Утром Анютина нога выглядела уже намного лучше, но я знал, что она все еще ноет. На своей шкуре чувствовал, так сказать. Хотел было позвонить Михалычу и попросить отгул. Михалыч хоть и любит поорать на тему «тунеядцы, разгильдяи, лодыри», но на самом деле мировой мужик: за личный состав горой, никаких тебе бесплатных переработок, никаких дежурств по пять суток без отдыха и прочих ужасов, на которые жалуются в других отделениях.

Но оказалось, что разрешение на визит к одержимцам уже получено, и нас ждут там после обеда. Да и Анюта горела служебным рвением:

- Нам же не пешком бегать, - уговаривала она. - Какая разница: буду я сидеть в машине или на диване?

- Тогда отдохни хотя бы до обеда, а я пока..

Я осекся. Хотел было ляпнуть, что пока поеду один поработаю, но вовремя вспомнил, что такой роскоши я теперь себе позволить не могу. Но Аня меня даже не слушала.

- А пока можем мы съездить еще кое-куда?

- Это например?

- Я подумала, что мы можем искать с двух концов: не только подселенца, но и возможную жертву.

- Это было бы неплохо, но как?

- Есть у меня одна неприятная идея, - поморщилась Анюта. - Но, чтобы быть уверенной, я бы хотела увидеть тела. Если они уже похоронены, то подойдут и могилы. Главное, чтобы в могиле было само тело, а не горшочек с пеплом.

- Что там увидишь, на могиле-то? - удивился я.

- Я не увижу… Это… Я не знаю, как объяснить: это ощущение. Что-то такое, чего не видно глазами.

- Как твои крылья?

- Что?! - Анюта сделала резкий жест, будто пыталась спрятать что-то за спиной.

- Мы их заметили, когда ты искала детей.

- И твой друг видел?

Я не очень понимал, почему она так обеспокоена, но решил успокоить.

- Может, и нет. Они всего на мгновение мелькнули. Наверняка он подумал, что показалось.

Многовато тайн и болезненных мест у моей «дочи». Что за жизнь у нее была? Может, стоит позвонить в агентство за информацией?

После короткой заминки, которую она попыталась скрыть, Анюта продолжила:

- В общем, пока есть время, давай наведаемся на кладбище.

Двое убитых оказались похоронены на одном кладбище, и я вздохнул с облегчением – дорога туда-сюда по пробкам могла затянуться на весь день. А если Аня выяснит, что ей нужно, то на третью могилу, может, и не придется ехать.

Мне смотреть на свежие холмики интереса не было. Для моей работы тут точно никакой информации. Так что пока Анюта крутилась у могил, я пытался разрулить все, что можно разрулить по телефону.

Первая могила – самая свежая, ее явно заинтересовала. Была б собакой, точно сделала бы стойку. Я даже от разговора отвлекся, наблюдая за ней. Аня опустилась на колени и положила руки на подсохшую землю. Со стороны можно было подумать, что это убитая горем дочь навестила дорогую сердцу могилу. Но уже через минуту она отряхнула руки и подошла ко мне.

- С этой все. Пойдем на следующую.

Вторую могилу оказалось сложнее найти, и при взгляде на нее лицо у Анюты вытянулось.

- Что-то не так?

- Она семейная, - вздохнула Анюта. – Хотя, может так даже и лучше.

Она снова присела на корточки. Потом зашла в изголовье и немного посидела там.

 - Слишком старая. Слишком намешано.

Анюта зашагала туда-сюда по дорожке, теребя хвостик. Телефон у меня затренькал, и я отошел чуть в сторону, чтобы ответить.

Не знаю, что дернуло меня обернуться. Мне вдруг показалось, что я снова слышу тихий шелест крыльев. Обернулся и замер: то, что стояло у могилы, никак не могло быть моей Мелочью Сергеевной.

Я даже не знал, что такие существа бывают. Она стала словно бы еще меньше и тоньше, мне даже показалось, что сквозь нее стало немного видно, как сквозь толстое стекло или бегущую воду. Небесно-голубые глаза потемнели, волосы поседели и заструились, словно подгоняемое ветром облако. А за спиной трепетали, раскрываясь и слегка шелестя, четыре длинных узорных крыла, изукрашенных разводами, похожими на тонкие струйки дыма.

- Алло! Алло! Вы слушаете? – гаркнул в ухо телефон.

- Извините, я перезвоню, - я быстро сунул телефон в задний карман.

Видение дрогнуло, словно в потоке раскаленного воздуха, и сложилось обратно в Анюту.

Наверное, я должен был что-то спросить. Судя по лицу, Анюта точно ждала от меня какой-то реакции. Но я был слишком растерян: никогда раньше люди на моих глазах не трансформировались во что-то совершенно неземное. Мозг просто отказывался переваривать полученную информацию. Но с другой стороны, что я знал об Анюте? Да что я вообще знал о фамильярах? Может, они такое на каждом шагу выкидывают? Я дал себе мысленный зарок при первой же возможности устроить себе ликбез. Хотя бы для того, чтоб не вставать столбом при следующем «сюрпризе».

