Когда Ирена вернулась за стены, ей пришлось выслушать десятиминутные разглагольствования от главного советника о безопасности прямо во внутреннем дворе замка, а после ещё столько же об уважении и её статусе, пока они не добрались до галереи, ведущей в крыло с её покоями. Девушка терпеливо продержалась до самого конца и, как только мужчина сделал передышку, заявила:

— Я хотела вступить в союз по всем правилам. Короля Фредерекуса порадовала бы наша церемония, а вы только ворчать умеете. Оставьте поучительные реплики для Далимира; мне же прекрасно известно всё это.

Изначально о том, что Далимир так и не женился на Ирене все забыли. Как тут всё упомнить, когда сперва умирает король и исчезает стена, а сразу после приходит весть о приближении войск из соседнего мира? К тому же Ирена пропустила всё, что происходило после церемонии погребения из-за того, что её ещё не допускали до дел; и даже об отъезде Далимира она узнала с опозданием. Ей и объяснить-то никто ничего толком не мог, и девушке пришлось вылавливать советника по всему замку, чтобы добиться ответов на все вопросы. Он тогда сказал, что им с принцем необязательно проводить брачную церемонию — народ всё равно не узнал бы, что той не случилось.

Ирена не могла согласиться. Король Фредерекус и её родители грезили этим днём; сама Мать не простила бы такого вранья. Девушка не желала носить королевские шелка заранее просто потому, что не нашлось времени для такого важного события. Ко всему прочему, в её голове зародилась отличная идея, которой она и воспользовалась.

— Ваше Величество, я всего-навсего беспокоюсь. Не серчайте на старика, — с почтением произнёс советник и поклонился. — Вам предстоит огромная работа, и все надеются на вас и Далимира.

— Я понимаю, но и вы поймите меня. Традиции важны для меня и многих в королевстве. — Ирена сделала небольшую паузу. Сквозь узкие окошки галереи проникал свет Астрэйи и Меланты, и девушка протянула руку к согревающим лучам, коснулась кончиками пальцев ярких ленточек. — Поведайте мне о нынешнем и грядущем. Каковы наши шансы пережить всё это?

Пророчество пугало Ирену. Она и подумать не могла, что нечто подобное существовало. Де`моны, духи, проклятое дитя, перерождение миров… От всего этого голова шла кругом, а внутренности в узел скручивались. Стоило девушке вспомнить текст пророчества, и под кожей будто бы иголки образовывались; они пронзали мышцы и кости, ранили естество.

Многие и не подозревают, что прямо у них под ногами сокрыта ужасающая мощь, способная выжечь всё живое.

Ирене хотелось услышать, что всё будет хорошо, даже если эти слова не имели бы ничего общего с реальность.

— Мне неизвестно подобное. Мы можем лишь надеяться на иноземного принца и верить, что проклятье не потревожат битвой.

— Конечно же. — Ирена прикрыла глаза. — Смертные не видят будущего и не способны предсказывать его; одна лишь вера доступна нам.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы желать истины, но не стоит и забывать, что истина у каждого своя и при этом её не существует. Никому не ведомо, чем обернётся история, зато каждый поспешит приложить к ней руку, выпади ему такая возможность. Нам остаётся лишь ждать того самого момента откровения.

— Выточенные из камня и Одухотворённые мастера уже что-нибудь ответили? — сменила тему Ирена. Философские размышления советника нагоняли на девушку тоску. Ей и ужаса хватало.

Советник развёл руками:

— Боюсь, нам не стоит ожидать большой помощи от них. Одни не располагают полезными сведениями; другие и вовсе сомневаются в подлинности наших суждений, ибо те основаны лишь на словах и предположениях. Они вышлют кого-нибудь для сбора информации, но не более.

«Ну и пусть», — подумала Ирена. Ничего удивительного в их отказе не было; мало кто захотел бы верить в подобное, особенно без наличия весомых доказательств в необходимости такого рискованного шага. Брать на веру всё и сразу неразумно, а порою и опасно. Любая деталь могла подставить тебя чуть позднее. Они и сами, можно сказать, шли на огромные риски.

