Три года прошло с того обещания. Далимир вырос и окреп, но что самое главное — стал мудрее. Сейчас он трижды подумает, чем обернётся его новая затея, а уже после сделает шаг, убедившись в своей безнаказанности в случае чего. Воспоминания о днях заточения ещё слишком свежи! Не совсем то, чему он должен был научиться, но и без подобных умений никуда! Хитрость — без сомнений полезный спутник.

Эйгл так и осталась наставлять принца, и он даже проникся к ней тёплыми чувствами. Возможно, именно это чувствуешь к матери. Как бы холодна она не была, Эйгл никогда не желала ему плохого, всегда помогала Далимиру взяться за ум, чтобы он смог вырасти достойным правителем. Она даже стала ему ближе, чем другие наставники, пусть и не вела с ним разговоров о всякой ерунде и не смеялась над его шутками. И ближе, чем собственный отец, любви которого он не получал.

Эйгл стала второй, кого Далимир так воспринимал. Первой была его няня Веста, слегка полноватая женщина с тёплой улыбкой и добрыми глазами, воспитывающая его с малолетства.  Она дарила ему так много ласки и внимания, стараясь компенсировать отсутствие родительской заботы, что быстро завоевала расположение Далимира. Возможно, Веста даже разбаловала его. Эйгл же умела держать баланс, вовремя проявляя строгость.

Жаль, что незадолго до семилетия Далимира Веста покинула замок и отправилась к семье. С тех пор он её не видел. Её заменяли многочисленные служанки и слуги, но они никогда не относились к Далимиру также тепло.

Помимо Эйгл принца обучал ещё и Йос, длинноволосый молодой энтузиаст с чарующим голосом. Он наставлял его в практических занятиях, направленных на развитие и поддержание физических способностей, и, казалось, умел делать абсолютно всё на свете. Йос в совершенстве обращался с различным оружием, будь то лук или хлыст, даже при езде верхом. Он и с лошадьми общий язык всегда находил запросто, даже со Стрелой. Мог рассказать кучу историй на любую тему, да так, что заслушиваешься. Нужно освежевать и приготовить добытую дичь? Легко! Заблудились в лесу? Йос уже знает, как выбраться! Единственное, в чём тот плох — общение с девушками. Он всегда отчего-то избегал близкого контакта с ними. Далимира часто посещала мысль, что Йос их просто боялся.

Был ещё кое‑кто, кто занимал особое место в его сердце. Личный слуга, Иэрос.

Они родились с разницей лишь в пару часов в один из ярких дней третьего месяца сезона тепла и света, когда Ярчайшая звезда Астрэйа и Тёмный цветок Меланта особенно приветливо освещали земли. В тот день начался мелкий дождик, и над столицей выросла двойная радуга, предвестница хороших новостей. Считалось, что рождённые в подобный благоприятный день обязательно добьются всего, чего бы не пожелало их сердце, ведь они благословлены самой принцессой Астрэйей, а под защиту их возьмёт воительница Меланта. Ко всему прочему многие верили, что рождённым в такой день удастся обрести истинного возлюбленного или возлюбленную, но эта часть уже не интересовала Далимира.

Как минимум он уже обрёл того, кому может доверять и с кем можно не притворяться.

Они с Иэросом с детства были сильно похожи, что совсем не странно, ведь они росли рядом, вместе играли и устраивали шалости для других, а иногда и друг для друга. В благоприятные дни глаза Иэроса всегда ярко сияли от искреннего счастья, казалось, ещё немного и те засветятся в темноте. В плохие же дни — они на пару с глазами Далимира лили слёзы. Принц только с Иэросом и мог поговорить о всех тех вещах, что беспокоили его. И только с ним мог без ограничений веселиться, ведь Иэрос не осудил бы его за ребячество. Они хорошо дополняли друг друга, словно детали одного целого механизма.

Когда длилось наказание принца, он не только оказался заточённым в стенах своих покоев с кучей книг, но ещё и не мог присутствовать на занятиях Йоса и видеться с Иэросом. Ужасное время. Сейчас же те дни позади, к тому же Эйгл теперь не представлялась Далимиру такой бессердечной и холодной. Отбросив упрямство, он разглядел ту её часть, которая куда важнее строгой внешней оболочки.

