- А это что? - Лизард протянула руку к висящим на ржавом гвозде железным клещам. Резко обернувшись, молодой знахарь рявкнул:
- Лапы свои убери! То, что я домой тебя притащил, еще не дает тебе права граблями тут махать! Встань у печки и стой смирно!
Даже удивительно, до чего горластым оказался этот тощий и низенький, безусый еще парнишка с едва заметным пушком над верхней губой и длинным хвостом светло-русых, чуть кудрявившихся волос, перехваченных взлохмаченной на концах бечевкой. Лизард сверкнула на него темно-фиолетовыми глазами, но смирно села на лавку неподалеку от развешанных на стене нехитрых инструментов и принялась рассматривать убранство маленького знахарского дома. Три стены были густо увешаны пучками и вениками высохших трав - бледно-зеленый, серый, коричневый с редкими вкраплениями ярко-желтого, светло-сиреневого или глубокого синего - цветочки. С потолка свисали такие же веники. В печи что-то булькало, сильно и требовательно заполняя ноздри ароматом отнюдь не еды, а какого-то кисловатого и терпкого отвара. Стол был покрыт старой и протертой, но аккуратно расшитой скатертью. Явно шила какая-то женщина - у этого бесноватого, бегающего, как крыса по клетке, парня терпения на стежки бы не хватило.
- Так что за щипцы?
- Не твоего ума дело! - Новый знакомый Лизард был явно в плохом настроении и явно давно. Она поджала губы и небрежным движением откинула с плеча одну из толстых смоляных кос. Он неодобрительно покосился на нее.
- Башка не покрыта! Ты чем себе думаешь, асталова дочь? Где платок?
- Мне ответить тебе твоими же словами?
Он рассвирепел так, что у него покраснел даже лоб.
- Не охуела, на мужика так тявкать, сволота?!
- Мужика?.. - Задумчиво протянула Лизард, задумчиво наморщив лоб. - А, тебя, что ли?!
Светлую небольшую комнатку наполнил заразительный, оскорбительный и звонкий девичий смех. Знахарь покраснел от гнева еще сильнее, подскочил к Лизард, больно вцепился в плечо неожиданно сильными пальцами и потащил к двери.
- Выметайся, и чтоб духу твоего грязного тут не было! Напиздила яблок, а я разбирайся! Под плащ к кому другому в следующий раз полезешь, если найдется идиот, а нет - так руку отрубят, и поделом!
Со скрипом захлопнулась деревянная дверь. Стоя на пороге, Лизард окинула взглядом маленький покосившийся домик с потемневшими от времени стенами. Стоял он на отшибе и без того мелкой и глухой деревеньки, у самого пустыря, отделявшего Ислер от чащобы. Судя по всему, знахарь леса совсем не боялся, раз не попытался поселиться поближе к людям.
Чудной какой-то. Если Варе-судьбинушке будет угодно задержать ее в этой деревне, Лизард обязательно заглянет к нему еще раз.
Внутри молодой знахарь, все еще сердито фыркая на “беспутную девку” не сразу заметил на столе два зеленых яблока с блестящими на солнце боками.
Лизард привычно сплела простенькую иллюзию, отводившую подозрительным деревенским глаза - нечего было и думать проскользнуть по такой глухомани незамеченной, здесь не большой город, где в ярмарочную неделю никто второй раз не взглянет, хоть перья куриные на себя нацепи. Нет, здесь - только изучать местные порядки да не высовываться. Самое то, чтобы временно залечь на дно дурочке, которая в Ортале в ярмарочный день случайно приворожила дочку городского воеводы к лучшей подружке вместо первого парня в городе. Неловко вышло, в общем… Лизард понадеялась, что приворот уже сняли, хотя уж больно легко он наложился - не иначе, не просто дружила дочь воеводы Оленна с внучкой ткача Лиской. Впрочем, было дело, быльем поросло. Лизард в чужие дела не совалась… Обычно.
В дела презабавного паренька, под чьим плащом она спряталась, слямзив яблок, влезть отчего-то хотелось. Да и скучно было - деревня была ужасно тухлая. Послушав да поспрашивав у колодца, Лизард вызнала, что на другом конце деревни жила постепенно слепнущая старуха Алима, чьи дочери повыходили замуж куда-то далеко, единственный сын утонул в речке, едва пятнадцать годков стукнуло, а старика взял к себе Релен три зимы тому назад. Помочь ей по хозяйству было некому, хотя соседи заходили, но сколько находишься - у всех свои дела, да семеро по лавкам. Послушав, Лизард заглянула к старухе. Успокоила ее, испуганную неожиданным вторжением, ненадолго усыпив, а сама прибралась в пыльном доме и обед состряпала - из того, что напиздила. Старуха, проснувшись, приняла ее за свою то ли дочку, то ли внучку. Обрадовалась, плакала. У Лизард от этих слез защемило сердце - разве можно врать эдакой бабусе-одуванчику?.. С другой стороны - пусть проведет последние дни, думая, что рядом родная кровь. С третьей - в деревню могли неожиданно явиться настоящие дочери Алимы, и тогда опять бежать? Лизард не хотелось бы. Решившись, Лизард убедила Алиму, что она - внучка ее троюродной сестры, приехала самостоятельную жизнь осваивать. Алима охала, ругалась и грозила узловатым морщинистым пальцем, требовала, чтобы непутевая девчонка вернулась к родителям и вышла замуж, как положено, но потом опять начинала плакать от умиления и простой радости прерванного одиночества.
- А женишка мы тебе и тут справим! - Обрадованно бормотала бабка, шаркая по полу. - Как тебя, милушка, еще разок?..
- Лизард.
- Тьху! Не иначе Ольха называла, фаргусово какое-то имя, будто не в свете Релена данное… Надо ж было так наречь дитя! Милушкой будешь у меня. Внученькой.
Лизард не возражала. У нее бывали имена и похуже.
- Так вот, чего это я там говорила-то… А! Женишок! Вот смотри, помню я, у Марисы два сына подрастали. Старшего б тебе - ух! Кровь с молоком, в плечах косая сажень! Волосы темные, брови как сдвинет!.. Ты к Марисе в гости с пирожками напросись, посмотри на него.
- А второй? - Спросила Лизард, подперев болящую голову рукой. Лучину они не жгли - Лизард и без того все видела, а старуха и с лучиной видела крайне плохо. Она махнула рукой, рассеянно перебирая передник на коленях, будто поглаживая давно умершую кошку.
- А меньшого я и не помню что-то… Щуплый какой-то, мелкий, больной, вечно один играл, как стукнутый! В травках копался, чудной он, внученька. Порченый. Не надо тебе такого, и дети такие же стукнутые родятся! А она над ним надышаться не может, любимчика нашла, прям что ты! Тьху!
Ходить ни к какой Марисе ни за каким женишком Лизард не собиралась, поэтому пропустила всю эту тираду мимо ушей. Ей было немного стыдно дурить голову старой женщине, но в конце концов они обе выиграли от этого маленького обмана, чем Лизард и успокоила свою совесть.
Одной было тяжело. В голову лезли мысли об отце. Однажды вечером, когда сиреневый закат едва не довел ее до слез, Лизард решительно выскочила из новообретенного дома и направилась к покосившемуся домишке у опушки леса.
