Саймон уже ничего не чувствовал: он просто впихнул доктору в руки амулет и быстро зашагал прочь. Он засунул руки в карманы халата и сжал ладони в кулаки так сильно, что ногти болезненно впились в кожу. Так руки не тряслись, и психотерапевт мог куда убедительнее отыгрывать невозмутимое спокойствие. Однако едва за его спиной закрылась дверь родного кабинета, Гласс судорожно выдохнул и метнулся к своему шкафу, желая помереть в этой черной пустоте, уткнувшись носом в наволочку. Опять надо будет объяснять, что он не псих и не хочет никого убить. Оставалось только молиться, что Джек ему поверит.
Кому он врет. Как и в прошлый раз ему скажут, что это нормально, а потом они медленно будут отдаляться, пока даже здороваться в коридорах перестанут.
– Са-аймон! Я знаю, что ты здесь, я принес тебе пива!
Психотерапевт ничего не ответил. Он надеялся на то, что Брайт уйдет, но тот со вздохом закрыл дверь и прошел прямо к шкафу. Гласс позволил ему узнать слишком много. Пока не поздно, надо убить его. Лопатой, конечно же.
– Знаешь, зачем курица переходит дорогу? – задал чуть ли не риторический вопрос Джек.
– Ну и зачем? – устало закатил глаза Саймон, ловя себя на том, что он улыбнулся.
– Чтобы постучать в шкаф психически нестабильного психотерапевта, которому самому пора к психотерапевту.
– Если вы постучите, я откушу вам руку.
– …звучит соблазнительно.
Саймон толкнул дверь. Теперь он смотрел на угорающего доктора снизу вверх с немым вопросом в глазах.
– Нет, я не обкурился. И даже почти не пьян. Но я готов это исправить! Хочешь со мной в путешествие по всем видам спиртовых настоечек?
Гласс окинул взглядом доктора и, найдя на его груди амулет, помотал головой, а затем потянулся, чтобы закрыть шкаф.
– Не-не-не, – доктор придержал дверцу. – Давай-ка лучше поговорим.
Он сел на корточки и улыбнулся.
– Что случилось?
– Ты серьезно сейчас? – вмиг помрачнев, уточнил Саймон. – Если да, то я тебя тресну.
Джек нервно хохотнул и отвел взгляд.
– Ну, я, конечно, догадываюсь, но ты бы уточнил… Типа, я много чего натворил.
– О, да, просто чуть не умер.
– Я не специально, честно.
– Только попробуй сделать что-то подобное специально, и тебе крышка.
– Кстати, как там твоя жопка?
Саймон резко вскинул руку и отвесил доктору смачный щелбан.
– Все еще болит, кстати!
– А у меня укус на шее остался!
– В следующий раз будет след от лопаты!
Джек откровенно заржал.
– Ты из-за этого в шкаф залез? – сквозь смех спросил доктор, на что психотерапевт обиженно нахмурился.
– Нет, я… Я думал, что ты думал, что я псих.
– Ты про твою пафосную речь? Да я ж знал.
– В смысле.
– В прямом. Я когда узнал, что ты будешь психотерапевтом, через Рёмеров компьютер всю информацию на тебя поднял.
– В смысле.
– Ну, ты мне всё равно нравишься. Я ж знаю, что ты миленький дурачок без задней мысли.
– В смысле?! То есть ты вот так просто принял то, что я могу сказать, как тебя зовут, как звали твоего кота и минимум трех крайних бывших?! Ты в курсе, что я могу сделать с одной лишь этой информацией?!
– Солнышко мое, ты у Рёмера семь часов торчал, а потом с каменным хлебальником пер на человека с пистолетами, ножами и еще бог знает чем еще. Да ты минимум по уши в меня влюблен, ну что ты мне сделаешь?
– Да я тебя сейчас этим шкафом изнасилую!
– А я непро-отив…
– Чертовы извращенцы! На каждом углу одни извращенцы! Черт бы вас всех побрал! Мужеложец, сатанист, наркоман, проститутка!
Брайта вынесло окончательно, и он залился истерическим хохотом, свалившись на пол. Возмущению Гласса не было предела. Он, задыхаясь в поиске не матерных комментариев, вылез из своего укрытия, отвесив доктору легкий подзатыльник. В момент удара Джек перехватил руку и дернул психотерапевта вперед, опрокидывая на себя. Ойкнув, парень растянулся на друге и что-то возмущенно пробурчал.
– Капец тебе, Джек…
– Да ладно, – едва различимо просипел приколист, у которого в легких не осталось воздуха. – Ты вот из-за этого переживал?
– Я вообще не переживал! Ты такой придурок, что о тебе нельзя переживать!
– Просто признайся, что ты в меня втрескался по такие щи, что тут никакими бурлаками не вывезешь!
– Да не могу я! Я не… Не могу! Не хочу, не буду!
– Нет, правда, – утерев слезы, Джек стал немного серьезнее. – Я давно хотел спросить.
– О… – Гласс оборвался, и его возмущение исчезло. Он продолжил усталым голосом: – Дай угадаю: о том, о чем я просил не спрашивать?
