— Я убью его, убью! — гневный рык прокатился по длинному темному каменному коридору, сопровождаемый грохотом быстрых уверенных шагов.

— Лукьян, пожалуйста, не горячись, — Сергей едва поспевал за разъяренным другом, который даже и не думал послушать его.

— Все мясо спалю, каждое, блять, сухожилие выдеру зубами! — продолжал ругаться Дзюбенко, чуть ли не с размаху срывая шаткую, но тяжёлую дверь на очередном повороте. Под имением Кемпбеллов можно было встретить много интересных ходов, в число которых входило даже тюремное «удобство», где сейчас и развернулось сие щепетильное действие.

— Проснулся, утырок?! — рявкнул Лукьян, стоило ему только увидеть едва открывшего глаза вервольфа. Того самого вервольфа, который около четырех месяцев назад напал на них с Филатовым, хладнокровно лишив последнего жизни, обрекая тем самым огненного волколака на болезненно скребущее душу одиночество.

Сидящий рядом с пленником Тодд тут же ойкнул и прижал к груди свои когтистые руки. Кажется, он залечивал внутренние повреждения вервольфа, прикованного к неудобной постели, если эту мебель вообще можно было таковой назвать… Скорее, кушетка с матрасом. Вот только даже тот же Дзюбенко вовсе бросил бы незнакомца на холодный каменный пол, нисколько не переживая о его комфорте. Впрочем, тот заслужил такое обращение, если бы в ситуацию ранее не вмешались все те же Эшли и Тодд.

— Ты заплатишь за Филатова! — Лукьян бесцеремонно схватил больного за грудки, оттягивая скудную серую рубашку. Подоспевший в это время Сергей угрюмо вздохнул и не решился вмешиваться, оставшись стоять скрестив руки около той самой несчастной двери миниатюрных казематов. — И заплатишь за тот Ад, который начался сразу же после того, как ты забрал его у меня! — боль, горечь, обида и безудержное желание отомстить разъедали Дзюбенко изнутри. Сначала он хотел убить своего ненавистника сразу же. Просто напросто расправиться с ним и все… Однако, позже оборотень решился дождаться, когда вервольф придет в сознание, дабы замучить последнего до смерти, упиваясь своей долгожданной местью. Так он и поступит, и плевать, что Эшли строго настрого запретила даже прикасаться к этому ублюдку. Плевать, что Тодд, содрогаясь всем телом, невероятно сильно боится, обомлев только от одного вида разъяренного Дзюбенко. Плевать, что сейчас Лукьян идет наперекор своим принципам, которые так рьяно внушал Сергею. Плевать на все! Зуб за зуб, глаз за глаз, смерть за смерть!

— Я сначала оторву твои оставшиеся ноги, раздеру культяпки и перегрызу глотку! — из клыкастого рта Лукьяна вырывались яркие языки жаркого пламени. Его глаза вновь загорелись алым цветом, а ногти на пальцах за доли секунд превратились в длинные черные острые когти. — А перед этим покажу тебе, как ему было больно умирать!

— Лукьян Дзюбенко! — со стороны коридора послышался громкий и крайне недовольный возглас Кемпбелл. Затем до слуха донеслось спешное цоканье, что оповестило о возвращении Эшли. Случившийся несколько месяцев назад апокалипсис всех изрядно потрепал, вот только, кажется Кемпбелл была не из числа тех самых «потрепанных» ребят. Дорогое ведьминское платье сидело на хрупкой фигуре идеально. Ни единая пылинка или частичка сажи не портила вид черной бархатной ткани с кружевами. Волосы и макияж девушки, как всегда на высоте, чего нельзя было сказать о ее глазах — уставшие, замученные, но полные былого упрямства и самоуверенности… Именно они сейчас так строго глядят на Лукьяна, от чего тому становится непривычно совестно, хотя какие здесь возможны укоры этой самой совести? Саша погиб! Его нежный, ароматный цветок увял навсегда по вине единственного, к несчастью, живого вервольфа.

— Если ты начнёшь мучать нашего едва живого пленного, я сама тебя замучаю, — Эшли угрозой осадила открывшего рот для возражения Лукьяна. Ее внимание быстро переключилось с ворчащего волколака на самого вервольфа, из-за чего кошачьи зелёные глаза словно загорелись безмерным любопытством с толикой садизма. — Так значит ты очнулся? — издалека начала ведьма, скрестив руки. Девушка медленно подошла к низкой кривой кушетке с больным, оценивающе оглядывая того. Этот самый оборотень оказался на вид куда более грозным, чем огненные волколаки. Ещё около озера Кемпбелл не посчастливилось встретиться с ним лицом к лицу в пылу битвы, но даже тогда разглядеть все особенности противника было проблематично. Даже когда он был в коме, Эшли не успевала толком разобраться в вопросе чужой силы и способностей. То на поверхности снова рухнет метеорит, то из недр близлежащих кратеров снова повалят толпы нежити, то волколаки доставят новых раненых… Суматоха да и только с этими концами света.

Как и предполагала ведьма, Вервольф оказался крупной комплекции, высокого роста, может быть даже более двух метров? Весь в шрамах и метках — татуировках. Эшли уже знает о их предназначении, но пока временит с лишними вопросами, надеясь на чужую разговорчивость.

— И как себя чувствуешь? — продолжает она после короткой, но задумчивой тишины.

— Спасибо, хорошо, — коротко отвечает оборотень, исподлобья глядя именно на ведьму. Лукьяна он продолжает уверенно игнорировать, что злит того ещё больше. Парень с трудом сдерживает выплескивающиеся наружу приступы ярости, то и дело хрустя суставами пальцев.

— Таблетку с ядом… — все же Эшли начала осторожно подбираться к интересующей ее сути. — Я изъяла в тот же день, когда мы тебя выволокли из расщелины. Ты отключился и едва не сгорел в пучине магмы.

— Зря выволокли… — злобно процедил Дзюбенко, что так и осталось без внимания всех, кроме молчаливого Сергея и перепуганного Тодда.

— Яд вытек через пару часов после извлечения. Не думала, что тебя захотят убить твои же люди после провала миссии, — продолжала спокойным тоном Кемпбелл. — А потом ещё даже убийц засылали. Оказывается, ты важная шишка, или… — после короткой паузы ведьма с хитринкой добавила. — Пешка, которая слишком много знает?

В ответ последовало лишь гробовое молчание, что явно не понравилось Эшли. Наверху ее ждали около сотни раненых людей, которые нуждались в помощи, а за место этого девушке приходилось играть в кошки мышки с убийцей ее друга. Мало приятного — Эшли об этом знает, именно поэтому ее терпение с завидной скоростью улетучивается.

— Ты им более не нужен, — продолжила Кемпбелл все с тем же спокойным, но весьма серьезным тоном. — Так может поделишься с нами чем-то более полезным, чем молчанием?

— Вы и так все знаете, — с акцентом ответил Вервольф. Его длинные черные растрепанные дреды рассыпались по широким мускулистым плечам. Взгляд не выражал совершенно ничего, и только мизинец на уцелевшей руке выдавал некое беспокойство — иногда он непроизвольно подергивался, словно оборотень страдал нервным тиком. Вообще, Эшли бы с уверенностью сказала о том, что в этот раз Лукьян разошелся не на шутку. Ведь привести в порядок тот полутруп, что попал к ним в прошлом, было почти нереально, даже учитывая то, что пострадавший являлся оборотнем. У изувеченного мужчины полностью отсутствовала одна из верхних конечностей, а ноги в свою очередь походили на разорванное поджаренное нечто, из-за чего Кемпбелл вместе с Тоддом ещё несколько операционных часов мучались с ампутацией лишних тканей и костей. Затем последовали долгие недели восстановления, масса масел, капельниц, заклинаний и чуть ли не танцев с бубнами. И все это ради того, чтобы наконец узнать нужную информацию. Впрочем, Эшли и сейчас кое-что знает, но так ли это значительно относительно познаний самого вервольфа?

— Нил Рихтер, — продолжила попытки девушка. — Тридцать один год, рыцарь «Красного Креста» — тайной организации по отлову и уничтожению особо опасных демонов, — она сделала пару шагов туда и обратно, расхаживая перед молчаливым пленником. — Выслеживал Александра Филатова, как носителя души Сатаны, с целью уничтожить его физическую оболочку, поглощая душу демона при помощи древней реликвии, я права? — в ответ последовала лишь тишина. — Откуда именно вы сумели достать ту самую реликвию? В чем заключалось ее устройство, ведь она могла поглотить душу настоящего Самаэля? — Рихтер продолжал упрямо молчать, сверля взглядом постель. Сейчас он больше всего походил на волка со вставшей дыбом шерстью. Он не рычал, не злился и даже не скалился, а лишь мирно выжидал, анализируя обстановку в своих сокровенных мыслях, ведь туда никто не мог и никогда не сможет сунуться.

