Макс отбрасывает со лба прилипшие от пота пряди и вглядывается вдаль, болезненно щурясь. Пот заливает глаза, одежда неприятно липнет к телу, а магия дрожит в ладонях, плечах, ногах, рвется наружу, высасывая последние силы. Принц неуклюже шатается, но идти вперёд надо.

Потому что Иван, сражающийся впереди с темным и размытым силуэтом (что это такое?) получает удар мечом в живот и падает на колени.

Нет, нет. Этого не произошло. Это все понарошку, он так играет, как в те времена, когда Макс был маленьким, и Иван шутливо охал, падая на колени от удара деревянным мечом. 

Макс заставляет одну ногу ступить вперёд. Затем - вторую. Заставляет лёгкие раскрываться и проталкивать в себя воздух. Заставляет пальцы сжаться вокруг горячей от его ладони рукояти меча. Меч, ставший продолжением руки, дрожит с гудением. Магия падает на лезвие, и по нему бегут радужные всполохи. Принц не видит этого - вся его концентрация уходит на бросок вперёд непослушного тела. Иван, Иван, почему ты так далеко?!

Размытый черный силуэт заносит меч для последнего удара, и его лезвие со звоном сталкивается с сияющим радужным.

Макс не знает, почему стоит на ногах. Его поддерживает что-то ещё, невидимое, лёгкое и горячее, дрожащее маревом в воздухе вокруг него. Его собственные ноги стоять уже не могут. Он чувствует их все меньше, будто они постепенно исчезают прямо под ним - кожа, мышцы, кости, пока не остаётся ничего, кроме угасающей памяти о том, что конечности были.

Руки сжимают рукоять. Враг давит на лезвие и издает невнятный звук, похожий на скрежет железа по железу. Макс яростно вскрикивает, вкладывая в удар последние силы, и прорезает темный силуэт, как масло ножом.

Человек напротив (человек ли?) падает, как подкошенный. Макс разворачивается, проходит два шага и падает на колени перед Иваном. Тот смотрит помутневшими голубыми глазами, слабо пытаясь зажать рану на животе. Из раны, пульсируя, течет темная, почти черная кровь. Иван бледен, как смерть.

Макс подползает ближе на локтях - ноги больше не шевелятся - и кладет трясущуюся ладонь поверх огромной холодной ладони, мокрой от крови.

Иван всегда был теплым... Даже зимой...

Кровью пахнет так сильно, что от металлической, резкой вони тошнит. Макс сглатывает вязкий ком и толкает всю магию из тела в руки, прикладывая к ране вторую, отодвигая ладонь Ивана. Тот сдавленно стонет сквозь зубы.

Макс хочет утешить, успокоить, поговорить, но губы онемели тоже. Он боится отвлечься, поэтому молча работает, сведя брови на переносице. Магия бьёт вместо ладоней в голову, пульсирует в глазницах, лбу и висках, и Макс рычит в бессильной злобе. Не туда, не туда!

Иван слабо улыбается, но принц этого не замечает. Держась на одной силе собственной воли, он приказывает тканям соединиться, срастись воедино, вернуться, как было. Они медленно, неохотно слушаются, восставая против самой природы вещей, ускоряя процесс собственного заживления.

Нужно не перепутать, и не дать коже срастись раньше, чем мышцам, а мышцам - раньше, чем задетому внутреннему органу, название которого Макс забыл.

Мир вокруг невнятно ревёт, пульсируя магией. Лицо мальчика заливают слезы и пот, но он не смотрит и не слушает. Он отнимает дрожащие ладони от раны, щупает ледяную кожу. Все настолько залито кровью, что не понятно, получилось ли у Макса, но кожа под его руками цела, и Иван уже пытается приподняться. Он что-то говорит, но его голос доносится гулкими отзвуками. Макс качает головой: не понимаю. И проваливается во тьму.

В себя он приходит на чем-то мягком. Вокруг тихо, пахнет резко жидкостью для очищения бинтов и ран, полынью и, совсем слабо - малиной.

Запах Василя.

Руки тяжёлые, словно гири, голова гудит, а ноги будто кто-то тихонько отчекрыжил и унес - вместо них чувствуется только какая-то болезненная лёгкость отсутствия.

Макс обводит глазами тихую маленькую комнату и только тогда чувствует тяжесть на своей груди. Он скашивает глаза вниз и видит светлую встрепанную макушку.

Василь спит, положив голову ему на грудь - наверное, отслеживал сердцебиение. Боялся, что оно остановится. Макс улыбается. Ему отчего-то тепло и приятно, что Василь рядом. Но через секунду он осознает, что Василь стоит у постели на коленях в неудобной позе, и кто знает, сколько он уже так простоял.

