотел делать привал: не тогда, когда до города И, по его расчётам, оставалось меньше часа. Густой туман облепил лицо, непрекращающийся мелкий дождь вымочил всю одежду, и теперь она обтягивала их, как ледяная удушающая кишка. Видимость делалась всё хуже: из едва заметной дымки туман медленно мутнел до молочного состояния, и спины в золотистых одеждах — их единственный ориентир в дороге — становились всё призрачнее, пока, наконец, совсем не исчезли из виду. Ощущая злость и негодование, Не Минцзюэ поднял вверх правую руку и медленно отвёл её в сторону: негласный сигнал плавно снижаться. Сначала нос клина (он сам), затем последующие ряды парами, вытягивая в аналогичном жесте руки, подавая сигнал позади летящим, принялись исполнять команду.

      Бася гудела под ногами утробно: она сосала из хозяина силы и была довольна жизнью больше всех. Когда глава Не опустился с твёрдого металла на прокисшую насквозь почву, ему показалось, будто он увяз в жирном болоте. Сапоги тут же ушли по щиколотку в грязь, и ничего, кроме неё, вокруг не виднелось. Теперь было ясно, что отказ от эскорта с повозками и лошадьми был очень верным решением. Позади Не Минцзюэ стали приземляться его добровольцы. Хвост клина, если и сошёл на землю, с такого расстояния сжирался слепым туманом, а ведь их было всего 15 человек — один глава и семь пар самых крепких и сильных мужчин.

      — Глава Не? — Да Цзиан, спешившись, убирал в ножны меч. — Мы сбились с курса?

      Не Минцзюэ коротко кивнул. Он пытался оглядеться, но ничто из увиденного — куски деревьев, клочки потонувшей в хляби травы и кустарники — не казалось ему знакомым. Последний раз он был в городе И три года назад, и едва ли планировал сюда — в худшее место на свете — возвращаться. К тому же, везли его туда и обратно в повозке по погоде, которую, по сравнению с этой, можно было назвать хорошей. Дожди разъели землю, туман сделал ландшафт обтекаемым и замкнутым, точно они стояли в крохотной шкатулке без крышки и видели одни лишь нефритовые стенки.

      Солнечными всполохами замелькали над головами брызги ланьлинских одежд. Не Минцзюэ ещё не успел толком определить дальнейшее направление движения, а перед ними уже выстраивался примерно такой же по численности отряд Ланьлин Цзинь. Во главе с новонаречённым Цзинь Гуанъяо — мальчишке, увидеть Бездну которому предстояло только через год. Он не стал спускаться с меча, но заставил парить его в цунях от земли. Сапоги оставались чистыми, одежда потемнела от влаги, но лицо и собранные в аккуратный высокий хвост волосы оставались неожиданно сухими — мало кто в столь длительном полёте предпочитал тратить ци на косметические эффекты вроде сохранения одежды и волос в пристойном виде — мужчин такое не сильно заботило. Но Цзинь Гуанъяо стоял перед ним, склонившись в лёгком поклоне, и выглядел при этом миниатюрной статуэткой, а не настоящим воином.

      — Приветствую главу Не. Если Чифэнь-цзюнь простит мне мою ошибку, я осмелюсь предположить, что вы отстали от нас и сбились с курса.

      — Так и есть, — Не Минцзюэ мрачно кивнул. Ему неприятно было признавать собственные ошибки, но это было необходимостью, от которой лучше избавиться поскорее, чем избегать её.

      — Некоторые из Ланьлин Цзинь множество раз проделывали этот путь в повозках и на мечах — нам не составит труда добраться до Бездны даже в таком тумане. Я предлагаю объединить наши отряды и сделать смешанные пары, чтобы, в случае отставания, каждый смог добраться до города И в кратчайшие сроки.

