Дверь королевских покоев ходила ходуном от попыток бандитов выбить её. Иэрос схватил канделябр на длинной ножке и выставил его вперёд на манер меча. Он намеревался защищать королеву до последнего, даже несмотря на то, что не являлся воином и ничего не смыслил в фехтовании.

— Ваше Величество, в спальне имеется потайной выход за первым слева гобеленом, поспешите! — проговорил юноша и вдруг вздрогнул, словно молнией поражённый. Он упал на колени с приглушённым криком и выпустил из рук импровизированное оружие.

— Что с тобой? — обеспокоенно вопросила Ирена и присела рядом. Она боялась услышать ответ, глядя на отразившуюся на лице Иэроса боль.

Его связь с кем-то была разрушена. Девушка уже когда-то видела подобное.

Иэрос поднял голову; из глаз его бежали слёзы. Он всхлипнул:

— Далимир… Далимира больше нет.

— Как… В смысле… — Ирена прикрыла рот ладонью. Осознание услышанного пронзило её тело и сжало в тески лёгкие. — Талисман гонцов… Они же передали, что армия отступила… что де`мона уничтожили… что всё закончилось…

Ирена поднялась и на негнущихся ногах подошла к окну; она распахнула его со второй попытки и глубоко вдохнула. Её трясло. Мир кружился перед глазами. А за спиной всё стучало и стучало.

Как же так?

Не верилось, что такое могло произойти…

Неужто и среди воинов нашлись предатели? Предупреждение советника не успело дойти до короля?..

Разрази гром этих староверов!..

Ирена схватила первую попавшуюся под руку вещь — фарфоровую статуэтку лебедя — и бросила ту в дверь.

— Прекратите ломиться, сволочи! — грозно взревела она и топнула ногой. — Я найду каждого из вас, будьте уверены! Места мокрого не оставлю!

Всё вдруг действительно стихло, загрохотав напоследок. Пришедшая внезапно тишина осела в комнате тяжёлым одеялом и потянула Ирену вниз, но она не позволила себе упасть, расставив ноги по ширине плеч для большей устойчивости.

— Ваше Величество, вы там? — послышалось с той стороны.

— Корнелл! — отчаянно воскликнул Иэрос и подбежал к двери, чтобы впустить мужчину внутрь. Вся форма стражника оказалось залита кровью, но её целостность говорила о том, что это чужая кровь, не его. — Корнелл, Его Величество… Он… — Юноша разрыдался и не смог договорить, но и без слов всё было предельно ясно.

Корнелл сжал плечи Иэроса в успокаивающем жесте и что-то тихонько нашептал. Казалось, это помогло юноше немного прийти в себя. На лице этого стражника никогда не отражалось эмоций, сколько помнила Ирена, но сейчас… Что-то в его взгляде выдавало печаль. Впрочем, и та быстро скрылась.

Девушке тоже не помешало бы взять себя в руки. Ей не позволено идти на поводу у эмоций.

— Почти все бандиты перебиты, но у нас новая проблема, — доложил стражник. — Со стороны Границы образовался огненный столб, а небо неестественно потемнело.

— О… огненный столб?

Корнелл кивнул.

Да что же это?.. Одно за одним, одно за одним!

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Небо заволокли плотные тёмные тучи; они зловеще закручивались над огненным столбом, клубились вокруг него, а в их глубине вспыхивали небывалой величины молнии. Взмывшие ввысь чёрные вороны беспокойно кричали, метались по помрачневшему небу и падали, поражённые огненными зигзагами, пробегающими мимо них.

Ужасающе завораживающее зрелище.

И для кого-то, возможно, заключительное в их жизни.

Воздух вблизи столба искрился и колол иголками, забивал глотку пылю и пеплом, жёг нёбо; каждый вдох давался с трудом и казался последним. Тело леденело от воздействия разлившейся энергии, а её завывание закладывало уши и словно въедалось в череп, скребясь изнутри крючковатыми пальцами с острыми когтями. По сравнению с этим даже нахождение в ловушке пылающего лагеря показалось ничтожным испытанием.

Или это на Эрмина она так сильно влияла?

Чем ты ближе к концу своей тропы, тем быстрее почувствуешь удушающую силу проклятья, потому что оно питается смертью и не побрезгает даже самой крохотной искоркой угасающей жизни.