— Ты выходец из Германии? Почему же тогда ты имеешь не типичную для немца внешность? — продолжала Кемпбелл. — Или твое имя, как история, тоже фальшивое? — в ответ вновь последовало гордое молчание. — Говори, кто дал тебе указание уничтожить носителей Самаэля?! — кажется, ведьма начинала злиться. — Почему нет другого способа уничтожить души Сатаны? Или он есть, но «Красному Кресту» пришелся не по душе?! — и снова, как этого можно было ожидать, от Нила не последовало никакой реакции. — Говори, иначе я буду общаться с тобой по-другому. У меня нет на тебя времени, когда на поверхности каждую минуту гибнут люди, — выдвинула первую угрозу Эшли, но и она не произвела никакого действенного результата. Тогда, устало выдохнув, Кемпбелл приподняла в воздух ладонь, украшенную множеством перстней и колец, возле которых возникло насыщенное зеленое свечение — ведьминская магия, не столь темная, как магия крови, но и не исконно чистая, как магия света. Эшли так же, как и волколаки, являлась «пограничным» по своей сути существом в магическом мире. Она могла использовать разные виды колдовства, вопрос заключался лишь в том, каким именно она отдаст предпочтение. По нервным клеткам вервольфа прошлась обжигающая волна, которая того нисколько не смутила. Пытки? Возможно, он и впрямь их заслужил. Во всяком случае из уст Кемпбелл, Рихтер сразу же понял последнее указание Красного Креста, вот только с выполнением приказа могут возникнуть некоторые трудности…

Энергия, которой так легко управляла Эшли, разошлась не на шутку. Она, словно электрический импульс, скакала внутри чужого тела, как белка в колесе, причиняя пленнику немалую боль. Но он молчал, сурово сжимая зубы и сводя брови все ближе и ближе к переносице.

— У тебя, видимо, вообще нет мозга? — с отвращением проговорила ведьма. — Они отказались от тебя! Приказали убить! — небольшую каменную комнатку заполонил ярко-зелёный свет. Прямиком из вскрикнувшего заключенного посыпались обжигающие искры, а потоки искусственно созданного ветра приобрели более внушительную силу. Нил ощутил на себе ту малую горечь, которую испытывала Эшли из-за утраты друга, но проколоться не мог, ведь он давал клятву Ордену.

Ещё более негодующий Лукьян гневно рявкнул, и, с силой хлопнув и без того убитой дверью, удалился прочь. Волколак прекрасно понимал, что Эшли не позволит ему даже немного отыграться на ненавистном Рихтере, водрузив это дело на свои плечи лишь по причине того, что тьма, поселившаяся внутри сердца Дзюбенко, может захватить его полностью. Месть — это не выход из той воронки боли, которая разрывает душу Лукьяна. И он об этом несомненно знает. Но что тогда остаётся кроме мести? Что ему остаётся в том случае, когда у него самозабвенно отняли столь желанную любовь и привычный ласково любящий его мир? Обидчиво выдохнув пару огненных языков пламени, Дзюбенко наконец оказался на улице, с тоской и болью глядя на то самое ядовито-алое небо над головой.

А пытки в камере тем временем все продолжались. Эшли перестала сдерживать последние потоки своих сил, из-за чего Нил громко взвыл, запрокидывая голову назад, но все так же не поддавался… Сколько бы раз Кемпбелл не останавливалась, задавая все те же, казалось бы, простые вопросы, Рихтер был несокрушим. И, возможно, от вервольфа сейчас бы повалил дым, а остатки разума навсегда покинули бренное измученное тело, если бы не способный выдержать столько насилия Тодд не вмешался в происходящее.

— Эшли, прошу! — сделал пару шагов навстречу тот, с трудом опираясь на трость. — Я столько сил потратил на его восстановление, дайте ему еще шанс! — совсем юный водяной, не видавший вдоволь мир, ожидаемо оказался весьма мягкосердечным. Однако, это то самое качество, которого порой не хватает современному человеку, именно поэтому Кемпбелл быстро прекратила терзать магией чужое тело, мысленно коря себя за столь безнравственный поступок.

— У тебя есть ещё один шанс, — холодно проговорила ведьма. — Как будешь готов дать ответ — дай знать. Оборотни могут долго обходиться без пищи и воды, так что в гостях ты можешь засидеться, — все так же раздраженно цокая каблуками, девушка направилась к выходу из затхлого помещения. Но стоило ей только оказаться на пороге, как едва пришедший в себя Нил одним ловким движением дотянулся до скальпеля, что покоился на хирургическом подносе неподалеку. Вервольф без труда мог воспользоваться чужой секундной слабостью, однако вопреки всем ожиданиям, замахнувшись орудием, он намеревался лишить жизни лишь себя, перерезав сонную артерию, а может и все горло. Но опять же в ситуацию вмешался Тодд, что бесконтрольно за миллисекунду выпустил часть уже своих магических сил.

— Зачем вы это делаете?! — искренне не понимал чужих действий Моррисон, в панике наблюдая за застывшим в чужих руках скальпелем. Опасную вещицу останавливало ярко-голубое свечение, которое, что логично, принадлежало водяному.

— Потому что ему приказали, — сглотнув вязкую слюну, пояснил Сергей. Представшая перед ним сцена невольно пробудила внутри сознания часть страшных воспоминаний, которые волколак так отчаянно пытался забыть. По спине побежали противно липкие мурашки, а шрам на шее нещадно заныл.

— Присланные убийцы «сообщили» о настрое Ордена Рыцарей Красного Креста, — все так же безучастно произнесла Эшли, не двинувшись с места. — Он настолько повернут на служении Ордену, что готов убить себя, лишь бы выполнить приказ, не допуская утечки информации. — девушка с нескрываемым отвращением добавила короткое, — Меня воротит от таких фанатиков, — и тут же вышла, оставляя всех присутствующих в гробовой тишине, которую вскоре прервал Волков.

— Однако, веселая тусовка, — он со вздохом отпрянул от стены, угрюмо наблюдая за тем, как вечно отзывчивый Тодд копошится около больного. Разумеется, скальпель тут же отправился куда подальше, так же как и все другие более менее острые приборы. Вместе с их исчезновением пропал былой огонь в глазах Рихтера, который лишь чуть измученно опустил голову. Он мог бы навредить этим двоим, но не станет этого делать. Какой смысл бунтовать всего навсего с одной рукой против другого здорового и весьма сильного волколака? Более того, в груди мужчины поселилась доля уважения к наивному рыжему парнишке по имени Тодд, который обладал весьма заразительными навыками и чистой душой, если так можно было выразиться. На самом деле, все из новых знакомых Рихтера оказались весьма щедрыми на некую заботу. В Ордене сейчас бы с вервольфа сдирали второй слой кожи в прямом смысле этого выражения…

— На сколько нужно быть одиноким, чтоб так отчаянно верить в свой культ? — задал скорее риторический вопрос Сергей. Он с толикой сочувствия глядел на пленника, скрестив руки на груди. — Видимо, тебе не повезло в жизни обзавестись поистине близкими людьми, чтоб научиться правильно расставлять приоритеты, — в ответ на рассуждение оборотня, Нил хотел было выдать презрительное «Да что ты знаешь?», однако в подобных высказываниях не было смысла, ведь этот самый странно спокойный блондин был прав. Его голубые глаза, словно насквозь глядели на вервольфа, искусно раскрывая частички чужой угрюмой жизни. И эта жалость… Жалость, которой пропитан его взгляд, удивила Рихтера. Последний не продемонстрировал даже толики своих эмоций, но кажется, на долгое время запомнил столь непривычный для него момент.

— Еще раз вспомни, что для тебя важнее: твои личные убеждения или убеждения Ордена? Если, конечно, у тебя вообще есть что-то своё в голове, — без каких-либо грубых подтекстов промолвил Сергей, прощаясь взглядом сначала с Нилом, а за тем и с нервным Тоддом. По пути на поверхность Волков ещё не раз проведет кончиками пальцев по шрамам на шее, решаясь в конце-концов поскорее отыскать Тараса для короткого, но важного разговора.