      — Разбиваемся, — Не Минцзюэ, найдя мысль Цзинь Гуанъяо разумной, отдал короткую команду своему небольшому отряду. Стоящие позади Цзинь Гуанъяо взрослые мужчины, так же летящие клином, нехотя покидали свои позиции и вставали рядом с заклинателями из Цинхэ Не. Казалось нелепым, что такой миниатюрный и молодой Цзинь Гуанъяо управлял ими. И что его слушались, хотя, судя по всему, неохотно и переступая через себя: опытным взрослым воинам (а в особенности их эго) явно мешал тот факт, что их заставили слушаться полуоперившегося юнца. Настоящее посмешище.

      — Полетим в паре? — предложил Не Минцзюэ Цзинь Гуанъяо. — Ты знаешь путь?

      — Я ни разу не летал к Бездне сам, но хорошо ознакомлен с картами этих земель. Если Чифэнь-цзюнь мне доверяет, я готов лететь вместе с ним впереди клина.

      — Ладно, хватит болтовни. — Не Минцзюэ вновь взялся за саблю. Зачесал липнущие к лицу волосы назад и отдал команду: — Взлетаем.

      Увеличившийся клин заклинателей плавно взмыл в низкое тяжёлое небо.

      Не Минцзюэ изредка посматривал на летящего справа от него юношу: хвост его длинных (очень длинных!) волос развевался на ветру и, должно быть, лети вторая пара чуть ближе к ним, их концы щекотали бы кому-нибудь лицо. Сосредоточенный и уверенный. Почему Цзинь Гуаншань вдруг признал его своим официальным сыном? Не Минцзюэ никогда не слыл сплетником, однако новость такого масштаба потрясла весь заклинательским мир. Допустить такую вольность и просто уйти — поступок, доступный воистину одному лишь Господину Верховному Заклинателю. Был ли Цзинь Гуанъяо бастардом или нет — он рос в тени Цзинь Цзысюаня, и, явно, многим при дворе его новый титул наследника пришёлся не по душе. Зачем же, едва признав, отправлять своего сына в пасть опасности, за целый год до положенного срока да ещё и в такое время? Чтобы прикрыть родного любимца? Но никто бы и слова не сказал, оставь Цзинь Гуаншань Цзинь Цзысюаня в клане: ему тоже не было двадцати, и он мог не учавствовать в экстренных военных походах по своему желанию. В конце концов, он сын Верховного Заклинателя. А если Цзинь Гуаншань просто таким образом хотел избавиться от бастарда, то вовсе необязательно было перед отправкой к Бездне признавать его своим сыном.

      Голова разнылась ещё сильнее. Стало сложнее сосредотачиваться на течении ци и векторе полёта. Мысли постепенно уплывали из головы — их заменяли тяжёлые сдавливающие обручи уже знакомой хвори. Не Минцзюэ сделал глубокий вдох. И перевёл взгляд на Цзинь Гуанъяо.

      Он выглядел таким потерянным и отчуждённым.

      Заметив на себе взгляд, Цзинь Гуанъяо повернулся к Не Минцзюэ с озабоченным взглядом. Такой — открытый и хрупкий — он ужасно напомнил Не Хуайсана.

༺🌸༻

      Город И кипел. Не Минцзюэ не припоминал такой суеты в годы своей службы у Бездны даже в самые поганые деньки. Грязная от крови и сырости земля пенилась, чёрный эфир гнилостно бурлил, извергая из себя тварей. Тщедушный дневной свет подсвечивал бледные силуэты и серые лица. Люди суетились: кто-то, сбившись в группы, сражался с нечистью, кто-то оттаскивал полуживых от усталости и ранений товарищей дальше от берега. Кто-то куда-то бежал, летел или плёлся, что-то нёс или равнодушно шёл с пустыми руками, опустив голову.

      Не Минцзюэ всмотрелся в мелькающие одежды: Вэнь, Лань, Цзян, Цзинь, Оуян, Су, Жуйцин… Дружащие между собой и ненавидящие друг друга — все эти кланы теперь встали плечом к плечу. Никакие разногласия не стоили даже крошечной рисинки тогда, когда в мирной жизни твой неприятель в эту минуту прикрывал тебе спину, зная, что ты сделаешь для него то же.

