Кавех, конечно, взял на себя всю работу по дому. Должен же он был как-то отблагодарить Аль-Хайтама за гостеприимство? Всё равно, заработанных денег, за вычетом долга, едва хватало на половину аренды. Если бы не доброта Хайтама, который делился с ним продуктами, Кавеху пришлось бы вспомнить времена студенчества, персики зайтун и лепешки из муки и воды.

   Он мыл посуду, протирал пыль и полы, поливал те растения, которые разрешил трогать Аль-Хайтам, занимался стиркой и чистил сантехнику. Конечно, кисти его рук не говорили за это спасибо. Они краснели и местами трескались, но он не особо обращал на это внимание.

   Зато, конечно, обратил Хайтам.

   — Почему ты не убираешься в перчатках?

   — А что, у тебя дома даже вид моих рук строго регламентирован? — Кавех отдернул кисти, убрал их на колени.

   Аль-Хайтам тяжело вдохнул. Кажется, такой ответ ему очень не нравился. Но плевать Кавеху, что ему там нравится!

   — Сходи к Тигнари. — строго сказал Хайтам. — Я одолжу тебе денег, если так стесняешься долга. А лучше возьми что-нибудь вкусное.

   — Зачем? — Кавех даже изумленно приподнял брови.

   — Люди так делают. В кухонном шкафу много шоколада. Можешь взять что-то оттуда. Мне он всё равно ни к чему.

   Честно? Кавех так и сделал. Но не потому что Аль-Хайтам так сказал, а потому что он ответственный и взрослый человек, который следит за своим здоровьем.

   Это сработало, кстати. Тигнари совершенно не держал зла, что, на самом деле, было ожидаемо – только Кавех все равно чувствовал себя виноватым. Тигнари спокойно дал Кавеху нужную мазь, пошутил о том, что ему, как врачу, вечно тащат конфеты (почему Кавеху как архитектору никто никогда не дарил конфет?) и заварил чай, чтобы вместе эти конфеты и прикончить.

   Конфеты оказались хорошими. У людей, благодаривших Хайтама, был вкус.

   Следующие несколько дней Кавех не убирался, не мог даже мыть посуду: только бессмысленно перекладывал вещи, что у педантичного Хайтама были в полном порядке, с места на место. И в нескольких книгах обнаружил... собственные рисунки. Старые, со времен... их дружбы? Почему они здесь? Он использовал их как закладки? Здесь что-то не так.

   С Аль-Хайтамом в целом было что-то не так. Он готовил еды едва ли не в несколько раз больше, чем нужно, так, что Кавеху каждый раз случайно оставалось поесть; то и дело лез к Кавеху из-за каких-то мелочей – то ему руки не понравятся, то то, как Кавех щурится в полутьме, читая роман издательского дома Яэ, то растрескавшиеся губы, то то, как Кавех сидит после полуночи над проектом – зарабатывая, между прочим, на оплату аренды. Что ему нужно? Если бы Кавех его бесил, его бы давно здесь не было. Он в этом даже не сомневался, он достаточно давно и хорошо знал Хайтама.

   Но что тогда?

   Однажды Кавех разбил чашку. У него руки были скользкими от дурацкой мази, чашка просто выпала на пол и раскололась надвое. Шумно, звонко. И, конечно, Аль-Хайтам в этот момент был дома.

   Кавех замер. Он отчётливо понимал, что Хайтам его не прогонит и не побьёт, но... Кавеху так не хотелось, чтобы на него злились. Казалось, словно стенки, которыми он был окружён раньше и о которые разбивался любой негатив в его адрес, сейчас прохудились и пропускали всё подряд. От злого слова ему становилось так же больно, как чувствительным зубам от ледяной воды. Он никчёмный архитектор, проекты которого мало кому нужны, он плохой друг и отвратительный сосед.

   Он разбил чужую чашку.

   — Что случилось? — Хайтам заглянул на кухню.

   — Извини, — чуть слышно выдохнул Кавех, — извини, я куплю новую.

   Хайтам прошёл внутрь. Кавех поднял на него взгляд: он, вроде, не держал зла.

   — Кави. Я тебе не враг. Не нужно смотреть на меня такими глазами.

   «Я тебе не враг».

   — Какими..?

   — Мокрыми. — Хайтам взял куски чашки и убрал их в мусор.

   — Теперь будешь говорить мне о том, как я должен... — голос задрожал, и Кавех не смог продолжить.

   По щекам потекло горячее. Черт, и, надо же, именно при Хайтаме.

   — Кави... — растерялся он, глядя на чужие слезы.

   Ну да, он такого не понимал.

   — Я... я... извини.

   — Тише. Ничего не случилось. Кави, мелочи.

   «Я тебе не враг». «Кави».