— Знаете ли вы, чего нам с вами не хватает? — спросила вдруг девушка и взглянула на советника. Она позволила закрасться лёгкому веселью в уголки глаз, чтобы рассеять нависшую над их головами тучу. — Чая. Мне известно, что ни одно ваше собрание не проходило без чашечки, так почему бы не присесть и не продолжить эту хорошую традицию?

На лице советника проступила лёгкая и немного печальная улыбка:

— Замечательная идея. Полностью поддерживаю.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Под покровом ночи Лиафвин и Илэр направились к Границе, чтобы отыскать принца Рхиса. Тот перестал выходить на связь и пару часов назад использовал тревожный талисман — небольшой лист заговоренной бумаги, на котором проступили координаты его последнего местоположения. Что-то произошло ещё перед перевалом. Неужто де`мон догадался об их плане и решил убить принца прямо там?

Союзные войска двух народов ещё не пересекли Границу; воины разбили временный лагерь прямо в Молчаливых лесах вместе с рабочей бригадой по разбору завалов. Значительная часть работы уже была выполнена и все они отдыхали, чтобы продолжить расчистку пути на следующий день, и готовили еду для поздней трапезы.

Жаль, среди воинов или рабочих у принца Рхиса не имелось «своих», чтобы подмешать в котлы с супом сонное зелье. Действовать же силами извне было рискованно — слишком много глаз, и они чужаков выцепили бы быстро. Тут и там виднелись часовые, совершающие обход, да и остальные воины не дремали. Они хорошо знали своё дело и понимали, что завал не образовался сам по себе. Да и у Лиафвина и Илэра стояла в приоритете совсем иная задача.

Успеть бы найти принца.

Юноши знали о существовании тайных ходов, через которые они могли бы попасть в Молчаливые леса, минуя воинов; и они выбрали наиболее подходящий из них, находившийся ближе прочих к нужному им месту. Они не могли зажечь свет, чтобы их не заметили часовые, поэтому искали принца чуть ли не на ощупь. Нашли скоро. Принц Рхис сидел, привалившись к шершавому дереву, покрытым мхом, и не шевелился.

Илэр присел рядом и осторожно коснулся его шеи, чтобы нащупать пульс. Руки дрожали, поэтому разобрать удалось не сразу, но он почувствовал слабое биение под пальцами; и кивнул Лиафвину.

Он жив. Ещё жив.

Юноши расчистили небольшой клочок земли от крупных камней и растительности и принялись раскладывать вышитую на ткани печать перемещения, чтобы как можно скорее забрать принца Рхиса в Сияющий край, где его смогли бы вылечить. Именно туда, потому что дома их могла поджидать опасность на каждом углу, а подставлять принцессу, заявляясь к ней, не хотелось.

Принц запретил втягивать Атанасию не просто так.

Это они предатели и мятежники, отступники; они собирались свергнуть действующую власть и подорвать выстроенные в последние годы устои. Девушка же могла избежать кары, которая снизойдёт на них, а после выждать немного — пока буря не уляжется, — продолжить их дело и внести в оба королевства перемены к лучшему, наладить отношения меж миров. Она и младший брат принца — последняя надежда миров, если все прочие фигуры падут.

Илэр не сомневался, что принц Рхис уничтожит де`мона и спасёт их миры, но последствия убийства монарха огромны не только для них троих, но и для всех жителей Молчаливых лесов.

О принцессе не знали, и лучше, чтобы так продолжалось как можно дольше. Иорэт и вовсе не участвовал в плане и ничего не знал, чтобы в случае казни его старшего брата — или иного наказания, подразумевающего его отречение от престола в том числе — ничто не указывало и на его причастность.

Позади послышался хруст.

Ох, плохи их дела!

Кто-то приближался к ним.

Шаги совсем близко.

— Я отвлеку их, а ты перемещай принца, — прошептал Лиафвин и бросился в ту сторону.

Илэр ускорился. Сердце бешено застучало в груди, когда позади него посыпались ругательства и звуки борьбы.

Нет-нет-нет!

«Не умирай! — только и мог думать Илэр. — Не смей умирать!»