Юноша прекрасно осознавал, что с полученной раной не протянет долго, с энергией смерти или нет, и, если он хотел сделать действительно что-то полезное, то сейчас самый подходящий момент. Единственный. Решающий.

Он, принцесса Путри, Гунтур, Аго, Кион, Меседу, Лиафвин и Илэр находились к эпицентру особенно близко, и из-за огромных провалов земли, которые им было не перепрыгнуть, оказались полностью отрезаны от возможности отойти дальше. Королевские воины же — кому повезло выжить — оказались значительно дальше, вне зоны поражения.

Пока что.

Лишь вопрос времени, когда проклятье разойдётся и уничтожит всё живое на своём пути.

— Вряд ли портал сможет всё перетащить, — вымолвила Путри, затравленным взглядом глядя в небо. Её некогда чистые светлые волосы и одежды особенно заметно потемнели под слоем сажи. Впрочем, все они — кроме подоспевших позже Лиафвина и Илэра— должны были выглядеть не лучшим образом. — Оно уже расползлось так высоко…

— У меня есть идея, — уверенно произнёс Лиафвин и поднял с земли ветку. Эрмин чуть отстранился от него и осел на землю; его тянуло в сон, но он изо всех сил старался держать глаза открытыми. На лицо упали пряди волос, абсолютно белые. Плохой знак. И боли он уже не чувствовал. — Существует особая печать, через которую мы сможем утащить всё это.

— Печать расщепления. О-о-о-о-огромная её версия, — подхватил Илэр. Он закашлялся, но вновь продолжил, отдышавшись: — Она вберёт в себя эту энергию, но есть один нюанс.

— Для её создания понадобится несколько персон, не менее пяти, и все они скорее всего погибнут, потому что печать выпьет их досуха, — закончил его мысль Лиафвин ровным тоном.

— Лиафвин, нельзя ли чуть мягче? Ты всех напугал. — Илэр поднял руки открытыми ладонями вперёд и успокаивающе улыбнулся. — Мы не можем точно знать, что с нами станется. Давайте не думать о плохом?

— По-твоему неизвестность лучше? — уточнил Кион. Он прищурился и указал на беловолосых  юношей пальцем. — Герои часто погибают в конце, ведь так? Рассказывайте давайте, что делать.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Все включились в обсуждение, но Гунтур ни слова не понимал, потому что они говорили на незнакомом ему языке. Кион то и дело жестикулировал ему, пока Путри перекидывалась фразами с остальными и не могла переводить, и лишь из-за этого юноша сумел распознать суть плана.

Наверное, уже поздно задумываться о изучении чего-то нового, да?

Юноша происходил из простой семьи, поэтому никогда не ставил себе никакой высшей цели. До личного знакомства с Путри он вообще мало о чём задумывался, если честно. Он выполнял свою работу день за днём, иногда тайком изучал боевые техники со шваброй в руках, но не смел мечтать о большем. Путри же всё изменила. Она стала ему подругой, помогла вырваться из рутины слуги и поступить вместе с ней в школу боевых искусств, где он тренировался уже по-настоящему.

Он многим ей обязан.

Когда Путри детально изложила их замысел Гунтуру, юноша без раздумий решил, что станет одним из добровольцев для питания печати.

— Гунтур, ты уверен?

— Более чем. Тебе тоже необязательно участвовать в этом; останься, — произнёс Гунтур и встал перед девушкой, сложив руки на груди. Ему сделалось так паршиво от того, что и она могла умереть сегодня. Он не хотел бы этого. Не хотел. — Что же почувствует твоя мать, если ты погибнешь здесь? По тебе есть кому горевать, так не лучше ли не рисковать?

— А что она почувствует, если миры падут? Смерть не пугает меня. — Путри посмотрела на него исподлобья и процедила: — Отойди или я покажу, кого тебе следует бояться на самом деле.

Девушка твёрдо стояла на своём. Как и всегда. Если Путри что-то решила, то даже Гунтур не смог бы её отговорить.

— Хорошо, — выдохнул юноша и крепко-крепко обнял девушку, стараясь запомнить её тепло и исходящий от волос аромат миндального масла, слышимый даже через гарь, перед концом. — Но если твоя мать снова будет ругаться, ты честно признаешься, что это целиком и полностью твоя затея.

