Обещание было дано. У Брайта не было никакой уверенности, что даже если он покорит ради Саймона мир, тот согласится провести с ним остаток жизни. И тем не менее, Джек стоял перед пуленепробиваемым стеклом и смотрел на это.

Оно было... Ужасным. Уродливым. Пугающим. Высокий человек, чьи суставы были вывихнуты, чья кожа в одних местах оказалась черезчур растянута, а в других обтягивала кости, словно оно натянуло чьё-то тело и не стало поправлять свой костюм. Вывихнутая челюсть свисала наискосок, будто ее пытались вырвать, а глаза мерно покачивались на сосудах, выпав из сползших глазниц. Оно стояло на широко расставленных ногах, линии которых пересекались в коленях, и, иногда дёргаясь в конвульсиях, смотрело вперёд. Хотя, вряд ли оно вообще могло смотреть. Широкие параллельные шрамы возле пустых глазниц намекали, что существо разорвало собственными длинными когтями кожу на их месте, чтобы освободить глазные яблоки.

Единственное, что было о нем известно – это то, что оно хотело убивать. Убить, вскрыть жертву, вытащить ее кишки и жрать, громко чавкая.

И все же, худшей частью этой симфонии из ошибок эволюции было то, что оно было разумно. Оно могло говорить. И теперь, чувствуя чужое присутствие, оно бормотало "извините". Оно всегда что-то бормотало: преимущественно извинения и соболезнования, причем довольно осмысленные и составленные из ранее услышанных слов. Оно бормотало, даже когда питалось.

И Джек Брайт раздумывал о том, что он должен делать с этим чудовищем, чтобы его заметило начальство. Изучать тварь было бессмысленно: оно либо сожрало бы кучу расходников и сдохло во время нарушения условий содержания, либо... Да хуй там плавал, второго варианта не было. 

Впрочем, хуйня была разумной. Вероятно, из этого можно было извлечь выгоду, однако это скорее было запасным вариантом: вряд ли оно рассказало бы что-то интересное. 

Как всегда, был ещё один путь. Если ты не можешь показать себя – создай ситуацию, в которой сможешь. Так почему бы не устроить побег твари? Метод старый, что пиздец, зато какой рабочий; сам Джек им не пользовался из-за ненадобности, однако всегда держал в уме. И вот, кажется, день, когда он гениальным планом воспользуется, настал. Мысленно поздравив себя с этим, Брайт вытащил телефон и напечатал короткую СМСку. 

План был прост. Место жертвы занял Джон Нокс — уже побитый жизнью мстительный хладнокровный псих. Оставалось только намекнуть ему, что кого-то надо по-тихому убить, и сделать это следовало самым болезненным способом. Нужно было дать ему наводку на жертву, мотивацию, ограничить круг общения и только затем протолкнуть гениальную мысль, чтобы она не смешалась с чем-нибудь ещё. Затем было бы неплохо медленно выводить его из себя, заставляя обдумывать предложенный способ расправы, и после сделать последний, фатальный толчок.

Отправив сообщение, Джек захлопнул телефон. Обычно на такой план ушло бы несколько лет, но ему было слишком лень ждать. Конечно, все осложнялось тем, что люди – идиоты, которым нужно было что-то долго обдумывать, да и действовать надо было через третьих лиц. 

Брайт прикинул в уме, рассчитывая время, и, выставив как цель убийства Рёмера, который столь великодушно свел их с Саймоном, получил две недели. Две недели, два диалога, три мимолётные фразы, один запрос.

Доктор надменно улыбнулся, взглянув на чудовище.

 – Ну что, готов сыграть свою роль в моем плане?

***

Пробив собой стену, Джек вылетел в комнату отдыха и проехался по полу под громкие панические крики собравшейся у кофейного автомата компании. 

План Брайта ожидаемо наебнулся: когда полный ненависти Нокс привел Рёмера к камере содержания, выложил свой злодейский план и нажал кнопку открытия дверей, странная хуйня даже не посмотрела на мужика, который благодаря своей бледности сливался со стеной и просто устало смотрел на происходящее с мыслями "да ебни ты меня уже". Монстр бросился к Джону, схватил его за плечо и засунул руку в горло, после чего, вырвав гланды, отбросил жертву и помчался прочь. Доктор Рёмер же так и остался стоять в немного грустном ахуе.

У Джека хватило мозгов броситься наутёк, как только хуйня начала ломиться в дверь, за которой он радостно слушал звуки расчленения. Хотя, вообще, слоняться рядом с местом преступления само по себе было плохо идеей, но на этот случай у доктора был миллиард отмазок, которые, прочем, волновали его не так сильно, как тот факт, что все пошло по пизде, и он слишком рано столкнулся с монстром, не успев хоть как-то подготовиться.

И вот, блядский Брайт пытается сбежать от блядской аномалии, которая по его расчетам должна была раза в два быть медленнее, под симфонию панического ора вокруг. Не то, чтобы такое случалось первый раз, но пока переломы ребер еще не стали буднями.