Контуры печати загорелись, когда юноша напитал их энергий; и они вместе с принцем исчезли в слабой вспышке света.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Лиафвин налетел на приближающегося крупного воина и тут же отскочил в сторону, в лес; тот выругался и бросился следом. Они бежали недолго; мужчина схватил Лиафвина за плечо и резко развернул к себе, но юноша тоже не растерялся и дёрнул мужчину за крыло. К сожалению, никакого эффекта его сопротивление не оказало, и воин лишь сильнее сжал его руку, впиваясь в плоть до боли в костях. Лиафвин дёрнулся, вкладывая все силы в этот рывок и... ничего не вышло.

Нет, ему не вырваться.

Гадство…

Чего он вообще ожидал?..

Юноша поднял затравленный взгляд с ожиданием немедленной расправы, ибо законы их мира не переставали действовать; а он мало того, что был пойман с поличным у Границы, так ещё и при таких обстоятельствах.

Широко раскрытые в узнавании ярко-зелёные глаза напротив посмотрели на него в ответ.

— Ты?! — одновременно воскликнули они.

Оба моргнули.

Лиафвин знал этого воина в драконьих доспехах. Крепко сложенный, под два метра ростом, с алыми волосами и суровым прямоугольным лицом, но настолько мягким нутром, что иной раз юноша задавался вопросом, как тот дослужил до такого высокого поста в армии. Не то что бы он являлся размазнёй или что-то в этом роде, но с Лиафвином он никогда не проявлял себя… жёстко? Нет, не совсем подходящее слово… Скорее твёрдо. Мужчине определённо не доставало твёрдости.

Сильный и выносливый воин, яростно сражающийся за новые идеалы, привитые королём Наддом и своему королевству, и вассальному, Нние всегда выполнял приказы с идеальной точностью и не позволял показаться истинным чувствам и мыслям по поводу каждого из них; и держался он гордо при этом, будто бы именно так и нужно — слепо доверять и следовать беспрекословно даже самым абсурдным повелениям. Наверняка поэтому все и считали его образцом для подражания в армии.

Но Лиафвин точно знал, что внутри у Нние роились тысячи противоречий, которые он не решался озвучить, чтобы избежать внимания к своей персоне и любых вытекающих от сказанного последствий; противоречий, которые уничтожали его естество.

Именно такое поведение стало нормой. Не пререкаться. Задвинуть истинные чувства как можно дальше. Выполнять приказ.

Королева Ллеулу и король Рхизиарт когда-то ценили дерзость, а не послушание. Но об этом все быстро позабыли. Влияние де’мона с каждым годом становилось лишь сильнее и искажало всё, до чего могло дотянуться.

После падения первой стены многое изменилось. Медленно, но верно привычные устои обратились в нечто иное. Даже Нние был когда-то другим. Немного, но другим. Более честным как минимум. С собой в первую очередь. Годы назад он хотя бы мог сказать, чего хочет именно он, а не повторял за кем-то ещё просто потому, что так надо.

— Я думал, ты поступил в академию. Что ты здесь делаешь в такое время? — спросил Нние и ослабил хватку. Раньше он не заплетал передние пряди волос и те доходили ему до груди в распущенном состоянии, сейчас же они были убраны в кольца по бокам его головы; остальная часть волос и чёлка остались прежними, более короткими и небрежно уложенными.

Лиафвин потёр пострадавшее плечо и упёр взгляд в землю под их сапогами. Ему было больно смотреть на Нние и понимать, что они выбрали разные дороги. Один подстроился под новую реальность, окончательно теряя себя, а другой пытался вернуть то, чего всех лишили.

— Кое-что произошло, — расплывчато выразился Лиафвин.

— Недавний оползень вызван взрывающей печатью, если судить по следам на камнях и характере завалов. Так почему ты здесь? Не ответишь?

Юноша замотал головой и закусил губу. Он хотел бы. Хотел, но не мог, потому что мужчина не встал бы на его сторону. Никогда. Годы назад — возможно, но точно не сейчас.