Путри уткнулась ему в шею и обвила руками в ответ.

— Когда же было иначе? Я не позволю ей ругать тебя ни за что.

Оба они понимали бессмысленность обещаний, которым не суждено исполниться, но от них почему-то становилось легче, словно у них ещё могло быть какое-то будущее. Но это не так. Всякий, кто встанет у печати и вольёт в неё свою энергию, более не сможет покинуть это место живым.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Когда Меседу ощутила присутствие копья, она испугалась так сильно, что могла лишь кричать. Никто не винил её за то, что она не сумела нормально предупредить короля о приближающейся опасности, но… Меседу не простит себе трусость.

Она сплоховала, и это истина, вырезанная у неё на костях и навеки заклеймившая её.

Именно об этом ей и пытался поведать Алый источник, но она оказалась глуха, чтобы услышать его и правильно истолковать послание. Быть может, её мать не зря её стыдилась. Глупая маленькая девочка, возжелавшая слишком многого, но ничего не смыслящая даже в такой малости, как чтение предчувствий, в котором её народ был хорош. Меседу никогда не верила в эти слова, только вот они оказались не так уж и далеки от действительности.

Она находилась так близко, но всё равно…

Сейчас же у неё осталась последняя возможность поступить правильно.

И почему-то она больше не боялась.

Кион пожелал присоединиться к ней; он сжал её ладонь и встал рядом — пока рисовалась печать, можно было позволить себе последний миг близости. Девушка и юноша уже решили идти вместе до конца, и он не оставил бы её ни за что на свете. Ещё в тот самый вечер, в тени шикарной белой глицинии, они поклялись друг другу следовать рука об руку по совместной тропе жизни и никогда-никогда не разлучаться.

Один из самых счастливых дней в жизни Меседу.

Аго тоже попыталась протиснуться в круг печати, но юноша не позволил ей.

Было решено, что кому-то из них следовало поведать всем о случившемся и удостовериться, что произошедшее не истолкуют превратно. Путри сказала, что открыть портал получится лишь для кто-то одного, потому что её с Гунтуром сил не хватит на большее, если они намерены питать печать. Юноши из Молчаливых лесов и молодые мастера отказались воспользоваться этой возможностью. А Эрмин… Эрмин умирал. Он уже выглядел, как король перед тем, как он…

Оставалась лишь их подруга.

— Прости, Аго, но Меседу и я не уйдём друг без друга. Спасибо тебе, что так хорошо обо мне заботилась, но уходи, прошу. Исполни свою мечту ради меня, ладно?

— Как ты так спокойно можешь просить о таком? — процедила девушка и сжала кулаки. В её глазах стояли непролитые слёзы, а лицо, заляпанное сажей, покраснело.

— Кион прав, ты не должна следовать за нами; это дорога в одну сторону, — согласилась Меседу. Не ей запрещать Аго делать что-либо, но ни к чему и ей умирать вместе с ними. У Аго такая замечательная мечта.

— Знала бы я, что вы состроите из себя героев, уехала бы одна, — с кривой улыбкой произнесла Аго, утирая лицо рукавом. — Хитрые какие. Кион, твоя бабушка меня отлупит, если я вернусь одна. Эрмин, ну скажи ты ему!

Эрмин поднял голову и взглянул на Аго; голос его звучал слабо, когда он заговорил:

— Б-боюсь, я согласен с Кионом. Исполни свою мечту и защити Её Величество. Твоя п-п-помощь пригодится ей.

Аго зажмурилась и с горечью выкрикнула:

— Да ну вас! — Она развернулась и зашагала вперёд, подальше от намечающегося круга печати. Её плечи тряслись в приглушённом рыдании.

— Аго, — позвал Эрмин чуть громче и закашлялся; изо рта у него пошла кровь, заливая его бледное лицо с сеточкой вздувшихся почерневших вен. Девушка замерла, заслышав его, но не повернулась. — Та женщина, которую оглушили… Найди её и отведи в замок, чтобы она предстала п-перед судом за… за убийство Да… к-короля. Кому мы ещё сможем д-довериться, как не тебе?

Аго развернулась и присела рядом с юношей, старательно не глядя на торчащее у него из груди древко копья; тот положил голову ей на плечо и замер. Он ещё дышал, слабо, но дышал.