Знахарь был дома. Из-за двери доносился грохот посуды и такие смачные проклятия, каких Лизард слыхала разве что в придорожных трактирах.
- Ебаная вонючая пизда, да как в тебя эту хуйню пропихнуть-то! Закрывайся ко всем хуям, ебать тебя колотить! Закры-вайся!
Опять грохот. Лизард решительно толкнула дверь.
- Кого еще хер принес в такое время! - Зычно заорал знахарь.
- Это я, милок, - игриво пропела Лизард, уже чувствуя, как поднимается настроение при виде красной (теперь от напряжения) рожи знахарька. Он стоял, придавив тощим коленом крышку туго набитого сундука, который отказывался закрываться.
- Я так и понял! Вали в помойку, из которой вылезла, крыса облезлая!
Настроение у него было еще хуже обычного. Лизард прошла к “своему” месту на лавке, подцепив по дороге помидор. Подбросила его на руке и сунула целиком в рот. Мелковат и недозрелый. Прямо как этот знахарь. Интересно, какой будет, когда дозреет?
- Тебя кто-то в дом приглашал, хамло?!
- А я не дух злой, чтоб без приглашения войти не смогла, - она лучезарно улыбнулась. - Помочь, болезный?
- Себе сначала помоги, хуепутала! И у меня воровать пришла? Ты че там жрешь вообще! А ну прекрати!
- Могу выплюнуть, - Лизард ухмыльнулась еще более весело и хищно. Знахарь выругался и еще раз налег всем своим худосочным телом на крышку сундука. Безрезультатно. Прикрывшись ладонью, Лизард тихо хихикнула. Ну до чего забавненький!.. Нужно было ему помочь.
- Ой, а кстати, снаружи-то, кажись, дождик собирается, а у тебя тряпье висит, слышь?
- Дождик?! Блять, только же постирал! Ебал я в рот это реленово ссанье, сука, сколько можно, третий ебаный раз за неделю, блять, блять!
С этим воплем молодой знахарь вылетел наружу быстрее пробки из бутылки дешевого вина. Воровато оглянувшись, Лизард взмахнула рукой. Все вещи из сундука (тряпье, ветхие книги, какие-то горшки с отколотыми краями, миски) взлетело, покружилось над распахнутой полукруглой крышкой и улеглось внутрь так, что крышка легко закрылась. Лизард задумчиво потерла пальцами брови - то самое место между ними, в которое ритмичными ударами молотка будто вгоняли гвоздь - и подперла голову рукой. Странное дело, его ругательства были почти не обидными, но даже обидное Лизард уже научилась не принимать близко к сердцу - как и доброе. Этот, судя по всему, хотя бы врать не станет и лебезить в попытках влезть под юбку. Хотя мужик же, да еще молодой… Стоит ли чего другого ожидать?
Встрепанный знахарь влетел обратно и тут же завопил:
- Ты совсем, что ли, ебнутая на всю свою бабью башку, день-то с ночью не путаешь еще, слабоумная? Какой к хуям дождь? Там солнце за облако зашло, тупорылая слепошара! И хули ты тут вообще сидишь? Выметайся, коль не больна!
- А вдруг больна? - Она склонила голову. - Дай от живота чего, знахарь!
- Заплатить-то есть, чем, ворье? - Он сощурился. - Я даром никого не лечу!
Наконец-то знакомая территория. Ну вот сейчас и покажешь свое истинное лицо…
В том, что оно окажется таким же, как у остальных, Лизард не сомневалась. Она уселась на лавке поудобнее, по-блядски закинула ногу на ногу, отточенным движением подзадрав юбку и оголив ногу чуть не до колена. Потянулась, тщательно прогибаясь в пояснице и выставляя напоказ красивую округлую грудь под рубахой. стянутой лямками сарафана. Прикрыла глаза, внимательно наблюдая за знахарем из-под полуопущенных ресниц.
- Денег нет, да и менять мне тебе на лекарство нечего, но платой не обижу, если возьмешь… Долго еще мою монету не забудешь.
- Ты чего несешь-то? Какую еще монету, коль денег нет? И впрямь, что ль, захворала… - Знахарь нахмурился, подошел к ней и склонился совсем близко. Его взгляд скользнул по голой ноге, и лекарь сильно покраснел, но тут же торопливо отвел глаза. Ко лбу Лизард прижалась сухая прохладная ладонь. Она поймала взгляд светло-карих глаз - совсем близко - и едва не смешалась сама. Как-то не по плану все шло… Знахарь цыкнул, выпрямляясь, и тут же отошел, не глядя на нее и особенно стараясь не глядеть на ее ногу.
- Жара нет, а чушь порешь. Слышь, тебя мамка не роняла в детстве, нет?
- Это вряд ли, - Лизард медленно опустила подол. Знахарь вздохнул, стоя к ней спиной. Сундук он все еще не заметил.
- Где живот болит, как?
- Да не болит, - на миг Лизард даже растерялась, не зная, как дальше вести этот разговор. Она ожидала совсем другого.
Лекарь повернулся к ней устрашающе медленно. Его лицо было уже не красным, а пошло багровыми пятнами. Тонкие длинные брови сошлись в одну линию на переносице, кулаки сжались, а глаза потемнели от гнева. Он громко скрипнул зубами.
- Ах ты еще и пиздеть мне ради забавы будешь, сука?! Да я тебя!..
Это было последней каплей. Согнувшись пополам, она залилась громким и безостановочным хохотом, на глазах выступили слезы. Сквозь собственный смех она слышала грязную ругань и гневные вопли, но больше он не трогал ее и пальцем, только кричал. За своим хохотом Лизард и не заметила, как острая, ввинчивающаяся в лоб боль растворилась без остатка.
- Тебя как звать-то, целитель?.. - Отсмеявшись, спросила она, вытирая влажные глаза.
- Не твоего ума дело!
- Приятно познакомиться, Не-твоего-ума-дело, - она улыбнулась, сверкнув зубами. - А я Лизард. Имечко длинновато, сократить-то есть, как? Например, Умадело, или…
- Как ты заебала! Велир я! - Знахарь устало шлепнулся на лавку напротив Лизард и взялся за голову. - Кой фаргус мне тебя послал только! Чего шляешься сюда?!
- А чего, нельзя? - Она склонила голову, рассматривая его. Тонкие черты, длинное, как у лошади морда, лицо, подбородок длинный чуть скособочен, нос длинный, комариный с гневно раздувающимися ноздрями, копна светло-русых волнушек-волос.
- Хуйзя!
- Ну тогда завтра приду! - Она легко вскочила, махнула рукой и была такова.
- Да кто тебя пустит! - Заорал Велир вслед, вскакивая.
Так и пошло - как только становилось грустно, одиноко, досадно, как только злые мысли становились сильнее нее, грозя потопить черной тягучей волной, залепить рот, нос и глаза, чтобы не видели божьего света, Лизард шла в покосившийся дом у опушки. Велир всякий раз встречал ее бухтением, что ее никто не звал, и на сердце легчало. Когда у Велира бывали больные, или же он читал, Лизард садилась на свое место на лавке у стены и рассматривала дом, или бродила по нему, тихонько трогая пальцами корешки потрепанных книг и высыхающие растения. Найдя дверь в погреб, влезла и в него, пока Велир не смотрел.
