Маленький постоялый двор, на котором они остановились на ночь, пропитался древесным и чуть сладковатым ароматом сандалового дерева, напоминающем юноше о занятиях по траволечению, которые он начал посещать полгода назад из-за Меседу. Он так и не осилил их, если подумать… Отвлекался слишком уж часто и пропускал мимо ушей, что смешивать можно, а что — ни в коем случае нельзя. Если только в твои планы не входит вызвать отравление. Или порчу навести. На себя в первую очередь, ибо за неправильное лекарство можно и отхватить от кого-нибудь. Но Кион не собирался становиться лекарем или травником, а всего лишь хотел видеться с новой ученицей чаще, поэтому не беспокоился на этот счёт.

Иэрос тоже обучался траволечению, поэтому знал о всех тех случаях, когда Кион вызывал разочарованные вздохи наставника своими дрянными снадобьями; и всё чаще шутил по поводу навыков Киона в изготовления отравы. Вернуть бы то время…

Куда подевались те трое? Они уехали в такой спешке после того, как Далимиру пришло письмо из дома…

Путники оплатили ночь и собирались уже лечь спать поскорее, чтобы с рассветом снова отправиться в путь; но прямо перед лестницей на второй этаж им встретились двое, явно не местных. Все окна на постоялом дворе занавесили белым — хозяева скорбели по почившему королю Фредерекусу, — и на фоне траурного цвета эти две фигуры в длинных светло-голубых одеяниях с утончённой вышивкой серебряной нитью и кучей украшений в волосах особенно выделялись. Светловолосые, с медовой кожей и заострёнными ушами. Изящные, как девушка, так и юноша. Они, вероятно, спорили, потому что воздух вокруг них искрился от напряжения.

Грозный тон юноши не вязался с его внешностью; он использовал Слово Древа, тянущееся и местами резкое, и глядел на мир словно сверху вниз. Или же ему мешала цепочка под глазами? Кион раньше никогда не видел, чтобы кто-то так носил украшения. На лбу, на шее — да. Но не под глазами же.

Девушка выглядела возвышено, с широкими бровями вразлёт и полными губами. Множество украшений в её волосах и волевой взгляд делали её похожей на иллюстрацию Матери Астрэйи в книгах с легендами, разве что моложе. Она держалась как аристократка, даже говорила как аристократка: её речь лилась горным ручьём, а не громыханием небес, как у юноши. Девушка вдруг перевела взгляд на Киона, Меседу и Аго и произнесла на чистом Пламенном языке:

— Прошу простить эту сцену. Мой спутник временами не сдержан. — Она чуть отодвинулась в сторону, позволяя им пройти. Светловолосый юноша сверлил её недовольным взглядом, но больше ничего не говорил.

— Неудачное вы время для путешествия выбрали, — заметил Кион. Не часто в их королевстве бывали Одухотворённые мастера. — Что молодых мастеров привело сюда?

Девушка опустила ресницы. На её лице проступила боль, как если бы у неё неожиданно разболелся зуб.

— Беда. Нам известно, что творится нечто ужасное, поэтому мы хотели бы помочь остановить это.

— Какое вам-то есть дело до наших проблем?.. кх… Эй!

— Мы тоже направляемся на поле боя, чтобы помочь, — перебила его Меседу, сопровождая слова тычком под рёбра. Она стрельнула глазами в его сторону и покачала головой. Меседу всегда так делала, когда Кион звучал грубо, чтобы избежать лишних ссор и недопониманий. Её забота его, конечно, радовала, но не когда в дело вступали её острые локти. — Не желаете ли вы объединиться? Меня зовут Меседу, а рядом со мной Кион и Аго. Мы будем рады хорошей компании.

— Верно, вместе же веселее, — подтвердила молчавшая до этого Аго — которая всё это время завороженно рассматривала светловолосую девушку перед ними, не иначе — и подмигнула молодой мастерке. Та засияла в улыбке:

— Я Путри. Моего спутника зовут Гунтур. Он не говорит на вашем языке, поэтому мне нужно спросить его. Дайте нам минутку.

Путри перевела Гунтуру вопрос Меседу. Юноша немного помолчал, после что-то не слишком охотно ответил, но в итоге кивнул.

— Мы согласны, — заключила Путри, хлопнув в ладони. — Но предупреждаю: мы передвигаемся иначе, более быстрым способом. Надеюсь, вас не укачивает.