   Кавех сам толком не понимал, почему он плачет и почему не может остановиться. Хайтам подошёл к нему, позволил уткнуться в плечо и дрожать, всхлипывать уже туда. Его ладонь легла на спину Кавеха, неловко погладила, словно в попытке утешить.

   — Кави, прекрати, так нельзя. Ты себя убиваешь. — сказал Аль-Хайтам в своей привычной манере, но тише и с меньшим давлением. Он будто искренне просил, а не приказывал.

   Он говорил, конечно, не про чашку. Он видел, со всей дурацкой своей внимательностью видел, что происходит с Кавехом. Видел, как тот пропускает ужин и завтрак, как трет плитку в ванной до собственной крови, а лист с чертежом до дыр, как сперва не может уснуть, а потом просыпается от кошмаров, как мучается мигренями. Как просто мучается тем, что уже не исправишь.

   Кавех зачем-то прижался к нему всем телом, так, чтобы он точно не отпустил и ещё какое-то время не мог успокоиться. Вспомнились все эти их странные неловкие переглядки и случайные прикосновения, которые будто обжигали током...

   Знал ли Хайтам о положении Кавеха, когда заходил в таверну?

   Отстранялся Кавех уже тяжело и медленно, стыдливо:

   — Я... извини, не знаю, что на меня нашло. Теперь, наверное, весь опухший. — хрипло и неловко выговорил он.

   — Можешь умыться холодной водой, — подметил Хайтам.

   Кавех кивнул, убрал с лица непослушные волосы, потёр щеки и глаза. Уходить не хотелось, но и стоять здесь было невыносимо.

   — Ты не злишься? — спросил он у Хайтама.

   — Нет. Но буду, если ты продолжишь в том же духе.

   — Понял, — выдохнул Кавех.

   Аль-Хайтам будто хотел ещё что-то сказать, а потом поджал губы и ограничился лаконичным:

   — Если что, я у себя.

   — Я понял. Спасибо.

   И они снова разошлись по своим углам.

   Вечер сгустился в доме незаметно, затек с улицы через окна и наполнил всё синеватой полутьмой. В обеих комнатах зажегся свет: Кавех тупо пялился в чертёж, Хайтам просто не любил сидеть в темноте.

   Кавех думал: от Аль-Хайтама его отделяет простая стенка, тонкая стенка, и если посмотреть на дом с улицы, будет видно два светящихся квадратика и их силуэты. Словно они букашки в прозрачном янтаре.

   Казалось, если бы не их дурацкое прошлое, они давно подружились бы заново, но эта нелепая, незавершенная и непроговоренная история тянула ко дну.

   Как много в ней «не».

   Как сильно они друг друга обидели. Как много не сказали того, что следовало бы сказать.

   И вот сейчас они застряли как мухи в паутине.

   Но паутина, к счастью, ещё не янтарь.

   Кавех с усилием оторвал взгляд от бумаги, упер его в стену, зажмурился. Его голова была пуста, как тыковка, из которой выняли всю мякоть, чтобы сделать бутыль. Это ведь обыкновенный проект, думал Кавех, никто не требует изысков, просто сделай практично и удобно. Но он так не мог. Должно быть что-то интересное, иначе он лично возьмёт в руки камень и ударит им по искусству в Сумеру, которое он так бережёт и лелеет.

   Нужно было проветриться, и он вышел из комнаты в кухню. Самое время выпить немного чая.

   Но на кухне уже хозяйничал Аль-Хайтам. Лампа над плитой издавала приглушенный золотистый свет, и Кавех мог отчётливо увидеть, как Хайтам стоит над кастрюлей и сковородкой. Шипело масло, и пахло чем-то вкусным.

   В животе заурчало.

   Они вновь столкнулись взглядами. Хайтам глянул на него спокойно, будто ждал, что он придет, а вот Кавех испытал неожиданную гамму эмоций: смущение, вину, и что-то тёплое... будто ему самому сейчас стало спокойнее.

   — Что готовишь? — как бы между прочим спросил Кавех.

   — Пасту.

   — Впервые слышу.

   — Макароны с ветчиной заливаются соусом из сыра.

   — Откуда рецепт? — Кавех взял стакан и подошёл набрать воды, заодно заглянув за плечо Хайтама: действительно, на среднем огне жарилась, уже румяная ветчина, макароны были почти готовы, он заметил натертый сыр, но больше всего его заинтересовала раскрытая книга, что лежала посреди тарелок.

   — Бабушке кто-то когда-то подарил книгу. Хочешь попробовать?

   — А можно? — нахмурился Кавех.

   — Готовил с расчётом на тебя. — о, как... неожиданно. Обычно, готовя блюда на двоих, они разводили руками и делали вид, что просто не рассчитали продукты.

