Бурю они пережидают в крошечной пещере, зарывшись лицами в свои рубашки, вжавшись друг в друга и молясь всем Архонтам, чтобы это поскорее закончилось. Тигнари держится за уши, прижимает их к голове и жмурится — наверняка этот дикий вопль песка разрывает ему барабанные перепонки. Кавеху трудно дышать. Песчаная пыль залетает даже сюда, даром, что они забрались в пещеру с подветренной стороны.

Им было тяжело идти: плесенники, хиличурлы — один раз они даже наткнулись на крокодила, а однажды едва разминулись со стражем руин; их всех замучили острые камни, жара и песок во всех возможных местах, но Кавеху кажется, что эта песчаная буря — только начало их настоящих проблем. Грозное предзнаменование стаи волков разлома, и если эта стая будет большая... Кавех не уверен, что они уцелеют. Тигнари слышит их первым за воем утихающего ветра, вскидывает уши и тянется за луком.

Они с Хайтамом переглядываются — Тигнари не выстоит против волков, которые атакуют вместе на близком расстоянии. Сражаться придётся им двоим. Мерак в руке придаёт уверенности. У Хайтама напрягаются плечи. И Кавех наконец слышит их сам, выползает из их пещерки сразу вслед за Хайтамом. Волков всего шестеро, по двое на каждого, и они с Хайтамом наверняка справились бы со всеми без особых проблем. Наверное, справились бы, но им надо ещё и защищать Тигнари. Хочется крикнуть ему: «оставайся в пещере, никуда не лезь, мы справимся сами».

Но Тигнари, кажется, совсем не нуждается в их защите. Он сейчас – маленькая уверенная фигурка в оседающих завихрениях песка. И Кавех понимает — Тигнари, обыкновенно мягкий, улыбчивый и беззаветно любящий все живое вокруг себя — на самом деле ведь отличные боец. Он сражается против увядания также, как сражается против всевозможных Сумерских болезней — решительно и без сомнений.

Кавех пытается угадать, сколько часов в день Тигнари тратит на тренировки, сколько он гоняет Коллеи, заставляя отрабатывать каждый шаг до идеала. Он мало им рассказывал — но по словам некоторых знакомых Коллеи уже сейчас отличный врач. Наверняка лучница она не хуже.

И как раз Тигнари сейчас защищает их с Хайтамом, прикрывает им спины. Стрелы летят одна за другой, и он в одиночку справляется с тремя. Опускает лук — на лице никаких эмоций кроме спокойного удовлетворения от хорошо выполненной работы. Последнего, шестого, они с Хайтамом приканчивают вдвоём, и Кавех только тянется утереть от пота и песка лицо, когда стрела пролетает в считанных сантиметрах от его плеча.

Тигнари снова опускает лук — и Кавех ведь даже не заметил, когда тот поднял его снова и натянул тетиву. Говорит спокойно и ровно:

— Там был седьмой.

Кавеха передергивает — чуть правее, и Тигнари бы простелил ему шею так же просто, как пустынной твари позади него. Хайтам смотрит на Тигнари с лёгким прищуром. Тоже от него такого не ожидал?

Кавех наконец утирает лицо. Тигнари выискивает целые стрелы в песке. Всё такой же спокойный, такой же обманчиво хрупкий. Такого Тигнари Кавех ещё не видел. Хиличурлы и плесенники для них троих враги слабые, но волки разлома — дело совсем другое.

Хайтам достает из пещеры их сумки и свою карту, долго смотрит на неё и хмурится. Потом хмурится ещё сильнее. Кавеха сжимает неприятное ощущение — чурлова буря действительно была только началом их проблем. Он оказался прав.

Хайтам поджимает губы. Трет ладонью лоб, а потом смотрит на них с очевидным для Кавеха, но едва различимым даже для проницательного Тигнари, волнением.

— Я потерял ориентир.

Кавех зажмуривается — глаз тут же колет попавшей песчинкой.

Тигнари хмурится сильнее Хайтама, беспокойно дергает хвостом.

— Дай карту.

Хайтам молча раскладывает ее на песке. Кавех склоняется над ней тоже, смотрит на небо — пока не осядет пыль, они не поймут где запад, а где восток. Пещеру они искали в спешке и, конечно, не догадались отметить направление — было просто не до этого.

Хвост Тигнари дёргается теперь раздражённо.

— Откуда мы пришли?

Теперь уже начинает злиться Хайтам.

— А я знаю? Нам нужно дождаться, пока опустится безднов песок. Ради всех Архонтов, сядь и успокойся, мы ничего не можем пока сделать.

— Хайтам, — Кавех не знает, что он хочет сказать. Он просто не хочет, чтобы посреди этой треклятой пустыни они начали ссориться.

