Вэй Ин шел медленно и озирался по сторонам, словно никогда прежде не ступал на улицу. Возможно, так на него подействовал выпавший снег — Вэй Ин, казалось, боялся поставить ногу на чуть припорошенную землю. А может, неудобства ему доставляли женские наряды, но Цзинь Гуаншань не смог отказать себе в собственной слабости и потребовал, чтобы Вэй Ина к нему отправили непременно наряженного как женщину. 

На темные волосы упали белые снежинки, будто вплетаясь в украшения и ярко-алые цветы. Цзинь Гуаншань сжал губы в тонкую линию: сегодня Вэй Ин не надел заколки, которую он подарил. Хотя с последней встречи прошло больше двух недель — быть может, Вэй Ин и вовсе забыл об украшениях. 

— Господин Цзинь, — приветствовал Вэй Ин, остановившись, наконец, возле Цзинь Гуаншаня, и напомаженные губы раскрылись в легкой улыбке. 

Небрежным движением смахнув с меховой накидки Вэй Ина снег, Цзинь Гуаншань тоже улыбнулся:

— Вэй Ин. 

На улицах Ланьлина повсюду горели бумажные фонари, и лавочки казались особенно нарядными. Люди толпами шли в храмы и возвращались из храмов: все от мала до велика сейчас особенно много молились и жгли благовония — близилась смена года.

— Жаль, что сейчас еще не праздник, — вздохнул Вэй Ин, когда они с Цзинь Гуаншанем пошли вдоль по дороге мимо уличных торговцев. 

— Неужели ваша труппа не останется на празднование нового года? — поинтересовался Цзинь Гуаншань. 

Ланьлин — такой крупный город. Но выступлений заезжих актеров здесь не ожидали, хотя в это время года особенно большую прибыль получали даже бродячие артисты: в столицу стекались отовсюду, особенно часто — богатые купцы. Торговля шла полным ходом. Цзинь Гуаншань не мог поверить, что наставник Вэй Ина решит упустить лакомый кусочек изо рта. 

— На празднование мы должны вернуться в Цишань Вэнь, — вздохнул Вэй Ин тихо, и его длинные-длинные темные ресницы дрогнули. — Глава клана Вэнь пригласил множество гостей, перед которыми нам предстоит выступать.

— Тогда это хорошо, — заметил Цзинь Гуаншань с улыбкой, — что наставник согласился отпустить тебя сейчас поглядеть на Ланьлин. 

Вэй Ин снова улыбнулся, кивнул, но ничего не сказал. 

На самом деле Цзинь Гуаншань страшно волновался, когда затеял эту вылазку. Он был уверен: ушлый старик не отпустит Вэй Ина. Однако тот согласился. Только сладким, неприятным голосом заметил: «Похоже вы нашли общий язык с этим демоном». 

Цзинь Гуаншань только бровью дернул. Наставник закончил увлеченно подсчитывать деньги и воззрился на Цзинь Гуаншаня, пожевал-пожевал свою губу и ответил: «Только уж завтра ничего не выйдет. Господин Цзинь, может, и забыл, но Вэй Усянь — актер, и ему пьесы играть нужно, а не вас развлекать». 

Небольшая словесная перепалка с наставником кончилась тем, что Цзинь Гуаншань уяснил для себя следующее: первое — их отношения с наставником перешли к вежливой враждебности, второе — через две недели труппа опять приедет в Ланьлин. 

«Отправьте Вэй Ина на главную улицу к чайной господина Ци в первый же вечер по приезде», — сказал Цзинь Гуаншань. 

Потом вышел из комнаты, в которой жил наставник со своей супругой, и благополучно покинул постоялый двор. 

Вэй Ин, должно быть, еще спал: когда Цзинь Гуаншань поднял голову и посмотрел вверх, то заметил ставни его окна плотно закрытыми. Не став возвращаться, чтобы дать какие-то объяснения, Цзинь Гуаншань уехал — и потом две недели промучился ожиданием, выслушивая насмешливые заметки Хэ Шуи по поводу своего состояния. Он называл это «влюбленная лихорадка» и, то и дело похлопывая Цзинь Гуаншаня по плечу, говорил: «Нет-нет, я от тебя всего ожидал, но не мальчонку в женских нарядах». И: «Стоило догадаться: раз ни одной женщине ты сердце не отдал, должен был рано или поздно отдать мужчине!» 

На всё это Цзинь Гуаншань только шипел, но всё больше признавал правоту старого друга — уж кто-кто, а Хэ Шуи знал его наверняка. И, видимо, мог углядеть то, что Цзинь Гуаншань так старательно отрицал: Вэй Ин сам по себе стал значить для него… что-то большее. 

— Господин Цзинь?.. — позвал Цзинь Гуаншаня Вэй Ин. 

Они остановились. Цзинь Гуаншань удивленно моргнул, сообразил, что задумался и всё это время кивал и говорил «угу» в ответ на все высказывания Вэй Ина. 

— Вы же не против, если я куплю?..

Цзинь Гуаншань рассеянным взглядом мазнул по фруктам в карамели и покачал головой:

— Против. — Вэй Ин изменился в лице едва-едва, и тут же Цзинь Гуаншань звякнул монетами по прилавку. — Два, пожалуйста.

— Конечно-конечно, — затараторил лавочник, взял два десерта и протянул Цзинь Гуаншаню и Вэй Ину. 

— Бери, — с улыбкой произнес Цзинь Гуаншань. 

— Господин Цзинь, не стоило… — вздохнул Вэй Ин и всё-таки протянул руку за своей порцией.

Немного помедлив, Цзинь Гуаншань взял свои фрукты, а потом снова развернулся к Вэй Ину и они продолжили прогулку. 

