Их не оставляют в покое ещё две с половиной недели. Никаких призывов, чтобы не вызвать подозрений, постоянные визиты полицейских и вызовы на место происшествия (Юнхо, в какой-то момент неудачно выразившийся про место преступления, заработал осуждающий взгляд сразу и от стражей закона, и от бледного до серости Уёна, и больше так не шутил). Что странно, со стороны содержателей собора не поступает никаких исков и в принципе претензий — как будто никому нет дела до разрушенного здания. Или они с Юнхо и правда пострадавшие, и предъявлять иск попросту некому — не демонам же, в конце концов.

— Я даже ничего отправить ему не могу, он, наверное, беспокоится, — канючит Уён, сидя на полу в квартире Юнхо и выводя пальцем на линолеуме заученные символы.

Непосредственный хозяин квартиры в целом и линолеума в частности со вздохом закатывает глаза, и Уён виновато сжимается — он надоедлив, он знает, но настолько ли, чтобы надоесть Юнхо?

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Ёна, потерпи ещё немного, ладно? Через пару дней дело закроют, и всё будет в порядке, — Юнхо встаёт из-за стола и опускается рядом с ним на корточки, мягко поглаживая по плечу. — Реакцию я уже составил, осталось подождать, пока можно будет вызвать Чонхо и забрать у него реактивы.

— Но почему не сейчас? — Уён охотно подаётся к руке и утыкается лицом в плечо Юнхо. — Как будто за нами неотрывно следят, честное слово, Юю.

— Потому что за нами и правда следят, — Юнхо вздыхает и садится рядом, обнимая Уёна за плечи. — Я тоже… — он замолкает и тихо усмехается каким-то своим мыслям, — тоже хочу уже призвать кого-нибудь наконец. Но единственный, кто максимально вне подозрений, — это Минги, а он, кажется, так грезит своим драконом, что тратить призыв на нас не захочет.

Уён нервно смеётся в плечо:

— Угораздило же нас с ним так вляпаться. Я надеюсь, он не захочет идти моим путём, потому что второго такого развлечения мы не выдержим.

— Да уж… угораздило, — Юнхо звучит мягко и грустно. — Вряд ли. Ёсана, конечно, по его собственным заверениям, не интересуют чужие души, но мне кажется, парочку он всё-таки сожрал из любопытства.

Звучит разумно — в конце концов, демоническая природа в том и состоит, чтобы восполнять отсутствие своей души чужими, не так ли? Уён падает спиной вперёд, распластываясь на прожжёном ламинате, и невесело вздыхает. Ещё на первом курсе мастер Иден рассказывал им о том, зачем вообще существуют контракты. Для обывателей это не то чтобы секрет, просто никто обычно не задаётся вопросом, а зачем всемогущим — ну, или почти — существам идти к людям, которые их попросту используют.

***

— Выполнение контракта — только одна из сторон сделки. И если вы что-нибудь слышали о периоде восстановления, то можете примерно понять, к чему я веду, — голос мастера Идена разносится по аудитории, захватывая внимание даже на задних рядах. — Всё, что осталось от души и стало демоном — или было им рождено, — нуждается в поддержке. Контракт позволяет эту поддержку обеспечить, но это не единственный способ.

Мастер Иден отходит от доски и переключает слайд, и его мягкая улыбка ровно обратна изображению, от которого начинают удушливо кашлять некоторые слишком впечатлительные первокурсники.

— Это чтобы ни у кого не оставалось сомнений, насколько зашкаливает романтизация процесса передачи души демону.

Уён, оторвавшийся от морского боя с Юнхо, бросает быстрый взгляд на экран — и поспешно зажимает себе рот, чтобы не выдать себя запоздалой реакцией. Его сосед, впрочем, смотрит на жуткие фотографии — о, Уён не сомневается, что эти фото настоящие, а не постановочные — со спокойным любопытством. Как будто видел уже что-то подобное, кто знает. С семьёй Юнхо никогда не угадаешь, что они хранят за своей показательной приверженностью религии, может быть, он и успел увидеть вещи похуже, прежде чем поступил сюда.