— Ты не желаешь мириться с тем, что его больше нет, — более спокойным тоном произнесла девушка и зажмурилась. По её щекам потекли горячие дорожки, а горло сдавило тисками.

Эрмину предстояло встать в центр печати и втянуть бьющую из-под земли энергию в себя, чтобы вся она расщепилась и не утекла в мир ещё больше. Учитывая его состояние… он подходил для этой роли лучше всех прочих и, казалось, совсем не возражал, что и его естество при этом будет полностью уничтожено. У питающих печать хотя бы оставался шанс умереть здесь, в родном мире… но не у него.

Страшно представить, чтобы кто-то добровольно согласился на такое… Врагу не пожелаешь подобной участи.

— Нет, и я не смогу, — прошептал Эрмин.

— Как же должна я. Если все вы…

— П-прости, но у меня нет ответа… на этот вопрос.

Аго правда понимала, что преступницу кому-то стоило найти и забрать отсюда. И те воины… Огненный столб наверняка поверг всех их в ужас и заставил тереться в догадках о том, что вообще происходит. Также она осознавала, что её жертва ничего бы не изменила, потому что добровольцев для печати набралось достаточно и без неё. Но как же было обидно, что она оставалась одна, когда остальные… когда они… и Эрмин, который…

Все они…

— Дайте хоть обнять вас! — воскликнула Аго и утянула и Киона с Меседу на выжженную землю. Все четверо обвили руками друг друга, образовав небольшой кружок, и делились последним теплом.

— Передай моему наставнику по траволечению, что ему не нужно беспокоиться, что я стану дрянным лекарем, — сказал вдруг Кион.

Аго дала ему затрещину и трясущимися губами произнесла:

— Д-дурак!

— Мы тоже тебя очень любим, — пропел тот и погладил её по спине.

Когда юноши из соседнего мира закончили чертить печать, Аго поднялась и, сцепив зубы, затолкала все чувства поглубже. Она шла вперёд, к порталу, даже несмотря на то, что перед глазами всё расплывалось из-за слёз.

Она обязательно выполнит свою часть работы как следует, как бы горько ей не было.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Лиафвин и Илэр с самого начала понимали, на что идут. Поздно было отступать.

— Знаешь ли ты, что это всё означает, — вдруг спросил Илэр. Все символы находились на своих местах; послания королеве и принцу они отправили, поэтому могли обменяться и парой слов напоследок.

— О чём ты?

— Об этом, — юноша обвёл взглядом огненный столб в центре их печати. Они с Лиафвином начертили все линии достаточно далеко от эпицентра извержения, сделав внутренний круг просторным настолько, чтобы энергия смерти не выжгла добровольцев, стоящих у внешнего круга и позволила добровольцу во внутреннем остаться целым столько, сколько потребуется. — Мы впишем наши имена в историю, и моя тётя перестанет наконец сравнивать меня с дядей и его заслугами.

— Какое счастье, всего лишь нужно умереть, — съязвил Лиафвин. — Всегда мечтал о таком.

Илэр заливисто рассмеялся, отчего и на лице Лиафвина проступила лёгкая усмешка.

— Кто бы сомневался! Ты всегда любил подобные истории, — подыграл Илэр. — Как же нам назвать нашу?

— Как насчёт «Последний путь»?

— Слишком скучно!

— Тогда предложи сам, я никуда не тороплюсь.

— Но у тебя лучше получается.

— Хм… «Противостояние древним»?

— Ладно, беру свои слова обратно… Ты безнадёжен.

— «Меж двух огней мы встретим свой последний рассвет»?

— О, а это мне нравится. Поэтично звучит.

Юноши хотели принять свою смерть достойно, с улыбкой на устах. Это намного лучше, чем снова и снова прокручивать в голове то, что они так и не успели сделать или сказать.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Меседу, Кион, Путри, Гунтур, Лиафвин и Илэр построились в круг; они должны были напитать печать одновременно, постепенно вливая всё больше и больше, чтобы та сработала правильно и вобрала как можно больше энергии смерти. Эрмин тоже уже занял свою позицию — не без помощи остальных — и ожидал, когда всё это кончится. Для него в первую очередь. Мощные потоки хладного огня обжигали, но он уже едва ли ощущал это, а глаза совсем ничего не видели. И он даже не замечал, дышал ли вообще.