Макс вдыхает резко и кашляет. Василь тут же поднимает голову и лезет холодными пальцами Максу под челюсть, щупает что-то. Тот ежится.

- Ну Вась...

Голос хриплый и слабый. Василь хмурится, продолжая щупать чужую шею.

- Ну тихо ты. Напугал нас всех до усрачки, а теперь "ну Вась". Хуясь...

Интонация совершенно не та - спокойная, бесстрастная, но слова это Велира, и Макс криво улыбается такой похожести. Чем больше времени Василь проводил с отцом, тем больше забывалось, что они друг другу не родные. Верно, боги совершили ошибку и дали дитя Велира другой семье.

- Где па-Иван? - Макса захлёстывает страх при мысли о папе. Василь неопределенно мотает головой назад.

- У двери, наверное, до сих пор. Еле вытурили его. Сам еле стоял, потерял ведра три крови, а туда же, от тебя уходить отказался. Его Величеству пришлось ему именем короны приказать выметаться и идти в лазарет. Тогда только послушался.

Пальцы Василя сжимаются на одеяле, и Макс смотрит тревожно. Под тёплыми карими глазами Василя - синяки, и смотрит он упрямо в сторону.

- Вась, что-то случилось?..

- Ну а ты как думаешь?

- Кого-то убили? - Макс сжимается от страха. Точнее, сжался бы, если бы мог пошевелить хоть пальцем.

- Да нет! Ты... Ты в себя не приходил два дня. Пару раз мы вообще думали, что ты...

Василь резко, глубоко вдыхает. Макс с усилием поднимает потяжелевшую руку и кладет ее на светлую макушку, гладит торчащий на макушке вихор.

- Извини, Вась, я не хо...

Василь влезает на постель, осторожно ложится рядом и обнимает Макса. Тот с трудом поворачивается к нему лицом и утыкается лицом в худую грудь. Сердце Василя стучит быстро. Испугался?.. Макс прижимается губами к грубой ткани рубашки прямо там, откуда раздается быстрый стук. Василь вздыхает и сжимает Макса чуть сильнее, ведёт ладонями по предплечьям вверх-вниз, согревает. Вплетает пальцы в длинные волосы, распутывает колтуны, массирует затылок. Макс устраивается в его объятиях, как в гнезде. Страшная, режущая глаза головная боль от прикосновений Василя стихает, хоть и не уходит совсем. Макс слабо скользит губами по его груди, шее, теплым ключицам, утыкаясь в них замёрзшим носом - дальше не достаёт. Василь придвигается ближе. В этих прикосновениях нет ничего страстного - одна только нежность.

Они проваливаются в сон одновременно, сморившись от общего тепла.

О том, что Макс потратил слишком много магии и быстро вряд ли восстановится, они узнают ещё через пару дней, когда принц все же решается признаться, что не чувствует ног. Взгляды всех обращаются на Лизард - единственную, кто понимает неписаные и негласные правила, по которым действует странная сила, живущая в ее теле и теле Макса. Лизард неуверенно качает головой.

- Надо подождать... Но магию сейчас использовать нельзя, Макс. Даже по мелочи. Даже самое маленькое заклинание. Нельзя ничего. Ты можешь не выдержать.

Лицо Константина темнеет. Иван вздыхает прерывисто, а Василь сжимает тонкое запястье Макса. Тот моргает устало.

- Ладно, но...

- Макс, я не шучу с тобой, - резко обрывает принца ведьма, - ты можешь умереть, даже если попытаешься сдвинуть с места кружку. Я объясняю достаточно понятно?

- Но я только...

- Нет.

- Даже договорить не дали, - бурчит принц совсем тихо, ища глазами Фоссела, но не находит поддержки даже в лице лучшего друга. Нико смотрит на него, сжав губы, и качает головой. Макс сникает совсем.

Дни восстановления скучные, утомительные и длятся бесконечно. Макса ни на минуту не оставляют одного - то ли боятся, что он начнет тайком колдовать и умрет, то ли боятся, что умрет просто, но с утра с ним сидит Нико, развлекая дурацкими анекдотами, смешными историями из жизни с труппой и трюками Искры, а потом убегает тренироваться в стрельбе из лука и прочей боевой подготовке, помогать с картами, планами боя (он неожиданно быстро учится у Константина тактике и стратегии) и переводами.

Днём заходит Лизард - по большей части молчит, но на вопросы отвечает весьма охотно. Гадает Максу на любовь и весело фыркает, сообщая, что замуж он выйдет за принца. Макс объявляет гадания хернёй на постном масле, потому что замуж он пойдет только за Василя. Лизард неопределенно пожимает плечами и ухмыляется.