— Простите, — мягкий голос Тодда, оказывается, приятно успокаивает. После получасового лечения лёгких ожогов, которыми наградила Рихтера Эшли, Морисон нанес на запястье пленника пару символов, которые теперь без труда контролировали чужую руку. — Это необходимо для вашей же безопасности, — закончил парнишка, хрустнув баночкой с какой-то мазью. — Благо, ваше состояние становится лучше. Мы вложили уйму сил в ваше исцеление, и было бы очень досадно, если бы вы сумели совершить начатое безумство до конца, — строго сведя брови, Моррисон приводил рабочее место в порядок, попутно бубня это себе под нос. — Пусть вы и хотели убить моего верного знакомого, ведь столь близки мы не были… Все же я считаю, что каждое существо способно на добрые и чистые деяния, — парень поглядел на все такого же молчаливого вервольфа, устало вздыхая. Судя по-всему, он надеялся хоть немного разговорить на вид сурового Рихтера. — И у вас есть шанс исправиться, вы ведь сами прекрасно осознаете столь благодатную перспективу? — Тодд наклонил голову в сторону, пытаясь заглянуть в чужие глаза, ведь парнишка стоял совсем близко, поправляя растрепанные трубки капельницы. — Разумеется, я молвлю не в том смысле, что… Не в смысле, что это взаимовыгодные отношения, а в том, что нормы морали обязуют вас становится лучше, — чуть взволнованно затараторил водяной. — Если, бесспорно, у вас таковые имеются…

— Вы всегда так странно говорите? — внезапно подал голос Нил, переводя сухой пронзительный взгляд на ойкнувшего собеседника.

— Д-да… — последний вновь растерялся, но вскоре уловил мысль пленника. — Прошу прощения. Но, возможно, вы меня не всецело понимаете, ведь языковая метка на вашем предплечье не столь хороша, сколько мои речи того требуют?

В ответ Нил лишь тяжело вздохнул, холодно отвернувшись от Моррисона. Однако тот даже ухом не повел, присев на краешек импровизированной постели.

— Позвольте мне немного вам поспособствовать? — вежливо попросил он, перед тем, как опустить когтистые ладони на изогнутую метку в форме нескольких латинских букв. Она тут же засияла неярким, но весьма завораживающим голубым светом. В изображении добавилось еще пара символов, наполненных информацией. К слову, столь быстрое ее усвоение может привести к некоторым последствиям, именно поэтому Рихтер тут же поморщился из-за ударившей в виски боли.

— Ставить подобные языковые метки весьма больно и затруднительно для здоровья, не так ли? — кротко предположил Тод. — Кажется, вам повезло, что языки славянской ветви хранят информацию именно в этой руке, — он ненавязчиво улыбнулся, а затем сразу поднял руки в воздух. — Прошу прощения, я не желаю столь низменно глумиться над вашим недугом. Кажется, жизнь и так успела покарать вас за проступки прошлого…

— Успела, — односложно ответил Нил, обращая внимание на свои обрубки. Все, что сейчас от него осталось — только голова, торс с тазовой областью, рука и пара коротких конечностей, которые ранее именовались ногами. Печально, однако справедливо, как считает и Моррисон, и даже сам Рихтер. Во всяком случае, именно по его вине начался армагеддон, хотя частично этого бы может и не произошло, если бы стрела Саши вовсе пролетела мимо. Однако, это не снимает того груза ответственности, который находится на плечах вервольфа. Более того, оборотня до сих пор удивляет чужое добродушие. То, что сделала Эшли, это лишь самая меньшая часть заслуженного наказания Нила. И даже Лукьян, тот, у кого оборотень тумана безжалостно отобрал любовь, не продолжает своих попыток превратить Рихтера в комок мяса с костями.

Русские все такие? Или немцу просто везет на идиотов? Однако, называть их подобным словом даже язык не поворачивается, слишком уж чисты их души, как это успел заметить сам Нил. Особенно сильно, разумеется, выделялся Тодд — на первый взгляд, удивительный простак. Но если как следует присмотреться, можно обнаружить, что его разум хранит в себе немало искренне чистых и идеальных убеждений. Если бы только Нил знал, что воспитали Моррисона скорее романтичные и научные книги прошлых веков, тогда бы все встало на свои места. Хотя, может быть дело кроется не только в книгах?

— Спасибо, — наконец выдает Рихтер, продолжая пялиться в сторону.

— Ох, — Тодд в свою очередь заметно смутился, — Пожалуйста, я только рад, когда кто-то имеет возможность внимать мои речи.

— Нет. Не только за это спасибо, я говорю о лечении, — снова из вервольфа не просочилась хоть долька различимых эмоций. Но, кажется, он говорит подобные слова искренне.

— А, ох… — еще больше занервничал водяной. — Пустяки, — все так же по доброму улыбнулся тот, продолжая приводить в порядок капельницу. Несколько неловких движений, и все наконец было закончено, однако Моррисон не спешил так быстро удаляться, пусть его и ожидали на поверхности больные. Безусловно, других людей в беде водяной не бросит, но факт произошедшего сегодня инцидента ему явно не давал покоя.

— Выходит, вы из Европы, — неуверенно начал Тодд. — И судя по вашему акценту, вы выходец из… Германии? — в ответ Нил кивнул, что вселило надежду на продолжение разговора. — А как так вышло, что вы, эм… Не хочу сказать ничего плохого о вашем цвете кожи, но для меня видеть людей с подобными особенностями тела совершенно ново, — Рихтер молча обернулся к собеседнику, чуть странно при этом поглядев тому в глаза. — В смысле, вервольф, не человек… — еще пуще запереживал водяной. Однако, подобное волнение было несколько неуместно по мнению самого оборотня, который со спокойным выражением лица пялился на Моррисона.

— Моя семья переехала из Северной Америки в Германию, сразу после Второй Мировой Войны, — умиротворенно промолвил Рихтер.

— Так значит вы принадлежите какому-то знатному роду? — предположил Моррисон.

— Черные не могут быть представителями знатных сословий, — прикрыл глаза Нил. — Черный — значит грязный. Так считали в Америке многие годы. А в Германии проживали наши белые родственники, которые помогли.

— Так вот почему ваша кожа не столь темна, как все привыкли считать… Так значит, ваш род подвергался гнусным гонениям расистов? — все так же не мог понять сути чужих изречений Тодд.

— Возможно, — уклончивый ответ несколько разочаровал, но и в то же время разжег больший интерес. — Моя семья бедствовала всю мою жизнь, видимо, черные обречены на такое существование.

— Почему же? — искренне возмутился водяной, чуть пожав плечами. — Неужели люди столь узко мыслят, абсолютно не понимая того, что различия меж ними — это весьма прелестная и крайне интересная особенность, которую стоит бережно хранить под защитой. Расовое разнообразие дает массу благоприятных плюсов всему биологическому виду! — рыжеволосый водяной на удивление вскинул руками, от чего его хохолок на затылке забавно дернулся. Вообще, было крайне непривычно наблюдать такую интересную ситуацию: столь юный парень, имеющий весьма не внушительную внешность, рассуждает о подобных сложных вещах с крайне добродушной точки зрения. Нил даже ненароком вспоминает, как он в далеком детстве, пропадая в библиотеке Ордена, изучал массу философских движений и взглядов на мир, которые несли в себе такое же высокоморальное отношение к жизни. Если бы он был сейчас более расслаблен, возможно, на его устах расцвела бы мягкая, сдержанная улыбка.

— В течении эволюции, у человечества всегда имелся какой-то внешний враг, — кажется, Рихтер наконец решился поделиться своими мыслями. — Это была природа, болезни или хищники. Однако, суть заключалась в одном: людям нужно было найти врага и объединиться в борьбе против него. Исходя из сотен лет эволюции человека, которая протекает куда медленнее, чем эволюция волшебных существ, можно сделать вывод, что суть человеческой психологии не изменилась. Но сейчас людям не угрожает голод, холод или острые зубы хищника, именно поэтому люди начинают искать врагов среди своих. А расовая разновидность только дает больше поводов для распрей, ведь афроамериканцы и даже азиаты легко выделяются из толпы белых.

— Чем больше изучаю людей, тем больше к своему великому сожалению прихожу к мысли о том, какие же они все-таки глупые создания, — разочарованно пробубнил Тодд.

— В этом я с вами соглашусь.

— А что до магических существ? Они тоже склонны к подобным глупостям? — спустя небольшую паузу раздумий поинтересовался водяной.

— Склонны, но не все. По крайней мере, я замечал подобные особенности у тех, кто больше всего приближен к людям по своей структуре строения тела и психики, — чуть устало выдохнул Нил.

— Ведьмы и ведьмаки? — подхватил чужую мысль Моррисон.

— Верно.

— Насколько я знаю, Орденом Красного Креста руководят именно они.