Цели у нее не было никакой, просто Цзинь Гуаншань хотел — сам не знал, чего именно, но ему нравилось видеть Вэй Ина, когда тот улыбался и рассматривал Ланьлин с таким интересом, словно видит всё здесь впервые. 

— Ты разве раньше не гулял? — спросил Цзинь Гуаншань. 

Вэй Ин ткнулся носом в верхний засахаренный и уже надкушенный фрукт, а потом поднял вверх брови. 

— Гулял, конечно, — пробормотал он и озадаченно посмотрел на Цзинь Гуаншаня. Секунду помолчал и вдруг расхохотался так, что несколько прохожих на них обернулось, а Цзинь Гуаншаню пришлось придержать Вэй Ина за плечи. 

— Вэй Ин, — шикнул Цзинь Гуаншань недовольно. 

— Простите, — совершенно неискренне извинился Вэй Ин за свое ужасное поведение и стер бегущую по щеке слезу ладонью. 

— Господин Цзинь, лицо у вас сейчас было!.. 

Вэй Ин всё продолжал смеяться, но тише, а Цзинь Гуаншань, хоть и скривился, всё равно был рад видеть его улыбку — и от этого только больше сердился на самого себя: не мальчишка ведь давно. 

— Конечно, меня выпускают гулять, — ответил Вэй Ин, наконец, отсмеявшись. — В детстве я много и часто прогуливался с наставником по разным городам, он рассказывал мне занимательные истории обо всём на свете. 

Они продолжали идти по улице, то и дело поворачивая там, где сама улица делала поворот; протискивались мимо людей и лавок, и Цзинь Гуаншань продолжал держать Вэй Ина, но не за плечи, а под руку. Так естественно и спокойно, словно шел с законной супругой, а не разодетым в женские наряды юношей. Но даже на случай неудобных вопросов Цзинь Гуаншань решил, что ответит, будто провожает знаменитого актера на пьесу. 

К тому же во многом это было правдой — время прогулки ограничивалось: сегодня вечером Вэй Ин должен был снова выступать. Цзинь Гуаншань, конечно же, собирался посетить спектакль. 

— Но разве ты прежде гулял в Ланьлине? — поинтересовался Цзинь Гуаншань с легкой улыбкой. — Здесь для тебя будто всё выглядит новым. 

— Так и есть, — ответил Вэй Ин, догрызая свои фрукты. — Мы много раз приезжали в Ланьлин, но мне никогда не доводилось просто побродить по его улицам! Работа актера такая тяжелая, — капризно закончил Вэй Ин и бросил оставшуюся от десерта палочку. 

Потом посмотрел на Цзинь Гуаншаня с удивлением, приподняв брови, и спросил:

— Почему господин Цзинь не притронулся к своим фруктам?

— Я, — ответил Цзинь Гуаншань и неловко засмеялся. — Не уверен, что голоден. 

— Как жаль! — выдохнул Вэй Ин, и из его рта вырвалось вместе со словами легкое облачко белого пара. — Такая вкуснота пропадет… 

В ответ Цзинь Гуаншань перехватил ладонь Вэй Ина — теплая, мягкая ладошка, и пальцы даже длиннее, чем у Цзинь Гуаншаня — и аккуратно вставил ему между пальцев палочку с нанизанными на нее фруктами. 

— Господин Цзинь, — явно смутился Вэй Ин. 

— Но ведь пропадет иначе, — хрипло произнес Цзинь Гуаншань: сердце от того, какой взгляд бросил на него Вэй Ин, зашлось суматошным бегом. По спине пробежали мурашки. Он вздрогнул. 

— Даже не попробуете, — пробормотал Вэй Ин. 

Его губы блестели от сладкой карамели, и Цзинь Гуаншань ничтоже сумняшеся прижался к Вэй Ину в поцелуе. 

На вкус оказалось действительно сладко. Цзинь Гуаншань провел языком по нижней губе, потом по верхней, а затем тесно прижался к раскрывшемуся рту и протолкнул между зубов язык. Вэй Ин в его руках весь задрожал и уперся руками ему в плечи, то ли отталкивая, то ли притягивая ближе. 

— Что вы делаете, господин Цзинь, — прошептал Вэй Ин, когда Цзинь Гуаншань отстранился от него и поцеловал в подбородок. 

— Пробую, — ответил на это Цзинь Гуаншань. 

Вэй Ин сжал ладонями его предплечье.

— Посреди улицы, — шепотом возмутился Вэй Ин. 

— Здесь же никого нет, — ответил смешком Цзинь Гуаншань. 

Словно сомневаясь в его словах, Вэй Ин повернул голову и пошарил взглядом вокруг, но действительно — на улочке, по которой они шли теперь, люди будто бы испарились. Два недоуменных глаза уставились на Цзинь Гуаншаня в немом вопросе, но тот лишь усмехнулся. 

— Я не распробовал, — шепнул он — и потянулся к Вэй Ину за новым поцелуем, оттесняя его к ограждению.

Вэй Ин схватился за него, за его плечи, за его волосы, задышал порывисто и жарко в губы, а потом застонал и вдруг оттолкнул Цзинь Гуаншаня. Затем прижал ладони к щекам, ощупал себя и, пока Цзинь Гуаншань не предпринимал ничего, принялся судорожно поправлять волосы. 

— Нужно спешить, — затараторил Вэй Ин. — Нужно спешить, нужно… 

— Хорошо, — мягко сказал Цзинь Гуаншань, подхватывая Вэй Ина под руку. 

Мгновение назад напряженная, она безвольно повисла. И сам Вэй Ин вдруг сделался такой легкий-легкий… Цзинь Гуаншаню не стоило особого труда вывести его вновь на главную улицу и увлечь за собой к месту, где его наверняка уже ожидали. 