   — Ну, раз уж ты угощаешь... — Кавех притворился, что это не он секунду назад поедал глазами то, что готовил Хайтам.

   — Три минуты и будет готово.

   Кавех сел за стол и принялся наблюдать за Хайтамом. Он подоспел к самому интересному: Хайтам добавил сыр и желток к мясу, потом туда же отправилась ложка воды из кастрюли с макаронами, и только потом сами макароны. Сверху – ещё немного сыра. Хайтам оторвал пару листиков с растения, что стояло около плиты, и добавил их в сковороду. Кавех присмотрелся и понял, что оно растёт в обычной бутылке из под вина.

   — Что это ты сейчас добавил?

   — Базилик.

   — Он у тебя что, без земли?

   — В воде. Учёные амурты выяснили, что растение не нуждается в земле, только в питательных элементах. В воде есть всё почти необходимое. — Аль-Хайтам прикрыл пасту крышкой, взял бутылку и показал её Кавеху: вынул базилик наружу, и за зелено-фиолетовым стеблем потянулись белые мокрые корешки.

   — То есть, можно вырастить без земли целый сад? Не используя дендро?

   — Да, но придётся добавлять в воду удобрения.

   У Кавеха вдруг загорелись глаза. Пока Хайтам гремел тарелками и раскладывал по ним ужин, Кавех вспомнил утреннее происшествие: как блестят в луже воды цветные осколки.

   Вот, что ему нужно.

   — Нам нужно будет использованное стекло. И зелень... много зелени. — пробормотал Кавех.

   — Это ты о работе?

   Кавех кивнул.

   — Обсуди с Амуртой прежде, чем обещать что-то заказчику. Они подробно объяснят тебе технологию и все подводные камни.

   — Хорошо, — активно согласился Кавех, уже предвкушая возможный проект.

   Аль-Хайтам поставил на стол две большие тарелки. Порции были внушительнее, чем в ресторанах. Какое-то подозрительно хорошее у Хайтама настроение.

   — Пробуй.

   И Кавех попробовал. Даже если там отрава, выглядело и пахло так вкусно, а Кавех был так голоден, что желание есть пересилило его недоверчивость, которая без того с каждым днем становилась все слабее.

   — Это так просто... — пробормотал Кавех, ещё раз разбирая в голове процесс приготовления, — и так вкусно..! Чего это ты сегодня?

   — Подумал, тебе понравится. — пожал плечом Аль-Хайтам так, будто он думал об этом каждый день и дня него это давно стало нормой.

   Кавех повертел на языке слова, но ни одно из них ему не понравилось. Хайтам не реагировал на попытки укусить его или на попытки обороняться. Поэтому Кавех выдохнул просто:

   — Спасибо.

   И, черт возьми, в уютном, скрадывающем острые углы полумраке кухни, ему могло показаться, но Кавех мог поклясться, что видел: Аль-Хайтам улыбнулся. Едва напряг мышцы лица, тут же эту слабую улыбку спрятал, словно это какое-то недоразумение, но она там точно была!

   Что происходит? Они сидят вместе на кухне, ужинают, будто ничего никогда и не происходило, Аль-Хайтам, вон, чуть не улыбнулся.

   А если ему помочь? Кавех улыбнулся – вышло вполне искренне, кстати, очень уж его грела и паста, и само желание Хайтама сделать что-то хорошее, и спокойствие, разлившиеся по кухне с тёплым светом.

   — Ты чего?

   — Ничего. Нравится.

   Сработало, Хайтам улыбнулся тоже – одними губами, но спокойно, не натянуто. Кавех внутренне заликовал, радуясь победе.

   — О, кстати. А с чего ты взял, что мне понравится?

   — Так делают в романах, которые ты читаешь. — абсолютно серьёзно ответил Аль-Хайтам.

   Кавех приложил усилия, чтобы не рассмеяться.

   — Ты их читал?

   — Пролистал. Можно сказать, ознакомился.

   — Я, что же, теперь могу разболтать, что секретарь академии читает романы издательства Яэ и это даже не будет ложью? — Кавех не собирался этого делать, просто подтрунивал Аль-Хайтама по случаю хорошего настроения.

   — Можешь, — он даже не шелохнулся, что Кавеха не удивило – когда Хайтама волновало мнение людей? — Только тебе придётся объяснить, как ты это выяснил.

   Черт! Да ну его! Он отлично знает, как тщательно Кавех скрывает тот факт, что они живут вместе. Ну, то есть, он арендует у Хайтама комнату или как там...

   Недовольство Кавеха, конечно, не осталось незамеченным. Аль-Хайтам ответил на него пристальным хитрым взглядом, так, что Кавех подумал: «вот же сволочь, а».

   Но почему-то болтать и ужинать вместе с этой сволочью было исключительно приятным занятием.