— Всеми вервольфами, волколаками, да и вообще магическими существами стараются руководить только ведьмы и ведьмаки, — кажется, Нил не понял к чему именно Тодд ведет тему беседы. Или же просто-напросто решился поведать истину тому, кто так вежливо и заботливо с ним обошелся? По крайней мере, водяному сложно понять чужие мотивы, однако он продолжает диалог:

— Так значит, раз уж на вас объявили охоту в Ордене, значит всех там оповестили о том, что врагом стали именно вы?

— Вполне возможно, — все так же ухищренно ответил оборотень. Пару секунд он глядел куда-то в каменную потрескавшуюся стену, кажется, он что-то сосредоточенно обдумывал, прежде чем вновь поглядеть на Тодда и продолжить: — Если взглянуть на ситуацию шире, можно понять, что я являюсь врагом для всего мира. Ведь я поспособствовал его уничтожению.

Сердце пропустило удар. Водяной угрюмо опустил голову вниз, спрашивая еще кое что, что весьма сильно его интересовало.

— Так значит ваша смерть неизбежна?

— Вы правы. Более того… — Нил вновь вздохнул, запрокидывая голову назад. — Рано или поздно я сам это сделаю, ведь продолжать жить, видя ужасы, которые происходят наверху, я точно не сумею. — Рихтер еще не знал всей сути происходящего, но прекрасно предполагал степень произошедших за все это время разрушений, массы смертей, боли и страданий. Если бы только хоть кто-то понял, как тяжело может быть нести эту ношу на своих плечах, ведь вервольф не был бездушным чудовищем, каким его видят почти все окружающие. Да, он хладнокровен, суров, и выглядит так, будто чувство вины или угрызения совести ему не знакомы, однако судить книгу по обложке бывает довольно глупо. Но жизнь весьма жестока, именно поэтому Нил привык к чужому равнодушию. Из-за чего сейчас мужчина пребывает в некотором замешательстве, ведь водяной проявил к нему удивительно непривычную проницательность и интерес. В жизни Рихтера, разумеется, возникали подобные ситуации, но не тогда, когда на кону стоял проигранный нечисти мир с миллионами или даже триллионами живых существ…

— Тогда позвольте узнать, в чем заключается ваша проблема? — осмелился задать этот вопрос Моррисон. — Если вы при любом исходе в ближайшие временные промежутки покинете мир живых, зачем же тогда усложнять жизнь тем, кто еще собирается жить даже в столь темном мире, как сейчас? — все так же сидя на краю кровати, водяной чуть наклонился вперед к Нилу, с заметным переживанием вглядываясь в чужие глаза. — Ведь ваша помощь несомненно поможет нам бороться с нечистью. Кто знает, может быть у нас получится решить возникшие ужасы через пару десятков лет, возвращая все в мире на свои места?

— Я давал клятву Ордену, — все так же холодно глядя на Тодда, ответил Нил. Чужие крупные омуты невинных глаз несомненно чуть подкупали его, но к чему эти слабости, когда речь идет о Рихтере? Пожалуй, он является именно тем несгибаемым примером существа с невероятно высокой силой воли. Ведь ни глазки водяного, ни пытки, ни даже увечья, несопоставимые с жизнью, не развяжут ему язык, пока он сам того не пожелает.

Моррисон хотел еще что-то сказать, поделиться своим отчаянием, но дверь камеры вновь внезапно распахнулась, и в помещение влетел уже разъяренный Филлип.

— Ты, ублюдка кусок! — гневно закричал он, тыкая пальцем в Нила. Лисовский был по уши испачкан в грязи, пыли, а кое-где и крови. Ранее веселое личико, щедро усыпанное веснушками, теперь зияло царапинами, заклеенными кучей пластырей. Светло-голубые волосы заметно отросли, а те самые две длинные прядки, которые ранее украшали его шею, куда-то исчезли.

Логично, что с изменением привычного уклада мира, поменяются и его обитатели. Пожалуй, Филлип мог бы опять послужить еще одним примером того, как порой люди бывают узколобы, но вместе с этим крайне упрямы. Сейчас этот парнишка на равне с волколаками выбирался на вылазки с небольшой группой таких же «слабых» людей. Вооружены они были свинцовыми пулями, ножами, а иногда даже и мечами, ведь некоторым опасным существам вовсе не вредит огнестрельное оружие. Теперь Лисовский походил скорее на Ван Хельсинга, ведь на поясе он постоянно носил кобуру с парой позолоченных револьверов, и арбалетом, перекинутым за спину. Обмундирование дополнял целый запас различных ампул с зажигательными, или наоборот, ледяными зельями, которые расположились длинным рядом на кожаном корсете, защищавшим живот парнишки от ранений. Теперь он не носил те самые спортивные, свободные и очень яркие вещи. Жизнь в условиях постоянной опасности вынудила его обратить свое внимание на камуфляжные армейские штаны и легкие рубашки, благодаря которым можно было без труда носить различные кожаные наручи или те самые корсеты.

— Я тебе рожу начищу за Филатова! — все также продолжал кричать Филлип.

— Я категорически прошу вас успокоиться, Лисовский! — на защиту больного вступился Моррисон, подняв перед своей грудью ладонь в жесте усмирения. В отличие от Лукьяна, Лисовский был более спокойным и укротимым. Именно поэтому сейчас он встал посреди комнаты, забавно растопырив в разные стороны руки и ноги, умудряясь при этом яростно сверкать глазами на все такого же спокойного Рихтера.

— Он убил Сашу! — с досадой и обидой прокричал подросток.

— Да, я тоже таю обиду на нашего пленника, — не оставлял попытки успокоить друга водяной. — Но, в то же время, он хотел защитить наш мир от пришествия Сатаны.

— Да чего он там хотел то?! — яростно замахал кулаками в воздухе Лисовский. — Он и Сашу убил, и Сатану призвал, ублюдок криворукий!

— Прошу вас еще раз! Успокойтесь, пожалуйста! Любой конфликт можно решить путем диалога, — голос Моррисона был все таким же спокойным и серьезным, чего нельзя было сказать о Филлипе. Нилу даже стало немного жалко Тодда, ведь друг его совсем не слушал.

— Урою падлу такую!!! — в протесте парень закричал еще громче.

— Филлип Лисовский! Если вы сейчас же… — внезапно водяной замолк, тяжело выдохнув. Он со стоном склонился вниз, опираясь рукой на постель. Все присутствующие в комнате тут же занервничали. Даже Рихтер заметно оживился, пытаясь хоть немного привстать при помощи одной руки, дабы поглядеть в глаза своего нового хорошего знакомого.

— Рыбка, что случилось?! — тут же смягчил свой пыл Филлип. Он кинулся к тому, присаживаясь на колени, чтобы снизу вверх поглядеть на личико друга. Ладони парня легли на чужие изредка вздрагивающие плечи, кажется, Моррисону было больно.- Вот видишь, что ты наделал? — с истеричным упреком Лисовский обратился к вервольфу, который в свою очередь настолько изумился чужому абсурдному поведению, что задрал одну бровь выше другой.

— Все н-нормально, — подал голос Моррисон. — Просто у меня начался нерест*, — со смущением добавил он, держась за живот.

— Каво у тебя началось? — ничего не понял Лисовский.

— Период размножения у рыб, — спокойно пояснил Нил.

— Это… — голубоволосый парнишка на несколько секунд завис, а затем помог водяному пересесть на покосившийся стул рядом. — Это значит, тебе подружка нужна? — парень вновь присел на корточки, с толикой сочувствия глядя на корчащегося от неприятных ощущений друга.

— Водяные являются гермафродитами, — вновь подал голос Рихтер, который уже успел повернуться к ребятам полубоком, что говорило о его несомненном участии в чужом недуге. Хоть порой и сложно понять отношение вервольфа к другим, сейчас было очевидно, что он тоже переживает.

— Гермо-кто? — кажется, этот забавный человеческий «кадр» будет часто веселить или скорее бесить оборотня своими странностями…

— В его теле есть органы для мужского и женского размножения, — с толикой раздражения пояснил тот.

— То есть он сам себя оплодотворяет?

— Не совсем, — теперь в обсуждение себя самого осмелился вмешаться покрасневший Тодд. — Водяные, в отличии от русалов или русалок, как и упомянул вервольф Рихтер, имеют и женские, и мужские органы рождения. Однако, этот процесс протекает более сложным путем, чем у людей или тех же русалов.

