Открыв дверь своей комнаты, Иван вошел внутрь и тихо выдохнул. Совет длился около четырех часов. Константин выслушал лордов, резко останавливая вспыхивающие споры, требовал ответов от Макса, который всегда медлил и молчал до последнего, не вступая в конфликт, но в конечном итоге предлагал самые разумные варианты - которые, впрочем, все едино отметались королем, который порой казался Канарду не человеком, а ипостасью Вары, богини времени и судьбы, и видел перед собой каждый возможный поворот событий, учитывал рельеф, возможные погодные условия, характер императорского генерала, который будет командовать войсками. Дэстриер, самый страшный из них, он не брал пленных, сжигал взятые деревни и города, вешал и распинал всех жителей, кроме тех, из которых можно было извлечь пользу. За жестокость Император и его таинственный советник высоко ценили лорда. Что хуже, Дэстриер был отличным полководцем и стратегом. Лорд Канард и король хорошо помнили его, когда-то он служил короне. Надеяться на то, что он совершит оплошность, было нечего, а численностью армия короля сейчас уступала императорской. Город, который они заняли, нужно было удержать. Дела были откровенно плохи. Убедившись, что он выжал из совета и наследника все, что мог, король распустил их и остался над картой один. Иван знал - спать он не ляжет. Велир и Василь уже спали, как и все знахари, зная, что завтра их ожидает ад, и спать они не лягут еще дня два. Краем глаза Иван увидел, как бледный и похожий на тень самого себя Макс юркнул в дом, который занимали знахари. Он знал, что утром найдет сына в объятиях Василя и Нико - они всегда спали втроем, сбившись в голодную и холодную кучку двух темноволосых и одной светлой голов, тощих рук и ног. Василь и Нико всегда пытались отогреть Макса, не дать ему заболеть, оберегали собственными телами. Иван слабо улыбнулся при этой мысли. Его мальчик нашел себе прекрасного друга и верного возлюбленного. Даже если у него не останется ничего - останутся они, которые терпели невзгоды вместе с ним не ради призрачно маячившей на горизонте короны.

Сейчас Макс был далек от нее, как никогда.

В комнате было стыло, но Иван не стал будить слуг. Руки у него и самого были. Он растопил камин и поворошил дрова кочергой, глядя на огонь. Сейчас, мирный и одомашненный, огонь успокаивал. Иван поднес к нему ладонь. Тепло приятно обожгло.

К сожалению, он слишком хорошо знал, что завтра может уже не обрадоваться огню вовсе, сгорая в нем живьем.

В дверь постучали - вежливо и негромко, но уверенно. Иван хорошо знал этот стук, и на его усталом посеревшем лице сама собой появилась улыбка.

- Входи, Лизард.

Дверь приоткрылась едва ли на дюйм, и Лизард просочилась в комнату неслышно, как тень. Закрыв дверь, она встала к ней спиной, сложив на пояснице руки. Иван повернулся от камина и окинул ее взглядом. Закрытое платье бронзового цвета со вшитой в него кольчугой - от меча бы она не спасла, но отвела бы кинжал и не дала бы стреле пробить тело слишком глубоко. Темные волосы распущены - Лизард терпеть не могла заплетаться и делала это лишь перед битвой, сразу же распуская их после. Кажется, это было связано с магией - Макс тоже предпочитал бегать с распущенными или слабо перехваченными бечевкой волосами, не убирая их, даже когда они путались от ветра.

Фиолетовые глаза впились в его собственные. На лице Лизард было серьезное нечитаемое выражение. Иван ободряюще улыбнулся ей, сам чувствуя, как жалко и неубедительно выглядит эта улыбка. Впрочем, это было лишь его ощущение - со стороны эта улыбка выглядела светлой и уверенной. Лизард не ответила на нее - она продолжала стоять, молча разглядывая Ивана, сидевшего на корточках у камина.