- О! - Оживилась она, наткнувшись на бочонок, в котором плескалась знакомо пахнущая жидкость. - Побухиваешь и не делишься, боровичок?
- А ну вылазь оттуда, погань! - В проеме погреба показалась встрепанная голова. - И не трожь настойку! Это не тебе, дура, а мне на зиму! Пшла вон!
- А Релен велел делиться, - быстро откинув крышку, Лизард схватила лежащий неподалеку деревянный половник и зачерпнула настойки. Отхлебнула и закашлялась - крепкая штука, горькая, терпко вяжущая рот… Точно, рябина черноплодная. Воровато хлебнула еще раз - распробовать получше.
Велир с грохотом скатился по лестнице вниз, и ведьма получила половником по лбу.
- Да ты совсем ополоумела, шлында бессовестная! Давай я к тебе домой завалюсь и начну жрать все, как саранча, приятно будет?
- А ты заходи, - Лизард, будучи не жрамши ничего с утра, почувствовала, как от перебродившей жидкости приятно кружится голова, и оперлась о тощее плечо Велира, дыхнув на него черноплодным алкоголем. Подмигнула, с наслаждением замечая, как длинное лицо пошло красными пятнами. И широко зевнула. Велир едва не грохнулся под ее весом, но удержался о стену и вытащил Лизард из погреба едва ли не на себе.
- Ты чего себе думаешь-то, я не пойму? - Отругал он, сваливая ее на лавку. - Полежи, хоть в себя придешь! Воровка, приличий никаких, язык грязный, да еще и пьяница! Тебе годков-то вот сколько?
- Два-а-адцать… три… - Лизард зевнула и с наслаждением потянулась, задевая рукой руку стоящего над ней Велира. Тот отдернул ее, будто коснулся змеи или крысы.
- Сколько?! Ну, с таким поведением тебя даже самый отчаявшийся мужик не примет, коли за ум не возьмешься!
- А зачем мне мужик? - Удивилась Лизард, приподнявшись и опершись на локоть. Ей и в самом деле было интересно, что ответит ей Велир - до сих пор на этот вопрос она не получила ни единого внятного ответа. Велир аж растерялся.
- Да как… Как зачем! Как зачем! От-то тупица! Да как ты жить без него собралась? Где это видано, чтоб баба одна хозяйство вела? А детей тебе кто принесет, Астал? Баба без мужика - как изба без забора - всякий зайти да обидеть может!
Лизард хихикнула, укладываясь на лавку, и подложила руки под голову. Тот же ответ, что и все. Так заведено, так положено, а деревенский умишко далее не простирался. Потолок слегка кружился. Хотелось… Но нет. Нельзя было. Все бы испортила.
Впервые в жизни у Лизард появился друг. Ну… Пока что приятель. Рано было раскидываться такими громкими словами. Не хотелось все испортить, не хотелось, как обычно.
- А я другое слышала. Мужик без бабы - что собака без блох, а баба без мужика - как блоха без собаки. Жить можно, а кусать некого.
Велир громко фыркнул.
- Хуя се ты мудрости набралась! Это кто ж тебя срани такой складной-то научил?
- Кто научил, того здесь уже нету, - она сползла с лавки, одернула платье. - Бывай, Велир.
- Э, слышь! - Окликнул он уже у порога. - Живешь-то ты где?
- А что, решил мой погреб в отместку пограбить? - Лизард хохотнула и вышла за порог. - Захочешь - найдешь, мухоморина!
- Да пошла ты, ебал я в рот искать еще тебя по всей сраной деревне!
Так и не искал. И не приходил ни разу. Лизард сама вваливалась - ей так удобнее было. Магию пока что скрывала, но с Велиром можно было чуть расслабиться - внимательностью он отличался только в работе. Намеков, полутонов и прочего подобного он не понимал и либо пропускал все мимо ушей, либо, почувствовав в беседе двойное дно, раздражался и требовал высказать все напрямки. Так и шли месяцы. Лизард обнаружила, что ей вовсе не хочется сниматься с места и уходить - да и не могла она, пока жива была Алима. Наврала, так неси теперь ответственность за бабусю, у которой чужая ведьма из дальних краев была единственным светом в окошке.
Да и доводить Велира было весело…
- Ой кстати, - доев яблоко, Лизард швырнула огрызок в высокую зеленую траву и прыгнула на поваленный ствол липы, покачала вытянутыми в стороны руками. - Бабушка мне какого-то сына Марисы сватала. Имя только забыла его… Какой-то мощный, косая сажень в плечах, вот такое…
- Марисы сын? - Велир остановился на тропинке с пустой корзиной и уставился на Лизард во все глаза. - Так здрасьте вам! Совсем бабка крышей поехала! Марисы сын с косой саженью уже женат давно, третье дите того гляди будет!
- Да-а? - Протянула Лизард без тени сожаления. - А я уж сходить посвататься хотела!
Велир уронил корзину на землю, схватился за тощие бока.
- Ой, не могу умора! Пришла б ты такая к Мар… Пх-х-х!..
- А, бабушка еще про второго упоминала, - бросила Лизард, дождавшись, пока Велир отсмеется, и покосилась на него. - Но за него замуж не советовала, мол, порченый, стукнутый… И чего это она, интересно?
Велир резко перестал смеяться. Выпрямившись, он мрачно уставился на Лизард.
- Ты слушай больше старуху свою полоумную!
- А что, врет? - Живо заинтересовалась ведьма. Велир громко, пренебрежительно фыркнул, подхватил корзину и зашагал в лес.
- Так чего? - Лизард соскочила со ствола, побежала следом. - Вели-и-ир!
Он топал по тропинке, не оглядываясь.
- Иди нахуй!
Бежали дни, становясь все менее солнечными, все более холодными, но Лизард холодно не было - у нее был дом, пусть и добытый ложью, бабушка, пусть и чужая, приятель временный, который отлично умел развеивать тоску одним своим бухтением, настойкой и воплями. Деревенские к ней привыкали, даже заговаривать начинали. Лизард была осторожна, и парней особливо не привечала - так улыбнешься раз, и пернуть не успеешь, как сватают тебя. А с девушками дружить старалась, нравились они ей. Особенно сдружилась она с болтливой хохотушкой Силей и ее подругами - Кивой и Анилей, более тихими девушками. Но все равно в затылке зудело, что все это навсегда, и дома у нее никогда не будет, так уж ей старая ведьма в детстве нагадала.
“Не осесть этой вороне нигде, так и будет летать там и сям, и где смерть ее застанет, не вижу я, очень уж далеко та смерть, прячется за высокими стенами, а стены сияют - смотреть больно”.
Вечерами Лизард лежала на своей лежанке и слушала истории бабушки - она как будто была так же стара, как и сама деревня, вросшая корнями в землю близ гордых гор Кильгараада. Слушала о людях, давно ушедших, и о том, как их лица и души отражались в их детях, а те - в их детях. Засыпая, она чувствовала морщинистую руку в своих волосах, а утром ее ждала кружка молока и теплый бок коровы, которую нужно было выгнать пастись.
