Эти месяцы проходят как в тумане. Исследовательскую деятельность Уён забрасывает почти полностью, по уши зарываясь в книги и чужие трактаты о призывах, контрактах и переходе между их миром и миром демонов, и безуспешно пытается найти того, кем был демон Сан до своей смерти. "Мне двадцать три!" — значит, родился от девяносто шестого до девяносто девятого, учитывая, что возраст обращённых мог на пару лет замирать. Их первая встреча была одним из первых его призывов, плюс время периода адаптации к другому миру… будь Уён копом, нашёл бы, наверное. А так он даже не уверен, что Сана звали так же при жизни.

Юнхо, сначала пытающийся звать его то в один проект, то в другой, в конце концов однажды приезжает почти ночью прямо к нему домой и долго молчит, пока они друг напротив друга цедят из широких тяжелых бокалов коллекционный виски. Юнхо, правда, больше нюхает, чем пьёт, и сверлит Уёна взглядом, будто у него на лбу вытатуирована головоломка, которую нужно разгадать во что бы то ни стало.

— Ты уверен, что с ним будет по-другому? — наконец вздыхает он, и Уёна непроизвольно встряхивает.

— Странно с твоей стороны думать, что я хоть в чём-нибудь уверен.

Юнхо пожимает плечами и опускает взгляд в бокал.

— Может быть, если он обращённый, ему и правда будет легче влиться обратно. Но ты не сможешь его вернуть, если процесс уже завершён.

Уён качает бокал в руке, наблюдая, как густо переливается виски, и вспоминает демона, похожего на наивного котёнка, который с любопытством смотрел на его барьер и спрашивал, зачем это всё, а потом удивлялся — даже возмущался! — тому, зачем Уён его призвал.

— Спорим, он ни одной души не сожрал ещё?

Юнхо невесело улыбается:

— Сколько тебе лет, Чон Уён, раз ты до сих пор веришь в сказки?

Сан — та ещё сказка, действительно. Чудом сохранившая сама себя. Уён отпивает из бокала.

— Я предпочту в него верить, пока не найду доказательств бесполезности этого. Ну так что, спорим? Проиграешь — поможешь с документами и работой, когда я его верну.

Он попадает точно в цель: среди его знакомых нет человека более долбануто-азартного, чем Юнхо.

— А если проиграешь ты — подключишься к моему проекту о новом составе для заключения контрактов и упросишь Сана помочь тебе с той стороны, — он протягивает руку и смотрит, наклонив голову, с лёгкой улыбкой.

— Я не проиграю, если ты мне поможешь с подготовкой, — Уён крепко пожимает протянутую ладонь, чувствуя, как в груди несмело расправляет крылья надежда, почти забитая реальностью.

— Разумеется, дело ведь только в ней, — подмигивает ему Юнхо, допивая остатки из бокала. — Нет, всё-таки виски — не моё. Невкусно и не действует.

— А ты встань, — смеётся Уён, допивая своё, и подпирает кулаком щёку. — Я, знаешь, призову его завтра. Спрошу, хочет ли он. А потом договоримся о времени проведения ритуала, если он согласится.

Юнхо кивает, медленно моргнув.

— Договоримся.

***

Сан материализуется посреди комнаты и тепло щурится, но тут же тушит рациональностью искрящуюся в глазах радость.

— Контракт?

Котёнок.

То ли Уён всё ещё пьян со вчерашнего дня. То ли восторженное предвкушение колотится в груди так сильно, что заглушает разумные мысли. То ли он и правда всё ещё верит в сказки. И верит Сану. К чёрту: если этот риск не оправдается, какой тогда смысл этого всего? Какой тогда смысл последнего года, да и всех лет обучения Уёна, раз его смог надурить настолько зелёный демон? Глупое сердце бьётся в рёбра, предчувствуя что-то очень важное, и Уён идёт у него на поводу.

— Не хочу контракт, — он шагает из круга навстречу оторопевшему Сану, и его обволакивает демонической силой, опасно клубящейся вокруг. — Хочу тебя.

Он не чувствует свои руки, обнимающие демона за шею, его переполняет восторгом, который топит под собой едва начавший появляться страх. Зато отлично чувствует руки Сана на своей талии, которые — как обидно! — держат его бережно и осторожно, как будто на некоторой дистанции.

— Ты ведь понимаешь, что делаешь? — Сан часто облизывается, моргая и сбито дыша.

Уён силком притягивает себя как можно ближе, добровольно отдаваясь демонической силе, не подавленной и не запертой контрактом. Пока её обладатель не захочет — ничего не причинит ему вреда.

— Я верю, что ты будешь нежен, — смеётся он одними глазами, легко касаясь будто наэлектризованными пальцами тёплой шеи и цепляясь за трогательно завивающиеся на концах короткие прядки  на загривке. Сан жмурится и неуверенно улыбается, а потом — Уён чувствует — отпускает себя.

— Буду. Так, как сумею, и даже больше.