- Почему ты не спишь? - С нежным укором спросил он, вставая и подходя к ней. Лизард смотрела в его глаза не отрываясь. Когда он приблизился, она ступила ближе и положила руки на его грудь, прикрытую потеплевшей от огня кольчугу. Иван невесомо положил руки на ее талию. Худой Лизард никогда не была, у нее было хорошее крепкое телосложение, но для Ивана она казалась птичкой с нежным телом и хрупкими костями, которые он мог переломить неосторожным движением. Возможно, он просто слишком хорошо помнил, как после сожжения ведьмы ему в руки упала дрожащая птичка. Иван выходил ее, будто пытаясь спасти жизнь взамен утерянной. И даже когда вместо птички на полу его дома оказалась нагая женщина, не прикрытая ничем, кроме черных волос, он не перестал бояться за нее.

- Я ждала тебя, - голос всегда низкий, чуть хрипловатый. Неженственный. Она была так не похожа ни на одну женщину, встреченную Иваном раньше. Утонченные леди в чистых светлых платьях и с убранными волосами, прилично и неспешно прогуливающиеся по садам Рилиандила; деревенские, еще девушки, с хохотом бегающие на речку босиком и женщины, уже прижатые к земле заботами о доме и детях. Лизард не вписывалась никуда. Странная, везде чужеродная. Везде, кроме его объятий. В ней было что-то древнее, загадочное, пугающее, как каменные идолы забытым богам и начертанные на скалах в глубинах Релении руны, значение которых было давно утеряно. Это что-то Иван порой видел в каждой женщине, но они прятали это, чтобы не беспокоить мужчин, а Лизард - никогда.

- Не нужно было, - он опустил голову. Она потянулась к нему, и их губы соприкоснулись. При всей своей неуступчивой натуре в поцелуях Лизард всегда уступала ему, подлаживалась, не целовала грубо и напористо, как можно было от нее ожидать, а ласково и мягко, так же, как и он. Ее рука легко легла на его волосы, приятно погладила. Другой Лизард притянула его ближе, вцепившись в кольчугу.

До сих пор у них не было ничего, кроме поцелуев - Иван не позволял. Лизард попробовала тронуть его ниже пояса лишь однажды, на пробу. Он тут же мягко отвел ее руку, поцеловал ладонь. Она больше не пыталась.

Иван прошептал в ее губы, все еще касаясь их своими:

- Завтра бой, он будет идти долго, и тебе нужно выспаться. Ты ведь поужинала?

По губам Лизард проползла ухмылка.

- Порой я думаю, что Альсая послала мне тебя вместо матери, которую я потеряла в самом начале жизни.

Иван сконфуженно пожал плечами. Он уже привык, что Велир кликал его то наседкой, то клушей, то мамкой, и даже Константин в редкие минуты расслабленности поддевал его прозвищем “нежная мамочка”. Что поделать, если у всех людей, которых он любил, не было этой самой нежной мамочки - такой, какая досталась самому Ивану.

- Ты уходишь от ответа.

- Я поужинала, - она едва заметно закатила глаза. Иван нахмурился.

- И давай без закатываний глаз, я все видел. Тебе нужно поспать. У нас не так много боевых магов с твоим талантом.

- Это не талант, - Лизард погладила его по затылку, обвела пальцами покрасневшее ухо, спустилась к шее и слегка царапнула ее. Ее пристальный бесстыдный взгляд конфузил не ее, а Ивана. - Это годы тренировок. Любой маг смог бы так же, но они слишком ленивы.

- Возможно. Но надо ведь быть снисходительными, не у всех есть твоя сила воли.

Она приподняла бровь.

- У нас нет возможности быть снисходительными, когда одна ошибка может стоить нам жизни. Ты ведь не проявляешь подобное понимание к ленивым солдатам? С пару лун назад они по твоей команде прыгали в ледяное озеро за какую-то оплошность.

Иван тихо рассмеялся.

