Юноша с длинными белыми волосами, заколотыми на макушке изысканной заколкой с драгоценными камнями, брёл в полумраке замка, выполненного в загадочном и несколько мрачном стиле: с рядами изящных и богато украшенных резьбой колонн, составляющих протяжную галерею и образующих стрельчатые своды высоко над его головой; с огромными стрельчатыми окнами и искусно выполненными витражами. Его туфли неслышно ступали по белым мраморным плитам и замерли возле портала — массивных высоких дверей тронного зала.

Неустанно хранящих покой короля стражников снова отослали. Это могло означать лишь одно — он снова явился ко отцу.

Ничего хорошего теперь не жди.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

В детстве Эрмин услышал от бабушки: «Не покидай пределы печати, а не то он увидит тебя». Мальчик не задавался вопросом, кто этот «он», потому что полагал, что его бабушка имела ввиду короля Надда, больше всех прочих желающего смерти ему и его матери. Он послушно следовал указаниям и не выходил дальше их двора до тех пор, пока бабушка не разрешила забыть это правило. Частично. Эрмин по-прежнему не мог уходить далеко и надолго, а также высовываться из лесов Границы. Но и такой малости ему вполне хватало.

Духи Границы защищали его.

Он впервые покинул барьер Таинства в десять лет, и именно тогда он подстрелил своего первого зайца им на ужин. До этого же всю еду добывала бабушка, но сама она при этом никогда ничего не ела и не пила. Духам не требовалось пища смертных, говорила она. При этом они вполне могли есть, а всё съеденное ими просто распадалось на энергию внутри их оболочек смертных тел и дополнительно подпитывало их естество.

Всё в природе состояло из энергий и в каждом мире после их разделения она развивалась по-своему. В этом-то и заключалась проблема. Если бабушка принялась бы поглощать здешние энергии в виде добытого мяса дичи или воды, то она не смогла бы более поддерживать форму смертной очень, очень скоро. Она пришла с другой стороны Границы, той, которая тысячелетиями находилась во владениях Молчаливых лесов и содержала часть их энергии. Со стороны Сияющего края энергии были иными. Совсем.

Они слишком долго были порознь.

И бабушка не могла вечно оставаться рядом, как бы не желала этого, в любом случае. После воздвижение новой стены энергии миров вновь вернулись к тому, что они представляли до её падения, поэтому его бабушка постепенно теряла силы.

Граница по эту сторону имела непривычные духу энергии. Они истощали её.

В какой-то момент бабушка развоплотилась. Эрмину на тот момент исполнилось четырнадцать лет, и он до сих пор помнил, как она медленно растаяла в воздухе, пока они вместе пропалывали грядки с овощами. Бабушка и раньше так делала, чтобы набраться сил, но в тот раз обратно так и не появилась.

Она вовсе не умерла, нет, ибо духи бессмертны в каком-то смысле. Она всего лишь заснула. Эрмин не знал, сколько ей требовалось времени, чтобы вновь проснуться, но он точно знал, что когда-нибудь это случится.

Быть может, они даже увидятся до его смерти.

Эрмина иногда посещали и другие духи, а также королева Авила. Он помнил её ещё с детства, помнил, как она то и дело привозила им новые книги, семена, ткани… Что угодно. В семнадцать Эрмин видел королеву Авилу в последний раз. Женщина тогда сообщила ему радостную новость: она носила под сердцем новую жизнь, светлое будущее их народа. Принца или принцессу. С лица королевы не сходила счастливая улыбка, и она вся словно сияла изнутри. Эрмин и сам не мог удержаться от улыбки, глядя на королеву.

Больше она не приезжала. И Эрмин боялся узнать почему.

Когда же барьер Таинства пересёк незнакомец, Эрмин первом делом подумал о том, что забыл напитать тот энергией. А после… понял, что перед ним сын королевы. Сын. Та самая новая жизнь, которой так радовалась женщина. Это знание ранило юношу. Неужели королева из-за своего ребёнка перестала навещать Эрмина? Она забыла о нём?

Теперь же ему стыдно за такие мысли.

Королева не забыла. Она умерла.

Что-то произошло через три года после их последней встречи.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Далимир наотрез отказался возвращаться обратно в школу Вольных Ветров. Он не мог уехать. Как бы хорошо там не было, он не мог, не мог снова спрятаться. Не тогда, когда узнал правду о реальном положении дел в королевстве и в столице в частности. Не нужны ему эти иллюзии о спокойной жизни где-то вдали, пока дома бушевал пожар.

Ирена тоже не последовала в родовое поместье, как и её родители. Они предпочли остаться в замке на какое-то время. Герцог и герцогиня, чтобы присматривать за королём, а девушка — чтобы немного «осмотреться и прощупать почву», как выразилась её мать. Далимир не совсем понимал, на что конкретно это распространялось, но на всякий случай решил держаться от рода из поместья Алой зари подальше.