- Здесь все слишком запутано, а элементальная форма позволяет получить максимум информации за минимум времени, - тихо сказала Анюта из недр воротника. - Но если она тебя пугает…

- Не… - я бы очень хотел  доходчиво объяснить, что был ошеломлен, восхищен даже, а вовсе не напуган, но в эту минуту моего красноречия хватило только, чтоб выдавить: - Красиво было. Но неожиданно.

- На третью могилу можно не ехать, - судя по всему, Анюта решила сменить тему. – Оба убитых – потомки довольно мощного рода элементалей. Думаю, что и третий наверняка тоже. Но….

- … так мы их не найдем, - с облегчением поддакнул я. – В документах такое не фиксируют.

- Теоретически, при жизни их было достаточно просто найти кому-то такому как я. То есть, если бы мы просто походили по городу, я могла бы почувствовать похожих людей. Но, как я понимаю, времени слоняться по городу у нас нет.

- Да, это точно не наш метод. Ну что, тогда к одержимцам?

- Поехали. Может, там будет зацепка получше.

Одержимцы давно были освобождены из-под ареста. Все обвинения с них были официально сняты, и извинения принесены. Но под предлогом оказания врачебной и психологической помощи, а по факту для изоляции от журналистов и прочих любопытствующих, всех троих упекли в загородный реабилитационный центр, куда пускали только полицию и ближайшую родню.

На мое счастье дорога до санатория оказалась довольно пустой и спокойной. Видение с кладбища все никак не шло из головы, порождая вопрос за вопросом, и не давая ни единого внятного ответа. Разрозненные обрывки знаний и впечатлений никак не хотели складываться в разумную картину мира, и это свербело в башке, как забытая строчка из песни. В очередной раз мельком глянув на Анюту, я убедился, что она тоже хмурится.

- Спрашивай уже, - буркнула она, отвернувшись к боковому окну.

Вопрос застал меня врасплох. Не мог же я выпалить в лоб: «Ты хто?»

- А как крылья сквозь кофту проходят? – ляпнул я первое, что пришло в голову.

Анюта прыснула со смеху.

- Боже, я думала, ты чем-то серьезным заморочился. Они же элементальные! Кофта, стенка, воздух – им без разницы.

- А какой у тебя элемент?

- Очевидно же, воздух! - Она кивнула на обгоняющий нас длинномер. - За дорогой следи лучше.

- За дорогой, так за дорогой,- я закинул в свою копилочку вопросов еще один.  – Но знаешь, лучше тебе так не делать, когда приедем. Тебе может так и проще, но эти люди пострадали от действий аллоантропов, кто знает, какой может быть реакция.

- Это я понимаю. Не маленькая. Такое вообще посторонним нельзя показывать.

Почему-то факт, что я признан «непосторонним», грел душу.

С  бывшими одержимыми у нас не заладилось. Мы встретились сразу со всеми тремя в пустой в этот час столовой санатория. Жертва первого одержания – Игорь Андреевич Шац, архитектор,  самый старший из тройки, просто молча уселся на дальнее место у самого окна и продолжил возиться в своем блокноте, ясно давая понять, что, придя сюда, он уже исполнил гражданский долг и больше не должен здесь ничего и никому. Второй одержимец, Виктория Алексеевна Каримова, начинающий дизайнер одежды, была не настолько категорична, но и на вопросы отвечать не хотела, ссылаясь на то, что все, что она знает, уже десять раз было выспрошено и записано. Третий, мой пациент, Егор Малыхин, мелкая заноза, самопровозглашенный писатель, как раз таки говорил. И много. Но лучше бы помалкивал, поскольку его обличительные речи о прогнившем мире вообще и полиции в частности делу никак не помогали.

Справедливости ради, я мог их понять – я бы тоже не порадовался, окажись я заперт против своей воли на неизвестный срок, пусть даже и для «реабилитации». Требовать чего-то от них, в силу их статуса, я уже не мог, оставалось только призывать к содействию. Но к моим призывам все трое оказались глухи.

Пока я придумывал, чем бы мне надавить, так чтоб и в рамках закона остаться, и к разговору вынудить, вмешалась Анюта. До этого она, по обыкновению, как можно незаметнее держалась сзади, пытаясь слиться с окружающей обстановкой. Но теперь подсела к столу рядом со мной и внимательно посмотрела на людей, сидящих напротив.

- Простите. У нас всего один вопрос, - сказала она своим «особенным» тоном. - Его вам точно еще не задавали.

- Давайте ваш вопрос, - смягчаясь буркнул Егор.

Я внутренне фыркнул: кто устоит против небесных глаз Мелочь Сергеевны?

- Перед тем, как все случилось, вам доводилось общаться с каким-то необычным существом? Возможно, аллоантропом или элементалем?

- Вы тоже сказок начитались, что ли? – Егор постучал пальцем по виску. – Как журналюги эти бездарные? До такого бреда даже в бульварных новеллках не опускаются.