Добравшись в полном молчании, Вэй Ин и Цзинь Гуаншань разошлись каждый в свою сторону — Цзинь Гуаншань к столику, а Вэй Ин, очевидно, отправился накладывать грим под посуровевшим от вида его размазанной помады взглядом наставника. 

На этот раз спектакль давали в стареньком, потрепанном временем здании театра. Когда-то очень давно, еще до рождения Цзинь Гуаншаня, в Ланьлине имелась своя труппа, принадлежавшая всецело клану Цзинь. Для них выстроили неприметное, как и полагалось, здание: крошечное, с очень малым числом столиков вдоль лишь одной из стен — на представления приглашалась лишь знать, и размечать пространство кучей столов было попросту бессмысленно. 

К моменту рождения Цзинь Гуаншаня театр еще существовал, но вскоре театральная труппа пришла в полнейший упадок: прежний глава клана Цзинь предпочитал выделять средства не на развлечения, а на совершенствование; не на грим, а на новые мечи и стрелы. 

С тех пор, как труппу распустили, здание пустовало: неказистое, с небольшой сценой и несколькими комнатушками, где могли расположиться актеры, чтобы спать, а также гримироваться перед выступлением, оно никак не находило себе достойного хозяина. 

Цзинь Гуаншань успел вовсе забыть о существовании театра, и только через месяц свиданий с Вэй Ином во время прогулки вдруг вспомнил, что тот одноэтажный простенький домишко — место, куда более подходящее актерам, чем бесконечные постоялые дома и бордели: в конце концов, никто другой не мог бы выжить театральную труппу отсюда. 

Удостоверившись, что строение обветшало, однако не пришло в полнейшую негодность, Цзинь Гуаншань сразу же распорядился его реставрировать. 

Два месяца плодотворной работы принесли результат: теперь Цзинь Гуаншань шел по новому, твердому полу и рассматривал свежие рисунки, что украсили стены: фениксы, журавли, черепахи, тигры выглядывали из зарослей камыша или сквозь чернильные ветви. Тускло мигали потревоженные движением фонари: прибывали гости — приглашенные самим Цзинь Гуаншанем члены клана и несколько хороших друзей среди купцов. 

Цзинь Гуаншань удобно устроился на своем месте, и совсем скоро слуга не только принес угощения, но еще привел и усадил за стол двоих. 

— Госпожа Цзинь, — приветственно улыбнулся Цзинь Гуаншань своей супруге и ласково тронул ее мягкую, но такую холодную руку. И тут же обеспокоенно добавил: — Вы не замерзли, дорогая?

— Отец, — приветствовал Цзысюань, склоняя голову. 

А госпожа Цзинь ответила весело и спокойно:

— Вовсе нет, такой холод мне не страшен. Разве могу я бояться легкого мороза?

Цзинь Гуаншань засмеялся и раскрыл веер. 

— А я уж хотел было предложить тебе вина, моя дорогая супруга, — ласково заметил он.

— Я пришла сюда взглянуть на представление, — шикнула на Цзинь Гуаншаня его жена. 

Цзысюань благоразумно принялся жевать, и когда ее взгляд обратился к сыну за поддержкой, то ей оставалось лишь вздохнуть и всё-таки погладить нефритовый бок пиалы.

— Уж никогда не думала, что однажды ты сумеешь оценить столь тонкое искусство, — произнесла госпожа Цзинь. 

Цзинь Гуаншань ответил ей многозначительной улыбкой, а слова решил не тратить. К тому же как раз заиграла музыка, и пространство вокруг вдруг словно погрузилось в полутьму. И эту иллюзию разрушило лишь то, что кто-то опустился рядом. 

— Господин Хэ, — выдохнула госпожа Цзинь. 

— Топочешь, будто великан-людоед, — бросил в ответ на появление Хэ Шуи Цзинь Гуаншань.

— В другой раз подкрадусь со спины, — шепнул ему на ухо Хэ Шуи, и Цзинь Гуаншань вмиг сложил веер и стукнул его по лбу. 

Хэ Шуи ойкнул и затих — снова гудящий зал вдруг погрузился в странную тишину, и все обратились к сцене, на которой появилась цинъи. Странно. Вэй Ин влиял на зал, вынуждая смолкнуть даже таких балагуров, которых никто не мог заглушить и при сильном желании. 

А он лишь вышел, чуть стрельнул глазками и улыбнулся. 

— Да это же цинъи, — восторженно произнесла госпожа Цзинь. 

— И еще какая, — поддержал ее восторг Хэ Шуи, но шепотом. 

Цинъи в этот момент раскрыла рот и принялась петь. У Цзинь Гуаншаня едва не задрожали пальцы, и он со всей силы вцепился в веер, стараясь не вспоминать этих губ — но вкус карамели и мягкость ощущались будто наяву. 

— …большой ценитель, — произнес Хэ Шуи, и госпожа Цзинь посмотрела на Цзинь Гуаншаня. 

Тот моргнул, вдруг осознав, что пропустил часть разговора. 

— О чем ты сплетничаешь, друг мой? — сквозь зубы спросил Цзинь Гуаншань, старательно улыбаясь. 

— Лишь сказал, что ты очень ценишь талант этой цинъи, — беззаботно ответил Хэ Шуи. 

У Цзинь Гуаншаня всё похолодело, а ладони, наоборот, вспотели. Он вцепился взглядом в лицо супруги, стараясь отыскать признаки такого знакомого гнева, но та, улыбаясь, смотрела на сцену. И лишь когда цинъи кончила петь, обратила свой взгляд на Цзинь Гуаншаня. 

