Солнце приятно обжигало кожу, пробираясь сквозь пышную листву. Лёгкие наполнялись бодрящим свежим воздухом. А на душе было так по-особенному спокойно и умиротворённо, что казалось, будто сейчас за спиной раскроются крылья. Тело вспорхнёт ввысь, покидая землю, полную бренных проблем.
— Спишь? — тихий женский голос прямо над ухом.
— Не, мам. Просто думаю, — Лукьян заёрзал на коленях очень молодой женщины и неуклюже потёр нос.
— О чём? — её тон, как всегда, успокаивает. От этого ежегодный летний выезд в лес кажется не таким уж неприятным.
— О том, почему люди убивают свой дом, — одиннадцатилетний Дзюбенко поднял взгляд на шумящую крону берёз. — Они ведь все в конце концов умрут, а нам разгребать их проблемы.
— Не стоит относиться к ним, как к паразитам, милый, — чужие руки заботливо поглаживали макушку. Шум шуршащих листьев завороженно убаюкивал, от чего глаза мальчика начали закрываться.
— Хоть от них много проблем, мир магии без людей не смог бы существовать. Вот помнишь прибожков*? Это те же самые человеческие дети, умершие сразу после рождения.
— И духи с водяными тоже люди? — сонно промямлил шатен.
— Да, Лукьян. К тому же позитивные люди делают мир магии вокруг себя светлым.
— Они этого даже не понимают, — насупившись, пробурчал Дзюбенко. — Мне не нравится быть оборотнем. Почему я должен исправлять их ошибки? Ещё и облик волка неприятный, — парнишка обидчиво свёл брови.
— Но ты таким родился. Это дар. Не каждый потомок волколака может похвастаться способностями такого рода. Обычно сила проявляется лишь через несколько поколений.
— А мне она не нужна, — мальчик поднял тон. Его карие глаза с тоской уставились на заботливую мать.
— Мне не нравится всё это. Уж лучше бы я был человеком, а не разбирался каждый день в проблемах мелких леших. — Девушка лишь хихикнула.
— Ты ведь и сам понимаешь, что пока мал для более серьёзных задачек. Мы ведь не зря каждое лето уезжаем в лес учиться ремеслу оборотня… Ну-у-у, не расстраивайся, — женские руки сгребли мальчишку в охапку. Он лишь по-детски надул щёки.
— Всё устаканится. Я думаю, что в конце концов ты научишься принимать это в себе.
Порыв холодного ветра заглушил остаток её фразы. Насыщенные цвета летнего леса вмиг потускнели. Контуры деревьев размылись, словно их облили водой. Солнце обрело чёрный оттенок, а затем вовсе исчезло без следа.
— Холодно, — дрожащим голосом проговорил Дзюбенко. Он и глазом моргнуть не успел, как воспоминание в один миг исчезло. А на смену ему пришла тоскливая серость. Пустошь. Вдалеке виднеются заброшенные постройки. Вокруг никого. Слышно лишь пугающе завывающий ветер. Лукьян поморщился от залетевшего в нос пепла. Здесь он валит с затянутого тучами неба, как проливной дождь.
— Лукьян? — из-за спины послышался недовольный голос Филатова.
— О! И ты здесь, — весело улыбнулся шатен, протягивая руку для приветствия. Саша смерил чужую ладонь надменным взглядом, не собираясь отвечать собеседнику взаимностью.
— И часто ты будешь появляться в моих снах? — свёл брови голубоволосый.
— А это твой сон?
— Дурень. Из-за Связи мы можем попадать в сознание друг друга, пока спим. Почему я об этом знаю, в отличие от тебя? Ты же волколак.
— Я знал. Просто… — Дзюбенко замялся. — Что если бы ты мне, типа, просто приснился? Ну я и подумал, что ты ненастоящий. — В ответ Филатов лишь фыркнул.
— Разве я тебя настолько впечатлил, что теперь могу тебе присниться?
— Ну, так-то голубоволосые парни на железнодорожных путях — ебанутое явление.
— Ну уж спасибо, — плюнул голубоглазый. Повисла неуютная тишина. Филатов недовольно осматривал Дзюбенко, который, в свою очередь, не сильно желал продолжать неприятный разговор.
— Как твоя рана? — всё же шатен пытается перевести тему.
— Хорошо. Больше не болит.
— А Связь? — карие глаза зацепились за повязку на чужой шее.
— Вот она болит, — с упрёком ответил Саша.
— Через несколько дней должно стать лучше.
— Конечно. Мне и сейчас не так уж плохо, особенно после того, как Тарас рассказал мне, что Связь обычно устанавливают во время секса, — в глазах Саши присутствовала смесь ненависти и благодарности.
— Ах… Ну… типа того… — Дзюбенко неуверенно потёр затылок, пряча смущённый взгляд.
— Мне никто не сказал, что это подобие свадьбы, — голубоглазый продолжал давить.
— Хоть между нами есть Связь, я отношусь к тебе лишь как к другу. Ты можешь делать, что захочешь, Саша. — Лукьян решился посмотреть на собеседника, который задумчиво уставился на горизонт. Что творится в его голове? Сначала взглядом испепеляет, а теперь вообще спокоен.
— Хех, другу, — саркастично повторил Филатов.
— Твои сны, — начал шатен, озираясь по сторонам, — такие тёмные и безжизненные, — он взглянул на развалины вдалеке. — Это влияние болезней? — в ответ лишь звенящая тишина. — Саша? — Лукьян обернулся, однако обнаружить голубоволосого не удалось. Как сквозь землю провалился.
— Филатов? — повторил он.
— Мне уже надоело твоё бесконечное присутствие в моей жизни, — из-за спины послышался его хриплый голос. Вот только теперь он ломался и трещал по швам, разрезая тем самым чувствительный слух волколака.
— Может быть, ты наконец оставишь меня в покое, Дзюбенко? — Лукьян нервно перекинул взор на стоящего позади него подростка. Белок глаз парня почернел, а радужка приобрела ярко-красный цвет. От его взгляда все внутренности леденели, а на душе становилось крайне неспокойно.
Вспышка света.
Руль Тортуги. На улице светло. Часы показывают 6:33. В кустах противно щебечут воробьи. Мимо семенят редкие прохожие, совершенно не обращая внимания на сидящего в машине Лукьяна. Парень устало потёр слипшиеся глаза. Шея затекла от сна в сидячем положении. Что это за ерунда с глазами Филатова? И сколько дней Лукьян вот так ночует около его дома? Дзюбенко начинает сбиваться со счета. После установления Связи прошло всего ничего, а он продолжает печься о Саше, не в состоянии успокоить измученные нервы.
Из-за доставучей жары приходится открыть все окна. Лукьян устало роется в бардачке, надеясь найти шоколадный батончик — его единственный завтрак. Благо, среди кучи мусора долгожданный шоколад все же присутствует. Спустя полчаса блаженного смакования еды и пролистывания тупорылых мемов, шатена вновь тревожит этот недовольный, но уже немного родной голос.