- Да, это правда. Просто я так мало знаю о магии, что любой фокус кажется мне чудом.

- А нужно было слушать меня еще в Ислере.

- Да уж, - пробормотал Иван, не желая вспоминать сейчас Ислер, сонную деревушку, оставленную далеко позади, безопасный уголок, где он вырастил сына, нашел нового друга и встретил старого, где когда-то в поле в самый полдень увидел Лизард. Глупая будто не боялась Полуденницы… В Ислере остался верный друг Овсянка. Сейчас эти воспоминания ослабили бы его.

- Иди спать, - он поцеловал ее в макушку.

Лизард прижалась к его груди. Шею обожгло горячее дыхание, а ее руки, тонкие, но сильные, обхватили его поперек ребер.

- Не прогоняй меня, Ваня. Сегодня - не прогоняй.

- Не следует незамужней девице спать с мужчиной, - мягко сказал Иван, поглаживая ее по волосам. Ему тоже не хотелось ее прогонять в холодную ночь, хотелось оставить здесь, рядом, урвать столько времени вместе, сколько будет можно, пока резкий и хриплый звук трубы не позовет на поле боя, и вот там уже не будет места ни слабости, ни нежности, ни эгоизму. 

- Завтра мы можем все сдохнуть, а он все думает о приличиях, - неожиданно грубо выплюнула она, стискивая его крепче.

Иван прижался губами к ее виску, шумно вздохнул.

- Прости, что поделать, уж такой я… Мы поженимся после. Обязательно. И тогда ты…

- Какой же ты глупец, Ваня! - Она вырвалась из его объятий, обхватила прохладными ладонями его лицо, впилась в него взглядом. - Ты и впрямь настолько глупец или просто не замечаешь очевидного у себя под носом?! У нас не будет никакого “после”! У нас ничего нет, кроме этой ночи! Прошлого нет нигде, кроме как в неверных воспоминаниях, а будущего просто нет, там тьма и пропасть! Все, что у меня есть - это ты, сейчас, а ты лепечешь мне о приличиях! Я уверяю тебя, честь женщины находится не между ее ног, а там же, где и у мужчины! - Она ткнула пальцем в его грудь. - Или тебе не следует, - она передразнила его тон, - брать женщину, которую уже брали до тебя?

Он покачал головой, встревоженный ее взрывом. Лизард всегда, всегда держала себя в руках, даже когда в нее плевали, даже когда привязывали к столбу, даже когда Макс случайно едва не сгноил ей руку (сам же залечил, перепугавшись до полусмерти).

- Нет, дело вовсе не в этом… 

Он потянул ее в глубь комнаты, усадил в кресло, сам сел на кровать и взял ее руки в свои. Бледное лицо Лизард напоминало луну, тонкие губы были плотно сжаты. Красавицей ее назвать было нельзя никак - не как королеву-мать или Наталию. Но Иван не видел больше ни одной женщины с тех пор, как их с Лизард глаза встретились через золотое от пшеницы поле.

- Я не хочу, чтобы ты пожалела, - тихо и искренне сказал Иван. - Для меня близость… Это именно близость. Это очень важно, этим нельзя… Заниматься с кем попало и потом не помнить даже его имени. Нельзя для меня, - торопливо поправился он. Константин в свое время не понял этих объяснений, хлопнул его по плечу и сообщил: “да ты просто зануда, ни к чему так все усложнять”. - Я хочу, чтобы когда мы это сделали, ты была уверена во мне. Я не хочу, чтобы мой первый раз с любимой женщиной был в каком-то углу, Фарг знает где, на каком-то сеновале…

Она слабо усмехнулась.

- Я хочу, чтобы мы сделали это в супружеской постели, и приличия, чужое мнение здесь ни при чем. - Он пожал плечами. - Мне-то что, ты ведь знаешь, что скажут обо мне люди…

- “Молодец, охомутал глупую бабу”, - закончила за него Лизард. Иван болезненно нахмурился, прикрыв глаза.