      — Глава Не! — не чувствуя под собой ног, разбрызгивая грязь и воду из луж вокруг себя к нему бежал Не Хао — сын одного из старейшин, заканчивающий свой первый год у Бездны. — Глава Не! Вы прибыли на подмогу?

      Не Хао поспешно поклонился и выпрямился. Щёки его пылали на осунувшемся лице, грудь дробилась тяжёлым дыханием. Не Минцзюэ даже не стал его отчитывать за бег и крик — растерялся. Постепенно становилось тише. Небо будто светлело, дождь замедлился и теперь срывался с неба крошечными каплями, точно решето заменили плотной тканью.

      — Очень вовремя, глава Не, — из-за спины раздался знакомый голос. — К полудню наступает передышка.

      — Сюэ Ян, — Не Минцзюэ повернулся. Обменялся с Сюэ Яном коротким кивком головы — в свои двадцать пять один из них являлся главой клана, второй взял на себя ответственность за целый город. И ни один из них не считал нужным излишние расшаркивания друг перед другом. Сидящая у ног хозяина Чжун настороженно смотрела на него, но хвост её оставался неподвижен, а тёмные глаза спокойны и по-человечески рассудительны.

      Не Минцзюэ запомнил Сюэ Яна как человека, с которым нужно быть осторожнее. Того, для кого было в порядке вещей решать проблемы радикальными способами, не взирая на совесть и честь. Одновременно с этим Сюэ Ян оказался тем, кто не брезговал лезть в самый жар сражения и не жалел себя в бою — качества, которые Не Минцзюэ ценил не меньше доблести благонравия.

      — К полудню Бездна успокаивается. Это даёт нам передышку на несколько часов. С наступлением вечера всё возвращается… — Не Хао тяжело вздохнул.

      Не Минцзюэ обернулся, ещё раз осматривая город: да, некоторые юноши и девы ещё толпились у Бездны, но большинство либо оттаскивало своих раненых товарищей, либо пыталось наводить какое-то подобие порядка.

      — У нас пересменка, — объяснил Сюэ Ян, посматривая в сторону берега, контролируя. — Есть четыре основные зоны, на которых кто-то должен находиться всегда: первая — у Бездны. Самая опасная, поэтому у неё дежурят люди с головой на плечах и те, кто умеет держать меч, а не только куайцзы и ложку. Вторая — у внутреннего круга города, чтобы не допустить «протечку» к местным жителям. Третья — у бывших смотровых башен, и четвёртая — границы города с другими поселениями. Последние две не такие опасные, казалось бы, но, когда тварей вылезает слишком много, некоторые из них неизбежно прорываются через первую зону.

      Не Минцзюэ кивнул. К ним подошёл Цзинь Гуанъяо. Вежливо поклонившись, поздоровался:

      — Сюэ-гунцзы.

      Сюэ Ян, устало фыркнув, перебил:

      — Мэн Яо?

      — Цзинь Гуанъяо, — ненавязчиво поправили его, легко кивнув. — Как вы?..

      — Только ты называешь меня «гунцзы»! Мне не надо было видеть тебя, чтобы узнать человека, который ведёт со мной переписку вот уже долгое время. — Сюэ Ян хохотнул. Смешок вышел похожим на вороний кашель. — Что с провизией?

      — За тем и подошёл. Мы с отрядом из Цинхэ Не выдвинулись в путь на мечах. Повозки пустились следом. Полагаю, им потребуется помощь, чтобы добраться сюда. Почва совсем раскисла, колёса не приспособлены к таким дорогам. Да и лошади, должно быть, весьма устали.

      — Выберем тех, кто ещё держится на ногах, отправим навстречу, — предложил Не Минцзюэ. — Остальным нужен отдых. Полёт выдался нелёгким.

      — У нас есть те, кто ночью отсыпался после дежурства, — Сюэ Ян кивнул на медленно оживающее общежитие. — Возьмите их с собой. Не Хао!

      — Я здесь, — юноша сложил руки перед собой, показывая готовность к действию.

      — Размести прибывших в общежитиях. Найди даочжана Сяо и попроси его помочь тебе.