— Ты меня достал.
— Я вообще-то о тебе беспокоюсь. — Лукьян по-деловому оборачивается к Филатову, стоящему около Тортуги. Сегодня голубоглазый одет как-то по-особенному… уютно? Хотя он всегда предпочитает не волноваться по поводу своего внешнего вида, напяливая любую неяркую одежду. Сегодня парень решил надеть простую чёрную футболку, которая была явно больше на пару размеров. Убитые белые кроссовки, перекинутая через плечо сумка с кучей маленьких смешных значков, узкие тёмные джинсы и больше ничего лишнего. Лукьян с интересом разглядывает Филатова, бегая по нему глазами вверх-вниз, а тот лишь измученно вздыхает.
— Слушай, — вздохнув, начал Саша. Он с диким энтузиазмом хотел вылить на шатена всё накопившееся негодование и обиду за собственную свободу. Можно было бы ещё добавить несколько матов с обвинениями. Щепотку неслабого удара в челюсть. И варево из ненависти Филатова было бы торжественно готово. Но подросток не станет так поступать. Он выдавит из себя подобие вежливости лишь из-за того, что умеет ставить себя на место других. И он точно уверен, что Дзюбенко сейчас тоже приходится несладко.
— Ты очень ответственно поступаешь, не спуская с меня глаз ни на минуту. И ты хороший человек, но мог бы ты… отвалить? — в конце Саша дал слабину чувствам. На удивление, шатен был крайне спокоен. Он мирно вглядывался в чужие глаза, наблюдая за попытками голубоволосого вести вежливую беседу.
— Эшли дала мне эти ваши руны защиты, и дом мой обклеила волшебными штуками-дрюками. Тебе незачем переживать, — Саша слегка нагнулся, разговаривая с волколаком через окно Тортуги, благодаря чему его сухие светлые пряди спали на плечи. Вообще, подросток имел весьма привлекательные черты лица, которые вкупе с его причёской и редким цветом волос делали Сашу по-настоящему красивым человеком. Вот только Дзюбенко уверен, что поклонников у паренька нет из-за кучи шрамов и «тараканов» в голове.
— Просто хочу, чтобы всё закончилось хорошо, а не как обычно. К тому же у нас с тобой Связь, — промолвил шатен, отвлекаясь от изучения внешности собеседника.
— Как обычно? — изогнул бровь Филатов.
— Ну чаще всего людей убивают гули или духи. Они сдирают с них кожу или жрут там заживо. Волколаки обычно раздирают на двое… — Лукьян замолчал, а затем неловко улыбнулся.
— Мда уж.
— Но если ты уверен, что в случае пиздеца справишься один, флаг тебе в руки.
— Справлюсь, — язвительно ответил Саша и, не мешкая, продолжил путь. Даже не попрощался.
— Будь осторожен! Если чо, я всегда подлечу! — крикнул ему вслед Дзюбенко. Он не унывал, пусть и на душе стало лишь тревожнее. Во всяком случае, Связь давала массу преимуществ, главное к ней прислушиваться почаще. Печальный взгляд проводил Сашу за угол, а на губах расцвела немного сконфуженная улыбка.
После утренней встречи с Филатовым, Лукьян не торопясь доехал до университета. Благо, сегодня намечалась лишь одна пара, и то практическая. В силу своей непоседливости волколак ненавидел лекции. Обычно его можно было найти в мастерских, ваяющего очередной «шедевр». Нет, рисовал он отлично, однако искусство — это довольно сложная штука. Любовь к композиции и сложным эмоциональным техникам делала работы парня похожими на хаос.
Вырисовывая очередную каракулю, Дзюбенко заметил знакомую голубую макушку в коридоре, а затем ещё одну. Саша нашел себе друга? Причем оба выглядят потерявшимся зайчиками в дремучем лесу. Ох уж эти первокурсники. Дзюбенко глянул на товарища и широко улыбнулся. Наверное снова выглядит, как дебил в синем халате с кучей пятен от масла. Кажется, Саша его не заметил… или снова сделал вид, что не заметил. После их первой встречи прошло четыре дня. А излишняя дружелюбность Лукьяна продолжала лишь отталкивать мрачного хмурика. Двое ребят пропали из поля зрения, наверное, нашли нужную аудиторию.
Каждая встреча с Филатовым в университете заканчивалась одинаково. Милая улыбка Лукьяна, тотальный игнор со стороны Саши и больше ничего. Зачем он продолжает быть таким приветливым, получая в ответ лишь негатив? Возможно, дело в Связи? Или в том, что Лукьян всегда умел видеть лишь хорошие стороны в любом общении? Или он хочет хоть немного сблизиться с голубоглазым, надеясь как-то помочь ему? Ну или же он просто дебил, что вероятнее всего, по словам Филатова.
По крайне мере, сейчас Дзюбенко не может дать ответы на все эти вопросы. Он и сам ничего толком не знает, ведь голубоглазый мальчуган свалился на него, словно снег на голову. Шатен усмехнулся, вспоминая, как впервые увидел Филатова, лежащего прямо на железной дороге. Тогда сердце в груди сжалось от дикой тоски, будто он сам стал тем пареньком самоубийцей. Любой другой бы вздохнул и пошёл по своим делам, но Дзюбенко просто не мог позволить себе такую подлую «роскошь». Отчего-то захотелось подбежать к этому голубоволосому мальчишке, схватить его и сильно-сильно обнять. Не забывая сказать о том, что всё в конце-концов будет хорошо. После того, как волколак пережил с Сергеем его травму, темноглазый стал более чувствительным и отзывчивым. Хотя куда уж больше?
— Я сняла ему швы, — тихо шепнула Эшли, заботливо придерживая друга за плечо.
— Он всё так же ходит к тебе на лечение? — Лукьян отложил кисть и палитру, поглаживая в ответ женскую руку.
— Да. Мне кажется, ему становится получше, — Кэмпбелл, не отрываясь, работала на своём холсте. Друзья учились вместе уже третий год, утопая в типичных студенческих проблемах. Пусть и было сложно, но это их нисколечко не пугало. Даже наоборот — раззадоривало. Лукьян с Эшли не были прилежными учениками. Однако каким-то неведомым образом они могли попасть в любую самую наиконкретнейшую жопу, в конце-концов выбираясь оттуда блестяще чистенькими. Каждый день Лукьян напоминал себе о том, как здорово заниматься любимым делом ещё и рядом с близким человеком. Ведь Кэмпбелл всегда будила в парне братскую любовь.
— Знаешь, я так рад, что мы учимся вместе, — Дзюбенко счастливо улыбнулся, потирая большим пальцем ладонь подруги. — Когда ты пропадаешь в своих разъездах, мне очень скучно, — ведьма смущённо улыбнулась, но так и не посмотрела на волколака. В этом вся Эшли.
— Ой! Смотри! Снова Дзюбенко к Эшли подкатывает! — запищала одна из не самых адекватных однокурсниц. Впрочем, почти весь поток кафедры искусств является невменяемым. Художники, что с них взять?