- Подожди, Гош, - остановила его Каримова и повернулась к Ане. – А фамильяр считается?

- Думаю, да, - медленно кивнула Анюта, прокручивая что-то в своей голове. - А у вас был фамильяр?

- Пф, у меня тоже был фамильяр, - хмыкнул Егор. – Но это еще глупее, чем убийца – дворецкий! Он же просто птица!

- Что за птица? – тут же встрял я. – Виктория Алексеевна, у вас тоже птица была?

- Да не знаю я, что за птица, - отмахнулся Малыхин, откидываясь на стуле. – Мне нужно было срочно закончить работу, чтобы сдать текст в срок, а неписец напал, хоть волком вой! Ну и знакомый посоветовал. Сказал, что будет круто: птах у него всего пару дней прожил, а идеи фонтаном перли. Ну, я в агентство и позвонил.

- А где ваша птица сейчас?

Егор потер шею.

- Пропала во всей этой суматохе. Не до нее было. Но из агентства не звонили, так что, может, туда вернулась? Вот выберусь отсюда, сам к ним поеду! Пусть деньги возвращают, гады! Я за три месяца заплатил!

Мы с Аней синхронно повернулись к Каримовой. Девушка выглядела озадаченной.

- Моя птица тоже пропала после этих событий. Даже странно, что я совсем об этом не задумывалась, пока вы не спросили. Но контракт уже истекал, и я как-то…

Игорь Шац с душераздирающим скрежетом подвинул свой стул ближе и показал всем разворот блокнота. На нем быстрыми штрихами была набросана крупная розовато-бурая птица с белым воротником, чем-то похожая на обычного голубя.

- Он?

- Да! Он самый, точно! – наперебой воскликнули остальные.

Я, если честно, был немного ошарашен развитием событий. С одной стороны это означало, что мы с Анютой на верном пути, и что, какими бы ни были ее догадки, они все же верны. Но с другой, голубь-убийца – это действительно водевиль какой-то.

- Но послушайте, - снова вмешался Малыхин. – Разве фамильяры такое могут?

- Мы предполагаем, что это был не совсем фамильяр. – мягко сказала Анюта. – Скорее, он притворялся фамильяром.

- Офигеть! Я должен это записать!

Егор вытянул из кармана смартфон и принялся быстро-быстро что-то строчить. Я тут же положил руку поверх экрана.

- Вы же помните, что подписывали документ о неразглашении?

- Помню, помню. Но такими сюжетами не разбрасываются! – Егор потянул телефон на себя, освобождая от моей хватки. - Не волнуйтесь: я все так переделаю – мама родная не узнает!

Мы распрощались с одержимцами и оставили их бурно обсуждать странности, которые все они, оказывается, всегда замечали в своем фамильяре.

- Ну что, поехали в агентство? - я был бодр, воодушевлен и рвался в бой. – Разворошим эту голубятню!

- Может, лучше по телефону узнаешь? – вдруг спросила Анюта.

- Если они выдают по телефону личную информацию своих клиентов, у нас к ним будет еще больше вопросов. Надо ехать. С официальным запросом.

- Тоже мне, сверхсекретная организация. Пусть тогда твой Шидловский поедет. Я устала. У меня нога болит.

Анюта выглядела подавленной и уставшей. Нога, действительно, все еще ныла, хоть и не настолько, чтобы помешать прокатиться. Но то по моим ощущениям. Может, девушки хуже справляются с болью, а может, мне только часть передается.

Или же дело просто не в этом.

Я похлопал по рулю. Посмотрел на часы.

- Ладно. Поехали домой. Рабочий день все равно закончился двадцать минут назад, а у них там все строго по будильнику.

Дома мы приготовили ленивый ужин, напихав в кулинарный пакет куриных ножек и молодой картошки. Пока все это богатство томилось в духовке, я выбрался на балкон под предлогом покурить и плотно прикрыл за собой дверь. Зароки самому себе лучше не откладывать в дальний ящик, да и насчет визита договориться не помешает заранее.

Директор агентства понимала, что у полиции ненормированный рабочий день. Она была согласна подготовить на завтра интересующий меня отчет. И она была не против ответить на пару теоретических вопросов.

Беседа затянулась до тех пор, пока в стекло не постучала Анюта, тыча пальцем в мигающий индикатор таймера на духовке. Мы разложили еду по тарелкам, заварили свежего чаю, уселись за стол и….

- Ты не куришь, - тихо сказала Аня.

- А у фамильяров нет элементальных форм.

Несколько минут мы продолжали есть молча. Анюта не выдержала первой.

- Ты мог бы просто спросить у меня. Не обязательно было шпионить.

- Я не шпионил. Может, я и не Пуаро, но сопоставлять факты – моя работа. Если бы я знал о фамильярах немного больше, разобрался бы в первый же день.

- И что мы теперь будем делать?

- Продолжать расследование. Но сначала расскажешь мне, для чего ты ввязалась в это дело. И на этот раз честно.