Ещё он вдруг вспомнил, что так и не прочёл ответ наставника Ливиуса на его письмо. Кажется, Эрмин писал ему ещё из школы Вольных Ветров, чтобы доказать наставнику, что он воспользовался данным ему шансом. Конверт наверняка остался лежать на столе в их с Далимиром палатке. Вряд ли он уцелел.

Юноша так и не решился распечатать его...

— Давайте! — скомандовал Илэр, перекрикивая поднявшийся ветер, и все у внешнего круга приложили ладони к линии печати. Ту озарило ярким сиянием, таким ярким, что вся округа потонула в белом, словно весь мир залили молоком. Исчезли и все звуки: дребезжание, гром, завывание потоков, крики птиц.

Эрмин зажмурился и вновь открыл глаза, но белизна никуда не пропадала; она тянулась далеко-далеко. Юноша вгляделся в её глубины и заметил, как из неё вдруг вышла знакомая ему фигура.

— Бабушка? Это ты?

— Да, дитя. Не только я. Взгляни вон туда. — Дух в облике смертной женщины, которую Эрмин видел рядом с собой до четырнадцати лет, нежно ему улыбнулась и взглядом указала куда-то правее головы юноши. Эрмин повернулся в указанном направлении и узрел порхание ярких частичек энергии глубокого синего цвета! Они искрились и не на шаг не отлетали от Эрмина, цеплялись за его волосы, словно не желали отпускать и уходить на покой, пока не попрощаются.

— Оно не погибло… Его естество не погибло…

Это… Это всё, что ему было нужно. Знать, что Далимир не исчез окончательно. Что он всё ещё где-то здесь.

Остальные тоже слышали это? Эрмин принялся оглядываться по сторонам.

— Боюсь, этот миг только наш, остальные видят нечто иное, — отозвалась женщина и присела рядом.

— Это то, что происходит перед смертью?

— Почти, —  улыбнулась она. — Пространство и время каждому показывает то, что тот желает вкусить за миг до неизбежного, но я не являюсь таким же видением. Считай, что я просто вышла проститься, пока мне выпал такой шанс. — Она сделала небольшую паузу. — Я знаю, что беспокоит тебя, дитя. Принц обязательно возродится, если он, конечно же, того пожелает.

— Но… неужели такое возможно? Разве все смертные не сливаются с природой после смерти, теряя заботы ушедшей жизни?

— Возможно, ещё как. Меч королевы славился не только умерщвлением и разделением, но и возрождением и воссоединением. Он выбивал из привычного цикла распределения энергий и даровал возможность обратиться в нечто новое. Всякий, кто умирал от энергии его возродился: Хранительница Гвинеира, её поданные, принц Эериг, даже сам меч и континент. Если есть чему возродиться, оно обязательно сделает это рано или поздно.

Эрмин повернулся к искоркам и попросил:

— Не упусти этот шанс. Слышал?

Искорки вздрогнули; они взмыли ввысь и тут же опустились обратно, будто бы пытались таким образом показать, что всё поняли. Они облетели Эрмина пару раз и скрылись в белом свете, ткнувшись ему в щёку напоследок. Юноше сразу же стало легко на сердце, он широко улыбнулся и прикрыл глаза.

«Не упусти этот шанс, моя Звезда», — подумал Эрмин, и вскоре свет поглотил и его.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

«Приятно знать, что этого старого мастера кто-то вспоминает. У меня всё хорошо; рядом же нет снующего молодняка, требующего постоянного внимания.

Недавно завёл козу. Не от одиночества, ты не подумай. Эта паршивка такая забавная временами. В дни, когда она не пытается потоптать мои грядки или свиснуть с верёвки сохнувшее бельё, она таскается за мной хвостиком и мамкает меня. Я назвал её Мелиной, в честь моей бывшей ученицы, которая не отлипала от меня ни на миг, словно мёдом обмазанная.

Я также рад, что тебе удалось добиться желаемого, правда рад. Ещё и в школу поступил! Решил разом выпить две чаши, да? У кого это ты научился такому? Будь осторожнее; иногда лучше выбрать что-то одно.

Надеюсь, ещё спишемся. Но не слишком часто! Пожалей старика и его слабые пальцы.»