— Ну и когда вы уже поженитесь? — мило взвыла другая девчонка.
— Когда Конец света наступит, — ответ раздался из-за дальних мольбертов.
— Заспокойтеся красуні мої, — игриво скомандовал Лукьян. Мастерская залилась девичьим смехом вместе с трескучим басом шатена. Дзюбенко всегда умел хорошо общаться с противоположным полом. Цепляя людей своей харизмой и твердолобой добротой, парень каждый раз заводил кучу новых хороших друзей или знакомых.
Однако обаятельность имеет свои не самые приятные последствия. После поступления в университет Лукьян с трудом отбивался от поклонниц. Он усердно скрывал свою тайну, которая тяжёлым грузом тянула его ко дну уже несколько лет. Ещё в школе волколак впервые по-настоящему влюбился в рыжеволосую улыбчивую девчонку из параллельного класса. Тогда ещё новые неизведанные чувства вскружили юную голову. Дзюбенко порхал в облаках каждый день, всячески пытаясь угодить или помочь расцветшей девушке. Но всё было тщетно. Множество намёков и подарков были давным-давно брошены в ход, однако этого оказалось недостаточно. Не отчаиваясь, Лукьян решил вступить в контратаку, надеясь на самые благоприятные исходы этой истории.
— Это тебе, — шатен неуверенно улыбнулся, протягивая рыжеволосой конверт и пару бутылок с йогуртом. — Я знаю, что ты не хаваешь сладкое, поэтому вот…
— Лукьян, что на этот раз? — женский недовольный тон не вселял уверенности. — Спасибо, конечно, но это слишком, — несмотря на сказанное, подарок она всё же приняла. Девичьи тонкие руки развернули послание, вынуждая внутренности Дзюбенко мгновенно перевернуться вверх дном. Сердце ещё сильнее застучало, а дыхание спёрло. Волнение каждую секунду накатывало всё с новой и новой волной, да так, что от этого хотелось прямо здесь скрючиться пополам. Но парень слишком долго мучился, вынашивая под двигателем в груди массу невысказанных или незамеченных чувств. Да и вообще-то этот самый двигатель имеет свои сроки эксплуатации, которые за последние полгода безответной любви изрядно уменьшились. Чего уж говорить о том, как себя чувствует сейчас сам Лукьян в свои несчастные двадцать один. Тут можно лишь объявить минуту скорбящего молчания. Ведь чувства паренька, по иронии судьбы, были отвергнуты ещё в школьные годы, из-за чего больше он почти не ввязывался в подобного рода дерьмо.
— Мда-а-а, — скептично отозвалась рыжеволосая, складывая бумажку пополам. Внутри всё в момент застыло.
— Я знаю, Дзюбенко, про твою эту любовь. Видимо, ты настолько тупорылый, что тебе всё напрямую придется разъяснять, — девушка сложила руки на груди, не выпуская чужого подарка. — Мне абсолютно всё равно. Пойми ты это наконец. Мне абсолютно не нравятся твои длинные волосы, твой нос, твои глаза, твоя манера речи и, вообще, ВСЁ в тебе не нравится, — внутри что-то надломилось. С хрустом скрипучим скрежетом расцарапало стенки сознания, звонко приземляясь в саднящем горле.
— Но как же тот поцелуй? — какая-то несчастная, глупая надежда всё же оставалась. Парень не мог поверить своим ушам. В прошлом все складывалось слишком хорошо, что сомнений в счастливом «я тоже тебя люблю!» не оставалось. Кажется, живая фантазия Дзюбенко сыграла с ним злую шутку. Или виной всему эта его юная неразборчивость в отношениях. Но все же, как ни крути, сегодня шатен потерпел свою первую неудачу.
— Я тогда проспорила с Машей, — на миловидном женском лице не отразилось ни капли сочувствия или вины. — Ты милый, но мне такие не нравятся. Может быть, ты уже прекратишь этот цирк?
— Д-да… Прости, — мир рушится на куски. Грудную клетку сдавило от осознания того, что он опозорен и в какой-то степени унижен. Брошен со своими ненужными никому, жалкими чувствами.
— Я, наверное, грубо это сказала, но ты уж прости, — школьница пожала плечами, будто отвергать парней для неё обыденное дело. Хотя первая красавица школы в любом случае говорит «нет» почти каждому встречному. На что только Лукьян надеялся? Он, как всегда, сам не знает. Он, вообще, ничего больше не знает и не хочет.
— Да, я терь понимаю, как тебе было неприятно все это время, — волколак виновато опустил глаза.
— Вот о чём я и говорила. Ну ладно тебе, найдёшь кого-нибудь другого, — девушка так спокойно утверждала, будто это сделать проще простого. Какая глупость. После первой школьной любви Дзюбенко не смог встретить нужного человека. Ещё и на втором курсе произошла небольшая интрижка, которая очередной раз разбила трепетное сердце парня. После того случая он вовсе не надеется на отношения в своей скудной жизни.
Из воспоминаний Лукьяна вырвал шум в мастерской. Задумавшись, за рисованием, он так и не заметил, как время занятий проскочило мимо одной секундой. Даже на холсте глупо возникли оттенки оранжевого цвета, словно творческий порыв так по-идиотски издевался над парнем.
— Пойдешь обедать? — спросила Эшли, протирая запачканные художественные принадлежности тряпкой, пахнущей едким растворителем.
— Мать, сейчас всего полдесятого, — хихикнул темноглазый, принимаясь так же собирать свои вещи.
— Ну и что? — действительно, «ну и что»?
— Ты иди, а мне нужно к Серому, у нас сегодня день «Серёжи и Лукьяна», — на губах невольно расцвела улыбка.
— Саша тоже будет со мной обедать, — ведьма с хитрецой покосилась на друга.
— Думаешь, я только из-за этого захочу пойти с тобой хавать? Почему ты говоришь об этом так, будто я брошу все и полечу к вам? — шатен начал немного раздражаться, но Кемпбелл это не беспокоило. В ее зелёных глазах читался лишь азарт с толикой интереса. Ну и хитрая же мадам.
— Да я так, просто говорю, — «ага, как же…» — мысленно оспорил чужую отмазку Дзюбенко. — У вас же всё-таки Связь. Мне интересно, как она работает, у Тараса и Серёжи ее нет. Где я ещё смогу найти связанную пару? — девушка так мило и безобидно улыбалась, что ее хотелось ласково так придушить. Но всё же Кэмпбелл то ещё золотце. Лукьян может лишь хрипло пошипеть на неё за ненормальный интерес ко всякого рода магическим исследованиям или экспериментам.
— Мы не пара! — громко возразил волколак, от чего парочка однокурсниц позади встрепенулась, а после принялась бурно шушукаться по этому поводу. — Считаешь меня педиком? — он продолжил намного тише, боясь раскрыть карты своей личной жизни для жадных ушей за спиной.