В последние дни казалось, что все волнения в столице стихли. Но это говорило лишь о том, что их враг готовился напасть с новыми силами, а вовсе не о его отступлении. Вряд ли он отступил бы. Не сейчас, когда сделал столько работы.

Возможно, это последняя возможность для передышки. Затишье перед бурей. И от их подготовки зависело, выстоят ли они. Сумеют ли пережить бедствие.

Этим утром они с Эрмином находились в конюшне и приводили в порядок своих лошадей перед небольшим ежедневным заездом. После долгой разлуки Далимир предпочитал следить за состоянием Стрелы лично, когда у него имелось свободное время для прогулки с ней. Он скучал по этой негоднице.

Его обучением вновь предстояло заниматься Йосу и Эйгл, но новое расписание занятий ещё не утвердили, поэтому Далимир почти каждое утро после завтрака проводил здесь, в окружении соломы и лошадей. Эрмин, как его телохранитель, ходил за ним и заодно ухаживал за Искоркой.

Белая лошадь Эрмина боднула того носом, выпрашивая больше ласки, пока юноша пытался тщетно почистить её. Стрела снисходительно глядела на соседку и махала золотистым хвостом из стороны в сторону с гордым видом, словно и не она только что также удовлетворённо фырчала, когда её почесали за ухом во время ухода за гривой. Увеселительное зрелище.

— Думаю, я готов спросить, если ты готов рассказать мне, — вполголоса произнёс Далимир. Их взгляды с Эрмином на мгновение встретились.

— Конечно, — коротко ответил Эрмин. Он отвернулся и предпринял ещё одну попытку почистить Искорку. На этот раз получилось.

— Я знаю хорошее место неподалёку.

Чуть поодаль переговаривались конюхи; они не обращали внимание ни на принца, ни на его телохранителя, занятые другими лошадьми, но Далимир на всякий случай не стал уточнять детали. Они с Эрмином и так прекрасно понимали, что Далимир имел ввиду.

Всех предателей и марионеток в замке ещё не выявили, поэтому они должны следить за тем, что и где они говорят. А стать чужой марионеткой мог кто угодно: стражники, конюхи, горничные, садовники, кухарки… Добровольно или нет. О том, как те присоединялись к врагу тоже по-прежнему ничего не было известно. Совсем. Хорошо, что Эрмин владел обширными знаниями печатей и обезопасил некоторые наиболее важные комнаты и залы от прослушивания с их помощью.

Пусть король и запретил пользоваться техниками Молчаливых лесов когда-то во избежание похожего на гибель королевы инцидента, но при должном умении в их применении согласился закрыть на это глаза. К тому же те оказались полезны и могли бы здорово обезопасить замок от воздействия злоумышленника.

Когда с подготовкой лошадей было покончено, Далимир и Эрмин направились верхом к полю для конных заездов, куда выводили лошадей, чтобы те немного порезвились. А час спустя, когда Искорка и Стрела вдоволь побегали и попрыгали через специально подготовленные препятствия, они отъехали к краю поля, к плотно переплетённым стволам деревьев, и спешились рядом.

Когда-то принц прятался здесь от наставника. В тот день мужчина учил его верховой езде, и принц впервые познакомился со Стрелой. И они… не поладили. Йос быстро его нашёл — в таком-то примечательном месте, — но сейчас они не в прятки играли, а всего лишь хотели поговорить наедине. Никого вокруг на сотни метров не наблюдалось. Здесь их никто бы не потревожил.

— Итак, — протянул Далимир и сел на траву, прислонившись спиной к переплетению стволов, — барьер…

Эрмин скользнул взглядом по Далимиру, но тут же зажмурился, сделал глубокий вдох и опустился напротив. Голос его прозвучал безжизненно, когда он сказал:

— Думаю, стоит начать с самого начала.

Далимир протянул к нему руки и сжал его ладони в своих, кивнул. Он готов выслушать всё, что Эрмин готов рассказать.

— Много лет назад моя мать приглянулась одному мужчине из Молчаливых лесов…

И Эрмин поведал ему о тайне своего рождения, о пророчестве и веривших в него правителях того мира, о спасших его духе и королеве Авиле, о заинтересованности духов. С каждым словом Далимиру становилось всё труднее дышать, а всё тело его заледенело, словно принца окунули в ледяную воду. Он и не подозревал… что Эрмину настолько тяжко пришлось в жизни. Их сцепленные руки подрагивали, но Далимир не мог сказать, он это дрожал или Эрмин. Возможно, оба.