— Последствия для демона существуют только в том случае, если этим был нарушен контракт. Если же призывающий был столь неосмотрителен, что предложил свою душу сам, ни один здравомыслящий демон не откажется от этого — поскольку такой способ восполнения остатков собственной души куда менее затратен и более обилен, — Иден разворачивается, сложив руки за спиной, и смотрит на экран, а потом, сжалившись, переключает слайд. — Одной человеческой души, по статистике, хватает примерно на два-три года существования без призывов. Как душа влияет на демоническую силу, по понятным причинам пока сложно выяснить достоверно, но примерные прикидки говорят о незначительном росте могущества. Сразу затрону тему высших демонов, — лектор кивает девушке на втором ряду, поднявшей руку. — Для перехода в этот ранг, по некоторым наблюдениям, необходимо около десятка человеческих смертей. Опять же, это не единственный способ, но более доступный.

— Это читерство! — раздаётся откуда-то сбоку, и Уён хихикает в кулак.

Мастер Иден снисходительно улыбается и кивает.

— Вы правы даже больше, чем думаете. И цена этого чит-кода — чужая жизнь, до обладателя которой, как вы понимаете, демонам дела нет, как только они получают желаемое. Да и до этого тоже, — он пожимает плечами и взмахивает рукой в сторону доски. — Впрочем, сейчас жертвование душ — это скорее способ самоубийства, чем трагическая случайность, так что моё дело — предупредить вас, не больше. Вернёмся к теме лекции. Период восстановления — время, необходимое человеку для восполнения утраченной части души, которая передаётся демону. В общем и целом, душа даже в этом случае — более ценный ресурс, чем всё, что у демона может попросить призывающий, и всё, что сам демон может потребовать взамен…

Уён встряхивает головой и возвращается к расчерченному на клетки листку бумаги. Юнхо, подмигнув через стоящий на ребре между ними учебник, взъерошивает ему волосы и наклоняет голову: “В порядке?”

Пожалуй, он в порядке.

***

И ведь Юнхо оказывается прав, рассуждая о том, что Минги вряд ли будет тратить на них свой призыв. Минги вообще ни на кого его не тратит.

— Прости, что? — Уён хлопает глазами, открывая и закрывая рот. — Повтори?

— Я видел Ёсана во сне, и, кажется, это был не просто сон, — послушно повторяет Минги.

Уён возмущённо стонет, запрокидывая голову, так, что на них оборачиваются посетители кафе, в котором они сидят, и Юнхо тихо шикает, дёргая его за рукав.

— Ты читер! Ты сраный читер, я тебя ненавижу! Что он сказал? — Уён, насупившись, скрещивает руки на груди, едва не сбивая собственную чашку с латте, и смотрит на Минги исподлобья.

— Я… не помню, — смущённо признаётся Минги, потирая шею. — Вернее, помню не всё. Ёсан мне отдал очень много чешуек, но понятно, что это был сон, и, — он разводит руками, — когда я проснулся, конечно, ничего не было. Он говорил о том, что постарается найти Сана, чтобы ты не волновался, и расскажет ему, что вам пока нельзя видеться. Много шутил про вашу свадьбу, сокрушался, что его, как обычно, не позовут. Спрашивал, когда можно будет выйти на связь и завершить контракт Юнхо, я предположил, что ещё неделю или две — и мы всё закончим. Ещё он сказал, что соскучился по моей готовке, и… — Минги густо краснеет и широко улыбается. — Кажется, он пытался со мной флиртовать, но я не уверен. Ну что?

Он замолкает, почти жалобно сводя брови в ответ на буравящий взгляд Уёна.

— Да, он пытался с тобой флиртовать. Мои поздравления, — вздыхает тот наконец, влив в себя остатки кофе. — Как ты будешь с этим жить, я без понятия. Спасибо за инфу про Сана, если это правда не просто сон.

Тихо звякающий палочками в тарелке Юнхо переводит взгляд с одного из них на другого с еле заметной улыбкой.

— Думаю, нет. Ёна, ты же демонолог, наверняка есть какие-нибудь признаки реальности происходящего?

— Очень мало зарегистрированных случаев, — бубнит Уён. — Показания разнятся, на таком объёме выборки сложно что-то однозначно утверждать. Плюс, у тебя не демон, а какой-то гибрид, о них я в принципе почти ничего не знаю… Тебе бы с Мэддоксом пообщаться, у него диплом был по смежной теме. Учился на пару курсов старше, может, помнишь?

Минги приоткрывает рот и поднимает брови, с сомнением глядя на него, но в конце концов кивает. Уён вздыхает и отламывает ложкой кусочек пирожного.

— Интересно, когда уже дело закроют… Меня скоро ломать начнёт, — он привычно подаётся под руку Юнхо и прикрывает глаза, медленно пережевывая мягкий кремовый бисквит.

— Ты бы был потише, Ёна, а то не поймут, — ласково отзывается Юнхо, взъерошивая ему волосы, и тихо смеётся.