Казалось, она вовсе не сердится.

— Тогда тебе стоило бы составить с ним знакомство, — вдруг произнесла госпожа Цзинь.

Цзинь Гуаншань вновь сложил веер и положил обе руки на стол. 

— Вы так считаете? — спросил он, всё еще стараясь рассмотреть хотя бы ревность во взгляде или в том, как госпожа Цзинь сводит брови к переносице. Но супруга, похоже, не могла и помыслить в такую сторону. 

— Действительно, считаю. 

Хэ Шуи усмехнулся и тронул напряженную руку Цзинь Гуаншаня. Госпожа Цзинь продолжала:

— Такой талантливый юноша… ты мог бы пожаловать этой труппе небольшую сумму: пусть купят грим и наряды, а в благодарность сыграют в Башне Золотого Цилиня на следующем совете кланов…

— Разумно, — серьезно заметил Хэ Шуи, и когда Цзинь Гуаншань повернулся к нему, то увидел, как в черных глазах блестят озорные огоньки. Как в юности. — Не думаешь прямо сегодня навестить актерскую труппу?

— Я постараюсь, — едва разжимая губы ответил Цзинь Гуаншань и постарался незаметно пнуть Хэ Шуи, но лишь задел столик, после чего перевел взгляд на Цзысюаня. 

Тот продолжал увлеченно поедать угощения и, похоже, единственный искренне всматривался в каждое движение актеров на сцене. 

Проследив его взгляд, Цзинь Гуаншань решил тоже посмотреть представление — и как раз вовремя: Вэй Ин поймал его взгляд и, как это бывало прежде, улыбнулся ему мягкой, застенчивой улыбкой. Жар в груди Цзинь Гуаншаня сделался почти нестерпимым. 

От госпожи Цзинь, кажется, не укрылась эта сценка: она тронула плечо Цзинь Гуаншаня, и тот вздрогнул — самые худшие его опасения, что супруга догадается… 

— Нет, тебе определенно, стоит завязать с ним знакомство, — с улыбкой на губах шепнула госпожа Цзинь. — И уговорить дать представление через месяц, я давно мечтала пригласить к нам гостей. Этот юноша украсит вечер!

— Дорогая, — не зная, плакать ему или смеяться, произнес Цзинь Гуаншань, сжав руку госпожи Цзинь в своей ладони, чтобы отодрать от своего плеча, — я постараюсь… но ничего не могу тебе заранее обещать… 

— Не прикидывайся бесполезным, — шикнула на него госпожа Цзинь. Рука, что впивалась в плечо до боли, исчезла. Хэ Шуи фыркнул вином. — Сегодня же потрать время не на посещение борделя, а на просьбу своей законной жены. 

— Я не был в борделях уже давно, — обиделся Цзинь Гуаншань. 

— Тем более найдешь время, — небрежно заметила госпожа Цзинь. 

Хэ Шуи снова фыркнул вином и едва не подавился, когда Цзинь Гуаншань пнул его под столом. На этот раз удачно. 

Как только враг был повержен, Цзинь Гуаншань снова обратил свой взгляд на сцену и полностью погрузился в приятные мысли о легких и нежных прикосновениях, которые сулило ему будущее. Теперь он знал наверняка, что Вэй Ин и сам желает его компании. 

— Господин Цзинь, — рука Вэй Ина дрогнула, и он отвернулся от зеркала, возле которого стирал с лица пудру. 

Представление кончилось, и госпожа Цзинь с сыном в сопровождении Хэ Шуи — тот пожелал Цзинь Гуаншаню завоевать симпатию цинъи — отправились домой, а Цзинь Гуаншань пошел налаживать отношения с труппой. Точнее, с одним конкретным актером. 

Актер нашелся в своей комнатке, полураздетый: в одних только нижних одеждах, он сидел перед зеркалом и смывал грим из миски, до краев полной мутной водой. 

Цзинь Гуаншань вошел и запер за собой дверь, затем приблизился и, глянув на грязную воду, покачал головой:

— Разве не опасно таким смывать лицо?

— Не опаснее, чем мыться после всех актеров, — засмеялся Вэй Ин. 

Он так хохотал, что не заметил возникшей паузы, и потому словно порезался, бросив на Цзинь Гуаншаня веселый взгляд: одернул руки, согнул в локтях и прижал к груди, вмиг посерьезнев. 

— Это правда? — шепотом спросил Цзинь Гуаншань. 

— Да, господин Цзинь, — улыбнулся Вэй Ин. — Тратить воду после каждого…

— Но почему последним? — спросил Цзинь Гуаншань, и взгляд Вэй Ина стал печальнее. Ответ нашелся сам собой — потому что Вэй Ин неугоден…

Сглотнув странный комок в горле, Цзинь Гуаншань сел на узкую кушетку рядом. Вэй Ин же поспешил сменить тему:

— Господин Цзинь сегодня был не один на спектакле? — спросил он будто бы с легким напряжением в голосе, но на губах Вэй Ина покоилась улыбка. 

Цзинь Гуаншань кивнул:

— Сегодня твою игру пришла посмотреть моя супруга. 

— О, — выдохнул Вэй Ин и отвернулся. 

Его длинные, восхитительные пальцы, которые Цзинь Гуаншань хотел чувствовать у себя на спине, на груди и значительно ниже, схватили кусок ткани, макнули в воду, и Вэй Ин вновь вернулся к тому занятию, от которого Цзинь Гуаншань его оторвал своим неожиданным появлением. Его движения, отточенные множеством спектаклей и репетиций, завораживали. Цзинь Гуаншань подумал, что не видел чего-то более прекрасного и что готов любоваться тем, как Вэй Ин омывает лицо, всю ночь. 