– Ага. Знаешь, ты так дохрена скрываешь, что ебу дать можно.
– А в мое досье залезть нельзя?
– Тогда мои шансы ушли бы в минус.
Раздался тяжелый вздох. Джек, поняв, что он залез, куда не следовало, хотел было встать и посмотреть на психотерапевта, извинившись, однако тот заговорил раньше.
– Я расскажу. Но вы должны будете молчать и слушать, пока я не договорю. Еще я не хочу слышать слова поддержки и сочувствия, а также советы. Ну и конечно об этом никто не должен узнать. Ясно?
– …понял.
– Что ж. Наверное, стоит начать с того, что на моем теле ровно двадцать восемь шрамов: один на груди, один на колене, а двадцать шесть на руках: тринадцать на одной, тринадцать на другой. По двенадцать поперек и по одному вдоль.
Джек подавился воздухом.
– Да, я был дебилом. Да, признаю. Но у меня были причины. В общем… Моя матушка была больна. Я не хочу ставить диагноз, даже получив образование, так что просто скажу, что она видела мир, ну, несколько иначе. Она рассказывала о том, что наш стол – демон, собака пыталась съесть ее голову, да и меня она не всегда узнавала. Но каждый раз она выслушивала нечто, что представлялось ее сыном и делала вид, что верит мне. Наверное, именно благодаря тому, что она была добра даже к монстрам, сохранило мне жизнь. В общем, мое детство прошло весьма… волнительно.
С трудом Брайт сдержался, чтобы прокомментировать выбранное описание, однако сдержался, и Саймон продолжил.
– А потом отец не выдержал. Однажды они уехали в больницу ,и в тот вечер ко мне зашла соседка и сообщила пятнадцатилетнему мне, что отец свернул с трассы в обрыв. В общем, тогда у меня начались трудности, и я попытался покончить с собой. После этого меня направили к психотерапевту. Тогда я понял, что хочу помогать людям, и решил стать психологом. Став старше, я узнал, что психолог и психиатр – это не одно и то же, но мне были интересны обе области. Поэтому я сначала получил образование психиатра, а затем, параллельно работая, получил второе высшее. Ну и лет пять назад в больницу попал аномальный объект, я оказал помощь сотрудникам фонда при постановлении на содержание, и мне предложили стать агентом. В какой-то момент мои коллеги обнаружили, что я могу становиться «опасным психом» по ситуации: мне пришлось снова менять профессию. Так я стал психотерапевтом. Вопросы?
– Психиатр и психолог это не одно и то же? А психотерапевт?
– На территории страны нашей зоны, насколько я знаю, психолог и психотерапевт получают одно образование, и это скорее синонимы: они занимаются немедикаментозным лечением, в отличие от психиатров, которые, проще говоря, используют таблетки. В некоторых странах это и вовсе три разные профессии.
– Почему ты готов был сдохнуть за пациента?
– Я дебил. Без личной жизни и с тонной героизма
– А почему мы поебаться спокойно не можем?
– Потому что я уже трезв.
– Выражусь более конкретно: почему ты не можешь любить меня?
– Потому что я опасен, а моя профессиональная деформация может превратить меня в манипулятора?
– То есть ты боишься, что будешь манипулировать мной? Мной, Саймон? Ты меня видел? Я же ебаный псих, которого по-тихому хочет ебнуть даже директор зоны.
– …это не отменяет моих слов.
– Саймон. Я как-то заставил человека в здравом уме и трезвой памяти сожрать свою кисть. У меня на это ушло два дня, и я просто разговаривал с ним.
– Вы сделали что?
– Так вот, это я скорее тут манипулирую тобой. Ты не заметил, как перестал игнорировать меня? Это потому, что я заставил тебя в меня влюбиться.
– Ложь. Если бы вы… хотели…
– Опачки. Договаривай давай.
– Если бы… если бы вы хотели, я бы уже был от вас без ума, - сквозь зубы процедил Саймон.
– А теперь не рассказывай мне, какой ты хитрожопый. Еще аргументы, чтобы не сосаться со мной по углам?
– Ладно, – вдруг взвинчено выдохнул Гласс, сев на полу. – Помните, я хотел луну и звезды? Вот и все, доставайте, потом, может быть, поговорим. Ну… Ну или когда я уволюсь отсюда к чертовой матери.
– А как насчет поцеловать меня? Для мотивации.
– Мотивация – это замечательная вещь. В чем вы ее обычно находите?
– Ой бля, ну и зачем я тебе об этом напомнил…
Саймон обернулся и показал доктору язык.
– Радуйтесь, что терпения мне не занимать. А теперь кыш отсюда, у меня еще работы на часы вперед.
– Нет, правда, поцелуй меня снова!
– Иногда я думаю, что умру под тонной отчетов.
– Ах, бедная моя любовь…
– Кстати, вы уже гладили сегодня Джоззи?
– …я побежал.
– Будьте осторожнее.
– Да что со мной случится? Я максимум умру.
– В вас просто прилетит лопата.
– Стальной аргумент.
– Крайне массивный.
– И в кого я тебя только превратил?