– Какой твой настоящий облик?

Рука дрогнула, в зелье растворились три кристальных ядра. Бездна! Резким движением двойник опрокинул котелок. Завтра снова придётся собирать туманные цветки по лесным окраинам Мондштата: последний венчик плавал в отходном ведре. Нет цветов – нет зелья морозного щита, нет зелья – «нет» возвращению домой. Драконий Хребет даже ему проморозит все кости.

– Предупреждать надо!

– Извини, я попрошу Итэра собрать для тебя новые, – Альбедо сделал пометку в блокноте. – И спрошу ещё раз: можешь ли ты показаться мне в своём настоящем обличье? Когда тебе будет удобно, конечно же.

– Зачем тебе?

– Размер человеческого мозга ограничен, а я… Я хочу помнить тебя и не только как свою реплику.

Он мог отказаться. Альбедо бы молчаливо кивнул и впредь не завёл бы разговор на эту тему, если только о ней не вспомнил сам двойник. А он вряд ли бы вспомнил. Об уродстве легко забыть (особенно когда оно прячется под молочно-белой кожей), тяжелее встретиться с ним лицом к лицу и совсем тяжко – показать другому. А тяжести на плечах двойника и так немерено. Забудешься – энергия Дурина вскипятит кровь и выжжет душу.

Он мог отказаться, но… «Я хочу тебя помнить» – и под горлом заискрилась смесь волнения и пугливой, недоверчивой радости. Его, именно его, а не неудавшуюся копию будут помнить. Альбедо бережно зафиксирует портрет углём, уберёт в нижний ящик стола, где он хранит самое ценное, может, продолжит рисовать, и накормив любопытство (так было с капитаном кавалерии). Правда же? Двойник тряхнул головой. Слишком смело предполагает, слишком много хочет. И всё же…

– Позировать я тебе не буду: по памяти зарисуешь. Пойду маскировку сведу.

– Я подожду. И спасибо, что мне доверился.

Двойник пропустил это мимо ушей. Смешал ингредиенты – хорошо, что у Альбедо остались сесилии, – набрал полный таз воды. Алгоритм простой: втереть мазь в кожу и волосы, подождать, пока впитается, смыть. Обнажились выпирающие рёбра. Лиловые рубцы и бугристая, уродливо стянутая кожа: прежде чем съесть, Дурин опалил его огнём. Чёрные, сальные, сколько ни мой, волосы. Последними изменились глаза: покраснели от кошмаров и драконьей крови, от уголков к щекам пролегли борозды. Двойник знал наверняка: видел в водном зеркале.

Баночка с мазью осталась на бортике. А вместе с ней – упущенная возможность. Он мог бы слепить другой облик и выдать за свой, Альбедо об этом не догадался б. И пальцы бы не дрожали, и мысли б не жужжали, словно мушиный рой. Вот только… Помнить в таком случае будут не его.

Двойник вернулся в лабораторию. Альбедо оторвался от сортировки зелий – каждый раз мисс Минчи ухитрялась спихнуть работу на них, – окинул его взглядом. Изучающим, матовым, долгим. Так, должно быть, хозяин снежнайской кунсткамеры смотрел на очередного заспиртованного уродца. Занятный или ничего увлекательного? Выставить или забыть в фонде?

– Ну что, страшный? – губы растянулись в жестокой усмешке.

Альбедо мотнул головой.

– Скорее потрёпанный жизнью. Знаешь, я могу понять, почему ты прячешься за моим лицом: людям хочется выглядеть лучше в глазах других, особенно если в своих они кажутся ничтожествами. Однако… Я буду рад, если однажды маска тебе не понадобится.

Двойник не нашёлся, что ему ответить.