Стоило Рхису и Атанасии расщепить обезглавленного де`мона через печать, все, кто когда-либо подвергался его воздействию освободились; но никто из них так и не вспомнил, что они послужили послушными марионетками в чужих руках. А вот неуверенности в правильности происходящего у всех приумножилось. Генерал же Анеирин, через чьё тело Вин пропустил особенно мощные потоки своей энергии, пал навзничь прямо посреди лагеря, потеряв сознание.

Воины обеспокоились; что же случилось с их предводителем? Мгновение назад тот не казался недомогающим!

Они как раз собирались выдвигаться из Молчаливых лесов — проход расчистили достаточно, чтобы возобновить путь, — но сейчас не спешили что-либо предпринимать без предводителя. Не нравилось им всё это.

Их словно намеренно не пропускали не только подрывники, кто бы ими не оказался, но и сами духи; они насылали сомнения и одёргивали воинов от продвижения вперёд.

Что творится-то?

Всё должно было пройти иначе.

У них же приказ… Приказ… Почему он кажется таким странным сегодня?..

Тут со стороны дороги к ним верхом на вороных конях выехали два юноши. На шее одного из них воины приметили родовую татуировку на шее, говорящую им, что перед ними находился сын Его Милости графа Арона и лучший друг Его Высочества. Второго же юношу в армии хорошо знали в лицо — нельзя не узнать племянника известного генерала Эмлина, ныне сложившего шлем и копьё в долгий ящик; ещё мальчишкой Илэр неустанно таскался хвостиком за дядей в годы его службы.

Что же они здесь делали?

— Внимайте слову Его Высочества Рхиса! — предупреждающе произнёс молодой господин Илэр. — Король Надд скончался, и его приказы более недействительны! Остановите своих коней, опустите оружие!

— Мы не можем поверить вам на слово, уважаемые господа, — ответил генерал Нние, выступивший вперёд. — Где же приказ? И отчего же его слово передаёте именно вы?

— Верно, откуда нам знать, что вы не возжелали запутать нас?! — выкрикнул кто-то. Многие воины согласно зашумели.

— Проявите терпение, Его Высочество скоро прибудет! — попросил молодой господин Лиафвин.

— Ожидание дорогого стоит во время войн, — заметил генерал Нние и скользнул взглядом по молодому господину Лиафвину, не решаясь смотреть прямо. Мужчину жгло изнутри от того, как же сильно и необратимо они отдались друг от друга, словно масло и вода, неспособные стать единым целым.

Позади послышался сочащийся строгостью голос:

— Верно, но кто сказал, что война была объявлена? — В поле зрения воинов показался принц Рхис; он прошествовал мимо сотен облачённых в доспехи мужчин и женщин и встал перед ними, задрав подбородок. Все разом замолкли. — Его Величество помутился рассудком незадолго до своей кончины и разглядел угрозу там, где её нет. Ныне же все его полномочия перешли мне, как его старшему сыну; и я приказываю вам немедля вернуться домой! Мне не нужна эта война.

— Как Его Величество мог так неожиданно почить?! — заголосил один из воинов. — Всё это подозрительно!

— Ещё и генерал Анеирин в миг лишился чувств и не приходит в себя! Точно что-то происходит! — подхватил другой.

На отрешённом лице принца Рхиса проступила усмешка; он хмыкнул и обвёл взглядом толпу. Сердце же его сжалось, когда упомянули его любовника, но он не позволил чувствам взять верх. Больше он не мог позволить себе ни капли слабости.

— Смелые заявления. Готовы ли вы ответить головой за каждое слово? — Голос принца прозвучал хладнокровно, оттого и более пугающе. — Немедленно возвращайтесь. Чуть позже я сделаю официальное объявление и всё разъясню. — Он чуть склонил голову набок и оскалился; глаза его горели яростным и пронзительным пламенем. — Не смейте тратить моё время попусту, если не желаете оказаться в темнице за клевету.

Более никто не посмел перечить принцу. Ежели тот говорил правду, то не поздоровится им, продолжи они упираться. Не хватало ещё быть сосланными в гиблые земли за неповиновение его приказам.