— Вот утром и проверим, — уверенно произнесла Аго. — Не терпится посмотреть, что же такого необычного в вашем транспорте. Можно подсказку?

Кион потянул подругу, горящую энтузиазмом не то от загадки, не то от той, кто её задал, к лестнице. Наговориться они и в дороге успеют, а сейчас им всем лучше отдохнуть после целого дня в пути.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Когда Атанасия не получила сигнал к действию от Рхиса, она поняла, что его план пошёл крахом. Она же говорила, что нужно взять её с собой! Говорила, а он не слушал.

Если Рхис не выживет, то он сам виноват. Атанасия даже плакать по нему не станет! Если только совсем чуточку; парочку слезинок для приличия она всё-таки пустит.

Ожидание нервировало принцессу. Она едва ли не протоптала тропы в своих покоях, шагая от стены к стене снова и снова. Атанасия предпочитала действовать быстро, а не выжидать удобного момента; но она также понимала, что любой необдуманный шаг убьёт не только её, но и их всех. Оба мира падут. Это связывало ей крылья.

Она пообещала проявить терпение.

Атанасия вышла на балкон покоев и залезла на каменный парапет. Холодные потоки ветра обдували её тело и развивали пряди её распущенных волос, играючи путая их. Принцесса  расставила руки в стороны и подняла лицо к Третьему глазу дракона на небе, купаясь в его серебристых лучах. Постояв так минутку, она перелетала на внешнюю стену.

Замок высекли прямо в породе величественных гор, на высоте. Громадный и крепкий, неприступный, но между тем и изящный, чарующий. Его формы стремились вверх, прекрасно вписываясь в рельеф породы, словно сама природа воссоздала эти стены и башни.

Все они, и строения их, и её народ, часть древних гор, окаменелых останков могущественных драконов. Единственные выжившие потомки этих древних существ.

Внизу, всего в шаге от Атанасии, простилалась зияющая пропасть; она глядела на принцессу раскрытой пастью с острыми зубьями и грозила поглотить любого, кто осмелится спуститься к ней. Девушка выставила ногу вперёд и шагнула прямо в пасть, в черноту; обдуваемая воздушными потоками, она расправила крылья прямо перед острыми скалами и устремилась к выступу неподалёку. Атанасия любила сидеть здесь в тишине и размышлять или оттачивать мастерство владения мечом, когда что-то её тревожило и не позволяло заснуть.

Атанасия не выпускала Тёмный Клинок из рук ни днём, ни ночью, и сейчас тот покоился рядом — на её поясе. Она обнажила меч и занесла его перед собой; чёрное лезвие блеснуло в холодном свете ночного Светила. Она сомневалась, что даже он годился для битвы с де`моном, а это, на минуточку, — легендарный меч её предков! Инкрустированный красными камнями из праха её прабабушки, сильнейшей воительницы её рода, и с покрытым магическими символами клинком из особого сплава металлов. Атанасии стоило огромных усилий незаметно утащить его из сокровищницы и заменить подделкой. Её чуть не поймали аж дважды!

Ножны для меча она покрыла скрывающими энергии талисманами, поэтому никто не должен был догадаться, что за меч носит с собой Атанасия, пока тот не обнажён. Сейчас же рядом никого не наблюдалось, поэтому принцесса могла вдоволь полюбоваться прекраснейшим из творений. Атанасия обожала искусно выполненное оружие, и этот меч определённо был самым лучшим, какой она только держала в руках.

Они с принцем Рхисом многое на него поставили.

Существовало ли способное противостоять де`мону оружие вообще? Мощь его естества наверняка превосходила даже самых выдающихся смертных вместе взятых. Тёмный Клинок мог не справиться, и эта мысль раздражала принцессу. У неё под кожей словно змеи ползали; они вызывали непрекращающийся зуд где-то глубоко внутри её тела, за рёбрами, куда она не могла дотянуться при всём желании.

Плохое предчувствие.

Ей это не нравилось.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Наутро все пятеро собрались в одной из комнат, где Путри поведала новым знакомым о пророчестве и де`моне; поэтому теперь все они представляли, что может начаться, если что-то пойдёт не так. Но это не развеяло решимости Аго, Киона и Меседу присоединиться, даже наоборот, они лишь убедились в том, что им следовало поехать. Никто из них не обладал уникальными навыками, но они могли хотя бы попытаться помочь. Даже малость могла спасти множество жизней. Они не желали отступать.