— Каким более сложным? — кажется, Филлип никогда не угомонится, а сам Моррисон слишком стеснителен для таких вещей. Тем не менее, Нил не видит в подобных природных вещах ничего постыдного. Еще бы стыдиться того, что у водяных есть хвосты, а у оборотней при обращении в зверя вылазит хвост из волосатой пятой точки. Этот Тодд очень странный парень.

— Два раза в год у водяных случается подобное состояние, когда они способны принести в свет потомство, — спокойно начал рассказ вервольф. — Примечательно то, что обе особи способны оплодотворить друг друга путем сексуального контакта в течении этого полугода. Больше всего шансов удачно завести отпрысков, разумеется, всегда возникает сразу же после активной фазы этого периода. Сейчас мы видим активную фазу, — Рихтер поглядел на красного, как помидор Моррисона. Боль на время начала отпускать его тело, отчего парень мог поглядеть на оборотня с неким укором, однако тот этого либо не понял, либо проигнорировал чужой посыл остановиться.

— Таким образом, у русалов и людей потомство может дать только особь женского пола, а у водяных беременными родителями могут стать сразу две особи, — как ни в чем не бывало продолжил Нил. — В активную фазу размножения водяные находят укромное место и создают там кладку яиц, в которых еще около нескольких месяцев, а иногда и лет, формируются маленькие водяные. Они не будут похожи на рыб или головастиков после вылупления, скорее их можно назвать детьми с хвостами.

— Но ведь у Тодда нет второй половины, — изумился Филлип. — Или я чего-то не знаю-ю-ю? — тут он ярко улыбнулся и мягко ткнул друга в ногу, после чего внезапно ойкнул. — Твои ноги! Они стали хвостом! — действительно водяной медленно приобретал свою привычную водную форму, независимо от его желания иметь более человеческий облик.

— Да, ведь откладывают они яйца в виде водяного, а не человека, — пояснил Рихтер, поглядев на блестящий длинный хвост, который оказался больше, чем мужчина предполагал. Наверное, из-за возможности внезапной смены физического облика, парнишка все это время носил лишь длинный белый медицинский халат.

— Самый первый нерест сопровождается сильной болью, ведь первые неоплодотворенные яйца не могут покинуть тело водяного без внешнего вмешательства. В отличии от девственных женских особей другого вида, девственное плево водяных находится не на стенках, а полностью перекрывает толстой пленкой основной половой проход. Ее разрыв очень болезненный, но необходимый, иначе кладка может вызвать процесс гниения внутри.

— Фу-у-у, как противно, — скривился Лисовский. — Без обид, братишка, — он тут же обратился к другу, похлопав того по предплечью.

— Спасибо, — с нескрываемым сарказмом промолвил Моррисон.

— Так вам всего пятнадцать лет? — обратился к последнему вервольф. — Вы выглядите старше своего возраста.

— Нет, что вы, — еще пуще смутился Тодд. — Месяц назад мне исполнилось восемнадцать лет, однако, мое тело изначально имело патологии, — в подтверждение своих слов водяной приподнял кончик хвоста, демонстрируя деформированный кривой плавник. — К несчастью, я около недели не могу избавиться от кладки, это слишком больно…

— А почему бы тебе не попросить Эшли о помощи? Она ведь самый лучший медик во всем аванпосте, — Лисовский говорил о защитной базе, в которую превратилось имение Кэмпбеллов. Теперь здесь, на поверхности и в самом доме, собиралось большое количество выживших, которым оказывали помощь и предоставляли убежище. Скрывать магические способности больше не было смысла, наоборот, прописанные законы волшебного мира гласили о том, что при армагеддоне все его представители более не должны скрывать истины, чтобы защитить абсолютно всех живых существ планеты.

— Это слишком… — Тодд снова смутился, опуская голову вниз. — Слишком стеснительно! Я не могу просить о помощи девушку…

— Но у вас же тоже есть влагалище. Почему бы не попросить помощи у представителя с такой же особенностью? — не понимал чужих метаний вервольф.

— Так, стоп… — вновь подал голос Лисовский. — Так значит выходит, что у тебя есть и вагина, и член? Ты же говоришь о себе в мужском лице, значит в идеале ты оно?

— Не употреб…употреб-лий-те в разговоре столь грязные слова! — из-за немыслимого возмущения Тодд даже запутался в буквах, тут же закрывая глаза руками, словно спрятавшийся от буки-бабайки щенок. — Водяные сами могут выбирать свой гендер, я предпочитаю быть мужчиной! Хватит говорить об этом!

— Но вам же нужна помощь, — спокойный голос Рихтера успокаивал, но, черт побери, как он вообще может так спокойно говорить и думать о таких развязных вещах? Водяной совсем этого не понимает. Однако, на самом деле, оборотень просто-напросто смотрел на ситуацию лишь со стороны науки и практики. — Вы ведь знаете о неприятных последствиях, которые могут возникнуть?

— Вы правы, — тяжело вздохнув, согласился Тодд. — Но я не желаю, что-бы хоть кто-то еще знал о моих столь постыдных проблемах.

— В циклах природы нет ничего постыдного, — вервольф даже немного огорчился, но не стал продолжать хоть каплю давить на знакомого.

— Филлип, — Моррисон с надеждой поглядел вниз на друга, который тут же захотел мысленно сдать назад, ведь залазить в чужое половое пространство он очень сильно не хотел. — Я всецело прошу вас, помогите мне пожалуйста. Мои проклятые руки не слушаются меня, когда я пытаюсь разрезать плеву.

— А чего сразу я?! — возмутился парнишка, в удивлении едва не плюхнувшись с корточек на пятую точку. Однако, он сразу же понял, что доверять здоровье друга какому-то больному, по мнению подростка, психу-оборотню, очень глупо и недальновидно. — Ну… хорошо, раз кроме меня некому… Но ты смотри, — Лисовский поднял в воздух один палец, серьезно поглядев на водяного. — Тебе будет больно, но ты сам меня об этом просишь. А еще, я никогда даже скальпель в руках и не держал.

— Я уверен, что вы справитесь, — в словах Тодда не читалось уверенности, но он был настроен весьма серьезно. — Во всяком случае, я сумею стерпеть все недуги.

В итоге Филипп согласился, позже с опаской вынув из деревянного изящного сундучка друга хирургический инструмент. Разумеется, лезвие пришлось обрабатывать и готовить ткань на случай обильного кровоизлияния. Однако, когда все было тщательно подготовлено, парнишка еще сильнее занервничал, с неким легким ужасом глядя на Моррисона. Разрывать монстров на поверхности шрапнелью куда проще, чем резать собственного товарища. Более того, для подростка глядеть на чужие половые органы было еще более неудобно, чем оказаться голым посреди глазеющей толпы. Возможно, здесь играет роль некого нарциссизма Лисовский, но сути ситуации это не изменяло.

— Говори, как мне это делать, раз уж Тодда бросает в приступы сильного нервяка, — не менее нервно проговорил Филипп коротко кивнувшему Нилу. Сам водяной не мог толком поглядеть на друга и вервольфа, не мог даже полноценно откинуть халат для процедуры. Его тело сковал страх и дичайшая неуверенность, и возможно, он бы никогда не решился продвинуться дальше, если бы не тихий голос Рихтера рядом.

— Не бойтесь, после этого вам станет намного лучше и легче. А плева навсегда останется разорванной, что не причинит впредь неудобств.

— Х-хорошо, — согласился Тодд, снимая очки и откладывая их на тумбу в сторону. Одним коротким сдержанным движением он откинул расстегнутый халат в сторону, представая перед другими во всей своей красе, если это можно так назвать. Как и говорил ранее вервольф, у тела водяного имелось два половых органа — женский отчаянно сжимался и изнывал болью, полностью раскрывшись, а мужской все так же неприятно ныл, обильно пульсируя. Ранее подобное увидеть было невозможно, ведь столь откровенные вещи становятся заметны в период сильного возбуждения или нереста. Более того, та самая часть, что принадлежала мужскому началу, сильно отличалась от привычных человеческих реалий. Длинный, очень мокрый и скользкий отросток, напоминающий щупальце, был покрыт рядами небольших пупырок. А от того, как он активно и гибко извивался, не привыкшему человеку могло поплохеть, хотя любителям экстравагантных вещей водяные бы очень понравились.

— У тебя вагина под членом! — все так же мало адекватно отреагировал Лисовский со скальпелем в руке.

— О вселенная, дай мне сил! — взмолился Моррисон, очередной раз закрыв глаза руками.

— Да нет, реально! А ты только тут такой мокрый и блестящий, как алмаз? — кажется, Филипп не всегда отличался особой проницательностью… или же сейчас он пребывал под большим впечатлением.