Родного отца же, правителя десятого поколения Потомков огненной звезды, Далимир практически не видел, потому что тот пребывал в уединении большую часть его жизни. Родную мать Далимир тоже совсем не помнил. Он лишь знал, что та умерла вскоре после его трёхлетия. Лет до семи же ему и вовсе все говорили, что та лишь уехала в путешествие за большие воды в поисках необычных вещиц. Но Далимир в какой‑то момент сам понял, что его просто обманывают, подделывая письма Авилы для него.

За большими водами нет жизни. Ничего она там не нашла бы.

Далимир не держал зла из‑за этого. Он даже виду не подал, что всё уже знает. Но и прежней радости, читая эту бессмыслицу, не выражал. Со временем придворные догадались, что легенда больше не работает, и в какой‑то момент всё прекратилось. Ни писем, ни вопросов. Ничего. Будто бы и не существовало всего этого. Даже отец не проявил никакого участия, продолжая пребывать в уединении.

Но не мог же он не знать о том, что происходит у него под самым носом? Или для хоть малейшей реакции стоило наделать побольше шума? Далимир не просил и не плакал, он просто хранил свои сомнения глубоко внутри. Он понимал, что никто всё равно не ответит. Как бы он не просил. Если бы хотели, то давно рассказали бы, так к чему им лишний бардак? А потому юный принц тихонько грустил внутри, внешне же проявлял себя всё тем же ребёнком, каким и был. Юрким, любопытным, весёлым… Наверное, эта история с фальшивыми письмами единственное, о чём он не мог поговорить даже с Иэросом.

Ему не полагалось унывать. Разве мало его отцу забот? Сколько же тяжких секретов, наверное, приходилось хранить королю… Иначе почему он ушёл в уединение на десять лет? Ещё и советник. Он всегда так занят, поддерживая дела королевства в порядке.

Помимо семейного разлада с отцом, который принц, можно сказать, не осознавал в полной мере раньше, с годами Далимир заметил, что и в двух мирах тоже давно не спокойно. Уроки истории всё ближе подбирались к острым темам, которые понять можно лишь с возрастом. А там посмотришь — и ведь правда, что‑то странное и вправду происходит. И оно тесно связано в том числе и с его семьёй, и даже не потому, что управление целым народом лежит на их плечах. Дело вот в чём. Что медленно подвело к тому, что было сегодня. Пусть и не умышленно.

Лишь на пятнадцатый день рождения его просветили.

Однажды разделяющая два мира стена исчезла и оба мира вновь смогли взаимодействовать друг с другом, но многие не желали принять это. Далимир знал, что его дедушка, король Алоизиус, истинный правитель девятого поколения, Строгий меч, слыл резким и старомодным человеком, а потому входил в число недовольных. Он издал указ, подразумевающий запрет на пересечение Границы его поданными и на присутствие чужеземцев из другого мира на территории Потомков огненной звезды, а также наказание для любого, кто посмеет нарушить эти запреты или, что ещё хуже, вступить в брак с кем-то из другого мира. Алоизиус ужасно злился на представителей народов по ту сторону Границы, потому что считал тех варварами, не заслуживающими хорошего обращения.

Всё усугубляло и различие языков и культур народов, ведь они буквально не понимали друг друга. После гибели его сына Аметуса, младшего брата Фредерекуса, Алоизиус и вовсе словно сошёл с ума, утверждая, что сердцем его сына обманом завладела принцесса Окроплённых кровью созданий, после чего жестоко расправилась с юношей забавы ради. Позже оказалось, что то был лишь несчастный случай и принцесса не имеет к этому отношения. К сожалению, король так и не принял правду и мрачные чувства загубили его, сожрав заживо.

Оба мира практически ничего не знали друг о друге, а потому отсутствие стены многих сильно испугало. Чужая культура, чужой язык, чужие земли. Шагать в неизвестность всегда страшно, ведь на то она и неизвестность, что ты совершенно ничего не ведаешь о том, что тебя ждёт по ту сторону. Но и обретённое знание, к сожалению, не всегда способно развеять все сомнения и предрассудки. Иногда они слишком глубоко въедаются в твою плоть.

Годы спустя, когда на престол взошёл Фредерекус, Потомки огненной звезды позволили поселиться на окраинах королевства персонам из соседнего мира, в том числе и персонам помешанных кровей и их родственникам, которых гнали собственные семьи, презирающие подобное. Король Фредерекус, когда-то известный как Мудрый Отец, а ныне Ведомый печалью, вместе с женой Авилой, Мудрой Матерью, отложили наложенные когда‑то предыдущим королём Алоизиусом запреты, ведь королева Авила верила в то, что у каждого должен быть дом, где тебя не станут судить. Переселенцы работали, заводили своё хозяйство, платили дань, кто‑то и вовсе обустроился в лесах, вдали от всех.

