Госпожа Алиса сваливалась, словно на голову снег. Включала граммофон; он до утра играл иномирские песни. Хозяйничала на кухне: дверки шкафов отбивали ритм, звеня, ударялись друг о друга ложки. Рассказывала о приключениях. Запускала под потолок иллюзии призраков, рычала, как хиличурл, скрежетала, как руинный защитник.

Госпожа Алиса приходила – у Альбедо начиналась мигрень. Тётушки было слишком много. Слишком много шума, особенно после долгого, душного собрания в Ордо Фавониус. Слишком много она подкидывала загадок, а голова и так забита прототипом картографического устройства – почему он не работает?! – и вот-вот разорвётся. Слишком много объятий, поглаживаний по голове или плечу. Тётушка, верно, всё пыталась его согреть, растормошить, да только Альбедо не закрытая закомплексованная глыба. Была бы потребность – обнял, была бы потребность – коснулся в ответ. Но время шло, а такой он ещё не испытывал, держа всех на расстоянии вытянутой руки. Получалось, увы, не всегда.

Госпожа Алиса приходила – Кли радостно выбегала навстречу. Тараторила, пытаясь в один вечер уместить знакомство с Ёимией, вспугнутых кристальных бабочек и побеги от действующего магистра Джинн. Раскладывала на ковре все уцелевшие, неконфискованные бомбы. Они с мамой упоённо их разбирали, Кли смеялась так звонко и счастливо, что в носу начинало щипать. Её улыбка искупала всё. Но было ещё кое-что.

Тётя Алиса возвращалась с полными карманами сластей и диковинок, уходила с кривыми фенечками, ворохом детских рисунков и конвертом. На нём изящная подпись – Учителю, Рэйндоттир Золото. Найти её и вручить ей письмо могла только госпожа Алиса. Как и доставить ответ. Он приходил редко: Учитель не говорила, когда не считала нужным говорить, но в этот раз… Альбедо надеялся его получить.

Кли с Алисой уснули прямо на полу, он накрыл их одеялом, аккуратно, чтобы не разбудить, подложил под голову тёти подушку – иначе заболит шея. Сам же прошёл в кабинет. На столе уже высились стопкой листы, блестел пузатый бок чернильницы. Всё для долгой, упорной работы.

«Месяц назад я встретил своего прототипа, в дальнейшем – двойника. Кровь Дурина вернула ему жизнь, она же отравила его разум. Возможно. Мне грустно думать, что ярость, с какой он отвергает мои суждения – его свойство характера, а не воздействие скверны»

«Для двойника люди словно закатники, такое отношение меня злит. Кли удивилась, когда я забыл прогулку с ней в Вольфендоме, судя по всему, тогда с ней был двойник. Да, они весело собирали грибы, он даже научил чему-то Рэйзора, но… Я не могу не думать о закатниках. Двойник ценит их, пока их мало; что будет, когда их станет больше? Не захочет ли он пустить часть на эксперименты?»

«Ища его лабораторию, я наткнулся на гибрид Пиро и Электро попрыгуньи. Поразительное создание! Сейчас я жалею, что не сохранил ей жизнь и не исследовал в лагере, тогда я был счастлив, что в бою с ней выжил. Навыки двойника порой пугают меня. А ещё безрассудство.

Однажды я воплотил несовершенного детёныша вишапа: ноги и хвост его были очерчены лишь карандашной линией. Он и дня не прожил. Моя ошибка, моё высокомерие. Я не… Чувствую, что готов быть создателем. Не сейчас, пока могу неосознанно вложить в творение разъедающую меня гниль и обречь его на страдания. Что бы я ни создал, я не так уж и отличаюсь от этого существа.

Перед двойником такой дилеммы нет, что очень тревожит. Однажды он навлечёт беду на себя и утянет за собой тех, кто мне дорог»

«Подскажите, как мне быть, Учитель»

Альбедо хмурился, перечёркивая неудачные формулировки, в задумчивости грыз перо, ставил неосторожно кляксу. Множились испорченные листы, стрелки отсчитывали минуты.

***

Рассвет Альбедо встретил на кухне: за ночь у него пересохло горло. Тётя Алиса уже собирала сумки. Скоро проснётся Кли. Кли, увидев клеверные сапоги и лямки походного рюкзака, начнёт плакать, канючить. Алиса вздохнёт, поставит рюкзак на пол, но остаток дня проходит мрачнее тучи. Альбедо слабо представлял, в чём заключалась её работа, но, должно быть, откладывать и тянуть было чревато.

– В этот раз без письма, да?

Альбедо кивнул, тут же об этом пожалев. Головная боль стекла от затылка в лоб. Всю ночь не спал, выворачивал на бумагу душу – принимай последствия. И готовь целебный отвар.

– А что так? Тебе кажется, что нечем с ней поделиться?

– Нет. Я столкнулся с проблемой и хотел спросить у Учителя совета, но… Боюсь, я знаю, что она скажет, и я не смогу так поступить.

Кожа на лбу тётушки собралась в тревожный треугольник. Словно она знала какой-то секрет, но не любопытно-безликий, как вопрос «Почему Странный хиличурл носит галстук?», а связанный с ним напрямую. Альбедо, впрочем, не стал спрашивать. Госпожа Алиса могла болтать без умолку, но до тех пор пока её не просили что-либо скрыть. А её просили, иначе он бы знал.

– Да уж, у Рэйн всегда был… Своеобразный взгляд на мир, – в поддерживающем жесте она положила ему руку на плечо. Альбедо будто бы гнилой кусок закатника откусил. – Мне уже пора, но если потребуется помощь, обратись ко мне, хорошо? Скажи или напиши на листке бумаги – я приду. Ведьминская магия, – госпожа Алиса хитро улыбнулась. – Или хотя бы позови друзей. С ними со всем можно справиться.

– Я так и сделаю. И, пожалуйста, не трогайте меня. Мне... Некомфортно от прикосновений.

– Порой нужно выходить из зоны комфорта.