— И что же сказала ваша супруга? — очистив щеки и лоб, поинтересовался Вэй Ин, затем схватил другой кусок ткани, служивший ему полотенцем, и принялся промокать лицо. 

Цзинь Гуаншань улыбнулся:

— Что ты скрасишь любой вечер, который она устроит для гостей. 

Вэй Ин резко оторвал полотенце от лица и, ошеломленный, уставился на Цзинь Гуаншаня. 

— Вы лжете мне, господин Цзинь, — усмехнулся он после недолгой паузы. 

— Вовсе нет, — покачал головой Цзинь Гуаншань и чуть склонился вперед. Его рука обвела контур лица Вэй Ина, заставив того вновь едва заметно покраснеть. — Моя жена так и сказала. Более того — послала меня составить с тобой знакомство, чтобы уговорить на представление. 

Брови Вэй Ина вдруг подпрыгнули вверх, и он захохотал, видимо, представив себе эту сцену. 

— Если господин Цзинь не обманывает этого актера, — сквозь смех сказал Вэй Ин, — тогда, прошу, пусть он передаст госпоже Цзинь вот что: где будет выступать этот актер, решает лишь его наставник. 

— Я скажу, — со смехом отозвался Цзинь Гуаншань, — что ты направил меня к старику. 

— И что, даже не попытаетесь его уговорить? — Брови Вэй Ина стали домиком, и он весь сделался капризный и забавный, как ребенок. 

— Посмотрим, — уклончиво ответил Цзинь Гуаншань и подался вперед, спустившись с кушетки на низкую табуретку. — Если этот актер меня поцелует… 

Но Вэй Ин, вновь засмеявшись, покачал головой, а когда Цзинь Гуаншань попробовал сам его поцеловать, подставил локоть — да так, что въехал ему по губам!

— Ой-ой-ой-ой-ой!.. 

— Господин Цзинь! Простите! Простите! Простите! 

Соскочив со своего места, Вэй Ин тут же упал на пол и принялся кланяться, чтобы попросить прощения. Цзинь Гуаншань поморщился и глянул на себя в зеркало. Верхняя губа чуть припухла, но не лопнула. 

— Довольно, — сухо прервал он Вэй Ина. 

Тот замер, вздрогнул и потупил взгляд. Потом вдруг поднялся на ноги и всё-таки прижался поцелуем к щеке Цзинь Гуаншаня. 

— Твое упрямство тебя погубит, — мрачно заметил Цзинь Гуаншань и упал на кушетку, решив, что сегодня больше спускаться отсюда не станет. А то вернется домой с синяками. 

Вэй Ин ничего ему не ответил, исчез за ставшей привычной ширмой, а после появился в простом халате с накидкой из красной органзы, почти прозрачной и легкой. Невольно представлялось, как бы прекрасно она смотрелась на обнаженном теле. 

В руках Вэй Ин держал флейту, и Цзинь Гуаншань вспомнил, что перед тем, как они расстались в последний раз, тот пообещал ему сыграть. Устроившись поудобнее на кушетке, Цзинь Гуаншань приготовился слушать, в душе посетовав лишь на одно — что под рукой нет сосуда с вином. 

Будто прочитав по глазам, Вэй Ин поклонился, повернулся, дошел до сундука, стоявшего в углу комнаты, раскрыл его и вытащил пару сосудов с вином. 

— Похоже, что ты любишь, когда император тебе улыбается, — пошутил Цзинь Гуаншань, рассмотрев иероглифы на сосудах, которые Вэй Ин уже успел поставить на столик к зеркалу. 

В ответ на шутку Вэй Ин едва заметно улыбнулся, поднес было в губам флейту и вдруг опустил руки. Цзинь Гуаншань вопросительно приподнял брови. 

— А что думает по этому поводу господин Цзинь? — спросил Вэй Ин, едва заметив, что Цзинь Гуаншань собирается встать. 

— По какому?

— Способен ли этот актер украсить вечер господина Цзиня и его супруги? 

Щеки Вэй Ина разрумянились, распущенные волосы растеклись по плечам. Он выглядел небрежно и расслабленно, но при этом смотрел своими блестящими влажными глазами так внимательно, точно от ответа зависела его жизни. Будто услышь он что-то, что ему не понравится, выбросится в окно — и хорошо, наверное, что этаж в этом театре лишь один. 

— Ты бы украсил мою жизнь, — выпалил Цзинь Гуаншань и усмехнулся. Во рту разлилась горечь от мысли, что он, привыкший бросаться такими словами, сейчас чувствует себя глупо, неловко, и опять потеют ладони. 

Глаза Вэй Ина вспыхнули — то ли злость, то ли радость — и тут же погасли. 

— Этот актер обещал, — произнес он и прикрыл глаза, поднеся флейту к губам. 

Первая нота раздалась резко и фальшиво, точно оборвавшийся кусок музыкальной пьесы. 

— Я хочу, чтобы ты сыграл в Башне Золотого Цилиня, — хриплым шепотом произнес Цзинь Гуаншань. 

Еще крепче зажмурившись, Вэй Ин снова попробовал заиграть, но на этот раз опять сбился ноте на третьей. Цзинь Гуаншань поднялся с кушетки и подошел ближе. 

— Хочу, чтобы ты был при мне и наряжался в лучшие платья. Хочешь, я выкуплю твою труппу и поселю ее в Башне Золотого Цилиня? 

Вэй Ин распахнул глаза и усмехнулся — Цзинь Гуаншаня обдало холодом. 

— Не стоит господину Цзиню забивать себе глупостями голову. Я всё равно покину труппу, как только скоплю достаточно денег, — очень сухо ответил Вэй Ин и тут же добавил: — Пожалуйста, сядьте. 