Найдя в себе какие-никакие силы подняться, он спешно ломанулся прочь из комнаты, надеясь скрыться в ближайшем коридоре, а слыша сзади хриплое «извините», он вдруг понял, что и тело не так уж сильно болит, и бессмертие не такое совершенное. С прикушенным языком он пролетел несколько разветвлений коридора, после чего нырнул в щель какой-то приоткрытой двери и задержал дыхание, оперевшись на стену. Шаркающий шум спешно пролетел за преградой, и когда он стал достаточно тихим, Джек сполз на пол, глубоко дыша. Боль на фоне угомонившегося адреналина разлилась с новой силой, и Брайт опустошил легкие, чтобы не издать ни звука. Смерть всегда была болезненной, и в этот раз все было даже не так плохо: сейчас был шанс не испытывать того ужаса перед концом; сейчас был шанс не смотреть чьи-то флешбеки.

И все же, это был плохой план. Нет, просто хуевый, самый наихуевейший во всем мире. У Джека осталась только слабая надежда на то, что Саймон не узнает, кто за этим всем стоит.

– Бля-я-я-ять!

Джек дернулся от того, насколько знакомым был голос. Забыв про боль, он подорвался с места и распахнул дверь.

Гласс треснул той самой притащенной Брайтом лопатой трехметровую хрень, которая к удивлению доктора пошатнулась, даже не смотря на то, что заблокировала удар и явно была к этому готова. В голове Джека промелькнула сначала радость, а затем и восхищение. Но когда психотерапевт выхватил из кармана халата пистолет и швырнул на звук, Брайт почувствовал, как его душа рухнула куда-то на дно, чувствуя неладное.

Чудовище резко занесло когтистую конечность, и Гласс, выставив оружие перед собой, зажмурился. Раздался глухой удар с чавкающим отзвуком, и кровь мгновенно окрасила одежду парня, который болезненно вскрикнул. Джек на секунду замер в приступе паники, однако тут же взял себя в руки и, бросившись к пистолету, спешно поднял его. В тот момент, когда рука существа вновь поднялась и оно дернулось вперед, доктор спустил курок, а затем выстрелил несколько раз. Тварь издала громкий хриплый стон, который быстро затих и исчез в грохоте упавшего тела.

Брайт подскочил к Саймону, который морщился, пытаясь не кричать и не ругаться. Покачнувшись, парень оперся на бессмертного, чьи раны были не менее тяжелыми, но который все еще держался на ногах.

– Лучше б я помер, – только успел прошипеть Гласс перед тем, как отключился.

***

– Я убью вас. Лопатой, черт побери.

– Ну я ж не специально…

– Я только выбрался из палаты, и снова я здесь!

– Умоляю, прости, я больше не буду.

– Не врите! Будете!

– Может быть, но только немножко.

– И вот о чем я тут говорю?!

Как только Брайт с виноватым видом подошел к койке Саймона, тот тут же нахмурился, чувствуя повисшую в воздухе неловкость. А после рассказа о том, как все так обернулось, он естественно начал возмущаться.

– А вообще, как ты там оказался? Тебя там, между прочим, не должно было быть, – неловко отведя взгляд, поинтересовался Джек.

– Потому что мне сообщили, что там были вы, – рассержено откликнулся парень.

– Чего?

Ошарашенный вид доктора ввел Саймона в ступор, и его злость сменилась на беспокойство.

– Я бессмертный, забыл?! – теперь уже Джек стал нервно отчитывать его. – А ты умереть мог!

– Да какая разница?!

– Да потрахайтесь вы уже! – заорал кто-то из того же угла палаты, из которого доносились похожие предложения на предыдущем больничном психотерапевта.

– Молчать! – рявкнул Брайт.

– Хватит уже! – вторил ему Саймон.

– Да вы реально заебали! Он тебя любит, он тебя тоже!

– Я его не люблю!

– Пиздишь как дышишь!

– Да не любит он меня! – с долей грусти закатил глаза Джек.

– Любит!

– Пошел нахуй, короче! – решительно закончил спор доктор.

– Не пойду! Мне ноги оторвало!

– Бля!

– Вот-вот!

– Короче, – недовольно вздохнув, Брайт снова обратился к Глассу. – Тебе что-то из кабинета принести?

– Конечно, мой чертов рабочий ноутбук, пожалуйста!

– Да ты такими темпами точно помрешь…

– Я на это очень надеюсь. А вообще, подойдите, пожалуйста, немного ближе!

Не зная, чего ожидать, Джек сделал шаг к Саймону, и тот слабо шлепнул ладонью по торсу доктора, который слегка поморщился.

– В следующий раз, если вы что-то подобное снова устроите, я ударю сильнее!

– В следующий раз, если ты снова будешь рисковать жизнью, я тебя поцелую!

– Отлично!

– Замечательно!

– Заметано!

Гласс показал язык, и Брайт, ответив тем же, зашагал к выходу, пытаясь не улыбаться. Однако стоило ему закрыть за собой дверь, как он заметил стоящего рядом Ремера, и лицо Джека в миг помрачнело.

– Директор попросил передать, чтобы ты зашел к нему. Тебя, вроде, собираются поблагодарить за героизм, – скомкано сообщил он.

– Потом, – спешно развернувшись, отмахнулся доктор и направился прочь от посыльного.

На пару секунд повисла тишина, разрываемая только громкими шагами, но затем в спину Брайта прилетело:

– Что б ты знал… Я тебе не враг. Я уступлю тебе свое место без проблем. Просто не трогай меня, я хочу жить, не более.

Джек затормозил и, немного подумав, обернулся на Ремера, через плечо кивнул, а затем поспешил дальше в сторону кабинета своего психотерапевта.