В кафе, правда, не так много посетителей — днём нормальные люди предпочитают работать, а не обсуждать способы коммуникации с демонами, но Уён всё равно пугливо вскидывается, а потом не больно тычет Юнхо в бок, досадливо фыркая.

— Никто не смеет меня обвинять в том, что я слишком привержен своей работе! Спорим, у господина Кима тоже ломка периодически? Хотя, с той частотой, с которой он участвует в студенческих призывах, её быть не должно… Но кто знает, с большой силой приходит большая нужда в контакте с демонами, или как-то так?

Юнхо давится от смеха и кивает, откладывая палочки от греха подальше.

— Спорим, у вас с ним разные контакты, а?

Попытка представить Ким Хонджуна, соблазняющего демона, приводит Уёна в священный ужас. Почему-то на месте несчастного соблазняемого мгновенно представляется тот высший, Сонхва, плотоядно облизывавшийся при упоминании господина Кима, и тот факт, что Юнхо после его призыва очнулся именно в кабинете декана, ситуацию только усугубляет.

— Даже думать об этом не хочу, — сипит Уён. — Это как если бы ты захотел быть с Чонхо. Представляешь уровень бреда?

Он натянуто смеётся, утыкаясь в плечо Юнхо.

— Я… не ненавижу Чонхо и демонов в принципе, — мягко возражает тот. — В отличие от господина Кима.

Что-то скребётся у Уёна внутри, не давая покоя. А ненавидит ли демонов сам господин Ким? Пожалуй, если и да, то не настолько, насколько силится всем показать. Он знает Сонхва, и он не сдал их с Юнхо, хотя понял, что они собираются делать. В конце концов, он до сих пор преподаёт на кафедре демонологии, чёрт возьми, и вряд ли бы человек, ненавидящий саму суть своей работы, стал бы в ней настолько квалифицированным специалистом. Может быть, его маска демононенавистника работает так хорошо только вживую, когда его сила и ярость давит напрямую, не давая вмешаться рациональности?

На его макушку мягко опускается ладонь, и длинные пальцы Юнхо зарываются в волосы, перебирая пряди — эффект, сравнимый с массажёром для головы, созданным по индивидуальному проекту. Кажется, Юнхо с Минги что-то обсуждают, тихо переговариваясь, и Уён бы присоединился, но запоздалое облегчение насчёт Сана — Ёсан же не стал бы врать, что попробует найти его, правда? — накатывает так неожиданно и мощно, что сил, чтобы ворочать языком, попросту не остаётся. Уён в четвёртый или пятый раз поднимает свою пустую чашку, только чтобы убедиться, что она всё ещё пуста, и вздыхает, сильнее наваливаясь щекой на плечо Юнхо.

— Я заказал тебе ещё, — в голосе слышится улыбка. — Ты устал, перенервничал или хочешь спать?

— Да, — отзывается Уён сразу на всё, поднимая на Юнхо полный благодарности взгляд. — Пять минут — и я буду снова готов функционировать.

— Отдыхай уже, — Минги улыбается, щурясь. — Скоро всё это закончится.

Дело, вопреки предположениям Минги, закрывают раньше, чем через две недели. Конечно, такой громкий процесс, по которому они всё ещё проходят свидетелями, а обвиняемых, по факту, нет, захватывает внимание общественности — но не настолько, чтобы быть объектом внимания дольше месяца. Пусть Ким Хонджун и смотрит на них на слушаниях так, будто каждый из них лично разнёс собор по кирпичику, пусть Уён к закрытию дела становится в четыре раза более нервным и вздрагивает на каждый шорох, не вписывающийся в происходящее, пусть, пусть, пусть! Но это наконец заканчивается, и Уён, сколько ни пытается, не может винить себя, когда, выйдя из здания суда, садится на ближайшую скамейку и утыкается лицом в ладони, без труда убеждая себя в том, что это пот, а не слёзы текут по его лицу.

Минги и Юнхо двумя башнями стоят над ним, закрыв от посторонних и положив тяжёлые ладони на плечи, на улице непозволительно хорошо для такого тяжёлого дня, и внутри у Уёна медленно разворачивает крылья жажда, граничащая с безумием.

— Поедешь домой?

Юнхо понимающе улыбается, сжимая его плечо длинными пальцами. Уён вздыхает, судорожно втягивая в себя воздух, вытирает рукавом лицо и отрывисто кивает.

— И не делай вид, будто ты — нет. Минги-я, подбросишь?