— Конечно нет. Но всё же мне бы хотелось побольше узнать о том, что с вами творится, — ведьма сконфуженно вертела кольцо на указательном пальце. — Ты так заботишься о нём, как о Серёже. Вдруг Связь может как-то повлиять на твое сексуальное влечение к противоположному полу? — Эшли тоже понизила тон, от чего шептание друзей привлекало ещё больше внимания любопытных однокурсниц.
— Ничего она не влияет, — гневно шикнул шатен. — Просто мне его жаль. Я, что не могу быть…
— Ты уверен? — нахально перебила его девушка. Женские небольшие губы одарила хитрая улыбка, от чего Дзюбенко сразу стало как-то не по себе.
— Уверен, бля. Связь не влияет на такие вещи. Угомонись уже, вульгарна дівчина, — в ответ подруга лишь звонко рассмеялась. А Лукьян, в свою очередь, взмолился всем богам мира о том, чтобы те больше не посылали в шальную голову ведьмы такие бредовые мысли.
— Ну, как хочешь. Я точно намерена сегодня как следует пообедать, — Кэмпбелл взгромоздила на плечо объёмную сумку и папку с кучей изрисованных листов, которые веером выглядывали во все стороны. — Пока-пока, недовольный ты мой, — она похлопала парня по плечу и самозабвенно поковыляла к выходу из пропахшей едкими средствами мастерской.
— Покеда, неугомонная моя, — бросил вслед подруге Дзюбенко. До слуха вновь донеслись чужие смешинки. Обернувшись к девушкам рядом, темноглазый недвусмысленно приподнял брови, как бы говоря о том, что сейчас лишние комментарии он воспримет в штыки.
— А мы, что? — начала одна однокурсница.
— А мы ничего, — за неё закончила другая. Не понадобилось и нескольких секунд, как художницы вылетели в дверной проём, громко посмеиваясь. Девчонки порой такие девчонки. Волколак уже давно привык к общению подобного рода. Когда каждый день ты чувствуешь себя папочкой с шестнадцатью маленьких вечно игривых или недовольных детей, по-настоящему злиться не сильно получается. Ведь девичьи бусинки-глазки делают своё коварное дело. А именно, умиляют до чёртиков.
Расправившись с вещами, шатен отправился к Тортуге. Погода вновь преподнесла свои сюрпризы, в виде нещадного пекла с самого, мать его, утра. Пришлось даже снять спортивную куртку, надеясь на то, что тело хоть немного остудится. Проходя мимо зарослей напротив университета, Лукьян вновь наткнулся скучающим взглядом на курящего Филатова. Рядом с парнем стоял ещё один студент. Мальчишка, которого волколак так же видел утром. Оба голубоволосые, низкие и хлипкие. И оба курят. Вот только друг Саши выглядел более странно. Хотя куда уж страннее Филатова? Оказалось есть куда.
Дзюбенко недоверчиво оглядел растянутые синими туннелями уши, пирсинг на нижней губе и вздернутый носик. Парень больше походил на мальчугана из девятого класса, а не на типичного первокурсника ЧГУ. За скучающие глаза шатена зацепились другие — голубые. Неужели Саша соизволил обратить внимание на Дзюбенко? Навряд-ли. Скорее необдуманно зенками вертит. Шатен не стал наступать на те же грабли, молчаливо проходя мимо. К сожалению, на душе так же не стало легче, а в висках неприятно кольнуло. Снова Связь даёт о себе знать, передавая чувства укушенного оборотню. Лукьян не придал этому значения, ведь все чувства Саши, которые доходили до темноглазого, имели лишь негативное настроение. Иногда складывалось такое мнение, будто голубоволосый вовсе не умеет радоваться или веселиться. Мда уж… Куда веселиться с диагнозом резистентной депрессии?
Усевшись в чёрную, блестящую яркими лучами Солнца, Ладу, Дзюбенко машинально завёл мотор, вновь с головой погружаясь в собственные тягучие мысли. Напряжённое сознание не покидало чувство постоянной тревоги. Поиски нарушителя границ всё так же не приносили никаких результатов, из-за чего шатен начинал изрядно нервничать, боясь не успеть на помощь к слабому неулыбчивому парнишке. Уверенно затянувшееся затишье не внушало доверия, измождая замученную нервную систему. Волколаку определенно нужно отдохнуть, пока ему не начали чудиться там и тут злобные оборотни-чужаки.
Проколесив меж парочкой спальных районов, заполненных лишь старыми панельными хрущёвками с сомнительного рода шаурмечными, Лукьян выехал на объездной путь города. Всё же в глубине души он не мог нарадоваться тому, что сумел выбраться куда-то кроме двора Филатова. А от предвкушения веселой прогулки со старым другом приятно щемило в груди, как в старые добрые времена. С самого детства ребята почти каждый день гоняли в футбол, бродили, где попало, или ввязывались в драки.
Да, было дело. Дзюбенко даже помнит свою первую драку. Тогда на озере около его дома группа мальчишек кидалась камнями в ни в чём неповинных уток. Такая несправедливость тут же вывела темноглазого мальчика из себя. Тогда-то он и познакомился с Тарасом — предводителем шайки мелких хулиганов. Кстати, в подарок шатен получил пару фингалов и ушибов по всему телу, но он не сдавался, пытаясь добиться справедливости. И у него это получилось, вот только Сергей ещё долго отчитывал друга за чрезмерную необдуманность. «А я чо думать должен, когда кому-то причиняют боль?» — гневно отвечал мальчик на любые попытки Волкова перевоспитать его.
Лукьян устало выдохнул, выходя из остановившегося лифта, который с диким скрипом раздвинул свои металлические дверцы. Волков жил не в самом лучшем районе, хотя о чём тут говорить? Из всей компании именно они вдвоём выделялись своей ненормальной, по словам Тараса, любовью к убитым панельным коробкам. В этом было что-то особенное, родное и такое тёплое. Прогулки до позднего вечера. Безбашенные рейды на гаражном кооперативе неподалеку. Жизненное: «бля, вынеси попить, а то меня мама загонит домой». Дзюбенко от ностальгии усмехнулся, потирая поросшую щетиной щёку. Столько времени прошло, столько утекло воды, столько вещей было пережито, столько боли, улыбок, синяков и трагедий «вселенского масштаба». Целая жизнь. Хоть и двадцать один год не такой большой срок — это настоящая история.
Шатен пару раз жмякнул на звонок около 301 квартиры. За дверью зашумели лёгкие шаги. Кажется, сегодня парня будет встречать домовой, а не Волков — это не к добру. Замок пару раз щёлкнул, и железяка быстро распахнулась прямо у носа парня. Она громко ударилась о стену, из-за чего подъезд охватил пронзительный треск звенящего металла. На пороге, прямо под самыми ногами, нервно крутился домовой. Зверёк имел украшенную бусами голову миниатюрной змеи, пушистое тело, напоминающее по строению кошку, и длинный тонкий хвост. Малыш шипел и тряс головой с четырьмя небольшими рожками. Он пытался привлечь максимум внимания гостя, который в свою очередь занервничал ещё сильнее.