      — Кто ещё прибыл на помощь? — спросил Не Минцзюэ.

      — Из крупных кланов? Пока только вы, Ланьлин Цзинь и Гусу Лань. Остальные возможно в пути, — Сюэ Ян чуть дёрнулся.

      Не Минцзюэ обернулся, чтобы понять причину реакции Сюэ Яна: у Бездны адепт в одеждах Гусу Лань добил последний восставший труп и со всей оставшейся силой отшвырнул его обратно в бурлящую пучину. Труп тут же обволокли чёрные нити и мгновенно поглотили собой, оставив на его месте зияющую гладную пасть. Адепт поспешил выбраться на берег, стряхивая с себя налипшие остатки тьмы. Его слегка пошатывало, но меч в ладонях он держал крепко, и белоснежная лента на его лбу ничуть не сдвинулась с положенного ей места. Присмотревшись, Не Минцзюэ понял, что смотрит на главу Лань. Письмо от его младшего брата неслышно зашуршало во внутренних складках ханьфу.

      Наконец оторвавшись от созерцания чужой победы, Не Минцзюэ медленно проговорил:

      — Юньмэн Цзян и Цишань Вэнь собирались выдвинуться почти на сутки позже, но с более полным отрядом. Наш клан вскоре тоже должен прибыть с подкреплением — я отправился одним из первых с людьми, которые и так были при мне.

      — Уже намного лучше, чем было до. У нас хотя бы выстроится нормальный план дежурств и пересменки. Хватит времени на полноценное восстановление сил, на сон и медитацию. Совсем бестолковых отправим на кухни готовить еду.

      — Эта затея мне нравится, — хмыкнул Не Минцзюэ. Он бы не отказался от горячего свиного окорока и парочки чарок вина. Хотя, за неимением этого, ему показалось бы неплохим и несколько часов сна.

      Тяжело вздохнув, Сюэ Ян махнул рукой:

      — Устраивайтесь. Через два часа повторная пересменка, встретимся на главной площади. Не Хао покажет, где это, если ты вдруг забыл. Глава Не.

      — Ещё чего, — фыркнул Не Минцзюэ.

      Сюэ Ян двинулся в противоположном направлении: вероятно, осматривать последствия ещё одной тяжёлой ночи. Отдыхал ли он сам? Вероятно, да. Не позволит же даочжан Сяо, супруг Сюэ Яна и, к тому же, по слухам, отличный лекарь, изматывать себя окончательно. Истощение ци сделало бы его бесполезным и медлительным, что в сложившихся обстоятельствах было бы не только нежелательно, но и опасно.

      Не Хао неспешно шёл рядом, рассказывая своему главе о том, как резко поменялась жизнь у Бездны с началом дождей. Как тяжело, например, стало передвигаться по земле ногами (это правда — сапоги то и дело увязали в глинистой грязи, которая неохотно отпускала ноги с недовольным причмокивающим «чавк!»), как сократился их сон и увеличились нагрузки. Что питались они теперь чем придётся, а если оставались силы, то шли во внутренний круг города, и жители, разумеется, кормили их своей пищей, но и та уже подходила к концу, поскольку почва в городе была не плодородной, и получаемых запасов никогда не хватало. Теперь же, с внезапно оборвавшейся поставкой продуктов, с провизией стало совсем туго.

      Не Хао часто зевал и тёр глаза, при этом шаг его оставался твёрдым и пружинистым — тренировки под эгидой главы Не теперь — в экстремальной ситуации — приносили свой результат. Не Минцзюэ, приятно удивлённый выдержке юноши, мысленно похвалил себя и всех клановых мастеров. Отцу Не Хао наверняка будет очень приятно узнать, что он воспитал достойного мужчину и хорошего заклинателя.

      Они вдвоём уже подходили к общежитию, когда услышали громкий недовольный возглас:

      — Какого Яньвана? — драл глотку один из адептов Ланьлин Цзинь. Он держал Цзинь Гуанъяо за грудки. Мелкий дождь тёк по его лицу, струями собираясь к подбородку. — Я не обязан выполнять твои поручения только потому что ты и твоя шлюха вовремя подсуетились и сблизились с наследником. Чем ты отличаешься от меня? Я старше и тоже имею право на признание.

