Стоял прекрасный осенний вечер - еще теплый, но не душно-жаркий, каким бывают летние. Солнце клонилось к горизонту, подсвечивая золотые и багряные листочки и начинающий жухнуть пустырь, отделяющий лес от ближайших к нему деревенских домов. Шел сбор урожая, почти отпел сезон свадеб, только что отпраздновали новый год - вот только радостного настроения у взрослых было мало. Велир бухтел меньше обычного, то и дело смолкая в смутной, непонятной тревоге. Иван с Овсянкой пропадали в поле, собирая вместе с остальными последний урожай и готовя поле и огороды к грядущей зиме. По всем приметам она обещала быть бесснежной и суровой - по деревне уже прокатилась гроза, а лист с березы опал совсем не чисто. Возможно, поэтому Велир и тревожился так.

Люди уже начинали болеть, кашлять, особенно идиоты вроде Ивана - как ворчал Велир, у дебила ума и желания жить было не больше, чем Релен в своей бесконечной милости даровал полевой мыши. Перетрудился - получи переохлаждение, сопли из носа, кашель, и чем легче переносилась болезнь, тем опаснее она была впоследствии - запущенная грудная хворь вполне могла привести к смерти. Иван и мужики на это только рукой махали, но после издевательского “так пиздуй сразу гроб себе сколачивать, плотник ж один зашьется, всех вас, дуболомов ебучих хоронить, а я этим заниматься не буду!” смирялись. Правда, совсем не лечились.

В лес ходить было все меньше смысла, но Велир порой все равно выкраивал время и уходил на целый день, оставляя Василя следить за домом. Макс либо уходил в поле на подмогу, либо оставался следить за домом, таскать воду, убирать, стряпать ужин, а в свободную минуту забегал к привязанному к дому, как гирей за ногу, Василю. В последний год с ним порой повадился его новый приятель - циркач с лисой. К лисе Василь хотя бы питал хоть какое-то подобие теплых чувств, он вообще животных не обижал, хотя Искра и раздражала его порядочно, путаясь под ногами.

К Нико не было и этого. Лиса, в конце концов, была хотя бы милой.

Василя в Нико раздражало все - смуглость, резко отличавшая его от ислеровских, шапка вечно нечесаных кудрей, ярко-голубые глаза, блестящие в улыбке зубы, шум, который он вечно притаскивал с собой, длинные ноги и руки, то, что он будто не умел сидеть смирно и тихо, ему непременно нужно было трепать языком, рассказывать дурацкие истории, в правдивости которых Василь сильно сомневался, шутить над всем, что видел, причем поддеть его было невозможно - над собой Нико смеялся сильнее всего. Василь молча скрипел зубами и замыкался в себе сильнее, пока Макс смеялся над шутками Фоссела и дергал Василя за рукав:

- Вась, да брось ты эту траву резать, послушай!

- Я занят, - равнодушно бросал Василь, не поднимая глаз от работы. В такие дни он переделывал все дела по дому, а закончив, демонстративно садился в угол с книжкой, невидяще скользя взглядом по строчкам и не запоминая ни слова.

- …вот стоим мы у Елирадума, два колеса сломались, я отошел с Искрой и Пушком, это еще один у нас лис был, белый такой, ну и вижу лошадь на уступе недалеко! Я тебе клянусь - мне тогда никто не поверил - кажется, это был пегас!

“Да сейчас прям, пегас ему, ага, вышел у Елирадума. Голову бы проверил”, - думал Василь, слюнявя палец и переворачивая страницу.

- И тут этот пегас поворачивается и прямо в реку!..

Макс коротко рассмеялся, очищая луковицу. Василь не удержался и закатил глаза в своем углу. Почуяв едкий аромат, Искра чихнула и на полусогнутых лапках забралась под табурет, на котором, задрав ноги под себя, восседал Нико. Там она улеглась, пошевеливая жесткими усиками и обернув вокруг себя опять распушившийся от хорошей еды хвост.

- Так ладно б это! Ну лошадь, ну прудит, ничего такого. А тогда так солнце падало, я смотрю, и там, где струя, радуга появилась!

Макс едва не выронил нож, задыхаясь от хохота. Василь перевернул еще одну страницу, не уяснив ни фарга из предыдущей. 

Нико, довольный произведенным эффектом, цапнул со стола румяное яблоко и с хрустом надкусил. Стрескав его в долю секунды, он потянулся к сырой морковке и раскусил ее наполовину, после чего опустил ее вниз к мордочке Искры.