— Братан? — позвал друга шатен. В ответ тишина. До слуха донеслось лишь едва уловимое рваное дыхание из спальни квартиры. Не мешкая ни секунды, Лукьян наскоро скинул обувь и подлетел к дверному проёму комнаты. Слов не понадобилось, ведь волколак уже не в первый раз видит Сергея в таком состоянии.
— Ты чё не позвонил? — взволнованно спросил Дзюбенко. Он сделал пару крупных шагов и уселся на краю кровати, поднося руку ко лбу Сергея. За темноглазым гостем, сопя, прибежал домовой. Он быстро запрыгнул на постель, сворачиваясь в клубок около своего хозяина.
— Одри встретил тебя? — прошептал Сергей, с трудом выпутываясь из лёгкого состояния бреда. Его крупно трясло от ужасающей боли в пояснице и ногах. Всё тело блестело от выступившей испарины, а сердце ломилось, меняя свой ритм каждую тягучую минуту. Кровь оборотня играла важную роль в восстановлении здоровья, вот только она не всесильна. И раны или увечья не затянутся за каких-то там пару секунд. Обычно волки просто-напросто выздоравливают в три раза быстрее людей, но болезнь Сергея слишком тяжела.
В такие моменты, как сейчас, парень чувствует конечности, обжигающиеся немыслимой болью, однако пошевелить ими он всё так же не может.
— Ты как? — не в состоянии опознать руками чужую примерную температуру тела, Лукьян нагнулся над хрипящим другом.
— Н-нормально, — шептал голубоглазый, цепляясь руками за простыни. От жуткого дискомфорта хотелось лезть на стены и громко выть.
— Чо-та не видно, — фыркнул шатен, прижимаясь губами ко лбу Сергея. Так делала его мама, когда парень сильно болел астмой. Теперь местной мамочкой стал он сам.
— Температура, — с огорчением вынес свой вердикт волколак, облизывая губы. — Солёненько, — хитрая довольная улыбка ехидно расползлась на его лице.
— Фу-у-у! Ну ты и противный, — после этих слов парня вновь скрутило очередным приступом боли, словно кто-то разломал кости в ногах пополам и начал их усердно выдирать из обмякшего тела. Сергей уткнулся носом в подушку с измученным пронзительным стоном.
— Обезболивающее пил? — Шатен нервно поглаживал друга по предплечью, надеясь хоть таким незамысловатым движением вытащить того из омута боли.
— Пил, — приглушённо ответил Волков.
— Плохо, — Лукьян поддел пальцами чужие намокшие пряди волос, осторожно заправляя их за покрасневшее ухо. Действительно, мамочка.
— Лукьян, — немного жалобно попросил Сергей.
— Чо?
— Ты можешь поставить мне укол? А то я с-сам сейчас не смогу, — блондин поднял обиженные на обстоятельства глаза. — Только осторожно, ты же знаешь, я не люблю уколы эти хреновы.
— Хорошо, — Дзюбенко похлопал Сергея по крепкой спине и поднялся с кровати, направляясь на кухню. Он не первый раз помогает другу с лекарствами. Однако уколы шатен ставит паршиво. Как-то раз он сломал иглу, пытаясь попасть в напрягшегося Сергея. В другой — погнул, в третий — забыл выпустить воздух из шприца, благо его там было мало. Одним словом врач из Лукьяна вышел бы никакой.
Спустя пару минут Дзюбенко вернулся в спальню с шприцом и ваткой. Блондин взглянул на друга так, что можно было тут же прочитать по его глазам страшное: «этот пиздец щас воткнется в мою задницу? А может лучше суицид?».
— Руки мыл? — хрипло промолвил друг.
— А ты попу мыл? — игриво парировал Лукьян. В ответ Волков скривился и обречённо лег на живот.
— Давай уже, пока меня снова не прошибло, — Лукьян послушно уселся на постель, одним только пальцем приспуская с чужих бёдер нижнее бельё. На светлой коже показались ярко-фиолетовые синяки. Сергей так и не научился осторожно ставить себе лекарство. Дзюбенко напряжённо делил ягодицу на нужные участки, пытаясь вновь ничего не напутать.
— Скоро там? — прохрипел друг снизу. — я просто не дышу на всякий случай…
— Падажи, — шатен потыкал комок пушистого Одри, от чего домовой без лишних кусев ползком переместился к груди блондина. Зверёк был немой, впрочем, как и в какой-то степени его хозяин. От Волкова всегда было сложно дождаться искренних и правдивых эмоций, парень с дикой упёртостью не делился многими своими чувствами. А после аварии, он вовсе начал запирать свою душу за тысячью засовами. Сергей мастерски скрывал любые переживания за маской излишней позитивности, изнемождая тем самым сердце Лукьяна. Последний все знал, но каждый раз бился об глухую стену, пытаясь обсудить эту проблему с другом.
— Готов? — мышцы руки с шприцем заледенели, готовясь совершить сложную операцию.
— Как никогда, — Сергей сжал в руках подушку, максимально расслабляя мышцы ягодиц. Однако получалось плохо из-за осознания того, что над ним навис Лукьян — гроза всех несчастных случаев при проведении какой-либо медицинской помощи.
Пара секунд, и игла стремительно вонзилась в самый больной участок тела. Сергей взвыл, неосознанно напрягая каждую мышцу. Шприц резко покачнулся, выскальзывая из рук Лукьяна, от чего новая волна острой боли настигла матерящегося пациента врасплох.
— Ебаный в рот! Лукьян! — нога Сергея неожиданно дёрнулась, а затем со всей силы долбанула шатена по пятой точке.
— Они шевелятся! — заорал Лукьян, счастливо вскидывая руки в воздух. — А хотя… Это, возможно, просто рефлекс, — задумчиво добавил он. — НО ОНИ ШЕВЕЛЯТСЯ БРАТАН!
— Ахеуенно, но вытащи ты его! — взмолился Сергей из-за ходящего ходуном в собственном теле шприца. Шатен не стал церемониться, схватив одной рукой бедро друга, а другой шприц, он быстро ввёл лекарство, вырывая из Сергея ещё больше ругательств и воя.
— В следующий раз позову Тараса или Эшли, — язвил блондин, когда процедура была наконец окончена.
— Думаешь, Тарас устоит перед такими орешками? — Лукьян, усмехнувшись, слабо хлопнул ладонью по небольному участку чужого попца. — Я и сам иногда в себе сомневаюсь при их виде, — темноглазый громко рассмеялся, а Сергей гневно уставился на друга. Благодаря инъекции спазмы в спине и ногах быстро утихали.
— Снова эти твои голубые шуточки, — ответил друг, поднимая одну бровь. — я тоже начинаю сомневаться насчёт тебя, — повисла пауза, за которой последовал очередной глупый смех друзей.