      — Цзысюнь, пожалуйста, не оскорбляй мою матушку, — Цзинь Гуанъяо осторожно положил свою руку на держащую его ладонь. — Тебе придётся отправится на помощь повозке, потому что ты — один из немногих, у кого ещё остались силы.

      — Пока ты будешь здесь отдыхать? — Цзысюнь ещё раз тряхнул Цзинь Гуанъяо.

      — Полегче, Цзысюнь, — один из мужчин — по возрасту лет тридцати пяти, сделал уверенный шаг вперёд. Цзинь Гуанъяо отвёл свободную руку в сторону, останавливая его.

      — Всё хорошо, Бэй Хуоджин. Не нужно.

      Бэй Хуоджин сложил руки на груди и нахмурился. Цзинь Цзысюнь — Не Минцзюэ припомнил, что это двоюродный брат Цзинь Цзысюаня — выглядел свирепо и недовольно.

      — Цзысюнь, отпусти меня. Я не хочу с тобой спорить: сейчас не те обстоятельства, когда мы можем позволить себе помериться силой и решить конфликт так, как тебе хочется. Если у тебя остались силы на стычки, наверняка ты справишься и с моим заданием. Мне нужно остаться здесь и проконтролировать размещение людей. Узнать мнение Сюэ-гунцзы и его возможные планы. В помощь тебе выделят и других людей. Бэй Хуоджин полетит с тобой. Адепты из Цинхэ Не наверняка также составят вам компанию.

      — Составят, — Не Минцзюэ подошёл к наэлектризованной группе. Сложил руки на груди. С промокшей одежды текла вода, мечталось заменить ханьфу на сухое и хотя бы часик помедитировать — голова болела всё сильнее. Но пройти мимо Не Минцзюэ не мог. Он ещё толком не понял, что за человек этот Цзинь Гуанъяо, но его поведение и разумные мысли — такие чёткие, спокойные и достойные опытного заклинателя — так не вязались с его аккуратной внешностью, что хотелось заглянуть внутрь этой тонкой шкатулки и узнать, скрывает ли она пух или набита камнями (или, возможно, пухом, прикрывающим камни?). — Твои вопли разбудят самого Яньвана. Сюэ Ян выделит вам ещё помощников из местных. А если ты хочешь бочку горячей воды и тёплое одеяло, то задумайся хорошенько, меч ли должен лежать в твоей руке или мотыга!

      Цзинь Цзысюнь нехотя отпустил Цзинь Гуанъяо (тот незаметно оправил одежду и волосы). Глянул на Не Минцзюэ со злой ненавистью, но перечить столь грозному главе не стал — каждому был известен крутой нрав Чифэнь-цзюня. Человек, возвышающийся над тобой на две головы и размахивающий саблей, точно иглой, невольно вызвал трепетный страх у каждого, решившего перейти ему дорогу.

      — Благодарю главу Не, — Цзинь Гуанъяо слегка поклонился.

      — Не стоит, — Не Минцзюэ махнул рукой и двинулся, наконец, к общежитиям.

      Он знал, что не стоило вмешиваться. Но понял это уже после того, как ничего изменить уже было нельзя.

༺🌸༻

      Боль.

      Снова выходила на первый план. Вздымалась внутри, точно недовольная кобыла, била копытами и негодовала. Бася подрагивала в руке, звенящая в сладостном звуке убийств. Она пила тёмную кровь и ликовала, подпитываясь светлой ци хозяина, точно закуской к искусному блюду. Дома, в отсутствие А-Сана, существовало только одно лечение: не трогать саблю. Тогда будет гадко и скверно, но не так ощутимо колко и боязно потерять контроль над собой. Теперь же, в пылу сражения, Бася слилась с ним в единое существо. Они стали частями друг друга: воин и его оружие. Пока Не Минцзюэ у периметра Бездны вгрызался острым лезвием в полуразложившиеся мёртвые тела, Бася наслаждалась и командовала. Красной дымкой перед глазами плясала жажда убить как можно больше, двигаться быстрее, реагировать незамедлительно на любое, даже самое мимолётное, движение извне.