— Не отвлекайся, — Рихтер был малоэмоционален, как и всегда. Он спокойно глядел вниз, туда, где располагалось все самое «интересное», а затем принялся давать четкие указания по проведению операции. Голубоволосый подросток послушно, но не без труда, следовал чужой инструкции, постоянно извиняясь перед тяжело дышащим Тоддом. Разумеется, последнему было весьма больно переносить подобное вмешательство в его организм. В местах обитания его вида подобные процедуры менее неприятны из-за особенностей воды. Ранее такая особенная жидкость находилась только в катакомбах, сейчас же у парнишки просто напросто не было возможности поддерживать нужное содержание полезных веществ в растворе своего импровизированного дома-бассейна.

Также считается, что чем старше особь, тем прочнее должна быть ее плева, именно поэтому нутро несчастного сейчас походило на окровавленное нечто. Но погружаться в подробности своей новой причины очередных мучений совсем не хотелось, пока из хвоста не начали вываливаться те самые икринки.

— Какие огромные! — удивлённо воскликнул Лисовский, бережно держа в окровавленной руке блестящую перламутровую сферу, наполненную жидкостью, светящейся белым светом. — Вау! Тодд, твои дети такие красивые.

— Это не мои дети, — судорожно скрипя зубами из-за спазмов в теле, выдавил из себя Моррисон. В метаниях от болезненных ощущений он бездумно схватился одной рукой за предплечье Нила, который находился совсем рядом. Тот, в свою очередь, жалел о том, что с самого детства его, как следует, не научили утешать других. Хотелось хоть немного ободрить или как-то успокоить того, кто о нем заботился все это время, но нужные слова в один миг вылетели из головы, словно они заранее сговорились о такой подлянке.

— Вам сильно больно? — поинтересовался оборотень, ведь больше ничего на ум не пришло.

— Конечно! — подобная глупость уже от Рихтера настолько удивила Тодда, что тот даже округлил глаза, но за тем тут же застонал, сжимая сильнее чужую руку. — Нужно было вколоть хотя-бы местную анестезию… — шепотом корил он себя за свои же ошибки.

— Теперь нужно достать всю икру, — проговорил Нил, стараясь не думать о том, как же это может быть больно для столь физически хрупкого и нежного водяного.

— Филипп, не могли бы вы принести горячей воды и еще немного полотенец? — изможденно попросил друга о помощи Моррисон. Он жалобно поглядел в чужие глаза, от чего Лисовский даже немного замешкался, но быстро дал свой однозначный ответ:

— Я не оставлю тебя в таком состоянии наедине с этим хитрым ублюдком, — парнишка злобно поглядел на оборотня, который, в свою очередь, не придал чужому оскорблению и капли значения.

— Филипп! Пожалуйста! Я не могу долго терпеть эту отвратительную боль, — настоял на своем Тодд, устало прикрывая веки.

— Хорошо, — долго Лисовский уговаривать не пришлось, к счастью, оказывается он не настолько туг на ум. — Но если с Тоддом что-то случится… — подросток вновь пригрозил пальцем вервольфу, ненадолго остановившись около выхода из казематов. — Пеняй на себя, — совсем скоро деревянная дверца хлопнула, а в коридоре послышались поспешные удаляющиеся шаги.

После не долгих раздумий Тодд, тяжело дыша, преподнес расправленные ладони к больному месту, пытаясь хоть немного залечить рану при помощи своих сил. Однако, этого у него толком не получилось — слишком уж чувствительным было повреждение, что весьма очевидно для столь откровенного места. Попробовав еще пару раз, парнишка с раздосадованным вздохом сдался, без сил опуская руки по швам. Водяной с оборотнем до сих пор остались в молчаливом единении, благодаря чему Нил, пронаблюдавший всю безнадежность ситуации, немного помешкав, промолвил то, что несколько испугало Моррисона до толпы мурашек, пробежавших по спине.

— Слюна вервольфов так же, как и слюна волколаков, способна быстро залечивать раны, — мужчина так спокойно говорил, будто обсуждал сегодняшнюю погоду. — Я могу вам помочь, чтобы вам не было так неприятно.

— С вашей стороны это очень великодушно, — неловко улыбнулся Тодд спустя пару секунд осознания чужого странного предложения. — Я был бы очень признателен, если мы немного соберем ее в пробирку и… — договорить он не успел, ведь Рихтер лишь молчаливо склонился вниз, обхватив одной рукой чужой хвост там, где в человеческом облике у водяного находилось бы бедро. Прикосновение языка отдалось неприятным ощущением жжения, от чего парнишка тут же вдохнул воздух сквозь острые зубы, едва не прикусив губу до крови.

— Что вы делаете?! — сдерживая порывы жалобно заскулить, сумел промолвить Моррисон. Одну руку он даже неловко опустил на чужое смуглое плечо, неосознанно сильно впиваясь в оборотня синими длинными когтями. Разумеется, процедура была очень неприятной, как и любое прямое прикосновение к ране. Однако оборотни всегда умели быстро, а главное эффективно, залечивать небольшие повреждения в виде царапин или неглубоких повреждений. Именно поэтому сейчас, вместе с осторожными движениями Нила, Тодд мог постепенно расслабить ноющие от напряжения мышцы тела. Боль отступала на второй план, вместе с тем давая волю другому уже совершенно незнакомому чувству для самого водяного. И, когда на удивление длинный язык Нила случайно, но весьма юрко проник глубже, надавливая на мягкие стенки чужого нутра, Моррисон тут же сконфуженно затараторил:

— Все прошло! Прошло! Мне намного лучше, можете остановиться, — тонкие пальцы вцепились в оборотня, который покорно отпрянул от красного, как самый спелый помидор, парня.

— Боли больше нет, спасибо вам большое… — Тодд, стыдливо отводя глаза в сторону, пытался прийти в себя. В голове вертелось ошарашенное и даже грубое для него самого «Какого черта?!», а перепуганное сердце пропускало один удар за другим, то ускоряясь, то внезапно почти останавливаясь. Не прошло и минуты, как Моррисон ещё более стыдливо занервничал, дотягиваясь, а затем и отдавая в чужую руку медицинскую салфетку, покоящуюся ранее на подносе с перекисью.

— Я… — слова давались с трудом, ведь было так стыдно, что хотелось не только провалиться под землю, а скорее полностью исчезнуть с планеты на долгие-долгие годы. — Я-я в своем истинном виде всегда немного мокрый, — дрожащим голосом, смог промямлить Тодд. — У вас там… — более свою мысль он продолжить не смог, сокрушаясь всей этой накопившейся тонной неуверенности.

— Ничего, — вновь односложно ответил Нил, спокойно приняв из чужих рук салфетку, чтоб быстро вытереть обильную прозрачную влагу с губ и подбородка. Оказалось, Моррисон очень неопытен и стеснителен, хотя вервольф и так прекрасно об этом знал. Однако, чувство некой вины его уже успело настигнуть. Не стоило делать таких поспешных действий, но видеть чужие невзгоды из-за болезненных ощущений тоже оказалось неприятно. Тем более тогда, когда этот водяной, не смыкая глаз, пытался вернуть Рихтера к более менее нормальному состоянию. Огорченно вздохнув на самого себя, мужчина облизнул пухлые губы, опуская глаза куда-то вниз. Оказалось, что Тодд весьма приятен на вкус — немного солоноват, но в то же время удивительно свеж, сравнить этот вкус с чем-то было проблематично. Более того, в мыслях оборотня это прозвучало так, словно тот собирается съесть юного Моррисона, что было странно даже для него самого.

— Простите, — спустя короткую паузу все же промолвил Нил. — Можно считать, что я оказываю вам помощь за то, что вы ранее очень помогли мне, — Моррисон как-то странно поглядел на пленника, от чего даже тот несколько замешкался. — И я не хотел долго видеть ваши переживания, если их можно таковыми назвать. Приготовление средства из моей слюны слишком долгое удовольствие, ведь вы и сами знаете, что покидая основную среду обитания, мои клетки, несущие ген волка, начинают быстро отмирать, — вервольф был прав. Отчасти, именно это свойство лучше всего помогало волшебным существам не попадать в поле внимания людей при анализах крови или изучении их тел. В каждом человекоподобном существе всегда имелась часть людского строения ДНК, которое оставалось «видно» для ученых или медиков, чего нельзя было сказать о уникальных формах генетического кода с более разнообразной информацией уже о магических свойствах существ. Столь сложный механизм «невидимости» магических особей до сих пор был не достаточно хорошо изучен ими самими. Однако, этот факт всегда оставался фактом — поймать и отыскать того же вервольфа или ведьму для людей было почти невозможно.