- Это так… Мерзко, Лизард. Так мерзко. Это неправда. Я не хочу, чтобы ты так думала обо мне. 

Он сжал ее руки. Лизард кивнула, выждала время и тихо заговорила:

- А теперь ты выслушай меня. Я видела и знала разных мужчин. Ты знаешь об этом. Я не считаю их ошибками, но ты - единственный мужчина, которого я любила. И я не думаю так о тебе. Если бы я всякий раз слушала, что говорят люди, то меня бы здесь не было. Я люблю тебя, ты ведь знаешь?

Интересно, подумал Иван, я ведь далековато сижу от камина, а лицу как-то горячо. Надо бы огонь притушить.

- Д-да. И я… тоже. Тоже тебя люблю.

- Для любящего человека естественно хотеть быть ближе к тому, кого он любит, - Лизард пожала плечом. Ей тоже было неловко говорить о чувствах, Канард видел это. Но она всегда была более прямолинейна. Она вдруг замолчала, опустила глаза, будто собираясь с мыслями.

- Мы ведь действительно можем завтра погибнуть, - в ее голосе прорезалась мольба. - Ты или я, или, если боги будут милосердны, мы оба, но у нас нет времени, Ваня. Не прогоняй меня. Не обязательно нам что-то делать. Но я не перенесу эту ночь одна, без тебя.

Он покачал головой.

- Я боюсь, мне будет трудно сдержаться, если ты останешься в моей постели.

Она склонила голову.

Иван усмехнулся, стараясь не опускать взгляд ниже ее лица.

Когда они легли под единственное одеяло Ивана, Лизард прижалась к нему вплотную, спрятала лицо у него на шее. Иван вжал ее в себя. Какой бы сильной она ни была, как ни держала бы холодную маску, и Лизард боялась смерти, боли, мук, плена и позора. Поймав, сделать с ней могли что угодно, а Иван не смог бы ее защитить - его долгом была защита короля и принца, и только их. Боевые маги сражались слишком далеко.

Вся кровь Канарда вскипела при мысли о том, что его птичку могли ранить, замучить, отнять у него. Так было перед каждой битвой, но Лизард держала голову прямо и высоко, и Иван пытался себя успокоить - она сильна, она сама позаботится о себе.

Сейчас она нуждалась в нем, в его ласке, в тех крохах Ивана Канарда, которые могла урвать у его долга, и видят боги, он отдаст ей все без остатка. А эта битва обещала быть такой страшной…

Иван прижался губами к ее лбу. Лизард порывисто выдохнула и закинула на него ногу. Он погладил мягкое бедро. Какой нежной оказалась ее кожа…

- Торопишься…

- Я ждала этого почти семь лет, уж извини мне мое лопнувшее терпение, - Лизард прижалась к его губам, и вот теперь Иван почувствовал, какой напористой она может быть. Лизард прикусила его нижнюю губу, потянула, влезла на него верхом. Иван сжал ее бедра, но тут же выпустил, опасаясь сделать больно. Лизард перехватила его руки, водворила их обратно.

- Не бойся, не сломаешь.

С коротким рычанием Иван приподнялся и поменял их местами, прижав Лизард к постели, но удерживая себя на весу. Она тихо застонала, приподняла бедра, потерлась об него. Иван инстинктивно толкнулся между ее бедер, и Лизард с готовностью подалась навстречу.