Вновь прозвучали ноты — и вновь мелодия сорвалась. Цзинь Гуаншань не только не исполнил просьбу Вэй Ина, но приблизился еще сильнее, ухватил его за предплечья и скользнул ладонями в широкие рукава, чтобы погладить беззащитную, горячую кожу. 

Флейта упала на пол с сухим треском. 

Вэй Ин издал то ли стон, то ли крик о помощи, а потом прижался всем собой к Цзинь Гуаншаню. 

— Пожалуйста, — прошептал Цзинь Гуаншань, и в абсолютно черных, потерявших зрачок глазах, увидел свое искаженное мольбой лицо. 

— На кушетку, — прорычал Вэй Ин, обхватил его руками за шею и прильнул к губам, точно жадный до крови демон. 

Честно сделав пару-тройку шагов назад, Цзинь Гуаншань понял, что ни до какой кушетки они не дойдут. Вэй Ин так и льнул к нему, терся всем телом, обнимал за шею и едва ли пытался забросить ноги ему на пояс уже сейчас. Это было… слишком. Тем более что Цзинь Гуаншань скользнул по бедру Вэй Ина, горячему и гладкому, и осознал: на нем нет одежды. 

Рухнув прямо на пол, Цзинь Гуаншань даже не стал ругаться — только прошипел от боли, но Вэй Ин уже уселся ему на бедра. 

— Ты без одежды, — пробормотал Цзинь Гуаншань. 

Вэй Ин, совершенно сосредоточенный, зашарил по его груди, скользнул руками вниз и принялся развязывать его пояс, сказав:

— Господин Цзинь может убедиться сам. 

Должно быть, удивление Цзинь Гуаншаня он принял за вопрос. 

Едва справляясь с дыханием, Цзинь Гуаншань прикрыл глаза, дернул вверх полы халата Вэй Ина. Раскрыл глаза. Простонал и ударился затылком о пол. 

Вэй Ин сидел у него на бедрах, ерзал по уже вставшему члену так, будто собирался прямо сейчас на него опуститься, но никак не мог найти нужную позу, чтобы впустить Цзинь Гуаншаня в себя, и при этом был совершенно голый. Совершенно. Чуть привставший член наливался кровью, приподнимая ткань халата. 

Цзинь Гуаншань потянулся, чтобы приласкать Вэй Ина, но тот вдруг перехватил его запястье, справившись с поясом, и откинул руку в сторону. 

Не успел Цзинь Гуаншань возмутиться, и Вэй Ин тут же сказал:

— Я обещал… иное.

И облизнул губы. 

Эти самые губы, между которых Цзинь Гуаншаню невыносимо хотелось толкнуться еще с прогулки. Не выдержав, он приподнял бедра, и Вэй Ин ударил ладонями по полу, застонав, а потом заерзал еще более резво. 

Теперь ткань халата уже едва могла скрыть его такой красивый, чуть загибавшийся вправо, член. Но Вэй Ин сам нагнулся, накрывая губы Цзинь Гуаншаня своим ртом. Уже совсем не сладкий. На вкус Вэй Ин был как целый сосуд улыбки императора, и губы его, казавшиеся раньше мягкими, вдруг стали жесткими. Он целовал неистово, своенравно, цеплялся так сильно за Цзинь Гуаншаня, будто хотел укусить.

И ерзал. Цзинь Гуаншаню даже пришлось положить руки ему на бедра и крепко сжать пальцы, но это не особенно помогло. И только когда Вэй Ин такими же обжигающими поцелуями прижался к его шее и вновь застонал, Цзинь Гуаншань вдруг всё понял. 

Ему потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы не сойти с ума от этой мысли. Дрожащими пальцами, Цзинь Гуаншань потянулся к своим штанам. Как раз вовремя: Вэй Ин приподнялся, чтобы задрать на нем нижнюю рубашку. 

Только сжав в ладони свой член, Цзинь Гуаншань вдруг понял, насколько он твердый и горячий. Вэй Ин сводил его с ума — припухшими губами, темным, глубоким взглядом и горячим дыханием, а еще неумелыми, жесткими поцелуями, которыми осыпал теперь его ключицы. 

Думать не оставалось сил. Цзинь Гуаншань вытащил член из брюк и прижал его к ложбинке между ягодиц Вэй Ина. 

Тот мгновенно замер, уперся руками по обе стороны от головы Цзинь Гуаншаня и принялся качать головой. Черные волосы неровно закрыли красные щеки. 

— Нет, — зашептал Вэй Ин. — Нет. Сегодня нельзя. Нельзя. 

— Я только сделаю так, — прошептал Цзинь Гуаншань, слизнул скатившуюся на губу каплю пота и провел членом между ягодиц Вэй Ина. 

Застонав, Вэй Ин закатил глаза от удовольствия. Одна его рука точно сломалась, он упал на грудь Цзинь Гуаншаня и вышиб из него весь воздух. И остатки разума. Потому что Цзинь Гуаншань, сам застонав, еще раз провел членом между горячих, упругих, довольно округлых — для юноши-то — ягодиц и почувствовал, как головка трется о горячую и сухую кожу. 

— Нельзя, — со стоном выдохнул Вэй Ин и раскрылся ему навстречу еще больше. 

— Ты же весь об меня трешься, — с улыбкой возразил Цзинь Гуаншань, прижался губами к макушке Вэй Ина и нежно поцеловал. 

Вэй Ин вновь застонал, изогнулся всем телом, подставляясь под елозивший у него между ягодиц член, двинул бедрами. На миг Цзинь Гуаншань застыл: перед глазами поплыли круги от удовольствия. 

