Близилось утро. Ранняя (или наоборот, очень поздняя) посетительница — девушка с домовенком в переноске — звонко смеялась. Васька опирался на прилавок с другой стороны стекла, томно щуря зеленые глазищи, голос понизился, в нем все чаще проскакивали мурчащие ноты.

— Ты наполовину человек? — кокетливо спросила девушка.

— Ну вот еще! Чистокровный сибир-рский котолак! Мауй прадедушка знаешь кто был? Даже говорить не буду — испугаешься!

Она опять звонко хихикнула. Мирон пытался не улыбаться, слушая разговор, пока стоял на стремянке у витрины и снимал, наконец, новогодние гирлянды.

— А полукровкам в дежурных не мяуесто, таков непреложный закон! — воздел мохнатый палец Васька. — Смесков не береум! Только пары: человек и волшебный. 

— Почему?

— Потому что иначе начинается — а на чьей смесок стороне? А вдруг он людей не любит или наобороут? В итоге ни те, ни другие им не до-ве-ря-ют. Я вот не довер-р-ряул бы! А мы тут серьезным делом заняты. Помяугаем вот, и мосты налаживаем-м.

Девушка зашуршала пакетом, домовенок заскребся в переноске.

— Ну, спасибо за экскурс… Я пойду, всего доброго!

— Погоди! Заводить романтик никто не запреуща-ает… и женщины весьма даже… мр-р-р. Я ведь тебе понраувился? Наши котята хоть и не смогут поступить в дежурные, но получаутся очарова-а-аушками! Дашь адресок, красавицау? Телефон не прошу — они ведь у нас в р-р-руках не работают…

— А ты еще мне и половины за сломанный телефон не отдал, наглая морда! — Мирон спрыгнул на пол, спасая опешившую от такого напора девушку. 

Та убежала — только колокольчик звякнул вслед.

— Мы встрети-у-м-м-мся как нибудь за чашечкой мяу-утного чая? — проорал Васька, пытаясь выглянуть из-за Миронова плеча.

— Пора, — вздохнул Мирон и положил на прилавок объемистую пачку мелатонина. 

— Две утром, две вечером перед сном. 

Васька смотрел хмуро, хвост метался туда и сюда.

— Это значит, мы с тобой опять будем работать врозь? 

— Да. Поменяешься с Кики, я уже договорился. Ничего, пара недель — и все придет в норму.

Когда Мирон сложил последнюю гирлянду, уже занялся рассвет, раскрасил город в голубовато-дымчатый, как васькина шерсть. Несчастный котолак сидел, забившись в угол, следил за напарником глазами. Мирон прошел мимо с коробками новогодних украшений, вернулся и погладил Ваську меж ушей.

— Еще, ещеу почеш-ши, вот так, — встрепенулся тот. — М-р-р-р… 

— Хватит тебе.

— Не хва-а-атит. 

— Васька.

— Что “Васька”? Неужели трудно помочь товау-у-р-рищу в беде? 

— Не доводи до греха. 

— М-р-р-р-р…

— Да отстань ты уже! — Мирон спихнул пытающегося влезть на колени Ваську прочь.

— Не хочу-у-у отставать. Ты хорошо чешешь… 

— Васька, не шали. И вообще, у меня девушка есть, — улыбнулся Мирон, неспешно встал и осторожно передислоцировался на другую сторону прилавка.

— Нету уже у тебя девушки, слышал я все! — котолак следил за ним глазами. — И вообще… Мр-р-ряу… шестнадцато-у-е мар-р-р-та…  Мяу-не алмазно пофиг у кого кто есть. Вернись. И чеши давай, мне от этого мя-я-я-ялу-учше станоу-увится!

— Наоборот.

Васька оскалился и прыгнул прямо через прилавок, даже не задев оргстекло, приземлился на четыре лапы и прищурился.

— Святой Нептун! — вырвалось у Мирона.

Он рванулся к двери на улицу, едва успел и привалился спиной, ощущая толчки и слыша уже совершенно невнятный сиплый мяв.

— Алло? У меня тут Васька сбрендил, пришлите еще одного медика срочно! Лучше двух! Я один не справлюсь! Что?! На календарь посмотрите и поймете — что!