Вообще, Сергей всегда с особой ревностью следил за своим внешним видом. Его спортивному телосложению можно только позавидовать. Волосы всегда были чисты и опрятно вычесаны. От его кожи пахло кокосовым гелем для душа и мужским парфюмом. Несмотря на болезнь, блондин продолжал по возможности заниматься тренировками. Боялся, что его жизнь слишком сильно изменится, забирая с собой былую красоту. К сожалению, это уже начало происходить, ведь мышцы на ногах начинали приобретать не слишком привлекательный вид.
Парню повезло родиться красивым. Большие, НЕТ, даже огромные голубые глаза с массой различных искорок миллиона настроений, которые может испытывать их владелец. Послушные пышные светлые волосы цвета золотистого колоса. Упругая молочная кожа с парой родинок. Ненароком его можно было спутать с ангелом, как это случайно сделала одна старушка, когда друзья зашли в магазин купить пива. «Упавший с небес» — так она сказала, взглядом указывая на протезы парня. Несложно было догадаться, что бабушка имела в виду и как это могло задеть Волкова. Ведь раньше он в каком-то смысле летал на небе, занимаясь любимым делом. Старушки в России иногда такие чудные. И, кстати, та бабуля ещё назвала голубоглазого девушкой, после чего тот нехотя признался Лукьяну в том, что раньше испытывал небольшие проблемы с этим. Ему часто приходилось слышать высказывания о своем миловидном лице и больших глазах, из-за чего Волков даже бороду отрастил.
Но шатен бы не сказал, что его лучший друг не уверен в себе. В прошлом Сергей пользовался дикой популярностью и неким уважением со стороны окружающих его людей. Хоть общество это было не особо светским, а скорее наоборот, блондин отлично играл или даже манипулировал другими, добиваясь нужных ему высот. В этом они с Тарасом оказались похожи. Волков так же не отличался особой разборчивостью в выборе партнёрш, меняя девушек одну за другой, пока не встретил одну замечательную особу. «Я влюбился, бро. Она — та самая…» мечтательно лепетал Сергей, а Лукьян даже представить не мог, как это. Однако счастье, как назло длилось не долго. Пара прожила вместе около года, а потом случилась авария… Несложно было догадаться, что после этого от парня отвернулись многие, даже «та самая». Родители у голубоглазого не отличались особой теплотой или заботой, могли лишь, словно коршуны каркать о том, как Сергей глупо облажался. Поэтому-то он ещё больше отгородился от них. Лишь Эшли, Тарас и Лукьян остались неизменно рядом. Скорее, они стали даже ближе, особенно Лукьян.
— Ты ими шевелить можешь, чувак! — опомнился Дзюбенко.
— Да, я знаю. Это иногда происходит, правда мы не знаем почему, — как ни в чём не бывало признался друг.
— И ты мне не рассказал? — чужая холодность оттолкнула Лукьяна.
— Прости…
— Может мне тебе пару раз вмазать? Глядишь и оздоровишься.
— Так, вот не надо мне тут! — усмехнулся Сергей, поглаживая лежавшего рядом домового. Болевой синдром наконец пропал, и парень мог вздохнуть спокойно.
— Я жду не дождусь операции зимой, — спустя небольшую паузу тихо признался шатен, заправляя за ухо вечно торчащую в разные стороны прядь волос. — После того дня ты совсем перестал светиться… — Сергей поднял взгляд на друга. В его глазах едва уловимо читалось волнение, но в целом привычное умиротворенное настроение до сих пор не покидало миловидное лицо блондина. Лукьян сконфужено уставился на грудь друга, коря себя за то, что не может набраться смелости… Не может просто смотреть в его бездонные глаза, когда перед собственным взором настырно вертится почти разломанное пополам тело лучшего друга.
Дзюбенко прекрасно помнит, с чего все начиналось. На задворках памяти остались те самые трепетные мгновения, когда одним солнечным летним деньком к нему на порог прилетел счастливый Сергей и завопил свое торжественное: «АЙДА КАТАТЬСЯ! ЧЕГО ТЫ ВЕСЬ ДЕНЬ ДРЫХНЕШЬ?!». Темноглазый парень тогда лишь морщился, фыркая на каждую брошенную реплику друга, ведь его дневной сон вероломно нарушили, а потом ещё и потащили на улицу.
— Слышь, ты чо такой бешеный? — зевая, возмутился Лукьян, семеня хвостиком за счастливым блондином. — И на той развалюхе твоей я не поеду, уж лучше на корове до соседнего села.
— Ахах! — друг детства лишь громко усмехнулся. — Тарас поболтал с кое-какими ребятами, благодаря чему у меня появился спонсор, — парень на ходу обернулся и хитро улыбнулся. — Ты будешь в шоке.
— Ага как же, я до сих пор в шоке с твоих обтягивающих штанов, — Лукьян сконфужено покосился на рельеф чужих мышц снизу. — Это типа, чтоб катать было удобнее, или ты потенциальных партнёров привлекать собрался?
— Почему сразу партнёров, а как же ты? — хихикнул друг, оборачиваясь обратно.
— Мои фишки воруем значит? — игриво поднял бровь Дзюбенко, но его уже никто не слушал. Сергей с максимально возможным пафосом и самодовольством раскинул руки, демонстрируя другу блестящий мотоцикл Ducati 1098. Ещё бы немного и Лукьян бы свалился прямо там, в бреду бормоча себе под нос массы хвалебных высказываний.
— Ты только посмотри на него! — вскинул руки Волков. — Когда нам его привезли, я чуть не кончил.
— А я походу уже всё, — усмехнулся шатен, с интересом оглядывая изящные изгибы пластикового корпуса. Теплое июньское солнце ещё только начало садиться, из-за чего алый монстр светился насыщенными цветами дерзости.
— Я всегда знал, что ты любишь выёбываться, — с улыбкой Дзюбенко указал на рисунок морды с крупными зубами на боковом обвесе. — Как у ракет раньше рисовали.
— А то! Мощность сто шестьдесят лошадиных, гонит до двухсот восьмидесяти, причём разгон до сотки — три секунды, но это ненадолго, — парень самоуверенно взглянул на друга, отрываясь от поглаживания своего механического любимчика. — Мы его, как следует оформим, да так, что на нём можно будет ещё жёстче бесоёбить.
— А тебе не кажется, что это слишком опас…
— Я ему так же изменил настройки выхлопа, так что огонька будет много, — голубоглазый напрочь проигнорировал чужие слова, не в состоянии оторваться от рассказа. Одним словом — Волков просто светился от счастья всеми цветами радуги, поэтому Лукьян лишь умилился, не желая прерывать чужую радостную тираду.
— Двигатель V образный, как и у обычных байков, но он такой… свежий, прямо целочка, — парень блаженно прикрыл глаза, а Дзюбенко театрально влепил ладонью по своему лбу. — Хотя чего болтать, просто садись!
— Ты в курсе, что места тут, скорее, тока на одного?
— Ничего, влезем, — поманил рукой друг.
— Интересно, через сколько минут после старта мы откинемся? — в тоне шатена читалась лишь лёгкая ирония и доброта. Волколак без особых вопросов подошёл ближе, присматривая местечко для своей пятой точки.