— Нельзя, — повторил Вэй Ин и на дрожащих руках оттолкнулся от пола. 

Провел руками по горящему лицу и, видимо, найдя в себе силы, сумел приподняться с Цзинь Гуаншаня, чтобы через миг неловко повалиться на бок. 

Цзинь Гуаншань так и остался лежать на полу, в распахнутых верхних одеждах, с задранной вверх рубашкой и приспущенными штанами. Член пульсировал и почти прижимался к животу. Цзинь Гуаншаня трясло. 

Кое-как встав, Вэй Ин пьяно дошел до сосудов с «Улыбкой императора» и опрокинул один в себя, даже не попытавшись налить вино в чашку. Его щеки раскраснелись еще сильнее, а волосы окончательно растрепались и торчали не понять как. Цзинь Гуаншань смотрел на него, завороженный, но беспомощный, точно прилипший к полу. 

— Господин Цзинь, — позвал Вэй Ин и принялся стягивать с себя накидку. 

Кое-как развернувшись, Цзинь Гуаншань скинул свои верхние одежды и подтянул штаны, не став, впрочем, ничего прятать от взгляда Вэй Ина, который жадно смотрел, как покачивается в такт каждому грузному шагу его член. Даже палец прикусил, пока наблюдал. 

Цзинь Гуаншань дошел до сосуда с вином и тоже ополоснул горло, затем стащил с себя рубашку и шлепнулся на кушетку. 

Избавившись только от легкой накидки, Вэй Ин даже не развязал пояс на своем халате. Край подола постоянно приподнимался, и Вэй Ин, точно стеснительная дева, пытался оттянуть его назад. 

— Разденься, — выдохнул Цзинь Гуаншань скинув обувь. 

— Нельзя, — ответил ему Вэй Ин — пьяно, но непреклонно. Цзинь Гуаншань махнул рукой. 

— Что можно? — спросил он. 

Вэй Ин хихикнул в ответ, а потом вдруг опустился на четвереньки, подобрался к кушетке и потерся щекой о болезненно нывший член Цзинь Гуаншаня. Тот мгновенно выдохнул сквозь зубы и ухватился пальцами за черные, шелковистые, хоть и спутанные пряди. 

— Не уверен, что господин Цзинь останется доволен, — пробормотал Вэй Ин. 

Его глаза лихорадочно блестели. Цзинь Гуаншань закусил губу в ожидании. Сердце стучало где-то в горле. 

Он до конца не мог поверить, что пальцы, эти великолепные пальцы, действительно сжали его член у основания. А губы прижались к поджавшимся яйцам, втянули поочередно каждое в рот и выпустили. Вэй Ин не умел ни черта — его прикосновения оказались неловкими, небрежными, он зацепил Цзинь Гуаншаня зубами и даже не извинился, хотя додумался зубы всё-таки спрятать. 

Но Цзинь Гуаншань стонал в голос уже сейчас, когда Вэй Ин лишь скользил по напряженным венам. 

А потом он вдруг накрыл влажным и всё еще неумелым — но уже не таким невинным, и от этого пульс Цзинь Гуаншаня резко участился — ртом его член, втянул головку и принялся сосать, точно конфету. 

— Слишком… сильно… — выдавил из себя Цзинь Гуаншань и издал стон. 

Вэй Ин тут же ослабил хватку. 

— Слишком слабо, — улыбнулся Цзинь Гуаншань и тронул его щеку. Кожа горела, будто бы Вэй Ин только что вылез из печи. 

Погладив, чтобы его успокоить, Цзинь Гуаншань обвел свои губы языком, шире расставил ноги и ласково произнес:

— Сожми губы плотнее. 

Вэй Ин повиновался, закрыв глаза. Очень хорошо повиновался. Прямо как нужно. Цзинь Гуаншань застонал и погладил горячую скулу. 

— Теперь попробуй добавить язык, — шепнул он — и тут же сорвался на стон. 

Хотя повода так стонать… Вэй Ин только мазал языком по головке, ничего особенно не делая, но его горячий, жадный рот сводил с ума. К тому же Цзинь Гуаншань видел, как то исчезает, то появляется зажатая между алых и влажных, невесть чем перемазанных сейчас губ, головка, блестящая от слюны. И этого оказалось достаточно. 

Последние крохи его разума — и те вдруг растворились в воздухе, полном терпкого запаха и влажных звуков: причмокивания губ и скользившей в бешеном ритме по члену Вэй Ина его же ладони. 

Цзинь Гуаншань поднялся с кушетки, невольно протолкнув член глубже в горло Вэй Ину, но тот так дернулся, что пришлось мгновенно податься бедрами назад. 

— Тише, тише, — попробовал успокоить его Цзинь Гуаншань. 

Полураздетый, он истекал потом и на самом деле едва держался на ногах. За волосы Вэй Ина он ухватился случайно, потом выдохнул и прошептал:

— Просто… расслабь свой рот… да, вот так… вот так…

Вэй Ин замер, кивнул, явно поняв, что Цзинь Гуаншань собирается сделать, и тот не сдался. Согнув ноги в коленях, принялся сам толкаться в рот Вэй Ина, и всё еще это было не настолько хорошо, как бывало у опытных шлюх, но теперь уже Цзинь Гуаншань искренне стонал и шипел. 

Долго он не продержался. Хватило нескольких неглубоких толчков — и Цзинь Гуаншань вытащил член. Вэй Ин было дернулся назад, но ладонь в его волосах крепко удерживала, и семя мгновенно забрызгало такое чистое мгновение назад лицо. Капли попали, кажется, всюду: рот, нос, веко, волосы… Сердце наполнилось приятной теплотой от мысли, что теперь Вэй Ин принадлежит Цзинь Гуаншаню без остатка. 