И горячие ладони тянут его за талию, вжимают в едва дрожащее — от адреналина или неверия? — тело, а крылья накрывают плечи наперехлёст и через одежду щекочут бёдра краями. Но стоит Уёну запустить пальцы в волосы и добраться до рогов, Сан вздрагивает сильнее.

— Больно? Неприятно? Мне прекратить? — он отстраняется, чтобы заглянуть в лицо, на котором слишком много эмоций от простого прикосновения, и слишком много вины. Вины?

Сан качает головой, закусив губу, и Уён через его макушку видит свои чёрные пальцы. Такие же чёрные, с какими он проснулся после их второй встречи и первого секса.

— …Это краска? Сан? — мысли переполняют голову, верная догадка приходит на ум почти сразу же, но её всё перебивают вероятные причины такого поступка. — Ты красишь рога? Зачем?

То, как смущается и прячет взгляд демон, его демон, отдаётся теплом в груди и мягким, щекочущим горло смехом на губах.

— Давай смоем? — тихо предлагает Уён, проводя уже испачканными пальцами по рогам ещё раз. Отпечатавшееся в памяти тусклое сияние перламутра кажется ему чем-то слишком волшебным, чтобы быть настоящим. — Пожалуйста. Хочу снова их увидеть. Почему ты вообще… 

Щемящая нежность переполняет его, льёт через край, и выдерживать её в одиночку больше не представляется возможности. Уён, вздохнув, замолкает и тянется ближе, берёт Сана за рога, не давая отстраниться, и целует.

— Ты потрясающий, — выдыхает он, осторожно касаясь носом горячей щеки, и гладит, гладит покрашенные рога, как будто он и правда может стереть с них черноту, а не размазать ещё сильнее. — Я принесу воду и салфетки.

— И тебе… не смешно? — неуверенно бормочет Сан, всё ещё не глядя на него. Уён невольно расплывается в улыбке.

— А должно быть? Они красивые, и я таких ни у кого не видел, — он целует снова и чувствует дрожащие губы под своими. — Не стесняйся их, хорошо? Хотя бы со мной.

Его подхватывает и поднимает в воздух, не руками даже — чистой демонической силой, и Сан тихо воет и клекочет ему в грудь, зарываясь лицом в футболку и вжимая когтистые пальцы в бёдра.

— Ну ты чего, Сан- ах! — Уён крепче хватается за рога, чувствуя, как его с силой кусают за бок прямо сквозь одежду, и тихо шипит.

— Потом за водой сходишь, — рокочет демон ему в живот.

Уёна всего захватывает сладкой дрожью предвкушения, когда его, поддерживая крыльями под спину, доносят до кровати и бережно опускают на неё, и Сан, устроившийся между бёдер, возвышается над ним, все такой же непосредственный, но ещё и необъятно могущественный. Распахивает крылья в почти в границу круга, вздымая вокруг тёмные клубы, смотрит голодно, жадно и с затаённой надеждой.

— Я нравлюсь тебе весь? Правда? Да?

Распластанный на постели, Уён радуется, что предусмотрительно расчертил круг во всю комнату, и кровать туда тоже попала. Не то чтобы он на что-то сегодня рассчитывал. Но, возможно, желал подобного. Совсем немного. До дрожи в груди и плечах. Это же немного, верно?

— Да, правда нравишься, — выдыхает он с улыбкой — и тянется к голове, к рогам, чтобы пройтись по гребням уже и так угольными пальцами. Краска, лежащая в три, в четыре слоя, наконец поддаётся, и Уён не дыша разглядывает мягкое жемчужное сияние, вымазанное чернотой.

— Хватит смотреть на меня так! — Сан звучит как-то отчаянно, когда закрывает его лицо руками, и дрожь в его голосе отдаётся трепетом в сердце.

Уён смешливо фыркает в ладонь и тычется в неё носом, жмурясь под тёплыми пальцами.

— А то что? Как мне ещё смотреть на демона, который нравится?

Торопливый жадный поцелуй ловит его смех, и Сан убирает ладонь с и так закрытых глаз, чтобы обнять и притянуть к себе ближе, поднимая над кроватью.

— Не надорвись, — Уён, мягко усмехнувшись, прикусывает его нижнюю губу, обвивает ногами талию — и слышит глухое урчание, зарождающееся даже не в горле, а где-то в груди.

— Было бы из-за чего.

Это не голос уже даже — мягкий рокот, окутывающий их обоих и заполняющий лёгкие вместо воздуха. Уён хочет дышать им, хочет дышать Саном, у него в голове абсолютнейшая эйфорическая пустота и, чёрт, кажется, он видел что-то подобное с пометкой "не повторять". Так работает демоническая энергия и сила: им не нужно заставлять, ты отдашь всё добровольно. На обучающих видео это выглядело несколько… иначе. Уён потрясённо выдыхает, улыбаясь, и тянет Сана за запястье, кристально чисто осознавая, что делает, и не сопротивляясь собственному желанию, которое — он абсолютно уверен — продиктовано демонической силой, не контролируемой контрактом.

— Возьми.