      Недостаток сна делал всё хуже. Бездна в самом деле будто высыпалась днём: из её пучин почти не вылезали твари. Время, данное для короткого восстановления сил, сна, медитации и еды. Не Минцзюэ отдохнуть не успел: он едва ли подремал с час, когда распахнул глаза и сначала было подумал, что ему восемнадцать, а служба у Бездны только началась. Комнаты никак не изменились. Пока он спал один, но знал: когда прибудут новые люди, о такой роскоши можно будет забыть. Общежития едва ли были рассчитаны на такое количество заклинателей единовременно.

      Ему дали остатки рисовой каши и пару кусков вяленого мяса. Люди с повозкой только вернулись, и толком ничего не успели разобрать. Когда Не Минцзюэ выходил на улицу, дождь почти стих. Мелкие капли практически не ощущались на лице. Стремительно темнело. Масляный эфир волновался, шёл кругами и мелко подрагивал, но пока молчал. Мужчины и женщины рядом с ним становились на позиции. Чжун бегала вдоль берега. Следом за ней неспешно шёл Сюэ Ян. Даочжан Сяо, как догадывался Не Минцзюэ, занимался ранеными — его навыки как лекаря ценились намного больше, чем заклинательские. Оружием здесь владел каждый, а знанием о лечении только он один. Сюэ Ян, казалось, специально держал даочжана Сяо подальше от Бездны. Не Минцзюэ не мог его осуждать, хотя и поймал себя на мысли, что посмотрел бы на того, кто смог укротить сам хаос.

      Рассвет пробивался к земле даже сквозь пелену туч. Красные лучи тонули в эфире. Ни единого блика, никакой отдачи света — только его поглощение. Это пугало. Настораживало. Заставляло собраться. Едва последние лучи померкли, как Бездна завозилась. Жирная всепоглощающая змея распахнула зловонный зёв, и медленно, один за другим, из недр стали показываться опасные и зловонные существа. Одни выглядели как люди, другие — как животные. На третьи было страшно смотреть. Это смешение чего-то мёртвого и разложившегося окончательно с чем-то, бывшим живым не так давно. С чем-то, что меньше всего напоминало труп, и оттого становилось ещё противнее и дряннее.

      — Пожалуйста, уходи, — слышал Не Минцзюэ краем уха. Бася почти бесшумно вонзилась поперёк грудной клетки бывшего человека. Раздробила кости, будто сухие ветки для костра. — Тебе требуется сон. Мне будет спокойнее, когда я смогу быть уверен в твоей безопасности.

      — Ещё чего, — голос звучал глухо. Настойчиво и с вызовом.

      Лаяла Чжун. В её собачьей пасти мелькала оторванная человеческая рука со сползающей кожей. Она разрывала вытащенного на берег полуожившего мертвеца и драла его на части, выплёвывая останки обратно в Бездну.

      — Чжун! — рычал, уподобляясь питомице, Сюэ Ян. — Немедленно уйди!

      — Р-р-рав!

      Тягучий всплеск — брызги эфира тяжёлыми каплями описали дугу, упали на щёки и волосы. Смылись учащающимся дождём. Прямо перед Не Минцзюэ, стоящим в трёх чжанах от кромки эфира, появился мёртвый бык. Восстав, он стряхнул с себя излишки тьмы и, выставив рога вперёд, бодро помчался перед собой, чавкая копытами по маслянистой жиже. Не Минцзюэ выставил саблю вперёд.

      Город И вновь ожил, наполняясь окриками, предупреждениями, хрипами, вздохами, звоном оружия, запахом гнили и пота, стуком дождя и грома, редкими росчерками молний, шелестом одежды и собачьим лаем…

      Схватка началась.