— Приближаться к Границе запрещено, лучше тебе уйти как можно скорее. Я не стану докладывать о тебе, но пообещай, что не вляпаешься ни во что.

— Если я скажу, что слишком поздно, что ты сделаешь? — с раздражением выплюнул Лиафвин и вскинул голову, глядя чуть левее головы мужчины.

Наступила пауза. Нние вздохнул и еле слышно отозвался:

— Ничего. Не хочу вредить тебе.

Вот опять. Сколько бы всего не произошло между ними, Нние всегда относился к Лиафвину одинаково тепло. Даже расскажи Лиафвин, что он собирался способствовать убийству короля Надда, Нние никому не доложил бы об этом.

Казалось бы, почему юноша не рад, что его не собирались сдавать? Но разве правильно следовать намеченной цели — объявленной всеобщей — и при этом отпускать того, кто возжелал помешать всем дойти до конца, если ты так веришь в то, что тебе говорят? Правильно ли зависать где-то между и врать самому себе, что именно так и следовало поступить? Правильно ли быть трусом и отчаянно притворяться кем-то другим?

— Как ты думаешь, нам нужна война, чтобы выжить? — Лиафвин заглянул в глаза Нние. В глубине чарующей радужки мужчины таилась печаль; ещё с последней их с ним встречи та пустила ростки в этой зелени. — Приказы короля приемлемы? Они не меняют нашу суть? Не обращают в варваров, коими нас когда-то звали некоторые иноземцы?

Нние понизил голос и рявкнул:

— Молчи. Не нам такое решать. За подобные речи тебя отправят в темницу, поэтому молчи. — Нние потёр лицо ладонью и чуть мягче продолжил: — Прости. Я понимаю, что всё это безумие, но не могу пойти наперекор королю.

— Как и всегда, — с горечью подытожил Лиафвин и отвернулся.

Они не раз ругались из-за такой вот покорности мужчины, и в какой-то момент Лиафвину надоело. Он ушёл. Соврал про академию, о которой даже не помышлял, и ушёл.

Теперь же вот где они. По разные берега необъятной реки. Лиафвин уже не повернёт назад, а Нние слишком обеспокоен приказами свыше, чтобы сделать хоть шаг в воду. Течение смоет его, даже если он попытается, и он понимал это. Потому и не двигался.

— Я должен идти, — бросил юноша и, не оборачиваясь, скрылся в лесу.

Он уже не увидел, как Нние протянул за ним руку, точно действительно хотел остановить, и тут же одёрнул сам себя. Снова.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Лагерь затих с наступлением сумерек, и лишь часовые продолжали бодрствовать. Воины легли рано, чтобы успеть набраться сил перед грядущим. Враг мог дать знать о себе в любой момент.

Постепенно рассеянный по небу свет заходящих Светил сменился тьмой; она объяла многочисленные палатки и спящих в них воинов, ожидающих сигнала к подъёму. Небосвод усеяли огоньки далёких звёзд, а из-за облаков вышел Сэдрн, льющий холодный свет на спящие земли. Эрмин читал переданные гонцами рукописи по созданию печатей при свете свечи, а на его плече дремал Далимир, который то и дело продолжал что-то повторять себе под нос.

Краем глаза Эрмин вдруг заметил тусклое, но хорошо различимое в полумраке сияние со стороны заваленного бумагами и картами стола: передающий сообщения талисман сработал. Эрмин перевёл на него взгляд и задержал дыхание.

Страшно прочесть, но и проигнорировать нельзя.

Юноша осторожно уложил Далимира в постель и подошёл к столу, чтобы всё-таки посмотреть.

«Принц отравлен», — гласила проступившая на бумаге надпись.

— Что случилось? — тихонько спросил Далимир, сонно щурясь. Он приподнялся на локтях и попытался пригладить растрепавшиеся волосы, закрывающие ему обзор.

Эрмин вложил ему в руки послание.

Глаза Далимира широко распахнулись, стоило ему уловить смысл написанного; он некоторое время глядел на аккуратные буквы, точно ожидал, что те переменятся и сложатся в нечто менее мрачное, и наконец сказал:

— Плохо дело.