Воины передали всем позади стоящим слово принца и принялись собираться, чтобы покинуть лагерь как можно скорее.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Эрмин стоял подле Далимира, пока тот обсуждал со светловолосыми странниками и их с ним давними друзьями из школы Вольных Ветров возможные исходы битвы или её отсутствия. Если выражаться точнее, говорил он лишь с принцессой Путри. Гунтур не знал Пламенного языка и топтался у входа в палатку, никак не участвуя в разговоре. Кион пялился то на Далимира, то на Эрмина, несколько раз порываясь что-то сказать, но под красноречивым взглядом наблюдавшей за ним Аго не решался подать голос. Меседу же застыла в дальнем углу, неподвижная и отрешённая; её словно что-то беспокоило, но она не спешила делиться этим.

Эрмин попытался узнать у неё, в чём же дело, но она лишь пожала плечами и сказала, что не знает, что ему ответить, потому что сама не до конца понимает первопричину своего состояния. Кион поведал, что с девушкой это начало происходить накануне их прибытия в лагерь, а Аго заметила, что симптомы лишь ухудшились со временем.

— Это предчувствие, — обронила Меседу, опуская глаза. — Но я понятия не имею, о чём оно предупреждает меня. Извините.

Девушку знобило, поэтому Эрмин предложил ей одно из одеял и усадил на ближайший стул. Также он на всякий случай просмотрел её внутреннюю энергию, тщательно перебирая переплетение нитей. Только вот ничего необычного, что могло бы пролить свет на творящееся с ней он не обнаружил.

Странно.

По делу ничего нового они тоже не узнали. Как и ожидалось, молодые мастера не ведали многого о сокрытом под землёй; они лишь предполагали, как и все. Ирена тоже написала Далимиру, что у Одухотворённых мастеров, по словам их королевы, даже упоминания ни о чём подобном не имелось.

— Наше Древо и живущий под ним народ намного моложе Молчаливых лесов, — пояснила Путри. — Нам даже истинная причина образования окружающих нас Пустошей не была доступна, пока первая стена не пала и легенды соседнего мира не достигли нас. Мать Астрэйа породила Одухотворённых мастеров или принц Эериг — не важно. Мы всё равно остались неосведомлёнными о таящейся прямо под нами опасности, оттого и совершенно беспомощными.

Если о столь древнем проклятье и было что-то известно, все бумаги давно истлели в заброшенной библиотеке Молчаливых лесов. Не один век минул, и время погребло под собой раннюю историю миров. Или кто-то специально поспособствовал тому, чтобы новые поколения смертных не получили послание.

Все они, бросившие вызов древним, могли надеяться лишь на то, что не станут частицами пыли на истлевших страницах в один миг.

Далимир вздохнул:

— Мы ничего и не узнали бы о грозящей мирам опасности, не пошли чужеземный принц гонцов. Сияющий край ещё несмышлёный ребёнок по сравнению с соседями, и нам повезло, что нашёлся кто-то, кто направил нас к спасению.

— Жаль, моя бабушка не понимает этого. Направь она наших воинов, то они многим смогли бы помочь. Существует множество техник, способных задержать врага, не убивая его, но все они бесполезны, если некому их применить. Мы с Гунтуром могли бы попробовать, но я не могу гарантировать, что мы сумеем сдержать хотя бы четверть.

— Даже малая помощь полезна, — возразил Далимир. — Что вам потребуется?

Вдруг Гунтур произнёс что-то и выскочил из палатки. Эрмин не знал Слово Древа, но понял, что юноша имел ввиду и хотел уже броситься следом, как Меседу, всё это время завёрнутая в одеяло и тихонько сидевшая у стола, вскинулась и воскликнула:

— Что-то не так!.. — В широко раскрытых глазах девушки мелькнула тень; она сменила цвет радужки на более тёмный и тут же исчезла также внезапно, как и появилась.

Никто даже спросить не успел, что Меседу имела ввиду, как со стороны берёзовой рощи что-то громыхнуло. Далимир тут же выбежал наружу, и Эрмин, не успевший его остановить, последовал за ним.

Лагерем овладел хаос!

Ото всюду разносились крики воинов и лошадиное ржание, грохот и лязг оружия; даже пронизывающий до костей звук горна тонул в их водовороте. Лошади взбесились и понеслись во все стороны, птицы с громким криком взмыли в небо с деревьев, окрашивая небо в чёрный. Ввысь бросилось разгневанное пламя, вызванное, вероятно, кучей брошенных бутылок с подожжённым спиртным; оно раскрыло бездонную жаркую пасть, поглощая палатку за палаткой и грозило смести всё живое и неживое на своём пути. Воздух наполнился запахом алкоголя, густым дымом и жаром.