Но, увы, всё шло далеко не гладко. Народы по ту сторону по-прежнему не желали видеть чужаков на своей территории и объединения двух миров, особенно после инцидента с младшим сыном Алоизиуса, а потому вскоре предложили заключить договор и воссоздать стену вновь. Отказ означал бы вступить с ними в противостояние. Фредерекус опасался этого столкновения, а потому согласился.

Так и появилась новая стена, которую могли разрушить лишь те, кто кровью своей подписал договор.

После повторного запечатывания Границы, которое произошло почти тридцать один год назад, через несколько лет после смерти предыдущего короля, народы двух миров вновь вернулись в прежнее спокойное состояние. Фредерекус и Авила лично подписали кровавый договор, чтобы сохранить мир. Остальные же два народа Сияющего края — Одухотворённые мастера и Выточенные из камня — держали нейтралитет. Они находились в отдалении от земель Границы и предпочитали уединение, а потому не имели интереса к делам чужаков, особенно отчуждённо себя вели Одухотворённые мастера. Миры уже находились порознь, так какая им разница? У Молчаливых лесов же не было намерений лишний раз затрагивать тех, кто не причастен к этому делу.

Договор стал возможностью избежать очередной грызни, которые уже не раз случались у трёх народов в прошлом, ещё при предыдущем короле. Так оба мира окончательно и разделились вновь. В остальном же ничего не изменилось. Сияющий край и Молчаливые леса являлись самодостаточными мирами на протяжении тысячелетий, а потому не нуждались в обмене ресурсами или чём-то подобным и сейчас.

«Да вернётся же нерушимая стена на место своё, да разделяться вновь миры!» — воспевали сей запрет староверы. Пусть староверы и не имели почёта в нынешние времена, но их идея о разделении миров то и дело всплывает то тут, то там. Советнику они не нравились.

Принц лишь смутно понимал, с чего всё началось на самом деле. Так ли повлияли разные культура и взгляды народов? Не слишком ли радикальны подобные меры? Взрослые же будто бы избегали этой темы. Даже будущему правителю не раскрывали всей правды... Даже сейчас! Но не могло же всё именно так начаться и закончиться! Не зря же стена рухнула! Зачем создавать новую? Неужто случилось нечто более ужасное нарушения запретов или смерти его дяди? Далимир почему‑то был уверен, что они не договаривали нечто важное.

Разве не глупо? Он же всё равно узнает позже. Чего он не смог бы понять сейчас? Какая правда скрывается в тени?

К чему эти ограничения сейчас‑то?

Ему давно не шесть лет, пусть даже и взрослым он ещё не является... но он уже не верит поддельным письмам. Разве что продолжает делать вид, что поверил.

Даже некоторые книги доносили мысли о том, какой этот запрет правильный! Далимир до сих пор помнил вычитанные на очередном занятии у Эйгл строки: «Лесной цветок и цветок с равнин не оставляют поцелуев на лепестках друг друга, ведь им не суждено свидеться ни в жизни, ни в смерти».

Это странно.

И так глупо.

Кажется, и его мать так думала.

Фредерекус поведал всю правду и об Авиле. О том, как же она умерла.

Когда на их земли ступили переселенцы, то они принесли и новые знания, новые легенды. Магию. Не такую, какая уже известна Потомкам огненной звезды.

Авила всегда интересовалась подобным и не смогла удержаться от того, чтобы не попробовать изучить неведанные ранее техники. Но вот незадача — ощущение энергий её народа всё ещё было не столь совершенно, как у других народов Сияющего края или народов Молчаливых лесов, а потому долгое время у Авилы ничего не получалось. Но королева не желала сдаваться, она прилагала всё больше и больше усилий, что в конечном итоге даже окупилось, и она успешно овладела частью полученных знаний. У Авилы словно проснулся неведанный ранее талант к магии другого мира! В итоге… ей удалось воспользоваться печатью, которая использовалась для перемещения в пространстве. Но всё обернулось неудачей. Авила исчезла вместе с линиями печати. Просто испарилась!

Никто так и не понял, что пошло не так!

Отец рассказывал всё это с пустыми глазами, без каких‑либо эмоций. С горькой усмешкой на иссохших губах он всё повторял: «Я дал им дом, которого они лишились, равные права с моими поданными. И чем же они отплатили мне?.. Что принесли?.. Правильно ли я поступил?»