“Платок вот тебе справила, непутевая! Разве гоже девке незамужней с непокрытой головой бегать! И дурь свою бросай, приданое начинай собирать! А не то так и помрешь девой старой! Без детей умирать нельзя, что ж ты, зря небо коптила всю жизнь, а матушка твоя зря за тебя жизнь отдала? И не шляйся ты, куда ты там шляешься! Порядочные девки дома у окошка сидят, а тебя с утра и до вечера ищи-свищи! Потом в подоле притащишь мне?! Не надо нам этого!”
Корни. Здесь ничего не менялось годами, десятилетиями. Надежность. Неизменность и неизбывность тихого существования, полного таким простым и ясным, как капля росы, смыслом. Вести хозяйство, рожать и растить детей, чтобы они подхватили твои заботы в миг, когда ты больше не сможешь держать их, и тихо и радостно уходить в чертог Релена, когда приходило время.
Беззаботные времена кончились, как бывает - разом. Однажды на рассвете Алима просто не встала с постели, чтобы растопить печку - дело, которое она никогда не доверяла Лизард, так как “пока печку топить могу - жива еще”. Руки старухи тряслись так, что она не могла сама держать ни ложку, ни кружку.
- Грудь жжет, внуче…нька, вздохнуть не могу… И рука… Руку левую не чувсмл… Л… Л… М-м-м…
Лизард с ужасом слушала, как бабка, всегда отличавшаяся ясной речью, мямлит и пытается выговорить простейший глагол. Ее губы будто застыли в одном положении и отказывались слушаться хозяйку. Она смотрела на Лизард и тянула к ней усохшую руку - ту, что еще слушалась. Молила о помощи.
Выскочив из дома, Лизард понеслась по проторенной дороге - через всю деревню, к покосившемуся дому у опушки. Ноги скользили по раскисшей от дождевой грязи земле, Лизард падала на колени, отталкивалась от холодного мокрого месива руками, не замечая, что уже сама в грязи по уши - только б добежать, только бы успеть…
Она толкнулась в потемневшее дерево двери всем телом. Влетела, поскользнулась и тут же упала на колени и ладони, содрав кожу.
- Велир, Велир!
Он подорвался с кровати так, будто она кричала “пожар”. Схватил ее за плечи.
- Что?! Чего орешь, как на пожаре! Чего такое!
- Бабушка!.. - Она успела выпалить только это слово, а он уже натягивал на себя кафтан и один ботинок.
- Чего бабушка, говори толком!
- В груди болит, и руку не чувствует! Говорит плохо! - Лизард не слышала своего голоса, голоса ведьмы. Она слышала голос испуганной босоногой девчонки с тугими косами и дыркой на юбке. Она сидела на полу и смотрела на Велира, как испуганное дитя с надеждой взирает на мать или отца - они точно знают, что делать, они помогут, спасут. Велир зло цыкнул, шарясь по полкам, роняя бутыльки, схватил три, полез за четвертым, но Лизард крикнула:
- Веля, быстрее, умрет же!
Он даже не ответил, не обращая внимания на ее панику и не поддаваясь ей. Одним рывком вытянул из-под стола ящик, перевернул в нем все, нашел еще два бутылька. Подлетел к стене, схватил с нее длинный и узкий инструмент, похожий на рыбью кость с острым концом. Вылетел из дома, едва вспомнив натянуть второй ботинок. Лизард побежала следом.
Они не успели.
Лизард медленно опустилась на порог, глядя на бессильно свесившуюся с края постели морщинистую руку, столько раз гладившую ее по голове и наливавшую молоко. Холодная ночная рубаха прилипла к ребрам и ногам, облепила грудь. Босые ноги мерзли после холодной грязи, но Лизард ничего из этого не заметила. Она так и не сняла грязную и мокрую ночную рубаху, просто накинула поверх нее старый тулуп.
Видно, не судьба ей было попрощаться с Алимой ни перед смертью, ни после. В день похорон Лизард сама не смогла подняться с постели. Голова была одновременно слишком легкой и чересчур тяжелой, руки казались огромными, а лежанка - слишком крошечной, внутри все было слишком большим, а снаружи - маленьким. Горло и нос закрылись наглухо, пропуская только раздирающий кашель и присвист. Все тело ломило. Лизард слабо усмехнулась. Видно, бабушка так ее любила, что и в посмертии не хотела отпускать.
Она засыпала и просыпалась в тяжелом мареве ледяного и мутного озноба и не знала, сколько времени прошло. Открыв в очередной раз глаза, она услышала около себя знакомую суетливую возню и бормотание.
- Дома хоть шаром покати, называется, две бабы жили… В углу паутина, тьфу ты… Ладно бабка, уже в чем душа, а эта… Ни ума, ни фантазии, руки из жопы… Что они жрали-то тут, яблоки гнилые, что ли… Ох помоги Релен…
- Вель… - Лизард зашлась кашлем. Он моментально оказался рядом, прижал ладонь ко лбу, затем - губы. Простой, родной жест беспокойства.
- Хуель! Что за “вель” тебе еще! Собак так кличут!
Она попыталась засмеяться, но сморщилась от дерущей в горле боли. Велир злобно цыкнул.
- Завали ебасосину, дура! Бегает она по грязюке в ночной рубашке, ни стыда у тебя, ни совести, ни приличий! Дурная бабень, за что мне вот эта крестяга! Вместо отца и матери тебя учить уму-разуму!
Он смазывал ей горло, промывал нос, будто не замечая попадающих прямо на рукава соплей и летящей в лицо мокроты, поил отваром от кашля и настоем от жара, впихивал ей куриный бульон почти насильно, хотя Лизард стонала, капризничала и крутила головой. В особо запущенных случаях Велир не скупился на отрезвляющие подзатыльники.
- Ай!
- Хуяй! Жри!
- И не жалко тебе меня? - Потирая затылок, ведьма постаралась состроить самую жалобную гримасу, на которую была способна. Благо, слезящиеся глаза к этому располагали. Велир, однако же, не повелся.
- Тебя-то?! Тебя жалеть - только портить, шлында!
- А если меня стошнит?.. - В жалостливом тоне Лизард змеей проползла угроза. Знахарь только фыркнул и пропихнул ей в рот ложку.
- Это уже было, да еще прям на меня! Когда я горло тебе попытался впервые смазать! Ничего, не помер же!
Умолять, угрожать, хитрить - ничего не помогало. По часам Велир впихивал в нее еду и лекарства, отвешивая оплеухи, если что-то шло не по его.
- Из тебя плохой будет отец. Злой...
- Так и тебе хули с того! Мои дети, хочу - буду лупить!
На поправку Лизард пошла уже на пятый день. Рядом с Велиром становилось все спокойнее, а одиночество в доме без бабушки Алимы переносилось легче, когда он весь заполнял избу своими резкими движениями, бубнежом и руганью. Велир как будто никогда не затихал. С ним рядом можно было уснуть и не переживать, что проснешься с его лапищей под юбкой. Это… Даже как-то раззадоривало.
- Я сплю плохо, голова болит, - пожаловалась она однажды вечером. Велир пренебрежительно фыркнул, собирая бутыльки в сумку.
- Не моя забота, уж не обессудь, барыня, снотворного не захватил!
Она надула губки и перевернулась на живот, подтягивая подушку под подбородок.
- А ты опять домой?