Лицо его демона вытягивается от удивления, а пальцы не проникают в грудь, прижатые ладонью Уёна прямо напротив солнечного сплетения, где сияет теплом средоточие души.

— Не возьму, — тихо и почти испуганно мурлычет он, и мягко гладит по груди через ткань. — Это твоё, не возьму.

Уён замирает и идёт дрожью. А Сан ведь даже не понял, что зачаровал. В него хочется вплавиться насмерть, запечься вокруг остатков нежной души непробиваемым щитом, чтобы никто не смел вредить, и, наверное, это чувствуется, потому что пальцы Сана осторожно оттягивают ворот его футболки и благодарно гладят прямо по сердцу, отчего оно исступленно заходится и толкается в ладонь.

— А меня? — опьянённо улыбается Уён, опуская чёрные ладони ему на плечи. — Возьмёшь?

Не проси того, о чем пожалеешь. Уён и не думает жалеть.

Его окутывает негой и тьмой, а ещё — теплом, которого слишком много для демона, слишком много даже для человека, ни один существующий мир, кажется, не в силах вместить столько — но вот, в одном Сане умещается и ещё остаётся место.

Куда бы Уён ни подался — везде его руки, нежные, бережные, легко царапающие кожу когтями, их будто в несколько раз больше, но от этого только лучше. А вот губы у Сана всего одни, и их хочется чувствовать, хочется ужасно. На своих губах, на шее, под челюстью, за ухом — где угодно, Уён ластится ближе, цепляясь пальцами за плечи и крылья, и едва замечает треск разрываемой на нём одежды. Без неё в первые доли секунды холодно, но потом темнота жмётся к нему дымными клубами, греет собой, греет Саном, наваливающимся сверху и вжимающимся всем телом, и Уёну хочется раствориться в этом ощущении до конца.

Ухо Сана очаровательно темнеет от карамельного до медно-малинового, стоит Уёну начать шептать в него всё, что только приходит в голову. И вскоре, тихо взвыв то ли от смущения, то ли от возмущения, покрасневший до шеи демон закрывает ему рот ладонью и бессильно вздыхает в плечо, втискивая собой в постель так, что между ними и ладонь не поместилась бы. Хотя Уён честно пытается, пока не слышит исступленное полушепотом "давай так" — и сдаётся, подхватывая тягучий ритм, обнимая за талию и собственнически сжимая пальцы на тёплой коже, чтобы быть так близко, как можно, и ещё ближе.

После он, кажется, плачет, втиснувшись в Сана и его темноту, объятый крыльями и сильными горячими руками, заласканный, доведённый до предела собственных чувств и эмоций. Не понять — лицо и так мокрое от пота и поцелуев, а глаза и так слипаются, были ли там слёзы, кто знает. Густая присмиревшая тьма баюкает его, укутывая собой, и Уён тихо прерывисто втягивает в себя воздух, хватая Сана за запястье и снова прижимая его ладонь к груди.

— Я же сказал, что не возьму…

И он всё ещё зачарован, несомненно, пусть случайно и неосознанно, но ему слишком хорошо, чтобы задумываться над этим.

— Ммм.

— Поспи, — тихо смеётся Сан, и его смех становится ещё мягче и нежнее, когда Уён, протестующе взвыв, вцепляется в его плечи со всей оставшейся у него силой. — Ну тише, тише. Я буду здесь.

***

— Ты думал над моим предложением?

Только проснувшийся, непонятливо моргающий Сан похож на котёнка ещё больше, чем обычно — и пусть они спали от силы пару часов, Уён чувствует себя переполненным энергией. Опираясь чёрной ладонью о подушку, он улыбается и целует своего демона в нос, вызывая сонную медленную улыбку.

— Да.

— И что надумал?

— Да, — Сан улыбается шире и жмурится, потягиваясь под ним.

Глупое наивное сердце само собой заходится неровной дробью, и Уён, замерев, уточняет:

— Да?

— Да, я хочу стать обратно человеком, —  Сан обнимает его за шею и тянет вниз, прижимая к себе и потираясь лицом о плечо. — Если это возможно. Ай! За что?

Широко пройдясь языком по укушенной шее и довольно причмокнув, Уён фыркает и щурится.

— Просто так. Во мне слишком много чувств к тебе, выражаю, как умею. Тогда мы с Юю начинаем подготовку? Надеюсь, пары недель нам хватит, правда, я тебя здесь не нашёл пока что…

Сан будто смущается, отводит взгляд и хмурится.

— Если я могу рассчитывать на твою помощь хотя бы на первое время… то, может быть, и не надо искать. Я знаю, как становятся демонами, хён рассказал.

Уёну хочется целовать его щеки в чёрных разводах от краски, складку между бровей, поджатые губы, и, чёрт возьми, он не собирается себя останавливать. А от того, как Сан смеётся, отворачиваясь и отбиваясь, желание становится только сильнее.

— Не забудь умыться, — Сан тепло щурится, обнимая его напоследок, и бьёт пальцами по кругу. 

— Взаимно, — усмехается Уён в пустоту.