Аго и Путри расположились прямо на полу и рассматривали карты, чтобы понять, где могло разбить лагерь королевское войско. Они должны были правильно рассчитать место для приземления, чтобы это не выглядело внезапной атакой или чем-то вроде того.

Путри и Гунтур для путешествия использовали порталы — высокоуровневую и крайне тонкую технику их народа. Нечто подобное требовало точного знания местности, чтобы перемещение прошло удачно; но никто из двоих мастеров никогда не бывал в соседнем к ним королевстве, а потому они не сумели с первого раза попасть в точку назначения; и именно из-за этого и произошёл спор у той лестницы — у каждого имелось своё мнение по поводу того, кто ошибся при создании портала.

Перемещение у новичков, коими и являлись Путри и Гунтур, сжирало особенно огромное количество энергии, куда больше, чем у опытных мастеров; поэтому часто просчитываться они не имели возможности. Новое знакомство же пришлось как раз кстати.

Нельзя было медлить. К тому же Путри насторожили слова Меседу о её предчувствии. Его возникновение не казалось совпадением или проявлением обычной тревоги перед чем-то пугающим, учитывая происхождение девушки, но и ничего не объясняло, заставляя всех теряться в догадках по поводу его значения.

Скорая гибель? Начало битвы? Пробуждение проклятья? Нечто иное, на что они не обратили внимание ранее? Это буквально могло оказаться чем угодно.

Меседу сидела в уголке и тихонько размышляла, обняв колени. Новые подробности происходящего, которые им поведала Путри, выбили её из колеи окончательно. По её коже не переставали бегать маленькие жалящие искры, но она никак не могла понять, о чём конкретно они её предупреждали.

До сих пор.

Меседу одолело это странное ощущение ещё несколько дней назад, незадолго до отъезда. Она тогда почувствовала себя так, словно с небес на неё снизошёл поток вязкой воды, пропитавший её кости; и что-то поселилось глубоко в ней. Оно непрерывно вопило, нашёптывало ей на несуществующем языке, скреблось изнутри. Это пугало Меседу. Очень. Выточенные из камня серьёзно относились к предчувствиям, ибо сама природа и духи вели их; и Меседу не исключение. Только вот она никогда не умела читать предназначенные ей предостережения.

Что-то подсказывало ей, что они упускали нечто важное, но она никак не могла найти подтверждение этому. И чувствовала себя бесполезной.

Когда Меседу была ещё ребёнком, ей, как и всем детям поселения, взрослые рассказывали о чём-то подобном. Народ их возродился из камня, омываемого священными водами Алого источника, хранителями которого все они в последствии стали; и, подобно Древу Одухотворённых мастеров, он питал их и даже позволял видеть то, что незримо всем прочим народам. Он же их предупреждал.

Но что же пытался сказать Алый источник прямо сейчас?

Казалось, ни её друзей, ни молодых мастеров это не огорчало также сильно.

Кион и Гунтур что-то активно обсуждали. Они не говорили на одном языке, но, как оказалось, прекрасно общались через жесты.

Или не совсем.

Кажется, Кион показал что-то не то.

Гунтур непонимающе уставился на него; в мгновение его взгляд заострился, а лицо помрачнело. Киону показалось, что даже цепочка его зловеще блеснула. Гунтур хлопнул по одному из мечей у себя за спиной, выставил большой палец и провёл им по горлу, жирно намекая, что обезглавит Киона, если тот продолжит. Кион встрепенулся и замахал руками:

— Я не это имел ввиду, как бы ты это не понял… Путри, ну скажи ему! Он меня пугает! — Кион забежал Аго за спину и шлёпнулся на пол позади неё, опасливо выглядывая из-за плеча девушки. Та невозмутимо продолжила что-то чертить на карте, будто не замечая перемены настроения между юношами.

Неужто устала его выручать? Нет, погодите минуточку! Да она же смеётся над ним! Кион уверен, что слышал смешок только что!

К его счастью, Путри прильнула к Гунтуру и успокаивающим тоном что-то зашептала ему на ухо, что тут же охладило его жажду битвы. Юноша пробурчал нечто совсем неразборчивое, не отрывая убийственный взгляд от Киона, но в итоге сменил гнев на милость и отвернулся, дёрнув щекой.