- Да, - отрезал он, закидывая сумку на спину. - Кашу из печки сожрать ты уже и сама можешь. Завтра только горло смазать приду и нос один раз промыть твой грязный…
Она надулась сильнее.
- Ну посиди со мной чуть-чуть, трудно тебе, что ли?
- Трудно! - Опять отрезал он. - Я не нянька тебе, чтоб колыбельные петь взрослой бабище!
- Бука, - изловчившись, Лизард схватила Велира за руку и сильно дернула на себя. Этой соломине много было не нужно, чтобы повалиться на лежанку - точнее, прямо на Лизард. Довольно повозившись, она устроила их обоих так, что Велир лежал на боку - спиной к стене, лицом к Лизард, а она плотно зажимала его между собой и стеной, забросив на его бедро ногу. Она удовлетворенно вздохнула, уткнувшись носом в его ключицы. Тепло. Приятно, хоть и кости знахаря впиваются во все места…
Он застыл, как бревно, вытянув руки по швам.
- Т-т-т-т… Чего! Ты… чего?! Пусти, дура!
- Ну полежи так, жалко тебе, что ли? Я болею, может, вообще скоро…
Притихла. Не хотелось так шутить - не после бабушки…
Однако даже недосказанная фраза сработала. Велир повозился. Буркнул:
- Дура!
И Лизард почувствовала, как на ее талию, исключительно на приличное место, легко ложится ладонь. Она закрыла глаза - видеть все равно было нечего, кроме быстро бьющейся жилки на шее Велира и выступающих ключиц у самого своего носа. Ладонь легко, ласково провела по спине вверх, снова вниз - строго выше поясницы - и вверх. Лизард захотелось поурчать, будто кошке, но она побоялась спугнуть. Велир и сам напоминал ей кота - тощего дичка, который боязливо обнюхивает протянутую руку, но при одном неосторожном движении юркает в свою обжитую норку, шипит и сверкает оттуда глазами.
“Кот и ворона - чудная парочка”.
- Вель, останься, - хрипло попросила она. Велир глубоко вздохнул - поднялись и опустились ребра.
- Хуль с тобой делать, язва фаргова… Спи. Не уйду никуда.
Лизард благодарно потерлась щекой о грудь Велира и провалилась в сон, так и не узнав, что он не сомкнул глаз всю ночь, неловко поглаживая ее по спине и глядя в опустевшую темноту дома.
Спустя ровно одну луну Велир впервые с болезни Лизард пришел сам. Шлепнул на стол перья зеленого лука, пару головок чеснока, связку засушенных мелких рыбок из деревенской речушки, толстый шмат хлеба и мутную бутылку с толстым пыльным стеклом. Лизард удивленно воззрилась на него.
- Что это?
- От-то шмара пустоголовая, - он тяжело сел на лавку. - Помянуть твою бабку надо. Или там, откуда ты на меня свалилась, дерьма мешок, и людей не поминали?
- Поминали, - она притихла. Каждый год в день рождения и смерти мамы папа выпивал - молча, не закусывая, и тихо пил весь вечер. Когда маленькая Азя пыталась отобрать у него бутылку или кружку, он не сердился - только смотрел на нее и начинал тихо плакать. Азиния поняла, что своим присутствием делает выпившему отцу только хуже, и перестала в такие дни попадаться ему на глаза, сначала убегая лупить мальчишек, а позже, повзрослев, сплетая заклинания в своей комнатке под крышей крепкого, добротно построенного дома.
Вот так тихо, молча, в одиночестве, без компании друзей отец не пил больше никогда - только дважды в год.
Велир молча налил им обоим, взял одну рыбеху. Выпил сразу до дна, молча и мрачно - прямо как делал папа. Сунул рыбеху в рот. И тоже затих. Лизард покосилась на него.
- Чего уставилась, пей!
- А, может, я любуюсь, - внутренне встряхнувшись, она соблазнительно оперлась локтем о стол, подперев голову рукой и состроив самый блядский свой взгляд.
- Че… Ик! - Чем это? - Велир опрокинул уже вторую порцию мутной жижи, резко пахнущей до рези в глазах, и нахмурился на нее. Лизард улыбнулась и допила свою кружку, почти полную, одним махом - не закусив.
- Тобой.
Голова поплыла быстрее, чем от ягодной настойки. Лизард шально подумала: а забавно будет его поцеловать. Отчего нет? Для нее это не значило бы ровным счетом ничего. Так, посмотреть, разузнать, какой он, когда целуется, умеет ли… Велир не выглядел, как искушенный в этом человек. Сейчас он выглядел как немного прибухнутый и сильно покрасневший парень.
- Совсем уже… всякую наглость потеряла! На п-поминках… Это самое!
И правда. Она дернула плечом, уставилась на темнеющее небо. Дул холодный ветер, ставня была приоткрыта… Лизард встала, нетвердо подошла к окну и задумчиво навалилась на ставень всем телом. Шатнувшись назад, она попала на жесткое и теплое плечо. Сама не соображая, что делает, подняла голову и попала губами на его губы. Велир застыл, не отвечая, только приоткрыл рот. Она скользнула по его губам языком, и он сильно вздрогнул, мелко задрожал. Лизард почувствовала, как магия внутри жжет и разрастается, выплескивается через край. Пальцы Велира больно впились в ее плечи, но она не дала ему отстраниться, жадно потянулась за ним, вновь поймала его губы, следя за ним из-под ресниц. Велир зажмурился, пробормотал.
- Да что ж мы творим-то…
И сжал руку в волосах на ее затылке, дернул ее к себе, почти больно прижал. Лизард пихнула руку ему в штаны - быстро, чтобы не передумал, но Велир перехватил ее руку.
- Н-не надо…
- Не хочешь? - Она обдала его дыханием, пахнущим ягодами и хмелем. Велир зажмурился.
- Д-да за-зачем…
- Затем, что хочу, - она толкнула его к кровати. - Не разговаривай…
На удивление он послушался. Повалившись на постель, он торопливо задрал на ней юбку и опять застыл.
- Можно, - шепнула она, проталкивая собственную ладонь ниже, обхватывая уже твердый член. Как возбудился… И так быстро…
Он застонал сквозь зубы, до боли сжал ее бедро. Лизард прогнулась под ним с довольным стоном. В этой настойке точно что-то было, потому что так, как сейчас, ей не хотелось близости уже давно. Она схватила его руку, прижала к лону. Велир опять вздрогнул, почувствовав мокрое под пальцами, несмело провел ими вверх. Она застонала еще более требовательно, повернулась к нему лицом и сжала его член, сильно, с нажимом провела вниз.
Они лежали лицом друг к другу, едва касаясь чужой кожи губами и, тяжело дыша, двигали руками - как умели, двигаясь слепо, точно неумелые котята, впервые пытающиеся ходить. У Лизард был опыт подобного, но толкающиеся в нее все глубже пальцы Велира откровенно мешали сосредоточиться.
А вечер вышел куда интереснее, чем она предполагала изначально…
Велир вздрогнул, схватил руку Лизард и вытащил из своих штанов.