- Будешь?

Искра цапнула зубами половину морковки и уволокла ее под табурет, где увлеченно ею захрустела. Нико поднес ко рту свою половину.

- Василиана, чего смурной? Не с той ноги встал, или отец с утра крапивой уже протянуть успел?

Василь захлопнул книгу и встал. Прошел мимо стола к книжной полке.

- Ну да, жри без разрешения чужую хавку, отчего ж нет. Она ведь на столе сама собой появляется, правда? С нас не убудет, мы пальцами щелкнем, и на столе все само появится.

Наступила тишина, нарушаемая только хрустом и чавканьем под табуретом. Василь чувствовал стриженым затылком жар от двух взглядов, но не оборачивался. Он не видел, как Макс медленно опустил нож, а Нико - морковку от рта. Какая-то часть Василя пожалела об этих словах, как только они вырвались. Другая, наверное, более сильная, испытывала мрачное удовлетворение от того, что он сделать проклятому циркачу так же неприятно, как он Василю одним своим шумным присутствием.

- Вась. - В голосе Макса лязгнула ледяная сталь. Он умел быть таким, когда хотел - поэтому его в детстве, маленького и хрупкого, боялись даже самые большие хулиганы. Василь лишь молча дернул плечом и вытянул с полки книгу потолще, исчирканную убористым почерком Велира. Нико медленно спустил ноги с табурета. Макс начал опять:

- Вась…

- Я это, вспомнил, - Фоссел кашлянул. - Кричер мне велел пару десятков писем переписать, до полудня завтрашнего надо успеть. Я пойду. Спасибо. Искра!

Он коротко свистнул. Искра вылезла из-под табурета, прощально взмахнула хвостом и была такова, путаясь между длинных ног хозяина.

- Нико, погоди!..

Тот только махнул рукой, обернулся и сделал смешной пируэт в дверях, улыбаясь так же бесяче и широко, как обычно. Как с гуся вода. Василь увидел, как у Макса опустились плечи.

Когда за Нико со скрипом закрылась дверь, Макс обернулся к Василю. Его брови были нахмурены, а губы плотно сжаты.

- Зачем ты это сказал?

- Затем, что если его не остановить, он здесь все сожрет, а потом спросит “ой, а разве все уже кончилось?” - передразнил Василь легкомысленным фальцетом, которого у Нико сроду не было. Прозвучало фальшиво, он сам понял. Макс не отвел сурового взгляда.

- Тебе жаль ему яблока и моркови? Мы с тобой их вместе собирали. Они наши общие, не только мои или твои, или папы, или только дяди Велира. И почему я вообще должен указывать, где чье? Может, клеймо на овощи будем ставить, как на овец?

- Нет, Макс!.. - Василь чувствовал, что у него сдают нервы. - Нет. Забудь, ладно? Просто забудь.

Макс еще немного подержал его под холодным серым лезвием своего взгляда и вновь принялся за лук.

- Я-то забуду, а он вряд ли.

Уходя, он обнял Василя, как делал всегда, но была в этом жесте какая-то отстраненность - или Василю показалось? Он думал об этом, пока разбирал принесенные отцом травы, а ночью ворочался на лавке, пока уставший Велир не швырнул в него ботинком, пообещав выкинуть в лес к волкам, если пиздюк не уймет своих упражнений.

В последующие дни Нико стал заметно тише в присутствии Василя - если трепался, то понизив голос, то и дело замолкал, будто подыскивая темы для разговора - сроду с ним не было такого. В сторону Василя больше не прозвучало ни одной шутки, но с Максом Нико общался точно так же, как прежде - даже шутки стали смешнее. Василь и то порой усмехался про себя, слушая их.

А еще Нико перестал есть. Василь не знал, только ли при нем было такое, или вообще, но что бы Макс ни предлагал, как бы настойчиво это ни делал, Нико только отшучивался: “на убой меня кормишь, Макар?” и не брал ни крошки. Глядя на это, Василь и сам терял аппетит, уходил на крыльцо, чтобы похрустеть там хотя бы огурцом. Однажды Искра выбралась за ним следом и начала очаровательно просить огурец. Василь протянул ей его целиком и слабо улыбнулся, глядя, как она быстро и жадно расправляется с овощем.

- Хоть ты поешь.