Вот Далимир и получил ответ на свой давний вопрос. Страх перед пророчеством стал столь удушающим, что сподвигнул короля Надда на убийство нерождённого и беззащитного ребёнка; и именно пророчество заставило его задуматься о том, чтобы вновь вернуть стену. Ни существенное различие культур, ни недопонимание из-за смерти его дяди Аметуса не послужили стимулом для разделения миров, а какие-то… древние письмена.

Но откуда взялось это пророчество? И почему о нём забеспокоились не сразу, когда стена только пала, а лишь спустя годы? Почему именно мать Эрмина стала целью, если не она одна вступила в связь с представителем соседнего мира?

Как вообще определили, какая женщина родит «опасное» дитя?

Слава духам, Эрмина смогли защитить. Дух и… его мать. Далимир и подумать не мог, что Авила знала Эрмина, что в какой-то степени даже вырастила его. Это было так странно осознавать. Если бы Авила не укрыла Дулсию, то они могли и не встретиться с ним. О том, как бы Эрмин жил в окружении одних лишь духов, если бы тем удалось забрать его первыми, принц предпочёл не думать.

Ещё Далимир понял, почему же отец не хотел посвящать его в детали кровавого договора до его совершеннолетия.

Но обстоятельства изменились.

Юноша немного отдышался, облизнул пересохшие губы и продолжил:

— Барьер Таинства слушается только своего создателя, и для того, чтобы он поддался и мне, пришлось бы переделывать его с самого начала, вырезать новые символы и напитывать их моей энергией. Я был мал и не имел достаточного количества внутренней энергии и умения ей управлять лет до шестнадцати, наверное, поэтому королева придумала, как облегчить мне задачу: она оставила мне свою кровь, в которой содержались частицы её энергии. Все эти годы я хранил ту баночку с кровью и использовал, когда возникала такая необходимость. — Эрмин стыдливо опустил голову. — Я так и не решился перестроить барьер под себя.

— Это всё, что осталось от моей матери? Баночка крови?.. — Далимир поджал губы. Мысль об это заставило его сердце сжаться.

— Я… я могу показать тебе.

— Показать что?

Эрмин выудил из внутреннего кармана одежд маленькую полупрозрачную сферу — сферу воспоминаний? — и приложил ту ко лбу Далимира. Стоило лишь принцу закрыть глаза, как он сразу же увидел перед собой калейдоскоп из пятен, которые постепенно сложились в…

…волосы цвета пламени, заплетённые в две длинные небрежные косички без привычных бусин с портретов; сияющие глаза, сотканные словно из полотна небесной лазури с вкраплениями глубоко синего. Женщина перед ним излучала решительность во взгляде, в изгибе аккуратных губ и тонких бровей; она тепло улыбнулась смотрящему, и в левом уголке её улыбки проклюнулась маленькая хитринка.

Это же его мать... Авила. Далимир смотрел на неё глазами Эрмина из воспоминаний юноши. Она сидела с книгой в руках на краю постели и читала вслух, и казалась при этом такой реальной, будто бы сидела рядом с принцем; не когда-то, а именно здесь и сейчас, всего в шаге от него. Голос её тёк рекой, звонкий, чистый. Авила зачитывала легенду о прекрасной Астрэйе и её верной спутнице Меланте.

Сердце Далимира ещё раз жалобно сжалось, в носу защипало, а к горлу подкатил ком из всех тех слов, которые он не имел возможности сказать ей, которые никогда уже не скажет.

— Мы должны отнести её кровь на её могилу. Она заслуживает этого, — с трудом проговорил он и приобнял Эрмина со спины, уткнувшись ему куда-то под лопатку.

Если от его матери что-то осталось, хоть капелька её энергии, то они могли похоронить это.

Эрмин решил не обращать внимания на расползающееся на рубашке мокрое пятно; он лишь безмолвно положил свои руки поверх рук Далимира. Так они и сидели, пока Далимир не пришёл в себя.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Сквозь сон Эрмин почувствовал, словно его позвоночник пронзило молнией; юноша распахнул глаза и с напряжением уставился в потолок. Он всем естеством ощущал, что в ночном полумраке комнате не один.

Кто-то пробрался к нему.

Эрмин подскочил и хотел выхватить меч, висевший у изголовья, но того не оказалось на привычном месте; и тут на него обрушился немалый вес! Некто перевернул его, заставляя упасть на спину, и сжал руки на его шее. Сердце зашлось в бешенном ритме, из груди при столкновении с кроватью выбило весь воздух, лёгкие жгло, а на горле ощущалось чудовищное давление сильных пальцев. Эрмин не мог пошевелиться, как бы не напрягался, как бы не боролся! В глазах уже заплясали чёрные кляксы; он с трудом оставался в сознании, когда услышал, как некто прошептал ему на ухо:

— Не надейся мне помешать. Уже поздно.

А дальше — темнота.