- Что… - Она приподнялась было, но тут же со стоном откинулась назад, когда он прижал к ее лону основание ладони. Она совершенно точно не ожидала от неопытного и неуклюжего знахаря такой прыти. Длинные и тонкие, но сильные пальцы приласкали чувствительное лоно, вошли внутрь, вышли. И снова. И снова так же, с сильным, уверенным ритмом. Лизард бесстыдно застонала, прижимая руку Велира к себе, потерлась о нее и очень скоро сильно вздрогнула и вжалась в его шею лицом, сотрясаясь от приятных судорог. Ей много было не нужно…
Едва отойдя, она опять засунула руку в штаны Велира, стаскивая их вниз. Он весь сжался, но не стал ее останавливать, только хрипло постанывал на каждое ее движение, а она довольно улыбалась, не убрав руку даже тогда, когда ее залило семенем. Только обтерла потом.
Они опять заснули, прижавшись друг к другу, с ногой Лизард поверх бедра Велира.
На следующее утро Лизард нашла в кустах возле своего (теперь своего) дома раненую ворону. Вылечившись и окрепнув, ворона отказалась улетать и важно расхаживала по подоконнику, полу и столу, изредка громко и строго каркая с интонациями бабушки Алимы, будто поругивала за что-то непутевую внучку.
- Алима… Алима, - присев на корточки, Лизард осторожно погладила перышки. Ворона чувствительно клюнула ее в предплечье и каркнула.
- Не нравится тебе? Хочешь другое имя?
Ворона моргнула на ведьму глазом-бусинкой.
- Для новой жизни - новое имя, - задумчиво протянула Лизард. - Но и старое бросать негоже, прошлое забывать нельзя, не то дорогу свою потеряешь. Али-ма… Алиса? Как тебе?
Ворона ничего не сказала, лишь взмахнула серыми крыльями и была такова. Вернулась она лишь под вечер, неделю спустя. И не одна.
Лизард шла с колодца, привычно поддерживая магией коромысло с двумя полными ведрами воды, как вдруг ее остановил мягкий, глубокий голос:
- Я мог бы помочь вам, если угодно.
Обернувшись, Лизард вздернула бровь, с трудом удерживаясь от того, чтобы присвистнуть. Перед ней стояло видение - иначе и не описать. Высокий, косая сажень в плечах, стройное и вместе с тем мощное тело, светлые волосы, ярко-синие глаза и самое честное лицо, какое Лизард видела в жизни. Она уже была научена не доверять лицам, голосам, словам, в общем, ничему, но при взгляде на это лицо довериться ему захотелось даже ей. Простое, ясное, открытое, с робкой улыбкой на твердо очерченных губах. Она подняла брови выше.
- Издалека ли к нам таких красивых молодцов заносит? - Прикрыть изумление привычной небрежной шутливостью. “Красивый молодец” слегка смешался, уши порозовели (мило; краснел он меньше, чем Велир, но на таком мощном парне смотрелось это еще милее).
- Можно и так сказать… Я… С запада. Так я помогу?
Он уже нерешительно, не напирая, но непреклонно протягивал руку к коромыслу. Лизард вовремя вспомнила: ей должно быть тяжело. Она передала ему ведра, мимоходом задев его пальцы своими. Теплые. Хорошо. Он взвалил коромысло на плечо, будто и не заметил.
- Куда вам?
- “Вам”? - Она хихикнула. - Не каждый день деревенская девка на такие расшаркивания нарывается.
Неизвестный красавец опять промолчал. Не слишком разговорчив? Отлично. Так даже интереснее. Лизард специально повела его более длинной дорогой, бездумно любуясь напрягшимися мышцами предплечий и красивым лицом. Эх, рубашка мешает, дурацкая… Не по размеру… Ему бы куда больше пошла блестящая броня…
Лизард моргнула. Какая еще броня? Парень, попавший в эдакую дырень, да еще так одетый, мог быть разве что солдатом в королевской армии, да и то - чего б он там отслужил до переворота, такой молоденький. А блестящая броня, которую Лизард мимоходом на нем увидала, пошла бы разве что высокородному лорду.
- А звать как красавца с запада? - Лукаво спросила Лизард, незаметно рассматривая точеный профиль. Парень пожал мощным плечом.
- Ваня.
Ему шло это имя. Ласковое.
Некоторое время они прошли в молчании. Ведьма остановилась.
- Вот мой дом. Благодарствую, молодец.
Он медленно опустил ведра у стены.
- А в… Как тебя зовут?
Она улыбнулась - мягко, ласково.
- Обычно меня не зовут, соколик. Я сама прихожу. Но коль понадоблюсь - кликни Лизард.
Входя в дом, она успела заметить краем глаза, что он стоит и смотрит ей вслед.
- Ва-ня? - Велир поднял голову от мелко-мелко нарезанного драконьего корня. - А, светлый такой, высоченный? С сыном мелким?
Пальцы Лизард замерли над шитьем - всего на миг, будто запутались, но тут же вновь пришли в движение. Она склонила голову, коса соскользнула с плеча.
- С сыном?
- Ну да, - Велир зевнул и почесал в штанах. - Мелкий сынок. Жена, видать, в родах сгибла, одни остались. Прибегал уже намедни. Сыпь какая-то у дитенка. Ну я мази и дал. Что, тоже на мордунчик его запала?
Лизард не расслышала и не заметила странного тона знахаря, погруженная в свои мысли. Конечно, у такого была жена. На пришлого красавца внимание обратила вся деревня, а дурик и не знал будто, как нужно себя в деревнях вести, чтоб не торчать из общей доски кривым гвоздем. Спокойный, тихий, вежливый, со странными привычками и чудными манерами, Ваня не “выкал” разве что маленьким детям.
Велир глубоко вздохнул.
- Бабье только о нем и судачит со вчерашнего дня, на рынок выйти невозможно, теперь и дома то же самое. Нет, ну они ладно, ты-то, блять, вот куда?
- А куда? - Последние его слова вдруг обожгли ее каленым железом. - Считаешь, нехороша я для него буду?
- Э-э… - Он растерянно моргнул на нее, подслеповато щурясь.
- Другим можно, а мне нельзя, значит, слишком уродка, чтоб на такое зариться? - Гнев уже вынес ее из тесной избы, из этой деревни, прочь, прочь, по реке в дальнее море, собрался на горизонте темной грохочущей волной. - А, Вель?
- Лизард… - Он крайне редко называл ее по имени, но тут аж привстал, приподнял руку. - Да погоди, ты чего, успо…
- Ах успокойся!
Порыв ветра вырвался из ее груди прежде, чем она успела его обуздать. Пронесся по дому, сорвал со стен травы, смел со стола книги и записи, швырнул Велира к стене - тот еле удержался о край стола. Взревев в узком пространстве, ветер выбил дверь и унесся в наступающую ночь.
Лизард выдохнула. Уперлась руками в колени. В голову будто ввинчивали кинжал. Она стиснула зубы, поднесла руку ко лбу. Велир сидел на земле, разинув рот, шапка сбилась набок, огромные на худом лице глаза казались еще больше.
- Ты… Ты это…
Она выпрямилась. Бежать. Снова бежать, снова терять дом, терять единственного друга… При мысли об этом она испытала почти облегчение, но… Почему-то мысль о потере Велира, глупого дружка, ударила по ней больнее, чем мысль о Ване, незнакомом пока еще парне. Она холодно скользнула по нему взглядом. Велир тяжело поднялся на ноги, подошел.