— Я тебя подброшу, не напрягай друзей.

Уён как под гипнозом разворачивается, встречаясь взглядом с господином Кимом.

— Возражения не принимаются. Не трясись, — он убирает руки в карманы, отодвинув полы своего неизменного ханбока, правда, в этот раз более бирюзового, чем обычно, и пронзительно смотрит, едва улыбаясь.

— Легко сказать, — Уён сглатывает, нервно улыбаясь.

Иррациональный страх перед господином Кимом, больше похожий на трепет, не отпускает с самого начала обучения, пусть Уён давно и выпустился. Юнхо сочувствующе хлопает его по плечу, прежде чем учтиво поклониться бывшему декану и, взяв Минги под руку, быстро уйти — и это самое жестокое предательство, на которое они только способны. Его же берёт под руку господин Ким, заставляя вздрогнуть, и ведёт к машине. Молча.

Угрожающая пауза тянется и тянется, давит Уёна, и кажется, что половина автомобилей на парковке смотрит на него с осуждением пустыми фарами.

— Такое ощущение, будто вы решили меня задержать после официального закрытия дела и устроить самосуд, — нервно шутит Уён, когда господин Ким открывает перед ним дверь своей бензиново-синей ауди. Уён столько раз видел это сияющее великолепие, состоящее из мягких ломаных, и ни разу не был внутри.

— Садись. Судя по твоему виду, ты сам себе уже всё устроил.

Уён осторожно забирается в кожаный салон, пахнущий дороговизной и чем-то хлопково-мягким. Пассажирская дверь с плавным щелчком закрывается, а Ким Хонджун, мазнув шелковой полой по капоту, обходит машину и садится за руль.

— Успокойся, ладно? Всё уже кончилось.

Он смотрит незнакомо, слишком мягко для господина Кима, и у Уёна внутри поднимается паника ещё сильнее, чем до этого.

— Подумай сам, хотел бы я вас сдать — сдал бы ещё в соборе, — непринуждённо замечает господин Ким, откидываясь на сиденье и заводя мотор. — Меня, конечно, беспокоит твоя участившаяся связь с высшими демонами, но я надеюсь, шило в твоей заднице хотя бы немного уменьшилось по сравнению с тем, которое было во время твоего обучения.

— Но я же вернул артефакт вовремя..! — вскидывается было Уён, но господин Ким почти по-профессорски цыкает, возвращая в те жутковатые времена, когда Уён боялся одного его жеста в свою сторону.

— Речь не об этом. Ты беспечен, хоть и не так сильно, как Чон Юнхо. Зачем вам крылья?

— Не нам, а…

Господин Ким выворачивает руль на светофоре и прищелкивает языком. Уён столько раз это слышал на парах, и столько раз получал по затылку после того, как не реагировал и продолжал болтать, что сейчас затыкается уже рефлекторно.

— Не вам. А высшему демону. С которым ты или Юнхо заключили контракт. Скорее всего, Юнхо. Мне всю логическую цепочку тебе размотать, или ты перестанешь притворяться тупее, чем ты есть, Чон Уён, и расскажешь мне, что вы, чёрт возьми, собрались сделать?

К концу его тирады, сыплющейся с губ тяжелыми гранитными осколками, Уён вжимается в тёплое кожаное сиденье и едва дышит.

— Я не могу. Да и какой смысл в том, что вы узнаете? Будете препятствовать? Вряд ли помогать, правда ведь?

Господин Ким бросает на него яростный и уничижительный взгляд, отвлекаясь от дороги, и Уёну хочется откусить себе язык.

— В смысле, спасибо за то, что вы уже помогли. Но я правда не могу. Всё до сих пор… слишком неопределённо, чтобы можно было что-то утверждать, — он неумело оправдывается, облизывая губы всё чаще, и в конце концов давится собственной слюной, закашливаясь и закрывая лицо руками.

— Ты так паникуешь, будто я тебя сейчас низвергну. Или сдам властям, — вздыхает господин Ким. — Давай так. Я всё равно узнаю, что вам потребовалось от древнего высшего демона. И если я буду достаточно зол на тебя после этого…

— Скорее, вы будете закономерно не впечатлены, — ввинчивает Уён, на всякий случай зажмуриваясь.

Вздох господина Кима, отчетливо слышный за тихим рокотом мотора, вводит его в ступор: слишком сочувствующий и какой-то очень горький.

— Иногда я думаю о том, что, наверное, стоило отчислить тебя, когда вы с Юнхо чуть не сравняли с землёй западное крыло лабораторного корпуса. Хорошо, что такие мысли появляются редко, специалист из тебя неплохой получился.