      С наступлением ночи стало совсем темно. Луна и звёзды, застрявшие во влажности туч, ничего не освещали. Приходилось полагаться только на своё зрение и на свет факелов, горящих вдоль периметра Бездны. Краем глаза Не Минцзюэ посматривал слева и справа от себя: теперь все кланы стояли друг рядом с другом: все, кто должен был прибыть, прибыли. Их стало гораздо больше, и твари, извергаемые на поверхность, стали реже просачиваться за основной круг защиты.

      Голова становилась всё тяжелее. Пот смешивался с дождевыми каплями, одежда вновь промокла, потяжелела, что те тучи сверху, и с наручей брызги разлетались при каждом взмахе рук. Вибрация Бася выходила на первый план. Не Минцзюэ медленно терял контроль. Сколько он уже сражался? Несколько часов? Всю ночь? Близок ли рассвет, или мрак только начался?.. Почему ноги такие тяжёлые? Бездна всё ближе, кончики сапог почти касались кромки эфира. «Глава Не!, — кричал кто-то позади. — Осторожнее! Не подходите слишком близко». Как будто он сам не знал! Пф.

      — Пожалуйста, вернись! — отчаянный окрик выдернул из толщи мыслей. Это кричали ему? Не Минцзюэ повернулся: Цзинь Гуанъяо стоял примерно в пяти чжанах от Бездны. Тот, кому он кричал, стоял в эфире почти по пояс. Его за глотку держало нечто с практически не тронутым тлением телом человека и полусгнившей лошадиной головой. Без шеи, но с крепкими вздутыми руками, существо утягивало Цзинь Цзысюня всё дальше ко дну, держало крепко. Меч, бесшумно выпавший из ослабевшей ладони, плашмя упал на эфир и мгновенно потонул.

      — Помогите мне! — рычал Цзинь Цзысюнь, голыми руками пытаясь оттолкнуть от себя обнявшее его смертельной хваткой существо.

      Никто не решался ступить в Бездну. Каждый знал, насколько это опасно, как быстро тебя может поглотить эфир, и что никто не сможет прийти тебе на помощь. Цзинь Цзысюнь волевым усилием рванул к берегу. Цзинь Гуанъяо, стремительно встав на меч, ринулся вперёд. Из рукавов ханьфу ему в ладони выпали два кинжала. Держа их перед собой, он направил меч над Бездной бесстрашно и решительно. Один из его тонких гибких кинжалов в одно движение снёс лошадиную голову. Брызги гноя и крови окропили бледное молодое лицо зловонием. Осиротевшее тело ещё какое-то время сжимало свою жертву, но, в конце концов, ушло ко дну. Цзинь Цзысюнь громко стонал от боли, ноги его не слушались, он полностью опёрся на Цзинь Гуанъяо, перенеся весь свой немалый вес на юношу, вдвое меньше него.

      Вдруг слева от них эфир забурлил и пошёл крупными кругами. Мёртвая рука с длинными когтями, будто опираясь на воздух, вытянула за собой всё тело: клочки волос на серой голове. Впавший нос. Болтающаяся на разложившихся суставах не закрывающаяся нижняя челюсть. Глухой утробный рёв.

      Тварь моментально взметнулась к ближайшим жертвам. Цзинь Гуанъяо отразил атаку свободной рукой. Не Минцзюэ, не тратя время на раздумья, рванул к ним — Бездна тут же облепила его одежды. За спиной раздался хор: «Глава Не!». Не Минцзюэ продирался к Цзинь Гуанъяо, точно через плотный земляной ком — тяжело и больно давила Бездна на внутренности, облепляя его со всех сторон. Крепкая, но уже дрожащая рука протянулась к Цзинь Гуанъяо, и тот схватился за неё, позволив вытянуть себя на берег. Цзинь Цзысюнь упал рядом.

      Раздосадованная тварь захрипела во всю мощь, и кто-то из адептов Цинхэ Не одним точным толчком с берега потопил её в Бездне.