- Поганка…
Она мотнула головой.
- Сдашь меня, куда следует?
Велир покачал головой, глядя на нее огромными вдруг глазами. Протянул ей флягу. Ведьма отхлебнула.
- Спасибо.
Пронзительно каркнув, в дверной проем влетела ворона. Села на плечо, больно впившись когтями. Лизард и не заметила.
- Ну вот и убирай теперь это все! - Ворчливо взорвался знахарь. - Посмотри, чего мне наделала своей… хуйней! Давай, колдуй, чтоб все обратно легло, как было!
- Так нет такого заклинания, мухоморка, - от сердца постепенно отлегло.
- Придумай!
- Это так не работает, Вель.
- Хуель! А вот это вот… Ветер этот… Работает, да?! Колдуй давай!
Фыркнув, Лизард присела на корточки и принялась осторожно собирать выпавшие из книги страницы, исписанные убористым почерком. Ворона склонила голову, рассматривая буквы - будто понимала.
- Еще и воронье свое сюда притащила, весь дом в перьях мне оставишь и дерьме, - буркнул Велир. - Ай! Клюется еще!.. Сука пернатая, ну я тебя сейчас на суп!..
Удобно устроившись на полу, Лизард наблюдала, как знахарь гоняется за птицей, перепрыгивая через пучки трав и упавшие книги.
- Вель, левее!
Он схватил тяжелый веник.
- Вымелись обе, иначе огрею так, что ты до второго пришествия Орлина не очухаешься, а воронье на суп мне пойдет, Лирилом клянусь!
Беспорядок они в итоге убирали вместе.
- Вель, - уходя, Лизард задержалась на пороге.
- М, - откликнулся он, ставя на полку последнюю тонкую книжицу.
- Я красивая?
Он замер. Плечи будто судорогой свело. Не поворачиваясь, буркнул:
- Я не знаю, как у людей глаза не выпадают от вида эдакой лягушатины! Родил же кто-то уебище такое!
- А ты кому-нибудь скажешь про то, что я ведьма? - Ее пальцы сжались на дверном косяке. Может от этого ничего и не станется, а может…
- Да, побегу тут же на рынок! Вот прямо в полночь! Скажу, тут дура одна…
Она хихикнула.
- Тебя тогда за слабоумного примут. А хотя…
- Пшла вон!!
Сломанную дверь починил Ваня, тактично не задав знахарю ни одного вопроса. Велир не пускал Лизард к себе еще неделю, угрожая то пустить на суп Алису, которая сердито каркала и пыталась клюнуть знахаря в темечко, то наслать на саму Лизард поносное проклятие. Она на это только хохотала. Деревенские зато отлично поверили в “поносное проклятие”, и когда у мельника от переедания расстроился желудок, наказывать “колдуна” пошли всей деревней. Прибежав к толпе, Лизард увидела, что Велира уже заслонил собой Ваня. Один вид его мощной фигуры с поднятыми в умиротворяющем жесте руками заставил толпу приостановиться.
- Чуть не погиб из-за чужого дерьма, - буркнул Велир, отряхивая штанины от пыли.
- Скорее, своего длинного языка, - Лизард бесцеремонно развернула Велира к себе спиной и чувствительно шлепнула по заду.
- Эй, да ты хули творишь, шлында!..
- От пыли тебя отряхиваю, гнилушка ты бестолковая!
- Ах это я бест!..
- Ты спасибо человеку сказать не хочешь?
Велир молча воззрился на Ваню. Тот сдержанно улыбался, наблюдая за их перепалкой. Велир отчего-то опять пошел красными пятнами и неловко выдавил сквозь зубы.
- Спасибо.
- Не стоит, - странно, как-то чудно и по-своему отреагировал Ваня. - Какие, однако, тут люди серьезные… Из-за поноса…
- Да просто кто-то за языком следить не умеет, соколик, - вставила Лизард. - А люди тут хорошие. Как и везде.
Велир закатил глаза.
- Да, правильно, вини меня! Я тут, между прочим, пострадал! Из-за твоей!..
- Ты не дивись, молодец, - опять вклинилась Лизард прямо посреди разгневанных знахарских воплей, заметив внимательный взгляд Вани. - Общаемся мы так.
- Ничего. - Ваня покачал головой. Его светлое, открытое лицо слегка потемнело, опечалилось. Лизард потянуло к нему всем сердцем. Какое ты горе пережил?.. Как помочь тебе?
Жена? Поначалу казалось, что да. Да только наблюдая за ним, ведьма чуяла всем нутром - горе это больше, чем просто потеря любимой. Большое, как море, и неизбывное. Лизард стала еще чаще бывать у Велира в надежде увидеть Ваню, притаскивая туда свою работу - шитье. Готовить она терпеть не могла, предпочитая обчищать печь Велира, да и убиралась через силу, помогая себе колдовством, но шила с детства лучше всех в городе, что сейчас и использовала.
- Опять жрать мое хрючево пришла? Я ухожу, - буркнул знахарь, открывая дверь. Лизард воззрилась на его пояс с кармашками для бутыльков и инструментов. Из одного кармашка торчала гладко обработанная деревянная трубочка.
- Кто приболел? Ванин сынок?
Велир закатил глаза.
- У тебя только в одном направлении твои куриные мозги работают?!
- Не он? - Лизард протиснулась мимо Велира и сразу же сунулась в печь. - Та-а-ак, а почему пусто?
- Тебя не ждал, троглодитка! Какого вообще хуя ты ко мне уже который раз как к себе домой заявляешься?
- Нельзя? - На невинный взгляд Лизард можно было бы повестись, если бы Велир не знал ее слишком хорошо.
- Нет! И да, иду я к Ване, поэтому ты можешь либо обчищать мой погреб, свинья такая, либо пойти со мной и построить ему глазки…
Лизард широко ухмыльнулась и показательно поправила накинутый на плечи платок.
- Что ж ты не предупредил, я бы хоть приоделась!
- …но получится у тебя вряд ли, потому что он заболел, - мрачно закончил Велир. - Шевели жопой, ты мне понадобишься.
Войдя в чистую, но тесноватую комнату Ваниного дома, Лизард поняла, зачем Велир позвал ее с собой. Ване было так худо, что встать он не мог вовсе, а в грубо сколоченной люльке надрывался голодным плачем ребенок. Не обращая на него внимания, Велир тут же склонился к Ване, сдвинул наверх его рубаху, ощупал шею. Ваня слабо пошевелился.
- Макс…
- Хуякс. Завали ебасосину, - говорил Велир тихо и устало. Лизард остановилась на пороге, не зная, куда себя приткнуть. Толпиться у постели Вани точно было лишним. Плач ребенка надрывал уши, тревожил. Велир покосился на нее.
- Чего встала, пустоголовая, не слышишь, дитенок плачет! Успокой!
- А как? - Растерянно спросила она.
- Каком кверху! - Прошипел знахарь. - Ты баба, или просто так в юбке бегаешь? Должна знать, что с младенцами делать! Тьфу ты, черти что, а не девка…
- Ему… Молочка… Или каши… - Прохрипел Ваня, поднимая взлохмаченную голову. - Он голодный… Дайте… Я сам…
- Хуям! Лежи и не рыпайся!