Пока котолака кололи в пушистый окорочок, он так рвался, что даже шприц выдрал из руки фельдшера. Но это ничего. Обычная весенняя лихорадка. Несколько дней в питомнике проведет, успокоится. Оставшиеся пару месяцев весны — на мелатонине, а к лету будет огурцом. Мирон успеет соскучиться.

***

Дуня раскладывала таро. Мирон вошел в аптеку и поздоровался с дежурными. Катя обрадовалась, улыбнулась. Мирон приблизился к столу с цветными прямоугольниками карт и остановился в шаге.

— Пойдешь со мной на конференцию в четверг? 

— Ты мешаешь мне закончить расклад. 

— Хорошо, я подожду. 

Он сел на стул для посетителей. Катя тихонько принесла чай с медом. Сразу стало уютнее и теплее. Дуня встала, подошла к зеркалу, стала поправлять волосы. Они у нее и правда красивые: длинные и густые. 

— Так пойдешь? У меня два билета. 

— Ты будешь вещать со сцены? — обернулась Дуня и выгнула бровь. 

— Нет, там именитые специалисты, куда мне. 

— Не пойду — резко отвернулась она, махнув веером волос. — Видишь карты? Башня. Это означает, что скоро случится что-то плохое. Не пойду. И тебе не советую. 

— Ладно. Мирон порылся в рюкзаке и аккуратно вынул запакованную в три слоя книгу. — Это тебе. С наступающим днем рождения. — и положил на стол, обок карт.

— Ликергласс? — с плохо скрываемым интересом отозвалась Дуня, глядя на подарок. — Это… здорово. — взяла в руки, стала распаковывать. — Говорили, она одна на всю Россию пока. А ты достал! — Дуня взглянула на Мирона, улыбаясь. — Для меня… — подбежала и вдруг поцеловала в губы. 

Это ощущалось как-то неловко. Не так, как должно было. В целом — никак.

— Ну пойдем, сходим на твою конференцию. Послушаем, что умные люди говорят! 

Мирон откашлялся.

— А как же карты? 

— Карты часто врут! — рассмеялась Дуня.

Вышел из аптеки, не ощущая никакого облегчения или радости — что вроде как, помирились, или что поцеловала. 

За Ваську было переживательно, а ведь сейчас даже не позвонишь. В питомнике отделаются общими словами, поговорить не дадут. Когда уже изобретут какие нибудь гаджеты для волшебных?! Пока совершенствуют только технику для отлова. Хотя и те не всесильны — вон вампира, замеченного у Новоюного, пока не поймали. И сирену ту, что Дуню ограбила осенью — тоже. Сирены вообще неприятные существа, двуличные. Вампир хотя бы не притворяется няшкой, а сразу обозначает намерения.

Мирон шел домой по просыпающимся улицам. Грохотали рольставни, включались экраны-вывески, бежали в школу дети, а взрослые брели домой с ночных смен. Ему вот тоже позарез надо выспаться, чтобы к вечеру снова заступить на пост.

У дома стоял Павло — двоедушник. На Мирона коллега наводил некую жуть, хотя Мирон не взялся бы объяснить, отчего. Ничего плохого Павло никогда никому не делал. 

— Я его нашел, — без предисловий сказал Павло.

— Кого? 

— Упыря. Я спал много: летал, ползал по городу. Нашел его. — Амбисфена на миг выглянула из под капюшона, вторая голова спала на плече как шарфик. — Он не может уйти в тень. Яд, наверное, не дает. Не звони больше в ОХОТ. Может, получится спасти?

Жалкий комок прятался в узкой, замусоренной подворотне. То ли собака, то ли что — издалека не поймешь. Кожистое крыло вынырнуло на свет, неловко хлопнуло, будто сломанное. Алые глаза. Лысая башка. Батюшки, и правда вампир, самый натуральный. Только не убегает и не растворяется в тени, хотя тени тут вроде, достаточно.

Гуша зашипела, почуяв уже виденного однажды недруга, вампир заметил ее и шарахнулся к стене. Стало видно, что одна из льдисто-белых рук сильно опухла. Упырь оскалился, зашипел не хуже змеи.