Сердца возлюбленных связаны, а потому Фредерекус день и ночь пытался почувствовать присутствие Авилы. Но ничего не получалось. Словно бы связывающая их нить оборвалась. Сколько бы Фредерекус не пытался, сколько бы не искал способы её вернуть… всё оказалось тщетно. Никто не сумел помочь. Авила погибла при неправильном перемещении.

Отсутствие их связи это подтверждало.

Королева мертва.

Никто бы не мог сказать, что такое вдруг произойдёт, даже сами переселенцы. Да и Авила хорошо умела чувствовать энергии, лучше многих представителей её народа, и ей легко давалась магия после долгих лет тренировок. Только вот раньше Потомки огненной звезды никогда не изучали сторонние техники.

Авила переоценила свои силы. Или ошиблась в символах.

Многие, кто прознал о настоящей причине исчезновения королевы, продолжали надеяться, что всё это огромная ошибка, что в действительности Авила вскоре вернётся. Что она не погибла. Но… сколько бы не искали… Реальность жестока. Народ же считал, что Авила пропала в одном из своих путешествий, во время шторма. Чем меньше её исчезновение связывали с переселенцами и магией, тем лучше. Ни к чему подпитывать неприязнь.

Король же не выглядел убеждённым тем, что это никак не связано.

Мог бы Далимир переварить всю информацию разом? До того момента он ни разу не видел отца таким, принц вообще мало с ним пересекался, и он никогда не знал, что тот всё это время чувствовал. Отец так ненавидел всё и вся? Он не хотел более видеть этот мир? Оттого он так долго молчал и избегал даже собственного сына? Лишь благодаря няне Весте принц смог разобраться со всем. Пусть они не виделись, но никто не запрещал принцу писать ей, чем он и пользовался время от времени. Далимир не знал родителей так, как знала их Веста, а потому доверял её суждению.

Теперь он понимал, что Фредерекус в первую очередь винил вовсе не окружающих, не переселенцев, не их магические техники, а себя, пусть и до сих пор делал вид, что это не так. Именно он пустил переселенцев и изгнанников в свои земли, дал добро Авиле на изучение их магии. Он знал характер жены, знал, что та не умела вовремя остановиться, но не вмешался в нужный момент. А потому так отдалился ото всех, снедаемый скорбью и печалью. И виной.

Даже обман с письмами вдруг предстал перед Далимиром в ином свете. Взрослые вовсе не хотели лгать ему, они лишь боялись принять правду. Отрицание же помогало сохранять надежду, что Авила ещё может вернуться.

Как бы то ни было, Далимиру хотелось бы получать от отца больше внимания. Эдакая эгоистичная детская мечта.

Но разве не все дети хотят родительской ласки?

История закончилась тем, что Фредерекус запретил магию переселенцев и любые разговоры о произошедшем и ушёл в уединение. Он просто не мог подавить ту боль, что испытывал, глядя на мир, потому что воспоминания о том ужасном дне тут же вспыхивали в его разуме. В остальном правитель ничего не изменял и наказал следовать идее покойной жены.

Пусть Авила и погибла, но её волю продолжали бережно хранить. У каждого должен быть дом, место, куда можно вернуться. Где тебя ждут и любят. Далимир не помнил мать, но мог с уверенностью сказать, что та овладела немалой мудростью.

Подобных инцидентов впредь не наблюдалось. Жизнь продолжила своё течение. Но не для всех. Не для короля, который так и не оправился. От помощи Фредерекус всегда отказывался, настаивая на том, что всё в порядке. Но так ли это?

Пусь затворничество правителя и не сказалось на королевстве, поддерживаемом советником и другими придворными, но не на самой семье.

Двенадцать лет прошло, и его горе поутихло. Лишь на одиннадцатый год он вышел. Вот только отношения с сыном у правителя всё такие же. Никакие. Просто никакие. Так и получилось, что будучи одиноким ребёнком, Далимир привязался к няне, учителям и слуге.

После разговора с отцом и дальнейшим его разбором от Весты многое прояснилось. Но Далимир не мог взять в толк, как же возможно просидеть в добровольном заточении десять лет, лишь изредка выходя в свет. Отгородиться вот так... Самому принцу уже в первый день хотелось взвыть.

Неужели боль от потери, вина и чувство бессилия так глубоко въедаются в тебя, что ты готов оставить всех и вся?

Это так печально и так… страшно.