— Не откинемся, мне ещё с ним в Казань ехать, мудаков на трассе разматывать, — высоко закинув ногу, блондин уселся на байк.
— Как его назовёшь? — темноглазый с трудом уместился позади Сергея, смущённо уставившись в его затылок. Осознание того, что собственное добро успешно сжато меж его телом и ягодицами друга, заставляло чуть напрячься.
— Назову?
— Ну, вот когда у меня будет тачка, я назову ее Тортугой, — шатен обхватил чужую талию, надеясь на то, что сегодня его не снесёт лютым потоком ветра.
— Хах! Ты, что пират? — Волков быстро надел шлем, усаживаясь поудобнее. — Держись крепче, этот малыш куда резвее прошлой развалюхи.
— Отче наш, да простишь же ты нам наши греховные души… — с наигранной серьёзностью начал Лукьян, прижимаясь к чужой спине всем телом. Он демонстративно поднял глаза на безоблачное оранжевое небо, от чего Сергей с сарказмом обернулся к другу. Его лица не было видно за тёмным защитным стеклом шлема, но догадаться о выражении лица парня было не сложно.
— Да ладно тебе, — Дзюбенко обратился к другу, хитро сузив крупные глаза. — С тобой мне ничего не страшно, бро, — для пущей убедительности шатен слегка усилил хватку, как бы демонстрируя свою близость и доверие к безбашенному гонщику. Но вопреки всем ожиданиям, Сергей лишь молчаливо отвернулся. Странное дело, может быть, Лукьян обидел его? Но вроде он ничего такого не сказал. Обычно друг детства либо хихикал без остановки, либо лез в шуточную драку, но никак не игнорировал темноглазого доставалу.
Мотор мотоцикла с будоражащим воем зарычал, заставляя все внутри содрогаться. От предвкушения экстремальной (ведь не экстремально Сергей не умеет ездить) поездки в груди притягательно заныло. Кровь одарил очередной выплеск адреналина, а машина начала постепенно набирать скорость, выезжая из грязного двора окраины города. Мышцы Лукьяна напряглись, как только Волков поднял ногу, отдавая их тела вместе с металлическим монстром снизу ненадёжному равновесию. Стоило лишь начать путь, как блондин, не церемонясь, начал набирать высокую скорость. Громкий взрыв почти разорвал ушные перепонки, шатен не сразу вспомнил о том, что друг изменил конфигурацию выхлопа в системе байка, из-за чего теперь при каждом переключении скорости выхлопная труба звонко стреляла, извергая обжигающие языки пламени.
За каких-то несколько секунд друзья вылетели на мостовую, бесцеремонно обгоняя никуда не спешащие автомобили. Сергей с завидной реакцией перестраивался от одной полосы к другой, проскальзывая меж крупных фур и небольших машин. Пару раз он подрезал нерадивых водителей, но чужие недовольные крики с гудением мигом заглушил рёв мотора.
Лукьян не сразу открыл глаза, чтобы осмотреться, но когда он решился сделать это, развернувшийся пейзаж несомненно поразил парня своей красотой. Оранжевые и алые оттенки живописно окрашивали бескрайний небосвод. Всюду торчали скудные, но такие родные пятиэтажки, сплетённые замысловатыми линиями электропередач. Вдалеке мрачными великанами врезались в небо толстые трубы очередных заводов, которые не один год бессовестно загрязняют окрестности вечно чернеющего города. Солнечная погода приятно согревала душу, ведь обычно небо представляло из себя лишь затянутую бетонными тучами крышку. Порой складывалось чувство, словно всех жителей насильно усадили в картонную коробку из-под обуви и закинули на самую дальнюю полку старого комода, будто те были ненужным мусором. В целом такое настроение не удивительно и не ново для жителей страны, наполненной лишь холодом вместе с сырой серостью. Однако от осознания маловажности народа в глазах государства, Лукьяну то и дело становится не по себе.
— Смотри, как красиво! — крикнул Сергей, оборачиваясь в сторону яркого зарева. И вправду, с каждой секундой краски наполнялись новой сочностью и жизнью. Дзюбенко счастливо улыбнулся, как можно крепче обнимая друга. Ветер безжалостно путал каштановые волосы, но их владельцу было уже давным-давно плевать. Он с диким наслаждением прислушивался к вибрации, создаваемой мотоциклом, к свисту в ушах, и успевал наслаждался чужим теплом, едва улавливая запах знакомого кокоса.
— Братан! — гул мешал общаться, но темноглазого это не останавливало.
— Чего? — хрипло отозвался друг, не отрываясь от дороги.
— Это и вправду обалденно!
— Ага, это мы ещё не гоняем, Лукьян! — знать, как «гоняет» Сергей отчего-то совсем не хотелось. Даже на такой скорости многие объекты размывались или текли, искажая картинку перед глазами. Сколько ни крути, шатен не любил указывать другу, как тому стоит ездить, когда он решается прокатиться один. Лукьян до трепета в душе уважал чужие решения и жажду к пусть даже опасному ремеслу. Ведь тот огонь в глазах Волкова делал счастливым и самого Дзюбенко. Он не раз присутствовал на заездах лучшего друга, наблюдая его взлёты и падения. Переживал всё вместе с ним, выслушивая и счастливые высказывания и гневные жалобы, которые были неотъёмлемо связанны с гонками. Он был его неоспоримой поддержкой ещё до той самой трагичной ошибки.
Волколак помнит, как ему позвонила взволнованная Эшли, сообщая трясущимся голосом об аварии. В тот момент Лукьян буквально окаменел, не в состоянии выдавить из себя какой-либо звук. Он с ужасом перед глазами вспоминает те мертвенно-белые стены больницы, лужи крови, торчащие в разные стороны кости и прикрытые веками голубые глаза. В тот день Дзюбенко со скандалом выгнали из больницы за то, что он безответственно влетел прямо в операционную. Но как он мог поступить ещё? Ведь его лучший друг, нет, его брат был его настоящей семьей. Лукьян бы не простил себя, если бы не смог хотя бы увидеть его.
Излишняя эмоциональность и эмпатия сыграла с парнем свою злую шутку. Двухмесячная кома Сергея превратилась в сущий ад. Шатен ни на минуту не отходил от друга, шепча тому, как мантру, заветное: «всё будет хорошо». Отчасти он пытался в этом убедить и самого себя, но гнилые мысли о самых худших исходах этой истории нещадно разрывали его сознание. Парень постоянно следил за показаниями аппарата жизнеобеспечения, заботился о блондине, читая тому его любимые книги и даже расчёсывал потускневшие волосы.
— Я так жду тебя, Серёжа, — всё нутро выло от тоски, заставляя разум граничить с состоянием некой бредовости. Лукьян несколько сотен часов проводил в этой серой палате, наблюдая за тем, как жизнь покидает некогда здоровое тело друга. Шатен сжал ладонь мирно спящего Волкова, проводя свободной рукой по выступающим из-под кожи венам. Даже оборотни могут быть хрупки. В образе человека они способны поломаться, будто упавший на пол хрусталь, по крайней мере, Дзюбенко сейчас так казалось. При взгляде на бледную, почти серую тонкую кожу в душе становилось ещё более холодно и одиноко.