— Я знаю… — с сомнением ответил водяной. Кажется, ситуация несколько сгладилась, однако последний добавил короткое. — Вы невообразимо странный вервольф, — обескураженно поглядев в коричнево-черные глаза напротив.

— Мне все так говорят, — ни капли не задерживаясь мыслями на чужой оценке самого себя, Нил с трудом принял более удобное сидячее положение. Моррисон рассчитывал на то, что его новый знакомый впредь больше не сумеет быть полноценным оборотнем, из-за столь удручающего отсутствия руки и двух ног, однако не тут то было. Судя по всему, козыри в рукаве Нила никогда не иссякнут, ведь всего за доли секунды около уродливого обрубка, где должна была находиться рука, возникло синевато-фиолетовое свечение, которое медленно вертясь маленьким блестящим вихрем, приняло форму недостающей конечности.

— Как вы это сделали? — с нескрываемым интересом спросил водяной, наблюдая за тем, как таким же образом Нил вернул себе потерянные ноги.

— Я ведь не простой вервольф, — тот впервые за все это время улыбнулся. Совсем немного, краешком губ, но этого хватило, чтоб очередной раз удивить Моррисона. Блестящая голубоватая рука Рихтера двигалась, как настоящая. Она была прозрачной, но, даже не смотря на это, можно было без труда увидеть ее переливающийся энергией силуэт вместе с едва заметным изгибом мышц и суставов. Такую же структуру имели и его длинные ноги.

— Я вижу ваше нескрываемое любопытство, — мужчина придвинулся чуть ближе для того чтобы опустить искрящиеся пальцы обратно, в тело едва слышно всхлипнувшего Тодда. Необходимо было наконец-то достать все икринки с жемчугом, чем и занялся оборотень с крайне непринужденным видом. Кажется, ему нужно было связать свою жизнь не с Орденом, а выучиться на гинеколога, слишком уж он спокоен в столь смущающей ситуации!

— Этот трюк называется «фантомной конечностью», — без толики напряжения продолжил свой рассказ Нил, не обращая внимания на вновь раскрасневшегося собеседника. — Я собираю накопленные магические силы, которые копятся в камнях. Эти самые камни внедрили в мое тело при вступлении в Орден.

— Драгоценные камни, которые используют для хранения магических зарядов? — переспросил водяной, пытаясь думать о чужом рассказе, а не о том, как сейчас внутри него столь уверенно рыщут пальцы оборотня. — Так вот, что находится на вашей шее.

— Все верно. Разумеется, вы уже исследовали все мои метки и символы на теле, так что знаете, что я не столь безнадежен.

— Я-я никогда не считал вас таковым, — заикаясь, оправдался Моррисон. — Вы весьма опасны даже с одной рукой.

— Что ж, тогда мне лестно это слышать, — на этот раз урвать толику чужой улыбки или визуального одобрения не получилось. — И раз уж я так опасен… — тут Рихтер внезапно пристально поглядел на крайне не готового к этому водяного. — Почему тогда вы позволяете мне помочь вам в столь критический момент? Я ведь с лёгкостью могу воспользоваться этим, разорвав вас изнутри.

От услышанного кровь в жилах словно застыла. Представлять подобное было еще страшнее, но Тодд почему то это сделал, из-за чего пальцы внутри грубовато сжали его мышцы.

— Простите, — тут же искренне извинился Рихтер, — У меня всегда было плохо с юмором.

— У вас отвратительный юмор, — проглотив вязкую слюну вымолвил водяной.

— Не бойтесь. На плохое я оплачиваю плохим, а на хорошее, разумеется, чем-то хорошим. Пожалуй, только вы из всех здесь сделали для меня больше всего чего-то хорошего, — тут пальцы уперлись в нечто более твердое. Пара движений, и наружу была извлечена ещё одна переливающаяся икринка. Однако, это было не все содержимое чужого тела, поэтому процедура продолжилась. Чтобы меньше напрягать несчастного Моррисона, Нил продолжил говорить на отвлеченные темы, стараясь вовсе не смотреть в чужие затуманенные возбуждением глаза.

За всего каких-то десять минут Рихтер поведал Моррисону о структуре своих новых конечностей, которые по силе не уступали человеческим, что автоматически делало вервольфа все таким же относительно слабым. Так же примечательно было и то, что тот не ощущал их в связи с отсутствием в импровизированной магической «плоти» нервных окончаний, однако, несмотря на это, конечности могли свободно шевелиться при помощи силы мысли их владельца. Нил сравнил ощущение использования подобных способностей с отекшими частями тела, что тут же подхватил Тодд с непривычно милым для него:

-Это ощущение походит на то, как кучи маленьких ёжиков, трущихся о ваши руки и ноги?

-Да, это сравнимо с этими чувствами, — ещё одна скромная улыбка Нила словно согрела изнутри.

Как ни странно, далее водяной принялся осыпать знакомого другими вопросами, в числе которых было уточнение — откуда же Нил столько знает о водяных? В ответ на это мужчина поведал о том, что ранее много путешествовал по миру. Египет, Тибет, Мадагаскар и еще множество других частей света — все это, как оказалось, для Рихтера привычная череда его жизни. То, о чем так сильно мечтал Тодд ранее, пока мир не погряз во тьме… Стараясь все так же отвлечь Моррисона от изъятия из тела икры, вервольф озвучивал истории о том, как общался с настоящим племенем водяных к северу от Петербурга. Удивительно, что те не заселились в самой культурной столице страны, ведь как поговаривают ее жители «Питер — это ещё то болото». Около полугода оборотень проживал в дикой природе бок о бок с тем самым племенем, ведя охоту на глубоководных демонов. Работа была тяжелой, ведь последних нужно было как-то выманивать на сушу, с чем мужчине помогали водяные. Было настолько непривычно то, что Нил весьма положительно отзывался о водяных, упоминая то, что по сей день на них ведётся охота, о которой Тодд знает не понаслышке. Множество темных магов предпочитают отлов водяных с целью наживы на их жемчуге, а иногда даже и икре, ведь та обладает удивительными целебными веществами, которые не способны создавать другие магические виды. Более того, порой водяных отлавливают и для эксклюзивных борделей, ведь хвостатые также имеют весьма интересные для продажи клиентам органы получения удовольствия. Тодда вновь интересовало много всего и сразу, но одна мысль, что засела глубоко в подкорке в ту же секунду, когда вервольф обмолвился о аморальной принудительной проституции, совсем не давала покоя.

— Вы когда-нибудь были в таком месте? — чуть помешкав, всё-таки поинтересовался парнишка, прикрывая пальцами рот. Кажется, икринка, которую сейчас осторожно вынимал Рихтер, была чуть больше остальных.

— Был, — пальцы, чавкая обилием чужой смазки, наконец достали предпоследнюю частичку. Второй рукой вервольф иногда надавливал на хвост тяжело дышащего Тодда для того, чтобы процесс изъятия прошел быстрее, однако от этого парнишке порой становилось ещё более жарко, чем обычно. — Орден зачищает подобные точки черного рынка. Там чаще всего возникает риск появления демонов, ведь волшебные существа поголовно страдают, взывая о помощи либо ангелов, либо демонов. Почти все пакты с демонами заключаются там, где кто-то переживает сильную боль.

— Звучит очень… Огорчительно… — ровно дышать было невозможно, как и порой не издавать смущающие звуки. Сколько это уже длится, Тодд не знает, но подобные сладкие, до жути непривычные пытки сводили парнишку с ума. Он даже был вынужден ухватить руками свое рвано извивающееся мужское начало. Ведь оно безостановочно сочилось влагой и пошло дергалось, постоянно намереваясь без ведома своего хозяина обхватить чужую руку, словно выпрашивая что-то большее.

— Последняя часть находится слишком глубоко, — серьезным тоном проговорил Рихтер, разглядывая упругую внутренность, чуть разведя ее пальцами. — Я боюсь, вас слишком растянуть, нужно что-то длинное.

Чужое сорвавшейся «растянуть» еще большим комом вожделения расползлось в сознании. На долю секунды Тодду даже показалось, что он не против того, чтобы его так развратно угостили еще одной долей удовольствия. Но подобное желание быстро сменилось кромешным чувством стыда, в первую очередь перед самим собой.

— В ящике столика, там должны быть щипцы для бинтов и в-ваты, — рыжеволосый парень с трудом вспомнил о приспособлении, повержено закрывая глаза, ведь сопротивляться самому себе больше не было сил. Кажется, и стоны он больше сдерживать не сумеет.