— Он же дикий, — опасливо прошептал Мирон. — Как тут без охотников?

— Не знаю, — двоедушник присел и протянул ладонь: — Ты меня понимаешь? Можешь говорить? 

— Мы не хотим тебе зла, — добавил Мирон.

Вампир спрятал клыки и медленно вытянул руку в ответном жесте. Когти на пальцах были устрашающего размера и даже по виду острее ножей. 

— Найти противоядие от яды амфисбены, да еще для вампира… придется побегать, — вздохнул Мирон. —  Тебе нужно пойти с нами.

Вампир долго разглядывал дежурных из-за сложенных крыльев, кадык на тощей шее дергался, как будто в горле у него бесновалась Гушина сестрица. Наконец упырь тяжело поднялся, завернулся в крылья. Кости одни, такой тощий… 

Мирон стащил толстовку, надел прямо поверх крыльев и рук, завязал рукава на груди. Павло натянул на лысую голову вампира капюшон. Вроде сойдет, если не приглядываться — двое взрослых дядь ведут домой загулявшегося пьяного подростка.

***

Дома у Мирона ничего лишнего не было — не любил жить в ворохе вещей. Войдя, снял со стола раковину эпитониума, спрятал в ящик — разобьют еще.

Вампир устроился в самом темном углу и молчал, пока они совещались. Двоедушник перед тем, как отправиться за лекарством, спросил:

—  Не боишься с ним оставаться? 

— Он нас больше боится, кажется. Я буду осторожен, не волнуйся, и глаз с него не спущу.

— Не шали тут — погрозил он пальцем вампиру, когда Павло ушел.

Дверь закрывать бессмысленно: захочет — утечет через тени. Хотя, похоже, яд блокировал ему эту способность, но это еще надо выяснить. Мирон завел будильник и упал в постель, не раздеваясь. Ночное дежурство никто не отменял.

Разбудил звонок в дверь. Павло поступил разумно: съездил на склад и спросил там противоядий от яда своей питомицы — а то мало ли что?

— А как дать лекарство? — задумался вслух Мирон. — Вкалывать смысла нет: циркуляция медленная.

— Из желудка еще медленнее, — резонно возразил Павло.

— А в рот дать — у них клыки для прокусывания, а потом трубка вместо языка для сосания.

— Вколоть в трубку?

— А мы его удержим?

Оба посмотрели на скрючившееся на полу существо. Вампиры славятся своей силой. Вряд ли двоедушник сильнее, а Мирон… Павло положил мягкую ампулу с антидотом на широкий подлокотник кресла.

— Ввести тебе и дать выпить кровь, — предложил единственный оставшийся вариант. — Ты человек, твоя кровь подойдет.

У Мирона перехватило дыхание от ужаса, но от необходимости отвечать избавил снова задребезжавший дверной звонок.

— Привет! — Дуня была накрашена, надушена и великолепна. — У тебя гости? Я не знала… — она выглядела расстроенной.

— Проходи, — Мирон приоткрыл дверь шире. — У нас тут вот…

Дуня ахнула, прижала ладони к щекам, едва не выронив бутылку вина. Поставила ее на стол.

— Охотники уже едут, надеюсь?

Мирон покачал головой. Павло вкратце обрисовал ситуацию. 

— Нужно, чтобы человека укусила Гуша. Потом мы введем антидот. И он его выпьет вместе с кровью. Немного.

— Вот еще, рисковать жизнью ради какого-то вампира! — воскликнула Дуня. — Он, небось, Машу так бы и загрыз! Пусть подыхает, вам-то что? Это ведь не какой-нибудь безопасный лешак или привиденчик! Это кровосос!

— Это тоже живое существо, — негромко возразил Мирон. — И зачем-то оно есть в природе, для поддержания эко-баланса…

— Пусть кто-нибудь другой его поддерживает, мы почему должны?!

Мирон оглянулся на темный угол. Вампира там не оказалось. Крылатый поганец спокойно посапывал в кресле, к губе пристал блестящий кусочек ампулы.

— Сожрал, — с удивлением и облегчением констатировал Мирон.