      — Совсем ополоумел? Какого гуля полез в этот Диюй? — заревел Не Минцзюэ, осматривая Цзинь Гуанъяо. Цел. Только лицо всё в потёках крови, волосы слиплись и на щеке царапина — один из когтей мертвеца прошёлся по касательной.

      — Должен был, — тихо ответил Цзинь Гуанъяо. Присел на колени рядом с Цзинь Цзысюнем. Осмотрел его. Теперь, оказавшись ближе к факелам, было видно грубо рассечённое горло, из которого импульсами вытекала горячая кровь, отсутствие куска плоти ниже, на шее. Не хватающую кисть правой руки. Отодранная ниже колена левая нога. Цзинь Цзысюнь еле дышал, и жизнь стремительно покидала его тело.

      — Отнесите его к даочжану Сяо, быстро! — Сюэ Ян оказался рядом под лай Чжун. Кто-то из Юньмэн Цзян помог Цзинь Гуанъяо поднять Цзысюня на руки. Чжун побежала перед ними путеводной чёрной звёздочкой. Она всегда знала, где её второй хозяин.

      — Глава Не, вам тоже нужно отдохнуть, — Да Цзиан положил свою руку на плечо Не Минцзюэ. Мало кто мог позволить себе такую вольность, но они считались приятелями, и Да Цзиан знал, что может давать советы без угрозы для своей жизни. Рука его оказалась такой тяжёлой… — Выглядите так, будто у вас вот-вот начнётся приступ, — шепнул Да Цзиан на ухо главе. — Уходите.

      — Что я за глава, если не в силах сражаться?

      — Вы лучший воин, клянусь. Но всем нужен отдых. Скоро рассвет. Идите.

      Не Минцзюэ, опустошённый физический, с головной болью и унижением поплёлся вслед за Цзинь Гуанъяо.

      …когда Цзинь Цзысюня принесли к даочжану Сяо, он уже был мёртв.

      Цзинь Гуанъяо сидел на кровати рядом, сгорбившись, уткнувшись ладонями в лицо. Не Минцзюэ застыл в дверях. Сюэ Ян стоял у дверного проёма, скрестив руки на груди. Чжун сидела возле него. Мужчина в белом ханьфу сидел на коленях у ног Цзинь Гуанъяо и протягивал ему влажную тряпицу:

      — Пожалуйста, вытрите лицо и руки. Трупная кровь может быть опасна.

      — Моя вина, — глухо простонал Цзинь Гуанъяо, принимая тряпицу и пряча в ней лицо. Сгорбившись ещё сильнее. Плечи его дрожали.

      — Ещё чего! — возмутился Сюэ Ян. — Этот идиот получил, что заслуживал. Ты отправлял его отдохнуть после дороги ни один и даже не два раза. Он сам решил повыделываться, за что и поплатился!

      — А-Ян, — упрекнул его заклинатель в белом. Должно быть, это и был даочжан Сяо Синчэнь. Никто иной, ведь после его тихого оклика Сюэ Ян стушевался и замолчал.

      Цзинь Гуанъяо замер. Плечи его продолжали мелко подрагивать. Кончики влажных волос лежали на полу. С них медленно стекала вода. Не Минцзюэ не знал, что сказать. Он ощущал только боль, медленно уходящую на второй план — Бася в ножнах, разгорячённая и яростная — потихоньку успокаивалась.

      — Нужно было заставить его уйти, — глухо выговорил Цзинь Гуанъяо.

      — И как бы ты это сделал? — вновь подал голос Сюэ Ян. — Связал бы его насильно? Какого гуя! Это что, участь всех добряков — во всём винить себя? Скажи спасибо демонам и небожителям, что сам не оказался этой ночью в Бездне!

      Не Минцзюэ поймал на себе взгляд даочжана Сяо. Наконец, увидев друг друга, они одновременно склонились в учтивом поклоне.

      Цзинь Гуанъяо продолжал сидеть, уткнувшись лицом в колени — такой отважный и миниатюрный.

      Тело Цзинь Цзысюня покидала последняя кровь.

      Сюэ Ян молчал.

      Над городом И неспешно вставало солнце.