Рихтер быстро отыскал нужный инструмент, заведомо обработав его от лишних бактерий в маленькой ёмкости со спиртом. Пара движений чистым полотенцем, и все было готово для последнего вмешательства внутрь. К слову, оно прошло очень быстро и безболезненно. Из-за того, что Моррисон не решил проблему вовремя — ещё неделю назад, его тело больше не избавлялись от икры самостоятельно, создавая тем самым еще большие проблемы. Но, благо на помощь пришел Нил. Он осторожным движением вынул из водяного последний светящийся шар, пачкая вязкие от влаги половые губы большим количеством смазки, которая иногда на свету переливалась так, словно была наполнена драгоценными белыми камнями. Не в силах сдержаться из-за столь глубокого проникновения, Тодд растерянно застонал, склонив голову на бок. И все бы было более менее терпимо, если бы его плоть не начала обильно источать семя, которое позорным доказательством чужого наслаждения осело на напряженном впалом животе водяного.

Хотелось выть, кричать и плакать. Это было выше доступных моральных сил Моррисона. Парнишка виновато поглядел на вервольфа влажными от подступивших слез глазами. В одном таком взгляде можно было без труда прочесть тысячу извинений и изречений о раскаянии парня. И, к счастью, Рихтер это быстро понял.

— Ваши нервные клетки тела просто реагируют на внешнее вмешательство, — неловко начал последний, что было крайне удивительно для такого малоэмоционального оборотня. — Испытывать подобное нормально. А возникшая разрядка вполне ожидаема. Не стоит так сильно переживать, я вас ни в чем не упрекаю, — но никакие слова не помогали, это было видно по состоянию водяного. Тогда то Рихтер и отложил в сторону щипцы, чтоб присесть к парнишке ближе, дабы создать хоть какой-то более близкий эмоциональный контакт. — Вы ещё очень юны и неопытны, я понимаю это. Но избавиться от икры было крайне необходимо, вы и сами знаете об этом. Простите меня, я скорее всего должен был это делать быстрее, чтоб меньше напрягать вас.

— Нет! — вдруг подал голос Тодд. Он прекрасно понимал, что более быстрые движения Рихтера вовсе бы довели его до неминуемого коллапса. — Прост-то, мне очень стыдно перед в-вами за эти сцены, — честное признание несколько успокоило, ведь вервольф начинал думать, что он мог психологически слишком сильно надавить на парнишку. Хотя, его первую выходку сложно назвать чем-то другим кроме домогательства. От этого стало ещё хуже, но изъесть себя изнутри оборотень еще успеет, сейчас намного важнее состояние Моррисона.

— Не стоит переживать о таких мелочах, Тодд, — теплая смуглая рука легла на чужую когтистую ледяную ладонь. — Когда у вас появится вторая половина, подобные вещи точно будут для вас обыденностью. Простите, что отнимаю у вас это ощущение нового таким безалаберным моментом.

— Нет, все хорошо, вы ведь помогли мне, — неловко усмехнулся Моррисон. — Я благодарен тому, что с подобным недугом меня выручили вы, возможно, Филлип бы допустил множество ошибок, как и я сам.

— На счет Филлипа вынужден с вами согласиться, — огорченно выдохнул Нил, чем вызвал короткую нервную смешинку у более-менее приходящего в себя водяного. Почти в эту же минуту со стороны поверхности послышались спешные неуклюжие шаги и ворчание Лисовского, не даром ведь его вспомнили.

— Я принес все, что было в гостевых комнатах, — подросток проговорил из-за вороха белых полотенец, пытаясь удержать в руках и их и округлый таз с теплой чистой водой. — Он ведь ничего с тобой не сделал? — из-за ткани высунулся злобный карий глаз, который с неприкрытой ненавистью устремился на Рихтера, который настолько устал от подобного внимания, что ненароком даже незаметно закатил глаза.

— Все в порядке, — мягко ответил Тодд, поскорее прикрываясь длинным медицинским халатом, который ранее пришлось расстегнуть. Его следовало снять, чтоб не испачкать в вязких выделениях и крови, однако, парень слишком стеснителен для такого. — Мистер Нил очень сильно мне помог, осталось только привести все в порядок.

— Ну, смотрите мне, — все так же злобно пригрозил Филлип, однако, надолго он не задержался. Как оказалось, со слов парня, пару минут назад из утренней вылазки вернулся Тарас с компанией спасенных на южных устьях Топи повстанцев. Среди них было много раненных, а предстоящие походы под руководством Дзюбенко и Лисовского напрямую зависели от количества нежити в тех местах, где побывал вожак стаи. Именно поэтому голубоволосый парнишка снова быстро удалился наверх, обещая пристально следить за вервольфом. Это было слышать весьма забавно в силу того, что Филипп являлся обычным человеком, пусть он и умел метко стрелять, а за последние пару месяц стал почитаем выжившими людьми почти на равне с волколаками.

— Если вам что-то понадобится, дайте мне знать, — добродушно проговорил Тодд, собирая все вещи чтоб отнести их обратно в дом, а за тем наконец отправиться на обход больных, расположившихся в массе палаток около аванпоста. Он уже успел привести себя в порядок, обратившись обратно в человека. Благодаря небольшому протезу, который для него смастерила Эшли, водяной мог полноценно передвигаться при помощи трости, но даже так он сильно хромал. Однако, даже при этом он умудрялся искренне радоваться своей чуть увеличившийся мобильности.

— И-и-и… если ваше взаимодействие при общении строится на подобных рыночных условиях, о которых вы говорили ранее… — водяной несколько мешкал, но все же озвучил свое предложение. — Тогда вы можете потребовать какую-то цену взамен на информацию, которая нужна нам о Ордене и Самаэле.

— Вы пытаетесь меня подкупить? — спокойно поинтересовался Нил, которого водяному все-таки пришлось приковать к стене на искусственно созданные цепи из титана, ведь их было куда сложнее разрушить, даже имея силу оборотня.

— Я предлагаю вам обмен, — более ловко вышел из положения Моррисон. — Все взаимодействия при общении строятся на обмене, вопрос состоит лишь в том, ментальный он или физический.

— Что бы вы делали, если бы я предпочел обменяться на вас? — напрямую флегматично промолвил Рихтер.

— На меня? — удивился парень, сжав в руках испачканные ранее в крови и влаге полотенца. Он еще какое-то время не понимал, что именно имеет в виду вервольф, пока пунцовая присыпка вновь не окропила его щеки и нос. Хотя, откуда он знает, зачем пленнику нужен водяной. Для наживы? Для сексуальных утех? Или же для чего-то другого? Парень бы еще долго ворошил это в голове, если бы Нил с каменным выражением лица не уточнил:

— Это шутка.

— Вы отвратительно шутите.

— Я знаю, — Рихтер коротко поглядел на Тодда снизу вверх. Нет, это не был оценивающий или жадный взор, но прочитать мысли мужчины было совершенно невозможно, поэтому водяной так и остался стоять на месте в полном неведении, пока спустя пару минут вервольф не озвучил огорчительное: — К вашему сожалению, я уже дал клятву Ордену, который спас мне жизнь, сразу же после смерти родителей. — слова о том, что оказывается оборотень сирота, отдались знакомой болью в груди, ведь Моррисон прекрасно понимает какого это. — Поэтому я верен и Ордену и самому себе.

— Выходит, это ваша семья? — короткая пауза разрядила обстановку, однако, подобное спокойствие позже быстро улетучилось. — Тогда позвольте спросить, что это за семья такая, которая сначала спасет вас, а потом посылает убийц по вашу бренную душу? — ответа не последовало. Рихтер молчаливо и безучастно отвернулся в сторону, приняв совершенно отрешенную позу. Это позволило Тодду подумать о том, что он бесполезно бьется о гулкую стену. Однако, если бы он лучше знал своего нового знакомого, а может даже в свете недавних событий и нового друга, то прекрасно бы понял, что последний пытается скрыть свое душевное смятение.

— Я не знаю, зачем, но даже в случае вашего молчания, я бы все сердечно хотел попросить вас не лишать себя жизни по приказу Ордена, — более тише прозвучал гармоничный голос водяного.

— Не знаете? — задал риторический вопрос Рихтер, ни капли не шелохнувшись. — Может быть, это потому, что я вам не безразличен?

— Возможно… — не поддавшись пущему смущению, стойко промолвил Тодд.

Вскоре дверь казематов тихо прикрылась, а на лестнице послышались неспешные шаги Моррисона, покидающего подземные сооружения. Теперь Нил оставался наедине со своими внутренними размышлениями, из-за чего минуты превратились в часы мучительных сомнений в купе с массой душевных переживаний.