— Что, Кавех? Может у тебя с твоим архитектурным складом ума удалось запомнить направление? Или в тебе вдруг проснулись силы ясновидения, и ты поймешь по звёздам, которых не видно из-за песка, в какую сторону надо идти, чтобы вернуться на правильный курс? — голос у Хайтама действительно сердитый, хотя он пока не кричит — даже в Сумеру он так не злится. Даже в их перепалках. Последний раз Кавех видел его таким пожалуй что в тот раз, когда они поссорились из-за их исследования, и Кавех чувствует, как усталость и обреченность всех этих тяжёлых дней наваливаются на него и превращаются в ядовитую злобу. Желание прекратить неначавшийся спор испарилось без следа. Началось — снова началось. Один вид Хайтама, один его недовольный взгляд — и Кавех чувствует, как поднимается из-под ребер желание кричать, как оно достает до легких и готовится вырваться наружу.

— А ты, «я замещал мудреца», не можешь понять откуда мы пришли? Неужели ты не знаешь всего на свете? Твоя библиотека не сможет помочь? Ах да, мы же посреди пустыни, что б её!

— Кавех, ты...

— Заткнитесь, — Тигнари говорит резко, но Кавеху все равно. Сейчас Тигнари его не остановит — в конце концов именно он виновник всей этой чудесной ситуации. Но выливать злость и отчаяние на Тигнари не хочется совсем, да и злиться на него по-настоящему все равно не получится, это Кавех понимает даже в диком раздражении. Сейчас его бесит Хайтам.

— Нет, Хайтам, это ты прекрати строить из себя...

— Заткнитесь оба! — и Кавех правда затыкается. Хайтам так и остается с приоткрытым ртом. Такого Тигнари — с распушенным хвостом и цепким взглядом — они оба еще не видели. Ежеминутное новое знакомство с одним и тем же человеком. Он не просто раздражен и даже не в ярости — он подобрался как будто для битвы, напрягся — то ли бежать, то ли бросаться на врага. Кавех не верит, что он так разъярился из-за них. Да и смотрит он не на них, а на дюну впереди. — Закройте рты оба. Быстро на камень.

— Тигнари, какого, — Хайтам хмурится, потом быстро смотрит на него, потом на ту же самую дюну и молча хватает Кавеха под локоть, тянет в сторону нависающего камня, под которым они укрывались. И Кавех понимает — что-то происходит. Что-то недоброе, тревожное. Что-то, что услышал или увидел Тигнари, и что понял Хайтам. Кавех затихает, поспешно залезает вслед за ними на скалу, всматривается в безжизненные пески так же напряженно, как и Тигнари с Хайтамом.

А потом он замечает шевеление. Медлительное, едва заметное, грозное в своей уверенной неторопливости и знанием того, что противостоять ему никто не сможет. Шевеление, становящееся сильнее и ближе с каждой секундой. Кавех стискивает руку Хайтама, выдыхает едва слышно:

— Унут.

Тигнари заторможенно кивает. Они молчат и почти не дышат — и в тишине пустыни звук, с которым огромная спина вспарывает песок, с которым шипы разбрасывают камни, кажется оглушительным. Так вот как чувствуют себя его жертвы — едва различимый шорох и сразу за ним — взрыв замершей от его приближения пустыни. А потом ничего. Потом огромный червь случайного путника сжирает. Кавех молится Архонтам, чтобы он не приблизился, чтобы он не похоронил всё их снаряжение и карту в толще песка. Пожалуйста, только не это — иначе они никогда не покинут эту пустыню. Пожалуйста, ну пожалуйста, только бы он их не услышал и не почуял — с ним они точно не справятся.

Хайтам смотрит цепко, будто запоминает каждый видимый дюйм твари. Тигнари опускает уши — то ли от шума, то ли от страха перед безумной неостановимой силой. Думает ли он о том, что сородич этого монстра проглотил Сайно? Кавех очень надеется, что нет — потому что встающая перед глазами жуткая картинка слишком яркая. Кавех трясет головой, пытается ее отогнать. Рвано вздохнуть страшно, хотя закричать хочется ужасно.

Хайтам кладет свою ладонь поверх его руки, и Кавех понимает, что вцепился в его предплечье почти до боли.

Бездна их раздери, если бы не Тигнари с его лисьим слухом, унут сожрал бы их обоих. Кричащих друг на друга, взбешённых. Сожрал бы и не подавился.

Унут идет вслед за песчаной бурей — собирает ее жертв. Удаляется вместе с оседающим песком, вместе с затихающим смертельным шелестом, вместе с оцепенелым ужасом. Кавех начинает различать звезды над головой.

Они все равно стоят так еще добрых полчаса, боясь даже выдохнуть громче обычного. Первый шаг с метровой скалы ощущается падением в пропасть. Кавеха трясет. У Тигнари подрагивают руки, распушившийся хвост мечется из стороны в сторону. Хайтам смотрит на всех с холодным прищуром, с крепко сжатой челюстью, собранный и как будто ждущий, что их неприятности никуда не исчезли. Но он все равно садится перед картой и смотрит на небо, потом что-то быстрым росчерком на ней отмечает.

— Пойдём ближе к скалам. Немного отклонимся от курса, но лучше не рисковать лишний раз на случай, если унут был не один.

Кавех вздыхает. Великолепно, теперь им придётся ещё и карабкаться по камням.