— Нужно уходить отсюда, — воззвал Эрмин к нервно кружащему Далимиру и притянул того к себе, торопясь увести его отсюда как можно скорее. Пожар уже перекинулся на ближайшие к ним палатки, и, если они не поторопятся, то задохнутся или сгорят здесь.

— Не… Куда?.. — промолвил Далимир и вцепился в сюрко* на его груди. — Что же это...

*Сюрко — это длинный и просторный плащ без рукавов чуть ниже колена, который надевается на кольчугу для её защиты от нагрева солнцем. Наверняка вы видели такой на рыцарях из фильмов или на картинах известных художников.

— Ваш телохранитель прав, Ваше Величество! Здесь небезопасно! — прокричала Путри и извлекла из поясной сумки два бумажных талисмана, в миг обратившиеся двумя мечами с серповидными клинками, увитыми растительным узором. Она перешла на родной язык и что-то сказала уже Гунтуру.

Юноша кивнул и немедля вытащил мечи с изогнутыми лезвиями из ножен на спине; он соединил их, и вот уже в его руках находился единый меч с двумя клинками с обеих сторон — уникальное оружие одиночек для ближнего боя, присущее его народу.

Путри бросила ему в вдогонку ещё несколько фраз, и Гунтур ответил ей что-то совсем уж неразборчивое, точно не состоящее из привычных звуков, присущих языку молодых мастеров или любому другому, и бросился вперёд — расчищать путь из лагеря вместе с воинами Потомков огненной звезды.

— Ваше Величество! — раздался вблизи мягкий баритон, и в поле зрения Эрмина показался усатый генерал; мужчина протолкнулся между загоревшимися палатками и подбежал к Далимиру. — Все четыре фланга во всю полыхают из-за поджогов; часовые были ликвидированы кем-то изнутри, не иначе, и не сумели сообщить о приближении окружившего нас неприятеля вовремя; но мы постепенно пробиваемся наружу. Думается мне, нас возжелали сжечь, замуровав здесь со всех сторон. Только они явно не учли, с кем имеют дело. Каковы ваши указания?

— Боюсь, я не скажу вам ничего нового. Нужно выбираться, покуда ещё живы, и принимать бой,  — отозвался Далимир; ни его голос, ни тело не выдавали волнения или страха, лишь недавно читавшиеся в его глазах и дерганных движениях. — Вы изучаете военное дело намного дольше меня, и я доверяю вашему решению в этом вопросе.

Генерал кивнул и поспешил в обратную сторону. Далимир, Эрмин и Путри тоже присоединились к нему, держа Меседу, Киона и Аго позади. Им приходилось переступать через перевёрнутый провиант и маневрировать между пылающими палатками и телегами, но они не останавливались ни на миг.

Сапоги скользили по влажной и вязкой почве, не успевшей толком просохнуть после недавних ливней; куски грязи липли к подошвам и отлетали от неё в стороны при стремительном движении. Ноздри жгло от едкого дыма, и каждый глубокий вздох оставлял горький вкус пепла на языке, а воздух, казалось, и вовсе плавился и лился на кожу раскалённым металлом. Жар всё усиливался.

Места для манёвра становилось всё меньше — языки пламени так и норовили слизнуть кусочек плоти смертных. Вблизи возможных выходов из лагеря и вовсе было не протолкнуться от множества воинов, спешащих покинуть пекло; к счастью, путь уже расчищали, сдерживая напор нападавших — бандитов со скрытыми лицами, — и все постепенно вытекали наружу.

Кого-то огонь и вовсе поглотил целиком: один из мужчин, забравшийся на телегу у внешней границы лагеря и намеривающийся кинуть очередную бутылку с подожжённым фитилём, потерпел неудачу и теперь полыхал ярче любого факела; его истошные вопли звенели в ушах и заставляли сердце пропускать удары.

Ужасная смерть.

Выбравшиеся из лагеря воины — и мечники, и даже лучники, которые из-за неимения возможности воспользоваться луком и стрелами прямо сейчас взяли в руки кинжалы — выстроились в плотные шеренги и, не взирая на суматоху и опалённые доспехи, принялись сражать врага, безуспешно рвавшегося оттеснить их назад; их сплочённость и организованность даже в такой ситуации помогали эффективно справляться с нападавшими.