Он опустился на кушетку, расслабленно улыбнулся, заправив член, и скользнул взглядом по Вэй Ину. 

Что-то было не так. 

Вэй Ин не торопился сделать ничего — он просто сидел, подогнув под себя ногу, заляпанный своим и чужим семенем, и смотрел на Цзинь Гуаншаня так, словно сейчас выпустит ему кишки. 

— Вэй Ин? — дрогнувшим голосом позвал Цзинь Гуаншань. 

Вэй Ин провел ладонью по своей щеке, стер семя и с отвращением уставился на собственную руку. Казалось, его сейчас стошнит: так исказилось красивое лицо. 

— Вэй Ин… 

— Не прощу! — выдохнул Вэй Ин в гневе, подскочил на ноги — и — Цзинь Гуаншань ничего не успел предпринять, только натянуть сапоги, — хлопнув дверью, исчез за пределами комнаты. Глухо стукнула другая дверь, и воцарилась тишина. 

Цзинь Гуаншань глупо усмехнулся, а потом расхохотался, едва не сорвавшись в истерику. Что, ну что этому мальчишке снова не так?! Закрыв лицо руками, Цзинь Гуаншань смеялся, пока не почувствовал першение в горле. 

Только тогда он встал, привел себя в порядок, оделся и выпил вина. За это время успели догореть две палочки для благовоний, а надежда, что Вэй Ин вернется, рассеялась. 

Рухнув на кушетку, Цзинь Гуаншань почти мгновенно уснул — а когда проснулся на рассвете, то Вэй Ина по-прежнему не было в комнате. Более того — он не заходил забрать свои вещи: зеркало, накидка, косметика — всё лежало так же, как когда Цзинь Гуаншань сюда только пришел. 

Смысл оставаться в этой комнатке иссяк. Цзинь Гуаншань вышел в коридор, прошел мимо дверей и остановился у одной, в том месте, где ему показалось, раздался стук. Подумал несколько мгновений. Постучал. 

Ему открыл актер, совсем юный и миловидный, но явно не Вэй Ин. 

— Господин кого-то ищет? — спросил актер с улыбкой. Будто случайно с его угловатого плеча соскользнула рубашка. 

Цзинь Гуаншань сделал жест рукой, подозвав актера приблизиться, а потом шепнул ему на ухо:

— Ты невинный?

Актер выпрямился и толкнул от себя дверь, пригласив Цзинь Гуаншаня войти. 

Несколько секунд Цзинь Гуаншань ждал, что сейчас покажется Вэй Ин, но ничего не случилось, и он вошел в комнату следом. 

До рассвета Цзинь Гуаншань трахал его так, что слышал весь театр: юноша оказался громкий до безобразия, и Цзинь Гуаншань не позволил ему закрыть себе рукой рот. Он очень надеялся, что Вэй Ин всё прекрасно слышит. В конце концов, боль Цзинь Гуаншаня справедливо менялась на соразмерную ей боль Вэй Ина. 

Думать, что Вэй Ину вообще ни капельки не больно, не хотелось совершенно.

— Господин… Цзинь… заплатите за меня наставнику, — попросил актер, едва отдышавшись. 

— Как твое имя? — спросил Цзинь Гуаншань, натягивая штаны. 

— Су, — ответил ему актер.

Цзинь Гуаншань кивнул, снова оделся, уже забросив мысль привести себя в порядок, после чего вышел из комнаты. 

За столиком у сцены сидели наставник с супругой, и едва Цзинь Гуаншань показался на пороге, оба принялись качать головами. 

— Совсем никакого сна, — пожаловалась жена наставника так, будто Цзинь Гуаншань находился где-нибудь очень далеко отсюда. Что за неуважение.

Фыркнув, Цзинь Гуаншань швырнул несколько монет на стол и назвал имя:

— Су. 

Наставник вперил в Цзинь Гуаншаня удивленный взгляд, но тот совершенно ничего не собирался объяснять, только добавил просьбу супруги и, получив обещание подумать, вышел из театра. Однако отправился не домой, как собирался изначально, а в бордель, один из своих любимых. 

Завидев Цзинь Гуаншаня на пороге, госпожа Сун охнула:

— Дорогой наш господин Цзинь, вы дурно выглядите! — и заставила прислужниц буквально оттащить его в самые роскошные покои, раздеть и принести воды, чтобы его умыть. 

Цзинь Гуаншань безропотно подчинился, позволив как стащить с себя пропахшие потом одежды, так и смыть грязь с лица — этим занималась сама госпожа Сун, постоянно хмурясь. 

— Сколько женщин утолят твою печаль? — спросила госпожа Сун так ласково, что Цзинь Гуаншаню вновь захотелось смеяться. 

— Ни одна, — со смешком ответил он. И посмотрел на госпожу Сун в упор: — Но можешь попробовать ты. И пришли сюда пару юношей… на случай, если у тебя не получится. 

Из борделя Цзинь Гуаншань вернулся спустя три дня, и все три дня провел в компании госпожи Сун и лучших ее юношей, о чем рассказал Хэ Шуи, который не хотел отвязываться от него со своими глупыми вопросами. 

— Ничего ведь срочного не случилось, я сейчас же займусь решением всех вопросов, — зло выплюнул Цзинь Гуаншань. 

Хэ Шуи покачал головой и тяжело вздохнул. 

— Всё вернулось на круги своя, — печально заметил он в спину Цзинь Гуаншаню. 

И как бы ни злился Цзинь Гуаншань, ему приходилось согласиться. Всё вернулось на круги своя — к миру без Вэй Ина.