— Будет ещё лучше, — бурчит Уён, и Хонджун недоверчиво хмыкает.

— Приехали. Надеюсь, ваши риски уже оправдались или ещё оправдаются, потому что иначе я и правда буду не впечатлён. Даже разочарован.

Уён молчит, жуя губу, и хмурится. Мыслей в голове предостаточно, и большая их часть противоречива. Сан и так — риск сам по себе, а уж если рассматривать его с точки зрения научной и профессиональной деятельности, то риск ещё и оправданный. И пусть Уёну хватит и того, что это Сан, вряд ли того же будет достаточно Хонджуну.

Нет, то, что их декан максимально далёк от традиций в любом их проявлении, они выяснили ещё на первом курсе, когда решили пошариться по соцсетям новых преподавателей. Инстаграм Ким Хонджуна прямо-таки фонил аурой слишком неспокойного человека, стилем, которому тесно в чужих рамках, и периодическим присутствием одного и того же приятно выглядящего мужчины, который — Уён тогда полез проверять — не являлся преподавателем их колледжа и явно питал к господину Киму тёплые чувства. А чуть позже выяснилось, что чувства ответны, когда Юнхо сунул ему в лицо телефон с открытым на экране давним постом, выглядящим слишком возмутительно: простые кольца на черном бархате с росчерком гравировки по внутренней стороне, ветвь гранатовых цветов рядом, аккуратно перевязанная лентой — и сдержанные поздравления мастера Идена с долгожданной свадьбой. “Он ездил в Исландию для этого”, — ошарашенно выдохнул тогда Юнхо, отлистывая на предыдущий пост за пару дней до, и ткнул пальцем в живописное фото с узнаваемым холмистым пейзажем и двумя силуэтами, держащимися за руки.

Впрочем, обсуждения замужнего господина Кима и представление подробностей его жизни сменились тихим сочувствием его мужу, когда у группы Уёна начались семинары — и они в полной мере осознали, во что вляпались. “Я так не могу больше”, — заявил тогда Юнхо — и перевёлся на химический факультет после первой же сданной с трудом сессии.

— Чего задумался? — объект размышлений выжидающе смотрит на Уёна со спокойным любопытством, и тот вздрагивает.

— Да так, — он отстёгивает ремень безопасности и бережно открывает дверь машины, — спасибо, что подвезли, господин Ким, для чего бы вам это ни понадобилось.

Он удостаивается колкого нечитаемого взгляда, а потом господин Ким кивает ему и выворачивает руль, выезжая с парковки. И только когда ауди бликует ему солнечными лучами с капота прямо в лицо, ослепляя на несколько секунд, Уён понимает, как сильно у него дрожат руки и колени.

***

— Ты как? — раздаётся в динамике, едва Уён принимает звонок. — Живой, целый? Чего он хотел?

— Узнать, на кой нам с тобой крылья Чонхо, — хмыкает Уён, расчерчивая на полу круг. — Спасибо, что съебались, — едко добавляет он, кривясь и вырезая  неаккуратные — правой-то рукой, конечно — символы в восковых кляксах. После третьего неправильно нарисованного иероглифа он тихо матерится, перекладывает телефон в другую руку и заново наливает воск.

— Господин Ким явно дал понять, что будет так, как захочет он, Ёна, — вздыхает Юнхо. — И что бы ты ни думал, к тебе он относится куда лучше, чем ко многим другим студентам. А меня ему, вероятно, до сих пор жаль из-за того случая со вселением, которое закончилось у него в кабинете. Ты же не сдал нас, правда?

Уён закатывает глаза и протыкает желтоватую кляксу насквозь.

— Если тебя это так волнует — нет, не сдал. Да он особо и не напирал, не то что на экзаменах.

Голос Юнхо становится в несколько раз мягче:

— Спасибо. Правда, спасибо. С нас ужин, идёт?

— Два ужина, — бурчит Уён, дуясь, пусть его никто и не видит. — Всё, я пошёл. Надеюсь, Минги там уже сконнектился со своим драконом и готовит ему курицу. И ты тоже иди отдыхать, уж не знаю, нужен тебе для этого демон или нет.

Юнхо по ту сторону телефона начинает кашлять и хрипеть, то ли от неожиданности, то ли от чего-то ещё, он что-то выдавливает из себя и кладёт трубку, а Уён с чувством выполненного долга наконец поджигает фитили и бросает в разгорающиеся огоньки привычные слова ритуала.