Велир забегает на несколько минут в день, но заходит всегда. Поит Макса горькой микстурой, которая быстрее восстанавливает силы, ругается на недовольное лицо принца ("горько тебе? А нехуй было магию расплескивать, как воду из ведра, пока в гору тащишь! Терпи теперь! Морщится он, блять") Впрочем, в глазах Велира читается тревога, а лоб его он гладит точно так же, как и всегда, и Макс благодарно прикрывает глаза, вдыхая знакомый с младенчества запах трав.

Константин и Иван приходят только вечерами, и Макс сам прогоняет обоих спать уже через пару часов, потому что они валятся с ног. Оба упрямо остаются рядом до самой ночи, тихо разговаривая с Максом о прошлом, пока их не выгоняет вернувшийся из лазарета Василь. Удивительно, но после железного аргумента ("интересно, что с нами всеми будет, если слягут ещё и король с верховным главнокомандующим") Константин и Иван все же неохотно уходят. Макс тихонько веселится:

- Сын знахаря командует королем и генералом, думали ли мы...

Василь фыркает, забираясь к Максу под одеяло:

- Я не командовал, а попросил. Твоим отцом покомандуешь... Он как посмотрит, все в штаны накладывают.

- И ты?

- ...Ну иногда, да. Но не каждый раз! Его только папа совсем не боится. Но и то, Его Величество иногда весь такой "Велир", и папа притихает. Страшное дело.

Макс хихикает. Эти драгоценные минуты, пока он не отрубился, и Василь лежит рядом, согревая его теплом - самая любимая часть его дня. Принц борется со сном до последнего, чтобы не упустить ни одной секунды вместе, но усталость берет свое, и он засыпает очень скоро, чувствуя губы Василя на своем лице.

Макса утомляет все - постоянное наблюдение взрослых ("я не маленький, чтоб следить за мной круглые сутки!") долгие разговоры, необходимость фокусировать на чем-то внимание. Он то и дело задремывает посередине фразы, пугая собеседников, а после раздражается и на себя, и на них - чего всполошились?

Единственный человек, который избавлен полностью от гнева принца - это Василь. И только Василю Макс разрешает видеть себя, когда он заново учится ходить - он не потерпел бы никого другого рядом в таком уязвимом, жалком положении. Василь терпеливо поднимает его на руки, ставит на пол, поддерживает за плечо, осторожно ведёт, пока ноги принца не подогнутся - а происходит это буквально через пару шагов.

Макс спит подолгу после таких попыток, но каждый вечер упрямо пытается встать.

- Ты уже неделю тут валяешься, пошли погуляем? - однажды предлагает Василь, сидя на одеяле. Макс поднимает на него глаза. Его голова удобно устроена на худых коленках сына знахаря, и тот неторопливо поглаживает его волосы и лоб. 

- Неохота...

- Да пошли, погода - во.

- Как я тебе пойду, Вась? Я до двери только вчера дошел, и то упал.

- Так я тебя отнесу.

- Вот ещё! И все увидят, что я увечный?

- Какой увечный? Дурила. За тебя все переживают вон как, только и слышно в армии разговоров "как там принц", "где наш принц", "может, ему что-то нужно", молятся все за тебя...

- Да ладно, врешь!

- Не вру. Когда я тебе врал?

Макс дуется, утыкаясь Василю в живот.

- Все равно не хочу, чтобы видели.

- Я тихонько тебя отнесу. Вечер уже поздний, все дрыхнут.

- ...Ну ладно.

Василь держит Макса уверенно, крепко, когда несёт к озеру, но принцу все равно неловко висеть на чьих-то руках. Над водой лениво плавают светлячки. Озеро стоячее, и вот-вот обратится в болото. Жалко будет, лениво думает Макс, болтая пальцами руки в воде. Василь сидит позади него, разведя ноги и устроив Макса между ними. Опора. Всегда так было.

Макс обожает это.

Макса это расстраивает.

Губы Василя скользят за ухом Макса, прижимаются к затылку, к макушке. Принц жмурится.

- Хватит думать о том, что ты для всех обуза.

- Я не...

- Да ладно, кому другому врать будешь. Я тебя с девяти лет знаю.

Макс вздыхает поверженно и откидывает голову назад, ловя губы Василя своими. Ему приходится неудобно выгибать шею, но ради этого поцелуя он бы и узлом завязался. Губы Василя всегда обветренные, но нежные, ласкающие.

Макс чувствует ровно колыхающиеся внутри волны золотой и теплой магии. Ноги крепнут.

Но обратно Василь все равно несёт его на руках - так ближе к нему и целоваться удобнее.