— Ты нужен мне, — слёз давно не осталось, Лукьян выплакал всё ещё в первые две недели после трагедии. — Как бы я тебя не обидел, прости. Если я… — он разговаривал со звенящей пустотой, надеясь на то, что Сергей его всё-таки слышит. Хотя бы немного, но, чёрт возьми, слышит!
— Я люблю тебя, Серёжа, — темноволосый прикрыл глаза упираясь лбом в чужую ладонь, — Ты ведь всегда был моим старшим братишкой. Помнишь, как мы воровали пироги у бабушки Клавы? — пребывая в лёгком истеричном бреду, Лукьян начал улыбаться, пытаясь этим хоть как-то заглушить собственные душевные муки, которые едкой гнилью разъедали всё самообладание. — Помнишь, как ко мне на день рождения пришёл только ты, и мы весь день играли в ебанутых пиратов? Ты тогда подарил мне хомячка, который отчего-то сдох через пару дней, — Дзюбенко сжал мягкую простынь, коря себя за очередную тихую истерику. Как же все это было ужасно больно и, к сожалению, привычно.
— Помнишь, когда ребята с Восточного начали на нас переть, и мы собирали весь район на стрелку. А потом в итоге на махыче сошлись дружбой? Или когда ты впервые победил в гонках? Ты тогда светился самой яркой выебистостью, но это было так здорово…
Тихое едва слышное «помню» донеслось до чуткого слуха, переворачивая мир Лукьяна вверх дном. Темноглазый удивлённо поднял голову, не моргая рассматривая лежащего с закрытыми глазами друга. Блондин всё ещё тяжело дышал, мучаясь от дикой усталости и боли, но он всё же сумел выдавить из себя заветный ответ, облегчая тем самым страдания близкого человека.
— Я пом-мню, Лукьян.
— Ну дак вот, операция… — опомнился Лукьян. Блеклые стены больницы вмиг растворились, а едва живой Сергей теперь мирно улыбался, шушукаясь с игривым домовым.
— Когда ты встанешь на ноги, уверен, ты снова сядешь на байк, — блондин наконец поднял глаза на собеседника, продолжая оттягивать пальцы, застрявшие во рту у слюнявившего их Одри. — Я не осуждаю. Скорее наоборот — я только за, — продолжал шатен. Волков в свою очередь заметно удивился, продолжая молчаливо вслушиваться в чужую речь. Его взлохмаченные волосы торчали в разные стороны, а скудное на эмоции лицо приобрело неясное настроение.
— Ты ведь помнишь, как ты горел этим? Если ты любишь что-то настолько сильно, нет смысла останавливаться. Я уверен, ты будешь вновь блистать, как настоящий выебастер, — Лукьян неуверенно усмехнулся, продолжая прятать взгляд. — Что бы ни случилось, двигайся дальше, несмотря ни на что. Я знаю, ты сможешь добиться всего, чего пожелаешь, братан. Я, п-правда, верю в тебя, — после откровенных слов в комнате повисла странная тишина. Дзюбенко осмелился взглянуть на друга, но опешил. Сергей холодно отвернулся в другую сторону. Его настроение было невозможно прочитать, но отчего-то в голубых глазах мелькала… грусть? Как он может игнорировать раскрывающего ему душу Лукьяна? Неужели прошлые ситуации вновь возобновляются, хотя прекращались ли они вообще?
— Когда ты разбился, — Дзюбенко повторил нервную попытку вовлечь друга в разговор. — я ушам не верил, ведь ты всегда отлично контролировал ситуации на дороге. Я до сих пор в каком-то ебанутом ступоре, — наконец блондин обернулся к другу. Его настроение не изменилось, но он всё же решился заговорить.
— Мой агент говорил мне о том, что, скорее всего, это постарались конкуренты, — уклончивый ответ замораживал и без того ледяное сердце.
— В смысле, нахуй? — шатен заговорил более уверенно.
— Перед тем, как произошла… — Сергей заметно замялся, но всё же продолжил. — Вобщем, у меня не было времени самому подлатать байк, поэтому я сдал его в мастерскую.
— Ох, — Лукьян помрачнел, уставившись взглядом куда-то себе под ноги. — Ты знаешь, кто это был?
— Нет. Но даже если узнаю, от этого я не смогу встать на ноги. К тому же от байка ничего не осталось, доказательств нет.
— Неужели ты с этим ничего не хочешь делать? Это же несправедливо! — злился Дзюбенко, теперь уже сверля каштановыми глазами друга. — Все твои успехи честные, а если кто-то не может тебя переплюнуть, это не даёт ему права калечить тебя или даже убить!
— Ты всегда был и остаешься идеалистом, — как ни в чём не бывало улыбнулся блондин.
— Ну и пусть! Я не потерплю такой хуйни, когда это касается моего брата.
— Лукьян.
— Чё «Лукьян»? Так и будешь сидеть, спустя рукава, пока тот мудак живёт полной жизнью?
— Лукьян, — с нажимом повторил Сергей, но тот его настырно не слушал, продолжая свой гневный монолог. Тогда парень уверенно обнял шатена, со всей силы прижимаясь к чужому телу.
— Ты чудо, Лукьян, — продолжил Волков, когда его друг детства замолк, скромно отвечая на объятия. — Понимаешь, я сейчас совершенно не хочу заниматься какой-то там местью. Мне бы научиться заново жить, а остальное устаканится.
— Ты странный.
— Да, я знаю. Ты, кстати, тоже, — они оба наконец рассмеялись. — Просто, ох… В моей жизни и так много дерьма, я не хочу чтоб его стало ещё больше.
— Тогда этим займусь я.
— Не займёшься! — фыркнул Сергей. — Лучше просто будь со мной.
— Бля… ну хорошо, — с недовольством уступил Лукьян, но смириться с выбором друга он всё ещё не мог. — Я всегда буду рядом, можешь положиться на меня. Это так то не обсуждается, ведь переезд уже полным ходом движется, — парень с небольшим воодушевлением взглянул на стоявшую в дальнем углу кучу коробок, наполненных собственным барахлом.
— Он у тебя заметно призадержался, — хихикнул в ухо блондин.
— Прост, вся эта суматоха с человеком много времени отнимает.
— И не говори… Я каждый день рыскаю по округе и ничего, — ребята одновременно вздохнули, выпуская друг друга из теплых объятий. А комната наполнилась очередными задорными разговорами ни о чём.
За три года занятия гонками Сергей так и не дал имя своему мотоциклу. Парень пережил с ним массу событий, а потом даже не смог увидеть металлические остатки от некогда скоростного монстра гонок. Однако он уверен, что новый байк получит своё имя в первый же день долгожданного возвращения на трассу. И Лукьян в этот самый день будет стоять рядом рука об руку, счастливо улыбаясь.