Лизард осторожно подошла к люльке. Молоко наверняка было в погребе, а каша стояла в печи. Она неловко подняла малыша на руки. Макс будто и не заметил. капризно и надсадно хныча. Ведьма огляделась, неловко покачала ребенка. Никакой реакции. Ваня снова прохрипел что-то и закашлялся.
- Да хорош там пастью мух-то ловить! Угомони пиздюка, иначе этот мне и горло себе смазать не даст! - Прикрикнул Велир.
С грехом пополам Макса удалось накормить, и он тут же затих. Поймав край платка Лизард, он пихнул его себе в рот и принялся задумчиво посасывать, рассматривая незнакомое лицо серо-голубыми глазами. Ваня, будто связанный со своим сыном незримой нитью, успокоился в то же мгновение, лег и покорно дал знахарю себя обработать, после чего уснул.
- Ладно, клади его да пошли. - Велир стоял у порога, держась за ручку двери. Лизард покачала головой, не спуская с рук задремавшего Макса.
- Ты иди, я тут побуду. Вдруг ему еще раз есть захочется, еще что-нибудь…
Знахарь сдвинул брови.
- Еще и ночевать вздумала у чужого мужика? Не делается так! Пошли давай, не дури. Нечего.
Ветер поднялся в груди.
- При всем уважении, это не твое дело, Вель, где мне ночевать.
Повисло молчание, прерываемое только болезненным присвистом распухшего Ваниного носа.
- И то верно. Делай, что хочешь, и хуй с тобой, пиздятина.
Лизард подумала, что дверью Велир не хлопнул, лишь не желая разбудить больного и его ребенка.
Вечером она тихонько села подле спящего Вани, тронула большую, горячую от жара ладонь. Он не почувствовал. Лизард переплела его пальцы со своими. Закрыла глаза.
Вот так почти можно было представить, что это ее муж и ее ребенок. Странно. Она никогда не хотела семьи, боялась где-то осесть. А теперь… Ей хотелось, чтобы Ваня жил рядом. Хотелось смотреть на него. Хотелось, чтобы он доверял ей.
“Тогда придется сделать то же в ответ. Ты готова?”
Макс завозился в своих пеленках, закряхтел. Ведьма забрала руку из теплого слабого пожатия.
Когда пошел второй день полнейшего игнорирования Велиром ее существования, Лизард тяжело вздохнула и спланировала свое “извинение”.
- Вы поссорились? - Тревожно спросил Ваня после очередного визита знахаря, который скупо расспросил Ваню о самочувствии, а Лизард не удостоил даже ругательством. Та пожала плечом, стараясь не обращать внимания на противно свернувшийся в животе склизкой змеей стыд.
- Да у нас бывает. Особенно у него. Обложит руганью, а потом сам же отходит. Не переживай, Ваня. Не всем ведь быть такими… Как ты.
Он покачал головой.
- Нет, я понимаю. Знаешь…
Ваня замолк. На его лицо опять легла тень - такая же, как и в прошлый раз. Лизард не прерывала его молчания - просто рассматривала лежащую на колене Вани большую ладонь с длинными и сильными пальцами.
- У меня был друг. Лучший друг. Он… Мы… - Ваня снова затих, подыскивая слова. - Мы часто общались так же. Это значит, что вы с Велиром очень близки. Такая дружба не дается каждому. Это дар. Цените его.
- А где сейчас твой друг? - Спросила Лизард. Алиса каркнула на своем насесте и снова сунула голову под крыло.
Ваня ответил едва слышно:
- Он погиб.
***
Вздохнув, Лизард постучала в потемневшую от времени дверь.
- Пошли вон, я не в настроении! - Донеслось изнутри. Лизард дернула уголком рта и с силой повернула ручку, сломав засов.
- Зато я в настроении. Велир, тебе придется меня выслушать.
Он мрачно уставился на нее из-за стола.
- Теперь задвижка? Какого лысого яйца тебе сделала моя ебаная дверь, а?
Разговаривает. Уже прогресс. Лизард поставила на стол бутылку из мутного стекла. которую Велир оставил у нее после поминок. Знахарь воззрился на нее еще мрачнее.
- И откуда у тебя бухло?
- У тебя спиздила, - Лизард села напротив него, расправила юбку. Упредила громкую тираду враз побагровевшего Велира. - Давно еще. Когда ты еще не обижался на меня.
Он фыркнул, старательно тычась в книжку.
- Обижаются на тех, на кого не насрать. А мне на тебя насрать с самой мельницы.
- Конечно.
Лизард достала две кружки, плеснула в них настойку на рябине. Поставила одну перед Велиром и отпила из своей.
- Давай пей.
- Пошла нахуй, - вяло отозвался он без прежней уверенности. - Еще мою же настойку в моем же доме мне предлагать она будет!
- Да, - она подперла голову рукой. - Что, не будешь, петушок?
Злобно посмотрев на нее, Велир опрокинул свою кружку вверх дном.
- …и вот после всего вот… Ик! Этого… Ты… Манда, блять… Мне заявляешь, что ты… Ик! У него… Н-ночевать!.. Это куда… Куда годится? - Пьяно удивился Велир, валяясь на лавке и положив голову на бедра Лизард. Его презабавно развезло. Она ухмыльнулась, перебирая его волосы.
- Боялся, что Ваня меня обесчестит?
- Нет! То есть… Нет! - Он презабавно нахмурился. - Ты не замужем! Нельзя незамужней бабе спать в доме с чуж… Ик! Чужим… Мужиком! Сколько раз повторять!
Лизард лениво потянулась.
- Так в любом случае за мою честь переживать поздно, мухоморка.
- Чего? - Пьяно удивился он. - Поче… му?
Она улыбнулась и подлила ему еще.
- Давай уж добьем, чего там осталось на самом дне… А то, что я у тебя спала пьяная, это ничего?
- Ничего, - он помотал головой, приподнялся и глотнул еще. - Я же тоже пьяный был…
- Вряд ли это улучшает дело, - смеясь, заметила ведьма. Велир громко рыгнул.
- Пришла тут… Напо… ила… Жизнь с ног на голову… Поставила… И сидит тут… Такая вся…
- Какая? - Лизард постаралась собрать пьяно разбредающиеся мысли в кучу. Ей казалось, что сейчас Велир скажет что-то важное, что-то…
Он храпел у нее на коленях. Лизард положила руку на его лоб, закрыла глаза. Такие тяжелые веки… Так хочется подремать…
Когда она проснулась на кровати, аккуратно укрытая одеялом, Велир уже мешал в кружке какой-то отвар. Увидев, что она открыла глаза, он хрипло сказал:
- Больше я с тобой не пью, погань вонючая.
Лизард застонала, и Велир вздрогнул.
- Дай попить лучше…
Она осталась у него на весь день. Засыпала и вновь просыпалась, замечая, насколько тише старается двигаться Велир рядом с ней. Алиса сидела у ее изголовья, периодически опасливо отпрыгивая от подходившего слишком близко Велира.
Когда ей стало лучше, Лизард ушла к себе домой. На тропинке она обернулась и посмотрела на покосившийся дом у опушки. Вновь почему-то подумала о живущем далеко-далеко отце.