Со всех сторон свистели лезвия клинков, рассекающие воздух и живую плоть, и некоторые из них остервенело направляли прямо на них, но Эрмин, Путри и Далимир тут же отбивали их, не позволяя задеть ни себя, ни остальных. Молодая мастерка рубила бандитов особенно яростно, точно каждый из них лично оскорбил её.

Где-то впереди, за шеренгами, ругался Гунтур; Эрмин перевёл взгляд на его голос и изумился: движения юноши были подобны вихрю, сметающему любого, кто не носил королевскую форму. Не будь Гунтур так искусен, любой командир потребовал бы, чтобы он вернулся — подобные геройства часто заканчивались смертью. Но он мастерски сражал нападавших в одиночку, словно в танце, и ни разу при этом не задел никого из союзников и не словил вражеский меч.

А битва всё продолжалась.

Кругом все кричали. Трещало пламя.

Казалось, конца и края этому нет.

Чего же добивались нападавшие? Запереть всех в лагере и спалить? На бой они явно не рассчитывали, поскольку сильно уступали воинам как числом, так и умениями.

Зачем им это?..

Вдруг закричала уже Меседу; она упала на колени и взвизгнула, держась за голову:

— Оно здесь! Оно здесь! А-А-а-а!

И тут резвой тенью из облака дыма и поднятой копытами пыли им навстречу понёсся всадник на рыжем коне в шлеме и доспехе Потомков огненной звезды. И с ужасающей силой бросил в Далимира копьё.

Эрмин кинулся к Далимиру, стоило ему лишь завидеть, как металл наконечника сверкнул в лучах Светил, а тот попытался наоборот оттолкнуть его и…

Мир вокруг замер.

Перед глазами потемнело.

Небо и земля перевернулись.

Когда зрение прояснилось, он увидел лежащего под ним Далимира, который с непониманием смотрел на торчащее древко, соединяющее их тела.

Эрмин успел закрыть его, но копьё ранило их обоих, пронзив насквозь!

Так не могло быть, но это произошло!

С какой же чудовищной силой нужно было бросить копьё, чтобы...

Эрмину показалось, что его сердце в тот же миг остановилось.

В горле застрял крик.

Нет.

Нет…

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Далимир не понимал, что произошло, но пронзившее его копьё и разливающаяся в груди боль говорили о многом. Он медленно прикрыл глаза и невесело усмехнулся:

— Н-не так… я себе это представлял… — С губ его капала кровь, которую он безуспешно пытался сплюнуть, но она всё набиралась и набиралась у него во рту, и стекала по щеке, пропитывая капюшон его плаща и волосы. Далимир поморщился от ужасного её привкуса. Металл такой противный на вкус. Ещё и этот звук… Кто там так безумно хохочет? Смех то звучал громче, то замирал. Вскоре тот сменился неразборчивым бульканьем и совсем стих. Или это Далимир оглох?

— Д-далимир, — услышал он над собой задушенный голос. Значит, способность слышать, ещё не покинула его. — Я…

Неожиданно даже для себя Далимир вцепился в Эрмина, царапая его коченеющими пальцами. Дышать становилось всё труднее, а по телу разлился такой невыносимый холод, предвещающий его кончину, что Далимиру хотелось разрыдаться. Умирать так страшно. Он никогда не видел зимы, но был уверен, что именно так ощущает себя замёрзший во льдах. Беспомощным. Жалким. Даже прикосновения Эрмина не согревали его, ни капли, а ужас в его глазах пугал ещё больше.

Он не хотел уходить. У него же столько обязанностей, ещё и Эрмин с Иэросом, Ирена… А советник? Он же опять ругаться будет!

Когда сопровождающий целительницу дух сообщил ему наедине, что лишь с его смертью миры будут спасены — духи существовали вне времени, поэтому им было открыто куда больше смертных, особенно древним духам, — он подумал, что готов принять это ради всеобщего блага, но… это не так. Он боялся смерти. Очень… очень сильно боялся…

И всё же он должен принять это. Иного выбора всё равно не осталось.

— Не.. не смотри ты на меня так, — необычайно тихо прошептал Далимир и попытался улыбнуться Эрмину. Тот, наверное, и не услышал, но громче он не мог. Силы стремительно покидали Далимира.