— Он подумал, что ты бросаешь ему вызов, — пояснила Путри. — Используй более понятные жесты или проси меня перевести, пожалуйста. Не хватало ещё, чтобы вы подрались по пути.

Аго отмахнулась:

— Эта битва долго не продлится, не переживай.

— На чьей ты стороне, Аго?

Девушка обернулась к Киону, чтобы тыкнуть его пером, и сразу же вернулась к карте. Кион скосил взгляд на оставленную на его кончике носа чёрную кляксу.

— Злюка.

Он отполз к Меседу и принялся вытирать нос платком. Это мало чем ему помогло — чернила лишь размазались ещё больше. Без воды не обойтись. Юноша перевёл взгляд на Меседу, чтобы показать ей оставшееся на его лице безобразие, но она не обратила на него внимания. Девушка выглядела подавлено и отстранённо, словно находилась где-то ещё, за пределами комнаты.

— Как ты? — обеспокоенно спросил он. — Мы обязательно выясним, что не так, не переживай.

Меседу не была уверена, что это произойдёт, но и рассказывать о сомнениях своих не стала.

— Всё нормально, — соврала она. —Так когда мы отправляемся?

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Далимиру удалось поспать пару часов за эту ночь, не больше. Ему снились леса Границы в яркий и тёплый день. В один из таких дней, под вечер, он встретился с Эрмином впервые, и это ощущалось хорошо, правильно и безопасно. Его обволакивал свет; желанное спокойствие разлилось по всему его телу, и он позабыл о всех тягостях, поджидающих его в реальности. Неожиданно впереди него резко вспорхнула в небо огромная птица с чёрными перьями, а за спиной неистово заржали лошади. Далимир обернулся и узрел, что в его сторону полетели огненные стрелы! Одна из них обожгла его щёку, и юноша сразу же проснулся, резко дёрнувшись.

Сердце грохотало в груди так сильно, что Далимиру показалось, что всё его тело бьётся в такт.

— Что случилось? — тихонько спросил Эрмин. Юноша спал рядом, потому что именно так они и привыкли; и Далимир, кажется, разбудил его. Если тот вообще спал.

— Я боюсь, — признался Далимир, рвано выдыхая. Он повернулся к Эрмину и заглянул в глаза юноши; его собственное напуганное отражение закралось в их туманное утро. — Веришь ли ты, что смертные сумеют выстоять?

— Честно? Не знаю. На то воля случая, а мы лишь можем проявлять осторожность и глядеть в оба.

— Мрачно, — протянул Далимир и прикрыл глаза. Хотелось бы, чтобы всё это оказалось лишь сном, а не реальными испытаниями. Не угрозой, способной разнести всё и вся.

— Правдиво.

— Ладно, тут не поспоришь. Твоя взяла.

Со стороны Эрмина послышался смешок. Далимир открыл глаза и увидел, что юноша широко улыбается.

— Что?

— Ты совсем не меняешься. Споришь с кем угодно, но не со мной. Так страшит возможность проиграть?

— Ещё чего! — возмутился Далимир, и даже приподнялся, чтобы в полной мере выразить несогласие с подобным утверждением. Он полушутя заявил: — Я это тебя так жалею. Ты не только мой телохранитель, но и друг; не могу же я и тебя замучить, как всех твоих предшественников.

Если подумать, Далимиру никогда и не хотелось доставать Эрмина, как остальных. Они слишком хорошо понимали друг друга, так о чём им спорить? Что доказывать?

— Правда что ли? Мне повезло, — саркастичным тоном отозвался Эрмин; улыбка не сходила с его лица, придавая его словам игривость. Далимир и сам не заметил, когда уголки и его собственных губ поползли вверх, а напряжение после кошмара спало.

Минутой позднее Далимиру и Эрмину пришлось вернуться к реальности. Возможно, им уже скоро предстояло встретиться с союзной армией Молчаливых лесов, поэтому они должны были подготовиться как следует.

Но сперва казалось необходимым удостовериться, что принцу Рхису стало лучше. Лиафвин и Илэр перенесли его к целительнице, которая, как бы странно это не звучало, пришла в военный лагерь незадолго до этого, чтобы предложить свою помощь. Она словно заранее знала, что должно было произойти. И пообещала, что поставит принца на ноги уже к утру.

Это показалось бы более чем подозрительным, если бы не одно «но». Её сопровождал дух. И он поведал Далимиру то, что не оставляло сомнений в искренности их побуждений.