Слова, которые он легко мог бы удержать, теперь засели у него в груди как старый, ржавый и очень тупой нож, который Велир давал ему маленькому, чтобы тянущийся к работе но еще рукожопый шкет не покрошил себе пальцы в ступку вместе с корнем девясила. Он начинал жалеть о них все сильнее.

- Искра!

Василь вздрогнул от окрика. Вышедший на крыльцо Нико тут же торопливо подхватил лису на руки.

- Опять клянчишь, попрошайка? Будто дома не кормят…

Он втащил ее в дом. Василь не успел даже позвать его.

- Фоссел решил объявить голодовку? - прошептал Василь, лежа лицом к Максу в одну из их ночевок в доме Велира на верхотуре. Макс лежал на спине, глядя в деревянный потолок, нависший прямо перед их носами. Он задумчиво коснулся пальцами шершавого дерева. Когда-то, когда они были маленькими, Макс развлекал его тем, что указывал на лица, которые образовывали древесные кольца. Придумывал историю каждому - страшную или смешную, смотря что хотел тогда Василь. 

Тогда все было проще.

Василь затаил дыхание, любуясь на профиль Макса - острый подбородок, высокий лоб, тонкий чуть длинноватый нос, длинные темные ресницы, острые скулы.

- Он не ест ни у меня, ни у тебя. Искре тоже не разрешает, хотя я пытаюсь ее подкармливать. Вась. я думаю, что это из-за того, что ты сказал тогда.

- Фарг… - пробормотал Василь, чувствуя, как шею и плечи облило жгучим стыдом.

- Может, вы поговорите без меня? - Осторожно предложил Макс. - Я не буду делать предположений по поводу того, почему ты так его невзлюбил. Я считаю, что вам лучше будет разобраться без меня.

- Без тебя у нас ничего не получается, - буркнул Василь. Макс вздохнул, как очень усталый от проделок детей взрослый.

- Со мной тоже.

Василь замолк и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Он боялся слишком глубоко лезть в причины своей неприязни к Фосселу, но слишком глубоко бы и не пришлось - внутренности Василя будто жгли каленым железом всякий раз, когда Макс улыбался Нико, отворачивался от него, чтобы послушать, что скажет Нико, звал Нико в гости и не звал Василя, думая, что тот слишком занят и его не отпустят…

Ни в чем из этого Нико был не виноват. Макс, впрочем, тоже. Никто, кроме самого Василя и его больной башки. Видать, прав был батя - роняли в детстве, а то и не один раз. Зная свою непутевую тупорылую мамашу, Василь бы не удивился.

- Он ведь голодал, Вась. - Шепот Макса выдернул его из собственных мыслей, еще раз обжег каленым железом - но теперь другим. - И у него здесь никого нет, кроме нас с тобой.

- Кроме тебя, - Василь уцепился за единственное слабое место в аргументации Макса, поднял его над своей головой, как бумажный щит. - Сдался я ему…

- Сдался. Он хотел бы с тобой дружить. Нико ведь понимает, что я не иду отдельно от тебя, мы всегда вместе.

“Всегда вместе”.

“Правда?” - Василь еле удержался от дурацкого вопроса. Эти два слова согрели его, облегчили жгучую боль стыда, ободрили. Он все еще не потерял свое место в жизни Макса.

- И он тобой даже немного восхищается, поэтому то и дело пытается завязать разговор - как может, а ты сразу замыкаешься, - продолжил Макс с нежным упреком. - Просто поболтай с ним без меня. Я знаю, что тебе не будет ничего ему жаль, просто объясни это ему, хорошо?

Василь нащупал в темноте руку Макса - прохладные длинные пальцы, мозоли, следы от старых ссадин. Сжал - по-дружески, конечно.

Хорошо, что не поцеловал сразу, идиот.

Пальцы Макса осторожно оплели его запястье.

Внизу на кровати похрапывал Велир.

Отпроситься у бати на пару часов стоило Василю двух недель работы по дому, которую Велир с радостью перевалил на него - обычно они делали все по очереди.

Василь нашел Нико у глоссатора. На звук шагов Нико поднял лохматую голову. Искра приветственно тявкнула, подбежала к нему и встала на задние лапки, оперевшись передними о бедро Василя. Тот неуклюже поднял лису на руки.

- Привет.

- Привет, - Нико следил за ним встревоженными синими глазами.

- Перо-то положи, сейчас капнешь, - сказал Василь, чтобы потянуть время. Нико моргнул и суетливо пихнул перо в чернильницу.

- Точно, спасибо.

Василь потоптался и сел прямо на пол у стола. Нико вскочил.