Эрмин… Его же тоже ранило, да? Не могло не ранить… Но так не должно было быть… Не мог же дух соврать ему, правда?.. Он показал ему, что Эрмин не погибнет вместе с ним, что миры останутся целыми…

Далимир хотел сказать Эрмину что-то ещё, но из горла не вырвалось ничего, кроме задушенного хрипа и бульканья.

— Не разговаривай! И не закрывай глаза! Эй! — Эрмин слегка похлопал Далимира по щеке. Далимир чувствовал это, не видел. С ресниц юноши срывались слезинки; они падали на его лицо и смешивались с покидающей тело кровью. С каждой каплей на коже Далимир ощущал всё меньше и меньше, пока вовсе не перестал. Лёд сковал его. — Не спи! Тебе нельзя закрывать глаза! Далимир!.. Д……………………………………………

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

В груди Эрмина что-то оборвалось и заныло; оно так сильно сдавило сердце, что заставило его вскрикнуть. Даже боль от пронзившего его копья уступала этому чувству. Хотелось разодрать собственную плоть и выковырять источник этой боли, лишь бы не чувствовать её... больше… не… чувствовать…

Их связи больше нет.

Их. Связи. Больше. Нет.

Осознание острыми когтями впивалось в его плоть и кости, драло изнутри.

Его нет… Его больше нет!..

Вены Далимира принялись чернеть, а волосы словно выцвели, прядь за прядью. Юноша с кошмарной скоростью преобразился, будто бы кто-то сменил палитру и перекрасил его из яркого пламени в бледную тень, затронутую гнилью.

Неужели… Эрмин сперва не обратил внимание на исходящую от копья энергию, но сейчас...

Быть не может...

— Это не простое копьё! — в отчаянии выкрикнул Эрмин и оскалился от пронзившей его грудь очередной вспышки острой боли. Он сжал зубы так сильно, что заболела челюсть.

Если это она, та самая энергия, то, получается, что и короля Фредерекуса убили с её помощью? Её-то он и заметил тогда, но не смог определить. И вот что имел ввиду молодой дух Границы, когда упомянул, что не все ингредиенты ритуала ему понятны. Энергия эта действительно не похожа ни на что.

Но откуда она у того воина… У той женщины?..

Земля вдруг затряслась и загудела, поползла трещинами и начала расходится прямо под телом Далимира. Эрмин протянул к нему руку, но кто-то с силой переломил соединяющее их древко и утащил юношу назад, за мгновенье до того, как почва разошлась и из черноты образовавшихся ран с ужасающим шипением вырвался столб огня. Мощные потоки обжигали, но не языками пламени, а холодом, и змеились ввысь молниями, и сдавливали лёгкие, затрудняя дыхание. Трава вокруг полностью истлела и пеплом рассыпалась во все стороны, заполняя воздух, налипая на кожу и путаясь в волосах.

Эрмин смотрел в ту сторону и не мог пошевелиться.

Ничего не осталось… От Далимира ничего не осталось; огонь полностью поглотил его тело! Естество… Осталось ли хоть что-нибудь хотя бы от него?

— Кто, Дракон его задери, додумался пробудить проклятье?! — завопил откуда-то взявшийся Илэр. — Для кого мы все тут старались?!

Перед Эрмином опустился Лиафвин и заглянул ему в глаза. Юноша видел своё напуганное отражение в его отливающих красном радужке и зрачке.

— Эй, — мягко произнёс он. Вокруг свирепствовали потоки энергии; они яростно метались и выли, а Илэр всё кричал и кричал, но Эрмин отчётливо слышал Лиафвина, как если бы юноша имел способности к завладению чужого внимания. — Нам нужно отойти, пока огонь и нас не поглотил. Возьми себя в руки. Мы не можем сдаться и умереть сейчас.

Эрмин не хотел никуда идти, но... Лиафвин прав. Они не могли застыть в ожидании гибели всего и вся. Далимир не простил бы его, откажись Эрмин от спасения миров только потому, что ему больно — во всех смыслах — двигаться дальше. Он поднялся на ноги и вместе они отошли чуть дальше; шаги его потеряли твёрдость, но Лиафвин крепко держал его, не позволяя споткнуться и упасть.

А столб всё рос и рос, зловеще извергаясь в небо огнём и пеплом; земля расходилась во все стороны и проваливалась, отрезая пути отхода и увлекая вниз всех тех, кому не посчастливилось не удержать равновесие.

Что же им теперь делать?..

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Произошедшее с королём повергло в ужас всех, кто застал этот момент.

Это конец.

Конец всему.