Избавлялись от одежды они неуклюже, особенно он, но контакт кожи, который они оба почувствовали, стоил всего. Впервые за всю войну из мыслей Канарда исчезла проклятая карта, фигурки на ней, трупы солдат, он перестал слышать крики, звук трубы, пронзительное ржание испуганных лошадей и звон стали о сталь. Он видел только Лизард, которая закрыла глаза и откинула голову назад, открываясь ему, слышал только ее тихие стоны и шуршание постели. Склонив голову, Иван поцеловал ее грудь. Лизард застонала громче, прижала его голову к своей груди. Что делать, Канард представлял весьма теоретически, но пары прочитанных когда-то из любопытства неприличных книг и россказней Константина (его скотское величество забавляло пересыпать свои рассказы излишними подробностями и любоваться перекошенным от отвращения лицом лучшего друга) хватило. Тело Лизард под его руками и поцелуями было мягким, теплым, дрожащим. Целовать ее хотелось вечность, наплевав на собственный стояк, но у Лизард столько терпения не было. Спустившись поцелуями вниз, Иван раздвинул ее ноги и коснулся языком лона. Оно было очень мокрым и почти горячим… Лизард вдруг дернула его на себя.

- Нет, Ваня, не так… Войди в меня, не так…

- Как пожелает моя леди, - выдохнул Иван, и Лизард тихо рассмеялась.

- А я думала, хотеть тебя сильнее у меня уже не получится…

- Тебе нравится, когда я называю тебя леди?

- В постели - о да… И когда ты слушаешься, тоже…

Приладившись, Иван начал медленно входить. Глаза Лизард расширились, и она задержала дыхание.

- Больно?.. - По его виску скатилась капля пота. Лизард приподнялась и слизнула ее языком.

- Ваня, не думай об этом, просто делай, что хочешь, если мне станет больно, я скажу тебе… Просто перестань так много думать, чувствуй…

Она толкнула его ногами глубже, оцарапала его плечи. Иван шумно выдохнул, едва не зарычав и начал двигаться - сначала медленно, осторожно. Не зная, как это чувствуется, он невольно воображал, что делает ей больно, но Лизард довольно застонала, вцепилась в него сильнее, и Иван отпустил себя. Он толкнулся, чувствуя, как ее жар опаляет их обоих.

- Как хорошо, о Релен, как хорошо, Ваня, еще…

Дальше - ни одной мысли. Дальше только ее пальцы, ласкающие его губы, ее громкие стоны, распалявшие его только сильнее, ее разметавшиеся по подушке черные волосы, которые Иван убирал с ее груди и целовал ее, целовал везде, где мог дотянуться, пока хватало дыхания. Стонал ли он - он уже не понимал. Иван слышал только ее.

Он едва успел выйти из нее, залив ее бедра семенем. Отдышавшись, он сполз ниже и начал убирать языком то, что испачкал. Лизард протянула вниз руку, положила пальцы на свое лоно, вздрогнула раз, другой, застонала. Целуя ее бедра, Иван почувствовал, как они напряглись и тут же расслабились.

Лизард была права. Даже если он умрет, на одно сожаление у него будет меньше… Правда, теперь умирать хотелось еще меньше. Иван хотел пережить эту битву и все последующие, вернуться к ней и любить ее день и ночь, не выпуская из постели. Из их общей постели, не этой узкой кровати и чужом доме.

“Тебе бы это понравилось, да?”

Он упал рядом с ней на постель, сгреб ее в объятия. Лизард еще легонько дрожала. Она тут же закопалась в гнездо из его рук и закрыла глаза.

- Теперь ты точно на мне женишься.

- Я и без этого бы на тебе женился, - ответил Иван, пытаясь звучать строго. Она довольно промычала, сыто жмурясь, как довольная кошка и потираясь лицом о его грудь.

- И будешь называть меня леди?..

- Тебя все будут называть леди. Леди Канард.

- Меня это не волнует. Я хочу, чтобы меня так называл ты.

- Как пожелает моя леди.

- Осторожнее, лорд Канард, я могу пойти на второй заход…

Он поцеловал ее в лоб - забавно целомудренный жест после такого.

- Я тебя умоляю, спи уже…

- М-м-м…

Утром, когда их обоих разбудил резкий звук трубы, Иван приподнял голову и сразу же встретился глазами с Лизард.

- Даже не думай, что я слезу с тебя после этого.

- Как пожелает моя леди, - повторил он с улыбкой.