- Да ты чего! Сядь вот…

- Да не, не, я тут… Нормально.

Фоссел, помявшись, сел, сжав бедрами ладони. Оба затихли, только Искра довольно визжала и потявкивала, пока Василь чесал ее между ушами.

Разговор начинать должен был он - он же пришел. Василь кашлянул.

- Интересная книжка?

- А, эта? - Нико оглянулся на пухлый том. - Да так… Я читывал и интереснее. Там про древнее право.

- То есть, - Василь слегка сдвинул брови. - Право на что?

- На все, - Нико пожал плечами, глядя на довольную Искру на коленях Василя. - Вроде, раньше, если тебя ловили на воровстве, отрубали два пальца. Еще раз - руку.

- Ого.

- Да уж…

Снова молчание. Василь уставился на свою сумку, порядком разбухшую от того, что он принес.

- Слушай, Нико, ты, -э-э… Извини, ладно?

- За что? - Фоссел вскинул на него недоуменный взгляд, но Василь не смог встретить его своим.

- Да что ляпнул там… Тогда. Про еду. Я не это имел в виду. Я не хотел же, чтоб ты переставал есть!

Нико слегка вздрогнул.

- Вообще-то я подумал, что ты прав… Вы с Максом и ваши родители так пашете, а я тут книжки какие-то…

- Ничего не какие-то, - Василь покачал головой. - Ты тоже работаешь. Просто кто поумнее, работает так, а кто не очень…

- Ты сейчас отца Макса тупым назвал, что ли?

- Блять… Да нет! Фарг… Нет, я не так хотел сказать! Любая работа важна, - Василь неловко пожал плечами. - В общем, я не мастак толкать речи, ты извини, я не хотел, прости. И все в таком духе. На вот, - он осторожно ссадил уже принюхавшуюся Искру с колен и раскрыл сумку. - Пожри хоть, смотреть страшно и так.

В сумке лежали пять здоровенных яблок и четыре сырые очищенные моркови. Нико стиснул ладони между бедер сильнее.

- Я не могу, это же…

- Да жри, е-мое! Горе луковое, - Василь силой пихнул Фосселу сумку. - Все, было мое, стало твое. Трескай, а то я жрать перестану, батя сдерет с меня кожу и будет использовать вместо ковра. Я тебя уверяю, это никому не понравится.

- Мастер Велир может сдирать с людей кожу? - Нико робко выудил из сумки морковку поменьше. Раскусил ее пополам и сунул половину лисе, а свою начал крутить в руках.

- Он чего только не может, если разозлится, - Василь тоже достал из сумки яблоко. - Жри давай, чего зубы мне заговариваешь!

Нико блеснул улыбкой и с хрустом надкусил морковку.

- Один раз вообще крапивы нарвал голыми руками, когда Иван его разозлил, - сказал Василь, громко чавкнув. - Пришел, руки все в волдырях, и хоть бы хны, такой злой. А от боли будто успокоился.

- Я теперь его еще больше боюсь, - Нико усмехнулся. Василь пожал плечами и махнул рукой.

- Ладно, чего там… Ты трескай давай! Не отвлекайся.

- А чего, ты проверишь? - Нико развеселился, его потухшие в последние дни глаза живо заблестели. - Огрызки и попки от моркови предъявить тебе в доказательство?

- А хорошая идея, я сам бы не допер, - Василь прищурился. Нико театрально хлопнул себя по лбу.

- Вот голубчик сам себя и наказал!

У Василя вырвался короткий лающий смех. Видимо, привлеченный их шумом, в комнатку заглянул Кричер.

- Это еще что такое! Нико, ты закончил с книгой?

- Почти! - Фоссел тут же проглотил остатки моркови и схватился за перо. Кричер подслеповато прищурился.

- Мальчик, а ты давай беги домой, не отвлекай мне ученика!

Василь поднялся. Он даже не подозревал, какой камень был у него на душе все эти дни, пока тот не свалился.

- Ты заходи после работы-то.

Нико кивнул, усиленно тычась в книгу - Кричер все еще наблюдал за ним. Василь усмехнулся и вышел, оставив сумку.

На следующий вечер смеющийся Нико вошел в дом Велира на руках с сумкой в зубах. В сумке лежали четыре яблочных огрызка и четыре морковные попки. Макс удивленно воззрился на них. Василь только ухмыльнулся.

Холодало - но втроем коротать зиму было уж точно теплее, чем поодиночке.